Запись к протоколу № 8

10 октября 1917 г.

В заседании под председательством высокопреосвященного Евлогия, архиепископа Волынского, присутствовало 89 членов, согласно собственноручным их подписям на прилагаемом при сем листе.

Заседание открылось в 5 час[ов] 10 мин[ут] вечера.

По предложению председателя делопроизводителем Отдела Н. И. Кедровым оглашены были: а) перечень бумаг, поступивших на рассмотрение Отдела из соборной канцелярии и б) протокол заседания Отдела от 5 октября. Собранием постановлено: а) оглашенные бумаги распределить соответственно их содержанию между подотделами, б) протокол заседания Отдела от 5 октября утвердить. По прочтении протокола председатель предлагает Собранию избрать второго содокладчика по тем тезисам или положениям Подотдела о проповедничестве, которые ныне приняты и утверждены Отделом о богослужении и имеют быть доложены от имени Отдела Собору. Таким вторым содокладчиком в помощь В. К. Недельскому председатель с своей стороны предлагает секретаря Отдела Г. И. Булгакова, многократно выступавшего в заседаниях Отдела по вопросам о проповеди и изъявившего на то в предварительных с председателем переговорах свое согласие. Собрание единогласно принимает означенное предложение председателя.

После сего председатель предлагает собранию перейти к выслушанию докладов о церковном Уставе. Вниманию настоящего собрания такие доклады представляются тремя профессорами: И. А. Карабиновым, свящ[енником] В. Д. Прилуцким и Б. А. Тураевым, доклады которых помещаются в приложении к настоящему протоколу. По предложению председателя первым выступает проф[ессор] И. А. Карабинов. Во вступительном слове он сообщает, что ставит своей задачей дать историческую справку о происхождении церковного Устава. При этом профессор делает оговорку, упоминая, что предлагаемый им доклад далек от полноты и совершенства как по содержанию, так и по форме изложения. Извиняющим автора обстоятельством в данном случае может быть разве лишь то обстоятельство, что он не имел под руками при составлении доклада первоисточников. Новая книга по вопросу о церковном Уставе проф[ессора] Дмитревского была только лишь перелистана за краткостью времени докладчиком. По окончании чтения докладов председатель предлагает собранию приступить к их обсуждению, причем предварительно говорит следующее. Мы выслушали доклад о церковном Уставе. Профессор И. А. Карабинов изложил нам вопрос об Уставе в его историческом освещении. Из доклада его мы узнали, что церковный Устав есть богатое, драгоценное наследие церковной старины, к которому нужно отнестись с величайшим вниманием и благоговением. Но докладчик устанавливает вопрос о необходимости пересмотра текста этого Устава; он признает с одной стороны желательными сокращения в Уставе, особенно для выполнения его приходскими церквами; с другой — он признает возможность и необходимость в установлении в практике церковной жизни из Устава многого такого, что ныне по небрежению или по иным каким-либо причинам отвергнуто и забыто. Второй докладчик, проф[ессор] о. В. Д. Прилуцкий, раскрыл пред нами картину богослужебной анархии, господствующей ныне в исполнении церковного Устава, полную разруху в этом деле, указав, например, на то, что всенощное бдение в полном уставном порядке не совершается даже ни в одном из монастырей наших, не говоря о многих других уставонарушениях по приходским церквам. Профессор Б. А. Тураев в своем докладе предложил Отделу ряд мероприятий к сокращению церковного Устава, не изменяющих в то же время самого духа и основы церковно-богослужебного устава. Теперь нам предстоит обменяться мнениями по возбужденным докладами вышеозначенных профессоров вопросам. Может быть, полезно здесь прежде всего огласить тезисы, принятые Уставным подотделом. После принятия означенного предложения председатель и оглашает следующие тезисы Подотдела церковно-уставного.

1) Ныне действующий богослужебный Устав слагался на протяжении почти четырнадцати веков истории христианской Церкви. Отражая в себе богослужебные порядки разных эпох и различных местностей, современный Типикон есть, однако, Устав по преимуществу монастырей. Как таковой он является наиболее исчерпывающей по полноте богослужебной нормой, как бы стремящейся осуществить во внешней обстановке апостольскую заповедь о непрестанной молитве.

