12 октября 1917 г.
Под председательством высокопреосвященного Евлогия, архиепископа Волынского, заседание было открыто в 5 ч[асов] 10 мин[ут] вечера в присутствии 91 член[а] Отдела, согласно собственноручным их подписям на прилагаемом у сего листке.
По предложению председателя делопроизводителем Отдела Н. Кедровым оглашены были: а) поступившие в Отдел чрез Соборную канцелярию бумаги и б) протокол предыдущего заседания Отдела от 10 октября, причем было принято отделом предложение председателя: бумаги распределить соответственно их содержанию по Подотделам, а протокол заседания Отдела от 10 октября принять к утверждению.
После сего председатель предлагает членам Отдела выслушать взявших слово в прошлое собрание и не успевших за поздним временем высказаться ораторов по вопросам о церковном Уставе.
Свящ[енник] Чельцов. Мы говорили о необходимости сокращения нашего богослужения. Какие мотивы к тому? Из того, что я слышал, я вывел, что таким мотивом выставляется утомление верующих за службой. Но, обращая внимание на то, что у нас всенощная и Литургия, каждая в отдельности, продолжается не более 1½ ч[асов], я полагаю, что утомление, которое испытывает молящийся за богослужением, не физического характера и происхождения. Это утомление — результат однообразия и плохого исполнения нашего богослужения. А если так, то сокращением богослужения мы ничего не достигнем. И тогда найдутся лица, которые, прикрываясь фразой «аще изволит настоятель» <и> подобными др[угими], будут снова сокращать уже сокращенную нами службу. Отчего же происходит однообразие наших служб? Конечно, от плохого исполнения. И до тех пор, пока у нас не будет надлежащего исполнения служб, до тех пор наше богослужение будет казаться скучным и утомительным. В самом деле, если мы отбросили от утрени или всенощной две конечные ектении, будет ли от этого выразительнее наша служба? Конечно, нет. Для этого нам нужно компенсировать отброшенные ектении непременным исполнением нескольких лишних стихир и тропарей. Но плохим исполнением этих лишних песнопений мы, конечно, не создали более повышенное религиозное настроение молящихся. В частности, по отношению к Литургии я думаю, что в ней сокращать нечего. Наоборот, обращаясь к первой ее части, Литургии оглашенных, мы видим, что здесь она сокращена и обезличена до неузнаваемости. Например, в самом ее начале вместо многосодержательного псалма у нас выхватывается только одна плохим исполнением нашим обезличенная фраза: «На всяком месте владычества Его…» <(Пс. 102, 22)>, вместо полных «Блаженств» — два стиха, а про праздники, как у нас воспеваются антифоны, я считаю лучшим умолчать. И вот, когда говорят о том, чтобы сделать наше богослужение более выразительным и захватывающим молящихся, то по отношению к Литургии, по моему мнению, это вполне было бы достигнуто, если бы мы твердо постановили, чтобы за Литургией оглашенных обязательно воспевались полностью антифоны и антифонные псалмы и блаженны. Если говорить о сокращении Богослужебного устава, то, по моему мнению, это нужно не для того, чтобы сделать наше богослужение менее утомительным, а затем, чтобы ввести надлежащее однообразие в совершении нашего богослужения. У нас ведь едва ли можно указать две церкви, где бы богослужение совершалось вполне одинаково. И вот для этой-то цели я бы вполне рекомендовал, подобно г[осподину] Успенскому, сделать выборку самых выразительных из богослужебных песнопений на каждый день. Но уже по отношению к этим избранным песнопениям нужно совершенно выбросить совершенно не относящуюся к нашим приходским храмам фразу «аще изволит настоятель» (ибо в приходских храмах не бывает настоятелей) и уже твердо заповедать, чтобы эти избранные песнопения в нашем богослужении исполнялись свято, неизменно и нерушимо.
Председатель. Мы задаемся целью не сокращать, а упорядочить богослужение. Выслушанные нами доклады профессоров идут в том же направлении, какое высказал в конце своей речи оратор.
О. Кудрявцев заявляет, что желательно причащение младенцев разрешить совершать по окончании Литургии. Решительно объявить, чтобы гласного поминовения усопших по праздникам и воскресным дням не совершалось. Разрешить совершение Литургии при открытых Царских дверях. При разрешении новых храмов требовать устройства отдельных помещений для ризницы, одежды и канцелярии.
