12 сентября 1917 г.
Четвертое заседание Отдела состоялось 12 сентября 1917 г. в актовом зале Московской духовной семинарии под председательством высокопреосвященного Иоанна, архиепископа Рижского. Заседание началось в 5часов вечера и окончилось в 8 час[ов] 30мин[ут]. Из 106 членов Собора, записавшихся в состав Отдела, в заседании присутствовало 67 человек.
Список членов Отдела и росписной лист участвовавших в настоящем заседании приложен к протоколу.
Значительная часть заседания была посвящена докладу профессора П. П. Кудрявцева о типе средней школы, находящейся в ведении Церкви.
Докладчик заявляет: «В суждениях о реформе школы, находящейся в ведении Церкви, необходимо исходить из того предположения, что как бы ни сложилась у нас в будущем политическая жизнь, все же по своему строю и характеру она будет существенно отличаться от прошлого, и если в прошлом, при союзе Церкви с государством, Церковь могла в деле христианского воспитания подрастающего поколения рассчитывать на государство, то теперь ей придется осуществлять эту задачу или совсем без содействия государства, или при содействии минимальном. Само по себе это не страшно, потому что, кроме государства, есть такие силы, на которые может опираться Церковь: это — семья и общество. Как показывает пример Америки, Церковь много может сделать в смысле христианского воспитания подрастающего поколения при содействии этих сил. В таком случае одним из главных средств воспитательного воздействия Церкви является находящаяся в ее ведении школа. Имею в виду не профессиональную школу, обслуживающую специальные нужды Церкви, а общеобразовательную школу, построенную на христианских основаниях. Конечно, вопрос о приготовлении хороших пастырей очень важный, но не менее важен вопрос о приготовлении хороших прихожан, а самое главное — пастырей готовит не столько школа, сколько жизнь, взятая в совокупности слагающих ее элементов. Посему Церковь тем вернее достигнет в школьном деле своих целей, чем менее будет думать при организации школы об ее профессиональных задачах. Пусть это будет — повторяю — общеобразовательная школа, построенная на христианских основаниях, и главное уже будет сделано. Такому заданию в общем отвечает, на мой взгляд, тип христиански-гуманитарной школы, выработанный учебной комиссией при Учебном комитете в мае—июле сего года. Указывают на то, что эта школа ничем, кроме двух недельных часов, отведенных для урока Закона Божия, не отличается от светской гимназии недалекого будущего. Но если бы и так, одного этого было бы довольно, чтобы оправдать существование такой школы параллельно со светской среднеобразовательной школой. Но на самом деле это не так. Проектируемая школа должна отличаться от параллельной светской организацией как учебного, так и воспитательного дела. В первом отношении, давая minimum знаний, требующихся для получения аттестата зрелости, она в преподавании гуманитарных наук либо выдвигает, либо подчеркивает такие стороны, которые имеют значение в смысле осведомления с проявлениями религиозной жизни в различные эпохи и у различных народов (это особенно на уроках истории) и в смысле подготовки материала для выработки идеалистического миросозерцания (это преимущественно на уроках словесности и философии), и все это — без ущерба для научной точности, поскольку такая точность есть осуществление безусловно обязательных для всякого требований истины. В частности, в проектируемой школе должно быть отведено видное место преподаванию истории искусства, особенно христианского, а в основу языкознания должно быть положено преподавание, помимо, разумеется, русского и церковно-славянского языков, языка греческого, — латинский же язык мог бы преподаваться для желающих факультативно. Думаю, это не поставлено было бы в препятствие к получению нашими абитуриентами аттестатов зрелости со стороны Министерства народного просвещения, поскольку оно не может быть заинтересованным в наличности молодых людей, кончающих среднюю школу с хорошим знанием греческого языка. Наконец, наша школа — надеюсь — сохранит свою исконную любовь к занятию церковным пением, не исключая, конечно, и светского. В наше время едва ли нужно специально выяснять общеобразовательное значение такого рода занятий. Во втором отношении проектируемая школа будет отличаться от параллельной светской отсутствием бюрократизма, начиная с ясных пуговиц у учеников и учителей, и — главное — всемерным устранением игры на таких чувствах в душе