2) Как норма идеальная Устав не всегда и не везде может быть выполняем во всех своих подробностях.

3) Монастыри неуклонно следуют действующему Уставу во всей полноте, так как владеют наличием средств к этому. Уставное в собственном смысле монастырское богослужение, соответствуя главной и изначальной задаче иночества — пребывать в непрестанном молитвенном подвиге, даст почувствовать сладость этого подвига и приходящим в монастырь мирянам и явится чрез то самым величайшим миссионерским средством.

4) В соборных и приходских храмах Устав сообразно средствам выполняется с сокращениями.

5) Поместный Собор полномочен произвести пересмотр Устава в видах применения его к средствам приходских храмов. Для сей цели Собором учреждается особая комиссия.

6) Настоящим Собором подобное деяние выполнимо быть не может. Но для упорядочения богослужебной практики Поместный Собор издает определение, в коем: а) напоминает чадам Православной Церкви великое значение богослужебного Устава, б) обличает те беспорядки, которые вызваны небрежением к нему, в) преподает руководственные указания, дающие обязательный для всех приходских храмов уставной минимум.

7) Для домовых церквей возможно преподать особые указания.

8) Наряду с этим принимаются меры к оживлению нашего богослужения, между прочим, и участием в нем молящихся.

По оглашении изложенных тезисов председатель замечает. Мне кажется, что во всех подробностях переработка всего Устава в деталях для Собора невозможна. Но Собор должен узаконить комиссию, которая бы исполнила это дело к следующему Собору. Может быть, эти тезисы, спрашивает председатель, не полны, и Подотдел, быть может, их дополнит?

Председатель Уставного подотдела архиепископ Димитрий замечает: желательно, чтобы Отдел рассмотрел и обсудил в общем собрании каждый тезис отдельно.

Председатель. Сначала выслушаем общие суждения по поводу тезисов.