Председатель. Эти замечания относятся к вопросу о церковной дисциплине.
О. Кудрявцев. В некоторых епархиях по селам причащение детей в храмах начиная с второго дня Пасхи продолжается всю неделю. Причащают детей также на второй день Рождества Христова. Это затягивает службу. Говорят, чтобы богослужение было понятнее для богомольцев. Соглашаюсь, Евангелие необходимо в этих целях читать среди церкви. Алтари наших храмов отгорожены высокими иконостасами, совершенно делят храм как бы на две части, и что читается в алтаре священниками, совершенно часто недоступно слуху молящихся. О времени богослужения по преимуществу в дни Великого поста. Рекомендуется начинать великопостные службы часов не ранее 11 утра. С этим соглашаться не приходится. В церквах нашей епархии была попытка ввести богослужение в великом посту не ранее 12 утра, но такой порядок как невозможный вскоре был отменен. Он мог быть применен в монастырях; но в приходских храмах, куда стекаются богомольцы, обремененные делами житейскими, он не применим. Служащие в городах чиновники в дни говения спешат зайти в храм до начала занятий. Если служба будет начинаться с 11 часов, то они совершенно лишены возможности посещать храм. То же следует сказать о богослужении Великой субботы. Если службу этого дня совершать по Уставу, то это невозможно для прихожан, желающих причащаться в означенный день. Причастники будут лишены возможности быть затем за Светлою утренею в воскресенье. Указывалось здесь также одним из светских ораторов о нарушениях порядка в боковых алтарях, там собираются клирики, певчие, нередко ведут шумные между собою разговоры и вообще производят беспорядок, нарушая церковное благочиние. При разрешении новых построек храмов необходимо, чтобы в такие постройки входили отдельные помещения в храме для ризницы, для раздевания, для канцелярии. До сего времени, быть может, отсутствие таких помещений в храмах объяснялось тем, что храмы наши строились на народные гроши, когда невозможно было по скудности средств говорить о разных удобствах постройки, но по временам это особенно заметно.
Прот[оиерей] Корчинский. Вне всякого сомнения, в современном православном обществе два течения в отношении продолжительности церковных служб. Одни довольно страстно говорят в пользу сохранения церковного Устава во всей его неприкосновенности, а другие говорят о возможности и необходимости тех или иных изменений в нем. Быть может, последнее мнение, говоря современною терминологиею, демократично, но с ним приходится считаться, и считаться необходимо. Нарекание на церковный Устав могут вызываться не самою продолжительностью службы, а самым характером богослужения. Я не буду касаться этого. Но что есть крайняя необходимость в упорядочении современного богослужения, в этом одинаково сойдутся оба вышеотмеченные течения — и 1-е, и 2-е. Защитники первого нередко выступают на защиту по недоразумению. Мне припоминается, что один из членов Отдела, простолюдин, чуть не проклятие посылал на тех, кто стремится к сокращению богослужения. Он не знает, может быть, того, что такое представляет наш богослужебный Устав в своем целом. Во всей полноте Типикон неисполним. Вопрос у нас не в уменьшении или сокращении требований Устава, а в упорядочении их. Один из ораторов предлагает здесь зафиксировать минимум уставных требований и отмечать этот минимум в богослужебных книгах какими-либо знаками, звездочками. Я сказал бы, что, может быть, такие отметки следует делать особым шрифтом в богослужебных книгах. Ведь и в нынешних богослужебных книгах шрифты различные. Может быть, следует применять эти различные шрифты при новом печатании богослужебных книг. Далее, когда говорят о некоторых сокращениях не в ущерб, однако, совершаемым службам, то к замечаниям об этом проф[ессора] Тураева я добавил бы о возможных сокращениях в ектениях. В практике Римско-Католической Церкви священник не произносит прошений, а читает их в тайных молитвах. Великую ектению сокращать нельзя, поскольку она обнимает все стороны религиозной жизни, но ектении сугубую и малую сокращать вполне возможно. Ектении имеют символический смысл. Но символов в богослужении много, и нет расчета затемнять смысл богослужения без конца символами. Символы — это притчи. Относительно их значения и толкования далеко не сходятся ученые