учащихся, которые не должны культивироваться в христианской среде. Имею в виду прежде всего чувство превозношения талантами перед товарищами, столь эксплоатируемое в современной школе. Но ведь это — слишком по-человечески, скажу прямо: слишком по-язычески. В проектируемой школе не будут выдавать наград за таланты, ибо это — награды не по адресу, поскольку распределение талантов зависит от Бога, и слабенькие по своим дарованиям дети будут привлекать к себе не меньше, чем талантливые, любовного попечения, но только в ином роде. Дальше. В интернате светской школе могут и не совершаться утренние или вечерние молитвы — в проектируемой школе они обязательно совершаются. Оговорюсь: настаиваю не на обязательности посещения утренних и вечерних молитв, что представляет особый вопрос, и очень тонкий, а на обязательности их совершения, чтобы каждый имел возможность принять участие в общей молитве. Имею основание думать, что, при отсутствии бездушного, чисто формального принуждения, такие моления не будут малолюдными. Вспоминаю, что когда, бывало, в годы моего обучения в семинарии, в которой принуждение к общей молитве почти отсутствовало, семинаристы в 10 час[ов] вечера, в переход времени от Фоминой недели до отдания Пасхи, запоют своими юными, мощными голосами стихиры Пасхи: «Пасха священная нам днесь показася», то и мы, квартирные ученики, жившие по близости, и наши хозяева — мещане, и квартирные кухарки вылезут из своих квартир на улицу и, стоя у калитки, либо сидя на лавочке, слушают — не наслушаются захватывающего душу пения. Нужно ли говорить, что владевшие нами чувства были не чисто эстетическими, а религиозно-эстетическими. Если к сказанному прибавить, что в проектируемой школе будет царить столь любезный русскому народу дух простоты, понимаемый не в смысле отсутствия сложности, а в смысле возможного соответствия между формой и содержанием, внешним и внутренним, то станет ясно, что школа эта будет иметь свой собственный стиль, или как здесь кто-то выразился, свой собственный «тонос». Если бы задуманный тип школы и осуществился, это было бы невознаградимым ущербом для Церкви и русского народа.
Но как же быть с приготовлением к пастырскому служению.
Чтобы разобраться в этом вопросе, надо раз навсегда понять, что нельзя возлагать на обязанность школы ни доведения учащихся до овладения внешне-техническою стороною священнослужительской деятельности, включая сюда умение применять к делу указания богослужебного устава, ни возжжение в учащихся священного огня ревности о спасении человеческих душ. И то, и другое, хотя и в неодинаковой степени, необходимо для благоуспешного прохождения пастырского служения, но если первое, хотя и с большою затратою времени и труда, достижимо в пределах школы и средств, находящихся в ее распоряжении, то относительно осуществления в тех пределах и теми средствами второй задачи скажу: кто к сим доволен. Нельзя возлагать на плечи лица ли, учреждения, бремени, явно для них непосильного. Горе не в том только, что задача в таком случае остается не выполненной — это бы горе еще с полгоря — а в том, что при попытках выполнения невыполнимого неминуемо происходит подмена одного другим, подделка, обман или самообман, тем более опаснее, что далеко не всегда бывают преднамеренными и почти всегда сохраняют видимость хотя бы частичного достижения цели при крайней на самом деле от нее удовлетворенности. Так бывает в государственной жизни, когда хотят превратить государство современного типа в теократию или, по крайней мере, в патриархально-христианскую семью: получается только видимость теократии или семьи, при отсутствии содержания, обозначаемого этими именами. То же получится, если мы решим превратить пастырскую школу в очаг неугасимого пастырского огня: вместо огненных слов будут раздаваться трескучие фразы, ибо духовный огонь нельзя зажечь по заказу во всякое время, между тем задание требует, чтобы он готов был вспыхнуть каждую минуту. Раз мы потребуем от пастырской школы, чтобы она была школою горенья, то в ней не может не производиться изо дня в день реакция на горенье, или — скажем — экзамен горенья: чтобы быть учителем в этой школе, надо сдать экзамен на горенье, равно и для того, чтобы получить удостоверение в успешном прохождении курса школы, тоже нужно сдать подобный экзамен, нужно т. е., так или иначе демонстрировать свое горенье. Это и есть тот путь, на котором создается величайшее из зол в религиозной жизни, именуемое лицемерием.