Артамонов. С глубоким вниманием и сердечною любовию выслушал я сказанное здесь по вопросу о богослужении. Для всякого верующего мирянина, одним из наболевших вопросов является вопрос о богослужении. Мы, миряне, чувствуем, что здесь что-то неладно, что здесь есть больные, вызывающие чувство горечи, вопросы. Мне в течение моей долгой жизни приходилось бывать и в сельских храмах, и в городских соборных и приходских, и домовых церквах. Нам, мирянам, кажется очень зазорным, тягостным и обидным то, что не упорядочено в богослужении. Время богослужения самое разнообразное в разных храмах. Я знаю храмы, где совершаются ранние обедни с 4 час[ов] утра и где служба начинается в 11 час[ов] дня. Мы не знаем положенных относительно времени совершения церковных служб уставных норм. Нас смущает: что такое ранняя Литургия, что такое поздняя. И в докладе проф[ессора] Прилуцкого вопрос о времени совершения Литургии освещается. Но нужно определенно указать время совершения служб, чтобы миряне привыкли к этим часам, чтобы к ним, как это и бывало раньше, приноравливали свою жизнь. Мы не знаем, совершают ли миряне и какой именно грех, или поздно являясь на службу, или уходя из храма ранее окончания богослужения. Мы только чувствуем какую-то неловкость, ощущаем личное, несомненное неудовлетворение даже и тогда, когда выходим из храма просто по утомлению. Это все нужно было бы нам выяснить. Я не буду останавливаться на каждой службе. Скажу, что нам часто совершенно невозможно понять ничего из того, что читается за службами: читается неразборчиво, спешно, скороговоркою. Я человек военный и скажу, что в частях войск, где существуют храмы и где избираются хорошие чтецы, получается совершенно иное впечатление. Здесь дело, значит, в церковной дисциплине. Отсутствием ее здесь может быть мотивируется желание, высказавшееся и здесь, чтобы службы совершать не на славянском языке. Мы не всегда можем расслышать даже чтение Св. Евангелия священником. В приходах Евангелие читается в алтаре, читается невнятно и неслышно даже и для стоящих вблизи алтаря богомольцев. Мне пришлось в одном из заграничных курорт<ов> слышать чтение Евангелия священником с церковного амвона, лицом к народу. Чтение было ясное, отчетливое, внятное. В наших же храмах читающий Евангелие священник стоит в алтаре спиной к молящимся. Нужно необходимо напрягать слух, чтобы расслышать слова Евангелия, а кто глуховат — и наипаче. Слышанию мешает к тому же и невольный от скопления молящихся шум. Не буду останавливаться на других службах. Сокращение и отступление от Церковного устава иногда обижает мирян. Поется, например, не вся песнь величественная, умилительная и торжественная «Величит душа моя Господа», а два, много три стиха из нее. Это обидно. Эта песнь вызывает удивительное настроение среди молящихся. Жалуются на опущения в ней женщины. Чтобы не сделать ошибок, я боюсь входить подробнее в богослужебную сферу. Но что особенно угнетает душу молящихся — это праздничное пение. Здесь получается нечто невероятное. Напев не вызывает при исполнении многих хоров молитвенного настроения. Вообще в пении не нужно длиннот. Тройное, например, «Господи помилуй» терпимо. Но когда оно повторяется бесчисленное число раз, когда иной хор затягивает исполнением его церковную службу, у богомольца естественно возникает намерение уйти из храма. Современная жизнь сложна и нервна. Нельзя злоупотреблять временем. Время — деньги, говорят американцы. Нельзя трудящемуся рабочему человеку выстаивать за богослужением 2½ часа. Нам указал здесь проф[ессор] Прилуцкий, что по Уставу Литургия должна продолжаться час. Это указание — откровение для нас. Итак, нужно в богослужении изменить, прежде всего, внешние недостатки. Гоняемся за напевами, иногда не имеющими религиозного характера. Регент хора нередко — деспот над священником. Не будем петь, говорят, не будут и в церковь ходить. Это неправда, пойдут. На Литургию полагается 1 час. Мы, военные, добиваемся этого. Иногда это при прежнем правительстве достигалось за богослужениями в присутствии высочайших особ. Мы совершаем преступление, когда вводим вычурное хоровое пение за счет опущения необходимейших частей богослужения. Вот я был главный начальник Кронштадта. К о[тцу] Иоанну Кронштадтскому стекалось множество паломников со всей Руси. Он допускал их в алтарь. Я не хочу сказать, что миряне не могут входить в алтарь. Это следует разрешить им, но раз до слез я возмущен был в Кронштадтском соборе. Мне было отведено особое место в переполненном высшим обществом храме, а рядом придел храма обращен был в дамскую уборную: фрейлины снимали там калоши — в самом алтаре придела, и протеста со стороны настоятеля храма не было слышно. Переходя к сокращениям, скажу, что сокращения церковного Устава для нас нежелательны. То, что составляет святость службы, не должно подлежать сокращению. Но Священный Собор своей властной рукой должен устранить длинноты службы. Устранить то, что не нужно для службы. Мы уличную музыку ввели в храмовое пение. Еще просьба: проповедь говорится тогда, когда все устанут. В наших храмах богомольцы не как в католических и протестантских — стоят, а не сидят. Утомляются долгим стоянием особенно женщины и к концу службы торопятся выходить из церкви, а между тем в это-то время и начинают говорить проповедь. Желательно пере[не]сение ее на время после прочтения Евангелия, чтобы она выслушивалась молящимися под светлым впечатлением.

Председатель. Этот вопрос у нас разбирался уже в Отделе о проповеди.

Артамонов. Стесняюсь больше затруднять собрание. Прошу об одном. Если нужно сокращения в службе сделать, то не за счет Устава. Чтобы Литургия совершалась та, которая имеет канонические основания.

Председатель. Мы говорим не о сокращении Устава, а об упорядочении нашего богослужения. Устав полностью почти нигде ныне не соблюдается. Нет в России ни одного монастыря, докладывал нам проф[ессор] о. Прилуцкий, где бы, например, всенощное бдение совершалось вполне по Уставу. Если сокращение необходимо, то чтобы оно не было не упорядочено, беспредельно.

Арх[иепископ] Димитрий. Мы даже не имеем права совершить все в точности и по Уставу в богослужении.

