12 октября 1917 года
Заседание происходило под председательством митрополита Киевского Владимира в малом зале Епархиального дома; началось в 10 час[ов] утра; присутствовало 38 членов Отдела.
Заседание началось чтением протокола предыдущего собрания (9 окт[ября]), который постановили принять.
Прот[оиерей] Миртов предложил: выслушать доклад делопроизводителя о документах, поступивших в Отдел и касающихся вопросов церковной дисциплины.
Делопроизводитель: «В Отдел поступили:
1) доклад Зюзина о поведении мирян в храме;
2) журналы собраний Псковского епархиального съезда духовенства и мирян с постановлениями: а) о признании женщин равноправными членами Церкви; б) высказанное пожелание о пересмотре канонов и об отмене потерявших силу в современной жизни; в) о предоставлении священникам права носить светский костюм; г) о пересмотре закона о единобрачии духовенства;
3) доклад Васильева об изменении времени освящения вербы;
4) прошение свящ[енника] Молчанова о составлении нового чина погребения самоубийц;
5) доклад прот[оиерея] Саввинского о кафедральных соборах;
6) прошение свящ[енника] Ксенофонтова Временному Правительству и Совету солдатских и рабочих депутатов: возбудить на Соборе вопрос о второбрачии священнослужителей;
7) докладная записка свящ[енника] Кедрова об именах «Тамара» и «Маргарита», о погребении христиан, фактически порвавших связь с Церковью, о молитве за умерших иноверцев и о погребении младенцев, умерших до крещения по совершении над ними молитвы;
8) записка сенатора Огнева об упорядочении поведения прихожан в храме».
Постановили: передать означенные документы в соответствующие подотделы для рассмотрения.
Прот[оиерей] Миртов внес предложение: ввиду того, что заседания Отделов с одними и теми же членами совпадают, просить председателя войти в переговоры с председателями других Отделов о соответствующем изменении действующего расписания.
Предложение принимается.
Слушали доклад прот[оиерея] Галахова «Об участии женщины в жизни Церкви».
Прот[оиерей] Галахов, закончив чтение доклада, прочитал прошение Герасимовой о посвящении её в диакониссы и заявил, что он присоединяется по всем основаниям для восстановления института диаконисс, высказанным просительницей, но по этому вопросу должен быть представлен в Отдел специальный доклад.
Высок[опреосвященный] председатель объявляет перерыв на 10 минут.
После перерыва высокопр[еосвященный] председатель ставит вопрос: приступить ли к обсуждению доклада прот[оиерея] Галахова или предварительно заслушать и обсудить доклад прот[оиерея] Спасского «О целибате духовенства» ввиду предстоящего на днях отъезда его в Севастополь?
Постановили: предварительно выслушать и обсудить доклад прот[оиерея] Спасского.
Прот[оиерей] Спасский читает свой доклад (доклад приложен к протоколу заседания).
Слово предоставляется г[осподину] Кунцевичу.
Кунцевич: «По моему мнению, целибат разрушит последние остатки православного священства. Если теперь много нападок на духовенство, то, когда санкционируют целибат, тогда еще больше будет всяких скандальных историй, на радость врагов Церкви. Целибат не есть способ разрешения вопроса об обеспечении духовенства. Духовенство найдет себе обеспечение, если оно будет веровать так, как верует народ; если оно будет молиться не по казенному и если оно будет нести крест свой, как подобает христианину. Нельзя выдумать такого проекта пастырства, который освобождал бы от несения креста».
Прот[оиерей] Галахов: «Я присоединился бы к докладчику, если бы он свое конкретное предложение изменил в том смысле, чтобы не стеснять безбрачных достигать 35-40 лет для принятия священства. Нужно ставить во священники из неженатых таких людей, которые уже, выражаясь вульгарно, перегорели. Чтобы не ставить так широко вопрос, как докладчик, я посоветовал бы прочитать груду прошений вдовых священников, умоляющих разрешить им второй брак. Далее, священники целибатствующие будут подобны монахам; а сколько у нас истинных монахов? Во время недавней поездки на родину я беседовал на пароходе с одним интеллигентом о делах церковных. Он говорит, что присоединился бы к Церкви, но зачем митрополиты получают такие большие деньги, носят украшенные драгоценностями панагии, митры и т. п. Вот чем соблазняются прихожане; неужели не соблазнится приход, если придется ему идти на исповедь к священнику нечистому? Во избежание соблазна едва ли возможно разрешать неженатым принимать священство раннее 35-40-летнего возраста».