Плохо меня поняли бы те, которые из сказанного сделали бы тот вывод, что горенье — дело не важное в пастырском деле. Нет, оно слишком важно для того, чтобы можно было искусственно создать школу горенья. «Дух дышет, идеже хощет». Невозможно предусмотреть, где возгорится огонь пастырской деятельности. Может он возгореться — и, верю, будет возгораться — в школе, может возгораться и за пределами школы. Во всяком случае ни преподобный Серафим, ни ныне здравствующий старец Анатолий Оптинский не были питомцами специальной школы пастырства. Да и вообще выработка настроения, необходимого для прохождения пастырского служения, школе не под силу. Она должна быть отнесена на долю церковной жизни во всей полноте ее разнообразных проявлений: семья, приход, монастырь, школа — все это может заключать в себе элементы, способные зажечь в восприимчивой душе огонь пастырской ревности. Скажут: да почему же жизнь может сделать то, что не в силах сделать школа. Да потому, что школа, как таковая, есть система преднамеренных, планомерных действия, направленных к определенной цели, тогда как в жизни, взятой во всей полноте ее проявлений, преднамеренные действия составляют лишь один из ее элементов. Огонь же пастырской ревности о спасении души относится к таким вещам, которые рождаются, а не делаются. Правда, раз затемнившийся огонь можно раздувать, но опять-таки средства для этого нельзя создать искусственно — они тоже возникают органически. «Свет от света»,… Если теперь из задач школьного подготовления к пастырскому служению исключить усвоение во всей старине пастырской деятельности — с одной стороны, создание пастырского настроения— с другой, то на долю школы останется собственно сообщение желающим более законченного богословского образования, в круг которого должны входить чтение Св. Писания, св. отеч. творений и богослужебных книг, всенепременно с обращением к греческому тексту, систематического учение о христианской вере и жизни (догматическое богословие), история Церкви, основы церковного права (без подробного изучения ныне действующего права) и литургика и краткие (подчеркиваю: краткие) сведения о старообрядческих и сектантских толках).
Предвижу возражение против своего плана: он гностичен, интеллектуалистичен, даже рационалистичен. До некоторой степени — да, но именно до такой степени, до какой и всякая школа, именно как школа, гностична: ведь всякая школа должна достигнуть того, чтобы учащимися была усвоена разумно и твердо известная сумма знаний. За всем тем плоха та школа, которая, во-первых, ограничивала бы свои задачи лишь сообщением знаний, не представляя учащимся всех способов к здоровому проявлению всех сил человеческой природы, в том числе даже и физических, а во-вторых, в осуществлении своей гностической задачи исходит из односторонне-рационалистического взгляда на состав и происхождение знания, забывая, что в последнем счете знание опирается на непосредственное предметоощущение, на то, что часто называется инструкцией. Плоха будет и богословская школа, если она ограничится в преподавании богословия изучением системы догматического богословия, представляющей собою все же систему абстрактных понятий, не направляя внимания учащихся на непосредственное ознакомление с теми документами, в которых нашло свое выражение живое богоощущение. Ведь это было бы все равно, как изучить законы сочетания цветов, ни разу не видавши самых цветов. Таким образом, школа является рационалистической или схоластической в зависимости от того, как трактуется знание, а не в зависимости от самого факта внимательного отношения к сообщению учащимся знаний. Если данная школа рационалистична, то не потому, что своею первостепенною задачей она ставит сообщение знания, а потому, что знание — то, сообщаемое ею, одностороннее, формально-логическое, бездушное.