О. Марин. Доклад о. Прилуцкого дал нам полную картину состава церковного Устава. Устав создавала сама жизнь. Первое и главное требование от богослужения, чтобы оно было живым. Мы желаем Живому Богу молиться, а препятствие к тому видим в старообрядцах, укоряющих нас в отступлениях от Устава. Мы боимся допустить его изменения. Боимся, а может быть и не виноваты в том. Такой тебе дан Устав, и не отступай от него. У крестьян наших особенно крепко держится мысль, что изменения в Уставе вещь невозможная. Крестьяне-уставщики, а они не редкость, всегда укажут священнику о том или ином опущении в Уставе. Нередко они входят с такими указаниями в алтарь. Это бывает даже в храмах наших духовных академий. Бывают студенты здесь, из монашествующих, которые держат в этом отношении в руках ректора. На Соборе можно сказать: Устав — святыня, но изменяется.

Самое главное, чтобы молящиеся не пассивно присутствовали за богослужением. У нас есть в богослужении мертвенные части. Надо уничтожить эти мертвенные моменты в богослужении. У нас же сокращения и выпуски совершаются без рассмотрения. Я полагал бы, что те моменты богослужения, в которых особенно оттеняется тот или другой праздник, отнюдь не должны выпускаться. Пусть такие песнопения поются даже с канонархами, пусть будет общее пение их. Здесь, в Москве, в храме Василия Кесарийского я слушал великую ектению, произносимую диаконом на распев. Это допустимо на концерте, а не в церкви за богослужением. За службою в Синодальном училище, где мы также недавно присутствовали, публика не молилась. Там исполнялись песнопения совершенно нецерковного характера. Все это происходит от неорганизованности нашего богослужения. Задача Собора должна состоять в том, что<бы> поставить богослужение так, чтобы оно было живым. В этом отношении следует особенно упорядочить церковные чтения.

Успенский. В докладах нескольких членов Собора было выяснено, каким путем всего удобнее было бы достигнуть вызываемого необходимостью некоторого сокращения полного богослужебного чина без нарушения его целостности и без искажения духа и характера Типикона. Отмечались при этом допустимые пропуски, и с этим, конечно, нельзя не согласиться. Но помимо того, возможен еще иной путь для достижения той же цели. Целесообразно было бы в круге богослужебных молитвословий, особенно изменяющихся — из Октоиха, Минеи и проч[их], сделать некоторое разделение их по содержанию. Есть молитвословия особенно глубокого смысла и значения, особенно вдохновленные, в которых как бы заключена душа известного праздника. Такие песнопения и молитвы, разумеется, нельзя опускать, но эти молитвословия — в ряде, напр[имер], стихир, тропарей канона и проч[его] — далеко не всегда занимают первое место. Отсюда происходит такое обычное явление, что одна стихира, одно молитвословие, не отличающиеся какими-либо выдающимися особенностями, но стоящие впереди, читаются или поются, а последующее молитвословие, необычайной силы и глубины и тоже положенное по Уставу, опускается только потому, что оно в порядке занимаемого в книге места является не первым (ср[авни], напр[имер], опущение 10-й песни канона — катавасии «Христос рождается» — при исполнении 3-й, 6-й и др[угих] песней; опущение в Утрени на Великую Субботу аллилуария, в возглашении которого так много глубокого смысла, при уставном и подробном исполнении выполнении всего чина и т. д.). Между тем важно именно, допуская необходимые сокращения в церковных службах, руководиться при этом не только местом, занимаемым известными молитвословиями в богослужебном чине и в богослужебных книгах, но их внутренним смыслом. В одном случае можно, положим, опустить (или сократить) стихиры хвалины, икос, седален и т. д., а в другом — исполнение этих молитвословий оказывается особенно важным. Итак, необходимо отметить в круге изменяющихся богослужебных молитвословий особенно выдающиеся по их содержанию и значению в составе данной церковной службы. Для этого нужно внимательно и глубоко обдумать отдельные церковные службы. Может быть, целое какое-либо учреждение или целый ряд комиссий, по определению Собора, должны заняться таким рассмотрением церковных служб, при этом в самих богослужебных книгах было бы полезно отмечать знаками, с одной стороны, молитвословия особенно важные, а с другой стороны — такие, опущения которых не нарушило бы целостности служб. Такое различие было бы чрезвычайно полезно и для малоученого сельского псаломщика, который, может быть, не особенно разумея силу читаемого им, все же не допустил бы неумелого выбора молитвословий, и для учителя, знакомящего учащихся с богослужебными особенностями известного дня и т. д.