литургисты. Так, на великом выходе без ущерба может быть сокращена часть положительных поминовений. Ныне она уже на практике и оставляется. Так, отменены поминовения благочестивейшего и проч. Поминать следует словами «И вас и всех православных христиан да помянет Господь Бог». Обращаюсь к священнодействиям, сопровождающим богослужение и имеющим символическое значение. Открытие царских врат и само по себе, конечно, не может ускорить или удлинить богослужение. Но богослужение, несомненно, выигрывало бы в своем воздействии, если бы царские врата открывались и в друго<е>, вместе с положенным теперь по Уставу, время. Например, после великого выхода до конца пения Символа веры. Во время этого пения при словах «двери двери» и ныне завеса открывается. Должны быть открыты и царские врата. То же самое сказал бы я и в отношении всех других частей богослужения утреннего и вечернего. За богослужением вечерним, когда которые <песнопения?> содержат напоминание Ветхого Завета, царские врата должны быть закрыты. В другие же моменты службы необходимо, чтобы и присутствующие в храме видели молящегося пред престолом священника, совершающего коленопреклонение. Это производило бы трогательное впечатление на присутствующих в храме, располагало бы и их к усердной и внимательной молитве. Тогда, быть может, не было бы и речи о скуке, зевании за богослужением. Я сказал бы еще об одном обстоятельстве, которое не удлинит службы. Св. Евангелие должен читать не диакон, а при служении архиерейском — архиерей, а священническом — священник, и читать, обратясь лицом к народу. Самое чтение должно происходить на особом возвышении среди церкви. Так было, например, в практике моего отца, священника Киевской губернии. Когда говорим о чине церковных служб в Отделе, мы ничего пока не говорим о совершении таинств и треб, о совершении чина погребения, панихиде. Я видал, как непозволительно небрежно совершаются иногда обряды таинств и других чинопоследований. Когда будет приниматься тот или другой минимум церковных служб, следовало бы не оставлять без внимания чина панихиды, погребения, таинства Крещения. Все это совершается нередко и поспешно, и небрежно. Еще скажу об исповеди. Не пора ли разрешить производить общую исповедь, выяснив прихожанам, что желающие могут исповедываться и поодиночке. Говоря же об исповеди, я считаю долгом высказаться о первой исповеди — об исповеди 7-летних. Эта исповедь должна совершаться, во-первых, в одно время, во-вторых, к ней с наибольшею торжественностию следует подготовлять исповедников. Впечатления этой исповеди должны оставаться на всю последующую жизнь, глубоко запечатлеться в душе, привязать к Церкви и удержать верующих в дворе церковном.
Председатель. О времени открытия и закрытия царских врат я слышу голос мирян, уже давно он усиленно раздается особенно в Западном крае, что, может быть, объясняется влиянием католического богослужения, так как у католиков нет алтарей. А может быть, это голос желания приблизить священнодействия церковных служб к молящимся. Я вот что хотел предложить: нам придется выбирать докладчиков на Собор по вопросам Уставного отдела. Какой момент нам взять для этого. Может быть, теперь же избрать докладчиков с тем, чтобы они давали нам объяснения по содержанию высказываемых здесь речей. Собранием признается наиболее целесообразным теперь же избрать докладчиков, которые могут давать компетентные объяснения по поводу речей ораторов.
Нечаев заявляет, что пока в Отделе выступает докладчиком проф[ессор] Б. А. Тураев, то ему и следует предложить быть таким же докладчиком на Соборе. Может быть, желательно иметь докладчиками на Соборе даже всех троих профессоров, выступавших с докладами в Отделе.
Собрание заявляет, что оно единогласно присоединяется к мысли об избрании троих докладчиков. Профессора-докладчики просят освободить их от этого дела.
Председатель заявляет, что докладчиком необходимо иметь компетентного в вопросе человека, так как прения по вопросам в Отделе часто безбрежны, проходят вне научных рамок. Поэтому он вместе со всеми членами Отдела просит троих вышеуказанных профессоров быть докладчиками.
О. Прилуцкий говорит, что он может, как и другие профессора-докладчики, разъяснять вопросы, возникшие здесь, в Отделе. От доклада же в общем заседании Собора он отказывается.