Само собою разумеется, что в богословской школе должен быть определенный воспитательный режим, но по существу он не должен отличаться от воспитательного режима всякой хорошей школы, ибо нет и не может быть двух различных воспитательных режимов. Впрочем, нет — можно признать два различных режима: один — здоровый, хороший, христианский, другой — больной, дурной, нехристианский. Нужно ли говорить, что здоровый христианский режим не может почитаться привилегией пастырской школы: в равной мере он должен быть достоянием и всякой другой школы, хотя бы огороднической. Что-нибудь одно: или данный режим хорош, и тогда он обязателен для всякой школы, или он плох — и тогда нужно положить ему конец. Если же не может быть речи о двух различных режимах для двух школ, в нашем случае христианско-гуманитарной и богословской, то нет никаких оснований для того, чтобы создавать для богословской школы особым образом квалифицировать педагогический персонал: педагог, пригодный к тому, чтобы стоять во главе христианско-гуманитарной гимназии, пригоден и для того, чтобы стоять во главе богословской школы, и обратно. А отсюда следует, что в той и другой школе при замещении учительских мест не должно быть привилегий в пользу квалифицированных педагогов, будут ли то пиджачники или рясофоры. Для всех равно открыты двери и той, и другой школы, и если в отдельном случае отдается предпочтение тому, а не другому лицу, то совершенно независимо от того, духовное оно или светское. В силу сложившейся конъюнктуры в особенности приходится настаивать, чтобы при замещении учительских мест в духовно-учебных заведениях не предоставлялось привилегий так называемому ученому монашеству. Раз привилегия не вытекает логически из специфической облагодатоствованности известного лица, то она является нарушением справедливости и в этом качестве фактором разлагающим, а не созидающим и соединяющим. Там, где попирается справедливость, нравственна атмосфера оказывается искалеченной, а в испорченной атмосфере может ли правильно расти и развиваться молодой организм. Положение становится еще горше, когда привилегией молодого человека, давшего иноческий обет, оказывается занятие начальнических должностей. Не нужно быть специалистом психологии, чтобы знать, какое разлагающее действие на душу оказывает страсть властолюбия. Как поэтому надо охранять молодую душу от приражения этой страсти. Между тем в последние десятилетия (три с половиной десятилетия) у нас упрочилась система, как бы нарочито созданная для того, чтобы ставить молодых людей в такую обстановку, в какой только гиганты духа или детски-наивные души могли оставаться незатронутыми разлагающим душу ядом. На наших глазах деморализовались прекрасные по своим природным задаткам молодые люди, а когда они оказывались достаточно деморализованными, им вверяли ответственное дело управления такою громоздкою школою, как духовная семинария. Мудрено ли, что таким путем в самые недра школы вносились элементы разногласия. Не то я хочу сказать, чтобы инокам закрыт был доступ к педагогической деятельности, а то, чтобы они были поставлены в этом отношении в равное положение с лицами, не имеющими иноческого сана. Столь же решительно высказываюсь я и против предоставления в учебно-воспитательном деле каких-либо привилегий лицам, облеченным духовным саном. Всем должен быть открыт доступ к учебно-воспитательному делу, и отбор должен производиться независимо от чина или сана, носимого соискателями должности. Как только будут уничтожены привилегии, связанные с иноческим саном, и монахи при соискании педагогического места будут поставлены в одинаковые условия с не имеющими иноческого чина, сейчас же это скажется самыми благими результатами: в одних не будет места к горькому чувству обиды, в других — мысли для развития разлагающей душу страсти властолюбия. Тогда иноки явятся желательными работниками на педагогической ниве, и те из них, в ком есть педагогическая жилка, окажутся силой созидающей, а не разлагающей.