В. К. Лебедев. Я буду говорить о церковном звоне. В службе нашей Православной Церкви все должно совершаться благообразно и по чину. Самый церковный звон, как призыв к службе и напоминание об известных моментах ее, должен совершаться своевременно и соответствовать службе, и в полном порядке. Между тем в наше время в церковном звоне, даже в одном и том же городе, в одной и той же местности, наблюдается разная практика. Например, различный звон слышится в церквах одного и того же города к службам Страстной недели, и чаще всего это разнообразие наблюдается в городах к так называемым ранним обедням. В одних городах во всех церквах к ранним Литургиям в седмичные дни и по воскресным и праздничным дням благовестят в большой колокол редко и больше никакого звона не бывает. В других городах в будничные дни благовест редкий, а в воскресные и праздничные дни — частый с трезвоном или с красным звоном. В иных городах только в великие праздники (например, двунадесятые) и в храмовые полагается частый благовест и красный звон. Даже, случается, в церквах одного и того же города благовестят и звонят по-разному. Иногда церковный звон меняется по желанию епархиальных преосвященных, которые дают особое распоряжение о звоне, и даже изменяется звон по предложению благочинных, которые имеют значение в глазах владыки. Меняются владыки — меняется и звон. Желательно и в церковном звоне слышать благообразие и однообразие. Всероссийский Поместный Церковный Собор, по нашему мнению, должен выразить своей авторитетный взгляд и по вопросу о церковном звоне.

И на Стоглавом Соборе 1551 г. был затронут вопрос о церковном звоне. Царь Иван Васильевич Грозный просил отцов Собора «помыслить… чтобы по святым церквам звонили по божественному уставу». И Собор постановил: «По церквам звонить по уставу». Следовательно, церковный звон в то время старались упорядочить. Ныне звон опять расстроился, значит, опять нужно привести его в порядок. В наших богослужебных книгах ничего не говорится о звоне к ранним Литургиям, так как в них упоминается одна Литургия, без разделения на раннюю и позднюю. Не встречаем мы разъяснения об этом звоне и в пособиях к изучению церковного Устава, например, в книгах прот[оирея] Никольского[1], Рыбакова («Церковный звон в России»), прот[оирея] Израилева (О церковном звоне), свящ[енника] Худоносова («О значении колокольного звона в Православной Русской Церкви») и пр. В IX главе Типикона «О вечерни и утрени дней седмичных», между прочим, читаем: «Во утрии, т. е. пред полунощницей, знаменует (т. е. звонит — (История Русской Церкви. Т. 1. Период первый, стр. 1159, проф[ессора] Голубинского) параекклисиарх (церковник) в малый кампан (колокол) редким ударением». Там же читаем: пред утреней параекклисиарх «клеплет в кампаны (т. е. ударяет в колокола), ударяет же тяжким ударением редко (т. е. ударяет с особенной силой). О звоне к Литургии в этой главе нет указаний. Следовательно, по Типикону (IX гл[ава]) полагается редкий звон в седмичные дни к утрени в обычное время, таковой же должен быть звон и к Литургии в эти дни, особенно когда она совершается порану, каковой звон обычно и бывает в городах.