Решительно отказываюсь и я, присовокупляет Карабинов.
О. Прилуцкий выражает согласие быть докладчиком на Соборе в том случае, когда на то же согласятся Карабинов и Тураев.
Ввиду обширности предмета доклада Богданович выражает желание, чтобы было три докладчика.
Председатель заявляет из практики бывшей Государственной думы, что там бывало два и иногда три докладчика.
Проф[ессор] Карабинов, отказываясь от предложения, ссылается на слабый голос.
О. Прилуцкий заявляет, что, хотя он и не обладает недостатком Карабинова и имеет достаточно сильный голос, тем не менее, не привык говорить в многолюдных собраниях.
Карабинов просит, чтобы докладчиком был сам председатель Отдела высокопреосвященный Евлогий.
Председатель собрания соглашается признать необходимым троих докладчиков. О. Прилуцкий обладает громким голосом, его мы и впустим в корень как основного докладчика. После изложенных пререканий три профессора соглашаются быть докладчиками по вопросам церковно-богослужебного Устава на Соборе и немедленно занимают места возле кафедры председателя.
Недельский. Я прошу высокое собрание разрешить мне высказаться по вопросам частного характера. Здесь шла речь о том, чтобы сделать доступным взору молящихся совершение Литургии и в качестве средства к этому признавалось открытие царских врат. Эта мера могла быть вполне приветствуема и осуществима. Но это одно лишь из вспомогательных средств и не достигнет цели вполне. Литургия — это сосредоточение всего христианского православного богослужения, центр, к которому все оно должно направляться. Литургия сильно возбуждает чувство молящихся, и потому, как всякое сильно возбуждающее настроение действие, не может быть длительной, но в содержании ее меньше других церковных служб христианской поэзии, лиризма, который также раскрывается за утренним богослужением. Это происходит, между прочим, и от того, что в совершении Литургии от внимания верующих сокрыто то, что в ней есть особенно важного. О. Корчинский говорит, что настроение верующих особенно возбуждается, когда они видят молящегося священнослужителя. Но из читаемых тайно священником литургийных молитв верующие слышат отрывочные предложения, понятны<е> только самому совершителю Литургии. Священные слова этих молитв важно читать во всеуслышание, каковы, например, молитвы евхаристического канона. Тогда отрывочно произносимые ныне священником слова имели бы определенный смысл. Мы чувствовали бы, за что благодарим Господа, Создателя и Искупителя, благодарим Его вместе с невидимо присутствующим сонмом ангелов. Это первое чтение вслух молитв Евхаристического канона было и раньше. В целях сокращения богослужения Литургии введено было тайное их чтение. Доклад профессоров указывает нам справку, что Церковный устав не может быть изменяем в деталях, но между тем последняя редакция Устава очень недавняя. Я укажу на очень трогательный и умилительный обряд — выноса плащаницы, на вечерни Великого Пятка и обнесение ее вокруг храма на утрени в Великую Субботу. В старых изданиях Типикона неясно сказано об этих обрядах. Но эти неясности есть и теперь. Они требуют непременного уяснения теперь авторитетными силами Собора. Последнее мое замечание о погребении диаконов. Ныне оно совершается по чину погребения мирских человек, но диакона — ближайшие помощники священнослужителей, они получают особую благодать хиротонии, лица иерархические. Они поэтому не должны быть погребаемы по чину мирских человек. Может быть, пред священным Собором восстает новая задача. Составить особый чин диаконского погребения. Конкретно высказанные мною пожелания выражаются в следующем:
во-1-х, чтении вслух евхаристических молитв на Литургии для усиления влияния ее на душу молящихся;
во-2-х, о точном установлении чина выноса плащаницы на вечерни Великого Пятка и обнесения ее вокруг храма на утрени Великой субботы.
И, наконец, в-3-х, о выработке чина погребения диаконов, которые ныне погребаются по чину мирских человек, что не соответствует их принадлежности к клиру и облагодействованию их при рукоположении в сан диакона.