Выводы: 1) преобразование духовных училищ и первых четырех классов семинарии по типу разработанной учебной комиссией христианской гуманитарной школы — первая и неотложная задача Церкви; 2) пастырей готовит жизнь — школа лишь содействует ей в этом отношении, сообщая желающим богословское образование; 3) если разгрузить учебный план преподавания богословских наук в богословской школе, то для его осуществления достаточно двух лет; 4) если не может быть речи о «двух режимах», и если скромная задача школы в содействии Церкви по подготовке к пастырству сводится к сообщению учащимся богословского образования, то нет оснований к территориальному и административному отделению двух богословских классов от классов общеобразовательных.
Примечание. Нестроения в семинарии зависели от следующих причин (располагаю их в нисходящем порядке их сравнительной важности): а) преграждение выхода из семинарии на сторону, б) предоставление лицам духовного сана или иноческого чина привилегий в занятии учебно-воспитательных должностей, в) обременение учебного плана духовных училищ и низших классов семинарии сообщением специально-богословских занятий. Раз эти причины будут отстранены, отпадают основания к отделению богословских классов от общеобразовательных.
5) За всем тем ничего по существу не имею против осуществления того типа богословских институтов, который прекрасно разработан учебной комиссией, с тем однако, чтобы в этом институте не было иного воспитательного режима, кроме хорошего, т. е. христианского режима. Не могу однако не выразить опасения — хватит ли у Церкви духовных и материальных ресурсов, чтобы обслужить двоякого рода школу — и христиански-гуманитарную, и богословский институт, и не разовьется ли один из этих видов насчет другого». Б
По мнению прот[оиерея] Преображенского, прежде всего надо изменить методы преподавания в духовно-учебных заведениях.
По заявлению г. Булгакова, Курский епархиальный съезд, делегировавший докладчика на Собор, поручил ему заявить, что общеобразовательная школа не должна быть отделена от двух последних богословских классов духовной семинарии. По мнению г. Булгакова, не может быть в школе духовного ведомства двух режимов. Мотивы, выставляемые защитниками разделения школы, не выдерживают строгой критики. Гуманитарно-христианские гимназии должны быть организованы параллельно существующим духовно-учебным заведениям, а не взамен их. Духовная школа будет только отчасти осуществлять задачи этих христиански-гуманитарных гимназий. Не следует убивать наших духовных семинарий, а помочь им обновиться. Защитникам гимназий можно задать вопрос: кто будет работать в этих учебных заведениях, если они отделятся от богословских классов. Христиански-гуманитарные гимназии погибнут, если в них не будет питомцев духовных академий. Надо заботиться о том, чтобы академии готовили правоспособных преподавателей не только богословских, но и общеобразовательных предметов.
По мнению А. П. Афанасьева, духовная школа существует и для того, чтобы приготовить пастырей, и для того, чтобы бедное духовенство имело возможность воспитать своих детей. Это — внешние цели. Внутренних тоже две: дать среднее образование и специально богословское. Двойственность задачи способствует тому, что плохо подготовляют питомцев духовной школы к пастырскому служению. Пастыри и паства взаимно не понимают друг друга. Взаимоотношения между духовенством и мирянами имеют формальный характер; нет общего языка. Духовенству надо пойти навстречу образованному обществу, ближе познакомиться с ним. В духовной школе должны быть такие предметы, которые способствовали бы уничтожению кастового духа духовенства. Церковь, в которую образованные классы не входят, такое же заблуждение, как и та попытка, которую делают в настоящее время демократические деятели с государством. Школа сильно влияет на характер человека и, присматриваясь к тому, что дает духовная семинария своим питомцам, нужно заметить, что они выходят прекрасными аналитиками, умеют писать сочинения, но все, что дается интуицией, остается в тени. Защитники старой духовной школы заявляют, что из семинарии выходят прекрасные работники, профессора, но во-первых, кто ушел, тот не того духа, какой господствует в семинарии, во-вторых, это люди, вышедшие из духовного сословия, а оно до настоящего времени