В воскресные же и праздничные дни, по-видимому, должен быть иной звон, именно «в великий и во вся тяжкая», а это, по объяснению известного исследователя богослужебного Устава прот[оирея] Никольского, означает удары (сначала в один колокол, а потом во все колокола) сильные, частые, с правильным размером времени в промежутки между ударами (Пособие к изучению Устава богослужения Православной Церкви. 1874 г., стр. 39). Тот же прот[оиерей] Никольский утверждает, что «обыкновенно в посту (Великом) и в праздники с полиелеем (например, 24 февраля, 9 марта) звон к утрени, к часам, к Литургии бывает не протяжный, а красный» (там же, стр. 48), а тем более в воскресные дни и в великие праздники во весь год. По-видимому, в прежнее время такой и был звон в Москве и вообще на Руси, как об этом можно судить, читая книжку Рыбакова «Церковный звон в России», в которой он приводит свидетельство иностранцев, посещавших тогда Россию и Москву, например, «по воскресеньям и праздникам и во всенощные стояния русские звонят в колокола все разом» (стр. 33). Это походит на наш современный трезвон. В грамоте новгородского митрополита Корнилия (1692 г.) читаем: «К божественным службам благовестити, исперва в один колокол, по благовесте же в подобное время звонити в рядовые дни в два колокола, а в воскресные дни, в господские праздники и нарочитых святых благовестити и звонити по Уставу» (Акты исторические, т. V. № 213. См. книгу прот[оирея] Никольского: «Пособие к изучению Устава богослужения православной Церкви» 1894 г., стр. 35). Литургия как ранняя, так и поздняя по существу одинаковы, поэтому и церковный звон к той и другой должен быть одинаков, именно: к началу Литургии благовест, а затем, по прочтении часов, «красный звон», т. е. перезвон без перерыва до трех раз. Красный звон более соответствует самому содержанию Литургии, он более гармонирует нашему душевному состоянию, он способствует вызову в душе благодарно-торжественных чувств, столь необходимых в воскресные и праздничные дни. Красный звон в начале Литургии вообще, а в праздники в особенности, более соответствует торжественному чувству при прославлении Царства Отца и Сына и Святаго Духа, вызывает, усиливает и восполняет собою это чувство в нашей душе. Мы чувствуем некоторую неполноту душевного состояния, если не слышим звона с торжественным перебором колоколов в этот момент. Следовательно, редкий звон к ранним обедням не церковным Уставом предусмотрен, а дело обычая, поэтому он не повсеместно и даже не всегда раздается, и вероятно, он явился для различия в звоне ранних Литургий от поздних.

Что касается «звона в достойно», то такого звона в греческих церквах никогда не было, и ныне такого звона также не бывает во всей Греции, потому что в уставах греческих такого звона не положено. И в Русской Церкви, по свидетельству Патриарха Иоакима (1690 г., в книге «Щит веры») сего звона прежде не было. Обычай производить звон во время освящения Святых Даров получил начало в южнорусской Церкви около половины XVII века по подобию западных церквей («Новая Скрижаль» архиепископа Вениамина, стр. 233. Ср. Полный церковнославянский словарь свящ[енника] Дьяченко, стр. 197).

Следует также обратить внимание на упорядочение церковного звона на Страстной неделе.

В заключение я предлагаю: 1) Точнее определить способ звона в будничные, воскресные и праздничные дня к утрени и Литургии — ранней и поздней.

2) Установить, чтобы звон непременно соответствовал известным моментам службы, например, звон к Евангелию на всенощном бдении, «во вся» к началу Литургии, «в достойно».

3) Однообразный и правильный звон к службам в последние три дня Страстной седмицы.

Речи остальных записавшихся ораторов отложены слушанием до следующего заседания — 12 октября.

Заседание закрыто председателем в 8 час[ов] 40 мин[ут] вечера.

Председатель архиепископ Евлогий

епископ Мефодий

Делопроизводитель Николай Кедров

ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 283. Л. 122–130. Машинопись. Подлинник. Подписи — автографы.

Приложения к протоколу № 8:

Доклад И. А. Карабинова о реформе богослужебного устава

Доклад Б. А. Тураева о применимости устава в приходских храмах

Доклад священника В. Д. Прилуцкого «О непорядках в современной богослужебной практике»


[1] У прот[оиерея] Никольского в книге «Пособие к изучению Устава богослужения Православной Церкви» только в более поздних изданиях читаем немногое: «Пред литургией благовестят в один колокол, и пред раннею ударяют в него редко, а пред позднею часто» (СПб, пятое издание, 1894 года, стр. 39). — Прим. ист.