Иваницкий. Пославшие меня выборщики, клирики и миряне, Курской епархии дали мне наказ представить Собору те постановления, которые были внесены нашим епархиальным съездом. Постановления изложены в 12 пунктах: 1) читать и петь в храме нужно с амвона или среди храма, и к проведению в жизнь этого приступить немедленно; 2) произносить слова молитв и песнопений отчетливо, ясно и громко; 3) чтецам и певцам не перебивать друг друга, ожидая, пока кончится начатое пение или чтение; 4) постепенно вводить в храме общее пение стихир; 5) если признать необходимым сокращение богослужения, то сокращать его только за счет ектений, а отнюдь не за счет стихир; 6) звон должен быть в определенное время и определенной продолжительности, службы не начинать ранее звона; 7) устраивать ежегодно в летнее время по городам для псаломщиков и дьяконов курсы церковного пения земного распева, а не итальянского; 8) упростить церковно-богослужебный славянский язык; 9) читать паремии, псалмы, Апостол и Евангелие, где пожелают прихожане, на русском языке; 10) составить выполнимый на потребу мирян Церковный устав; 11) продажу свечей производить не в храме, а в притворе; 12) развить сознание прихожан настолько, чтобы разные сборы в кружки производились при входе или выходе из храма, чтобы устранить, осуществляя это, необходимость ходить с кружками по храму во время службы.
Помимо этого я позволю себе высказать свои личные пожелания: желательно, чтобы Собор постановил, <чтобы> на Литургии на Великом входе самый перенос Св. Даров совершался в молчании. А то, простите, когда, например, при архиерейском богослужении наряду с правительством на Великом входе поминается т. н. Правительствующий синклит, то над именем его мысль представляет — Совет солдатских и рабочих депутатов.
В чине панихиды вместо певаемых обрывков тропарей «и вся яже в ведении и неведении, Человеколюбче, и сыны света тою показавый, помилуй нас» — установить петь самые стихиры полностью.
Здесь касались вопроса о желательной постановке церковного пения в храме. Считаю своим долгом заявить, что существующий в нашем Отделе Подотдел церковного пения постановил своей первейшей задачей вернуть церковному пению его жизненный нерв — церковность и очистить его от тех осложнений светского элемента, которые пестрят в произведениях современных духовно-музыкальных произведениях. В соответствии с докладами свящ[енников] Иваницкого, Аллеманова и г[оспод] Арефьева, Кладинова и Николького Подотдел наметил общий план своих работ, который выразился в 3 следующих пунктах: 1) осмогласие и партесное пение; 2) общее народное пение; 3) организация преподавания церковного пения в школе и на специальных церковно-певческих курсах.
Сейчас Подотдел оканчивает 1-й пункт своего плана, т. е. вопрос об осмогласии.
Карабинов говорит, что постановления о тайном чтении литургийных молитв греческого происхождения, где они существовали в VI в. В новеллах Юстиниана встречается указание о чтении молитв вслух, к восстановлению этого обычая в настоящее время препятствий нет.
Арх[иепископ] Димитрий. Я говорю относительно новелл Юстиниана. Он требовал, чтобы чтение молитв вслух производилось епископом. Это потому, что епископ служит не один, а в сослужении пресвитеров. Может быть, он потому должен читать молитвы вслух, что в это время уже не читали их остальные служащие.
Карабинов. В древности все молитвы читались вслух. Тайных молитв не было. Это видно из Апостольских постановлений. Там находится полный чин Литургии, чины утрени, и вечерни, и хиротонии. В чине Литургии нет упоминаний о тайном чтении молитв. Единственная молитва, читать которую должно тайно, это когда приступают к Евхаристии. Епископ по постановлениям должен в это время переоблачиться и читать затем молитву тайно. Юстиниан требует восстановление древней практики. Ныне тайное чтение молитвы имеет целью сокращение богослужения. За исключением Литургии в других священнодействиях тайных молитв нет.
Епископ Митрофан. Есть — на великом водоосвящении.
Карабинов. На великом водоосвящении молитва «Господи Иисусе Христе» читается тайно, но «Велий еси Господи» — эти слова священник начинает велегласно. Читать молитвы вслух, словом, препятствий не находится.
О. Прилуцкий. По возбужденному вопросу о диаконском погребении указывают на то, что нет особого чина диаконского погребения. Нужно сказать, что Собору придется как бы вновь сочинять этот чин. Но тогда придется не одно это, но и многое другое сочинять вновь. Поэтому Собору необходимо восполнить пробелы Требника созданием новых чинов для освящения разных сторон жизни.