Фигуровский поддерживает предложение докладчика: «Нельзя целибат считать чисто католическим учреждением, его знала и доселе знает, хотя <и> в ограничительной степени, Православная Церковь. Каноны запрещают вступать в брак после хиротонии, но они не воспрещают неженатых возводить в иерархические степени. Если руководиться только подозрениями, то следует воротиться к временам св. Петра митрополита и запретить священнослужение всем вдовцам; однако этого не делается, и мы знаем, что многие вдовые священнослужители вне всяких подозрений в чистоте их жизни. Мы знаем, что 25-летние постригаются в иноки и посылаются на служение обществу; что же мешает священнодействовать и руководить обществом неженатому пресвитеру? Неужели иноческие одежды только предохраняют от возможности падения? Русская Церковь, правда, в исключительных случаях, допускала целибат для пожилых – не менее 40 лет, — и некоторые неженатые пастыри, как прот[оиерей] А. И. Горский, являются украшением Церкви». Оратор не согласен с прот[оиереем] Галаховым, что надо ставить во священники людей перегоревших; надо ставить не перегоревших, а горящих людей, сильных духом. Посему оратор полагает возможным принять предложение докладчика, но в следующем измененном виде: «Отдел, считаясь с исключительными трудностями пастырского служения в настоящее смутное время, находит возможным допустить к иерархическому служению лиц неженатых, если они известны своим безукоризненным поведением, по достижении ими канонического возраста, т. е. 30 лет, для получения пресвитерского сана».
Прот[оиерей] Щукин: «Я с большим сочувствием отношусь к горячей речи о. Георгия Спасского. Разделяю его мнение, что сейчас больше, чем когда-либо, нам нужны пастыри идеальные, мужественные, самоотверженные. Как священник и семейный человек, знаю, какие тяжелые скорби дает семья, как нередко она мешает в полноте отдаться самоотверженной пастырской деятельности. Но, признавая это, скажу, что никоим образом нельзя требовать от лиц, принимающих священный сан, обязательного безбрачия. Не будем ходить далеко, но в самом деле – разве жизнь и судьба наших вдовых священников не говорит о трудностях безбрачия? Разве все мы не знаем многих примеров, как вдовые священники в селе, одинокие, страдающие, кончают тем, что или спиваются, или падают нравственно. Ссылаются на католическую церковь: но разве там все хорошо, и разве целибат дает там только положительные результаты? Всем известны многочисленные жалобы в этом отношении на католическое духовенство; я указал бы, например, на разоблачения по этому вопросу бывшего католического священника Шиники; они приводят ужасающие факты, как целибат губит католических священников и их духовных детей. Но и помимо этого нельзя думать, будто брачная жизнь духовенства в Православной Церкви установлена без достаточных оснований. В свое время это было установлено под влиянием жизни, взвешено с разных сторон людьми большого ума и великого опыта. Вспомним, что в древнее время сторонниками брачной жизни духовенства были великие подвижники, которые опытом знали, как труден подвиг безбрачия и как сильны тут соблазны и легкие падения. Но основания не отрицательного только характера заставили в свое время Церковь признать семейную жизнь духовенства. Брачная жизнь духовенства имеет большое положительное значение. Докладчик упомянул об А. П. Чехове. Я имел счастье лично знать покойного писателя и хорошо помню, как он говорил в одной беседе со мной: «Вы, православные священники, имеете великое преимущество перед католическим духовенством, вы имеете семью. Священник, устроив у себя хорошую, нравственную семью, как может – особенно в деревне, – влиять на крестьян, смягчая их семейные нравы, поднимая уважение к женщине, облагораживать их в этом отношении!» Я сказал бы так: нельзя требовать от вступающих в священники обязательной брачной жизни; пусть, кто может оставаться безбрачным, будет принят безбрачным – в те годы, которые установлены для этого церковными канонами. Но с одинаковым правом нельзя требовать от лиц священного сана и обязательного безбрачия. Это может быть только подвигом, которого нельзя требовать от каждого».