едва ли не единственно культурное в России. И прошедшие светскую школу дети духовенства оказываются прекрасными работниками. Противники христианско-гуманитарной гимназии, утверждая, что эти школы не дадут фундамента для богословского образования, ссылались на западное духовенство, утверждали, что путь, предлагаемый учебной комиссией, ведет к рационализму, к протестантству. Но, по свидетельству одного лица, не можем судить о заграничном духовенстве. Существуют мнения по данному вопросу, противоположные высказанному профессором Керенским. В настоящее время мы можем установить лишь один факт, что и католики, и англичане открыто заявляют о несовершенствах своей школы; а мы стараемся говорить, что наши школы прекрасны. Противники учебной комиссии заявляют, что если ввести в курс духовной школы светские предметы, то на богословские не хватит времени. Но внесение светских предметов нужно в минимуме; несомненно останутся свободные часы для богословских предметов и в гуманитарной гимназии. При этом, смешение тех или других наук в учебном плане гораздо меньше дает результата, чем сконцентрирование. Общеобразовательным предметам должны быть отведены первые годы учения, с правом выхода из церковной школы в светскую. Этим устранится то ненормальное явление закрепления за Церковью с малых лет питомцев духовной школы, которое отпугивало от семинарии детей не только светской семьи, но и духовной. Антихристианский и антирелигиозный поступок — уловлять в пастыри Церкви с малых лет.
По заявлению члена Отдела, А. В. Новосельского, все проекты реформы духовно-учебных заведений говорят о том, что эти школы не удовлетворяют своему назначению. Но в пастыри не идут главным образом потому, что правовое и материальное положение духовенства никуда не годится. Не идут в духовное звание лица с законченным образованием прежде всего потому, что положение сельского священника стало невыносимым. Выработанный комиссией тип школы лучше, чем существующий. Относительно богословского института делегировавший докладчика Тамбовский съезд постановил, что эти школы должны быть высшими духовно-учебными заведениями с четырехлетним курсом обучения, открываемыми по округам, на подобие специальных институтов.
По замечанию В. К. Недельского, авторы предлагаемого Учебному отделу проекта реформы духовно-учебных заведений, имея в виду прежде всего теневые стороны духовной школы, заявили, что старая школа должна быть разрушена. Но при суждениях о реформе надо забыть о недостатках нашей школы, отчасти и о достоинствах. Прошлое умерло. Недостатки сознаны, осмыслены, ими переболели, назвали. И было бы невероятным явлением повторение этих недостатков. К отрицательным сторонам старой духовной школы относилось то, что питомцев ее насильно закрепляли за духовным ведомством. Но мы теперь говорим не о тупике, а про школы новые, которые будут давать выход во все светские высшие учебные заведения. А раз дадут из духовной школы выход в светское звание, настроение нашей молодежи будет иным, изменится коренным образом все ее миросозерцание. А. П. Афанасьев заметил, что духовное сословие — самое культурное в России, несмотря на недостаточность получаемого им среднего образования. В учебном плане нашей школы много ценного. И если будут устранены дефекты ее, тогда, может быть, желать нечего. Говорят, что из семинарии мало выходит пастырей. Но эти семинарии дают таких представителей которые служат украшением духовного сословия. И в каждой епархии есть свои о. Иоанны Кронштадтские. Следовательно, были и в старой школе силы, способные возогревать к пастырскому служению. Эта школа в значительной степени исполняла свою задачу. И сельское духовенство много потрудилось на ниве народной, но скромно умолчало о своих заслугах.
Школа должна быть единой. Она нуждается в реформе; учебный курс должен быть расширен, в него нужно ввести такие дисциплины, которые помогут будущим пастырям удовлетворить запросам общества. Но и в настоящее время у духовенства и мирян бывает общий язык, причем вина в отчуждении духовенства от общества часто падает на интеллигенцию, слишком высокомерно относящуюся к духовенству.
Председатель
Товарищи председателя
Секретари
Члены
Делопроизводители:
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 386. Л. 24–33. Машинопись. Копия. Подписи отсутствуют.