Председатель. Это вопрос церковного творчества — вопрос общий.
Нечаев. Я буду говорить о подготовке читающих и поющих к своему делу. Думается, что Отдел должен обратить на это внимание. Во-1-х, потому, что это будет прямым ответом на требование Устава, чтобы все было благообразно и по чину. Благообразно и по чину — порядку, а порядок создается подготовкой. Во-2-х — по существу самого дела. О. Прилуцкий очень хорошо сказал, что, прежде чем лечить больного, нужно узнать, чем он болен. Мне кажется, что недостатки, которые здесь так обильно были представлены, суть только проявления, а корень зла — это наша небрежность, неподготовленность. Почему, в самом деле, мы часто слышим плохое чтение или пение в храмах? Потому, что чтецы и певцы плохо готовятся к чтению и пению. В-3-х, этого требует от нас и здравая эстетика. В храме неприятно поражает не столько время или, точнее, продолжительность службы, сколько беспорядок в богослужении. Тяжело бывает слушать, как плохо спевшийся причт исполняет те или иные церковно-богослужебные песнопения. Один отстанет, другой забежит вперед; кто слова плохо разбирает, кто делает остановки на запятых, кто на точках; иногда одновременно некоторые совершенно самостоятельно, не руководясь никакими правилами, повышают и понижают, меняют службы и пр. В-4-х, это полезно практически. Ведь, строго говоря, и церковнославянский язык вовсе не так уж непонятен, если он звучит правильно и логически отчетливо. Но <чтобы> так читать по-славянски, нужно только предварительно хорошо подготовить <чтецов>, и наконец, в-5-х, с точки зрения психологии. Помнится мне, в Туле в одно время был очень хороший регент в кафедральном соборе. Его хор был лучший в Туле. Я спрашивал у него, каким путем он достигает таких богатых результатов, и он ответил: жду, пока каждый из моих певчих не споется, это очень хороший слог. Действительно, прежде чем не споется, не считается, нельзя постигнуть всей глубины того, во что спеваются и считываются, и опять без подготовки здесь не обойтись. Итак, необходимо, чтобы священно-церковнослужители как можно лучше готовились к богослужению.
Подготовку можно понимать двояко: в собственном, вернее, ближайшем смысле, и в более расширенном, отдаленном. В первом случае мы можем сказать: пусть каждый, прежде чем выступать в храме, как можно тщательнее подготовится. Пусть он прочитает каждую стихиру, каждый псалом; переведет, разберется логически, исторически. Затем, если с прочими членами причта и вообще участниками богослужения из желающих, конечно, споется, считается. И что без надлежащей подготовки выступать нельзя. А затем необходимо обратить внимание и на школьное изучение православного богослужения, хоть Устав и вообще богослужение изучается в школах и в степени достаточной, и в силе достойной. Здесь еще выражалось пожелание, чтобы за Литургией многие из тайных молитв читались вслух. Не знаю, как решит Отдел. Но пока осмелюсь указать и еще на одно средство в том же направлении. Нельзя ли давать богомольцам в руки Служебники. Думается, результаты тоже будут достигнуты.