Прот[оиерей] Миртов: «Я присоединяюсь к докладчику только с поправками Фигуровского и прот[оиерея] Щукина. Если нельзя обязывать кандидата священства «поять жену», то нельзя на него возлагатьи другого обязательства – быть безбрачным. Если можно говорить против обязательности брака, то надо говорить и против обязательности целибата. Целибат должен быть свободным. На 1-м Вселенском Соборе старец аскет возражал против обязательности целибата. Брак не препятствует быть священником. Церковь, снимая кольцо с рукополагаемого, этим указывает, что брачные узы для него ослабляются, что он связывается теперь другими узами, обручается Церкви. У нас безбрачные священники уже есть – это ученые монахи, которые в очень раннем возрасте, в 23-24 года, делаются преподавателями, даже инспекторами и живут в обстановке, одинаковой с обстановкой белого духовенства. Почему же желают ставить ограничения для священников в приходах? Пастырство так захватывает, что священники бывают плохими мужьями и воспитателями детей. Напр[имер], о. Иоанн Кронштадтский был очень редким гостем в своей семье. С канонической точки зрения нельзя требовать брачной, а значит, и семейной жизни от кандидатов священства. А современные жизненные условия говорят за то, что пришла пора снять это обязательное бремя с плеч их».
Минченко: «Безбрачие священников не только нежелательно, но и совершенно недопустимо. Безбрачный священник не сможет служить идеалом, образцом для своих прихожан. Положение безбрачного священника может быть приравнено к положению вдового священника: в жизни и того, и другого – отсутствие женщины. Жизнь же нашего вдового священника далеко не может быть примером нравственности: очень много нареканий, всякого рода укоров, часто вполне справедливых, на этих священников. Надо не только не допускать безбрачия священников, но и вдовым священникам разрешить вступление во 2-ой брак. Щадя Церковь, щадя высокое звание пастыря и св. православную веру, мы не должны допускать целибат».
Июдин: «У нас в Олонецкой епархии было суждение даже о браке епископов; не женятся они, не знают жизни. Если дать деревне неженатых священников, то какое влияние и значение они могут иметь? Не знакомые с семейной жизнью, как они могут разрешать разные семейные дела? В древности и епископы были женаты, как это видно из канонов. И ап[остол] Павел сказал: «Какой хозяин Церкви – кто не может быть хозяином дома». По каноническим правилам священник должен быть женат. Поэтому я против целибата».
Прот[оиерей] Миртов: «Предлагаю возражения других ораторов отнести к следующему заседанию, а сейчас дать возможность докладчику, ввиду его отъезда, ответить на высказанные возражения».
Предложение принимается.
Докладчик: «Оставаясь в душе сторонником полного целибата духовенства, я готов принять ограничения, внесенные в мою формулу Фигуровским и другими ораторами. Я поднимал в прессе вопрос о плате за требы в случае уничтожения её, и вызвал против себя массу возражений. Мне, между прочим, писали: вы хотите уничтожить подачки, которые связывают пастыря c пасомыми. Но, по моему мнению, рубль не связывает, а разъединяет везде, а в пастырстве особенно. Рубль тяжел для народа, каждый стремится все расходы по содержанию духовенства возложить на казну. Говорят, брак – подвиг, крест, который пастыри должны нести. Но зачем возлагать на пастырей крест, когда они могут быть безбрачными? Говорят, безбрачие будет служить поводом к клевете; но бояться клеветы не следует: клевета не щадила самого Христа; епископы безбрачны, но клеветы на них нет; епископы, за редкими исключениями, держат высоко знамя целомудрия. Указывают на вдовцов-священников, добивающихся второго брака; но им действительно жить трудно: у них дети. Ссылаются на одиночество как на возражение против целибата; но и в семье бывают священники одинокими, а это одиночество тяжелее. А сколько несчастных браков среди священников? Где у нас идеальные девушки, которые бы были готовы по-апостольски пойти рука об руку с мужьями?! Говорят, католические ксендзы не целомудренны; но об этом можно говорить только как об исключении. Говорят, неженатые пастыри будут не в силах давать советов житейских. А преп[одобный] Серафим, а Амвросий Оптинский разве не были мудрыми разрешителями вопросов семейной жизни?! Что касается Чехова, то он, как художник, схватил и в своем рассказе выразил тяжесть лежащего на священниках семейного бремени. Я готов присоединиться к формуле, что безбрачие священника не только допустимо, но и желательно; при этом настаиваю на 30-35 годах как на возрасте, в котором можно неженатых удостаивать священства».
Прот[оиерей] Галахов: «Фигуровский не понял меня, когда я говорил о перегорении: я говорил о перегорении не духовном, а плотском».
В 2 часа дня выскопр[еосвященный] председатель объявил заседание оконченным.
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 316. Л. 69а-69г. Рукопись. Подлинник. Подписи отсутствуют.
Приложения:
Доклад проф[ессора]-прот[оиерея] И. Галахова «Участие женщины в соборной жизни Церкви»