Черноуцан. Я в смущении вхожу на эту кафедру. Вопрос, который нами рассматривается, очень сложный, очень большой. Я различаю два течения в вопросе о Богослужебном уставе: идейно-теоретическое и идейно-практическое. Первое выражается в стремлении сохранить строго уставный характер богослужения. Это стремление может свидетельствовать о силе религиозного усердия, находящего высшие духовные наслаждения в строго уставной церковной службе, заставляющее забывать о усталости, доводящее до отеков ног (афонские подвижники). Вполне понятно настроение того оратора, который заявил, что он допускает изменение Устава только в смысле возможного его расширения и усиления, но отнюдь не в смысле сокращения или ослабления. Действительно, можно затрудняться в определении того, что в богослужении считать неважным, подлежащим сокращению. В монастырских уставных чтениях, обычно выпускаемых, много поучительного, и чтение кафизм доставляет большое духовное наслаждение. Так, в одном городе все спешили в собор, чтобы послушать художественное чтение кафизм, которые читал сам архиерей (покойный Симеон Минский), и пение об оглашенных и поминовение усопших в воскресения и праздничные дни и все может доставлять огромное духовное наслаждение, сообщать особый возвышенный порядок мыслей и чувств, создавать высокое настроение. В таинстве любви все богослужение понятно, возвышенно и усладительно, устраняя всякую мысль о его сокращении, но при этом защитники строгой уставности богослужения упускают из виду происходящую службу, чрезмерную продолжительность богослужения, почему даже в монастырях богослужения строго по Уставу не совершаются, как это было выяснено о. Прилуцким. И вот думается, что в разрешении этого вопроса нужно стать на жизненно-практическую почву, направив все внимание в сторону упорядочения богослужения, считая<сь> при этом <с> самыми разнообразными вопросами. Трудность задачи здесь заключается в том, чтобы, устанавливая известный минимум как уставный, не исказить характера богослужения. И нужно со всей решительностью протестовать против широкой приспособляемости богослужения, обычно оправдываемой самыми жестокими соображениями (если служба длинна, то не будут ходить в церковь многие считающие неудобным не достоять до конца службы), а также против стремления искусственного его оживления, что может привести, пожалуй, <к> введению органа при богослужении, как у католиков. Но упорядочить богослужение необходимо, к чему именно и направлено стремление верующих людей, пославших нас сюда. Все благообразно и по чину да бывает. Это требование предъявляется со всею решительностью ко всем сторонам богослужения. «Вот слышишь, как у них (раскольники) звонят, — говорит православный, проходящий мимо церкви, стоящему на паперти церковному сторожу (а напротив храма церковь раскольников австрийского согласия), — а ты ленишься». Нужно установить известное единообразие, нужно ввести порядок в отправлении богослужения, поставить на подобающую высоту чтение, пению придать церковный характер, устраняющий и излишнюю медленность, и вредную торопливость. «Тяжело в церкви стоять, когда вместо истового выразительного чтения слышишь какое-то невнятное бормотание и вместо пения какое-то завывание», — говорил на одном из собраний нашей епархии верующий мирянин. Нужна подготовка, нужна школа, вырабатывающая искусство надлежащего церковного пения, выше было указано, на примере епископа Симеона. Еще о митрополите Исидоре было слышно, что очень легко было стоять за его богослужением, потому что каждое его слово было слышно в самых отдаленных углах собора, хотя громким голосом он не отличался. Нужна при этом еще особая чуткость, <к> психологическо<му> настроени<ю> молящихся, подмечающее момент наступления усталости. Это понятно тому, кто имел счастье участвовать за богослужением покойного о. Иоанна Кронштадского, который обыкновенно сам читал канон. Говорят затем, что Пасхальная утреня должна начинаться в 12 часов. Я возразил бы, что это бывает не везде так. Мой родитель священствует 50 лет и всегда начинает не в 12, а в 2 часа ночи, с таким расчетом, чтобы конец утрени приходился к восходу солнца. Я вспоминаю впечатление детства, с каким чувством особенного одушевления и радости проходила эта служба. Многие спорили и спрашивали родителя, почему он отступает от Устава. Обычно от отвечал, что утреню следует отделять от Литургии, чтобы дать возможность присутствовать за службою детям и старикам. У нас ныне часто бывает, что простоявши<е> до половины Пасхальной утрени богомольцы бегут из церкви, спешат разговеться и отдохнуть.
О. Куликов. Какие бы мы, Освященный Собор, не производили упорядочения богослужение, но не всякие к н<им> отнесутся одинаково. Есть люди, которые встретят это равнодушно. Это люди, редко посещающие храм. Но народ ко всяким изменениям отнесется с подозрением. С этой точки зрения нам и нужно рассуждать. Нам нужно не забывать церковных реформ Патриарха Никона, которые сопровождались столь печальными последствиями церковной жизни. Эти последствия так трагичны, что целые столетия не могут исправить ошибок, внесенных в церковную жизнь реформою Никона. Освященный Собор должен помнить, чтобы всякое церковное исправление производилось осторожно. Раздаются голоса, чтобы сократить или хотя бы — что также, в конце концов, ведет к сокращению — упорядочить богослужение. Чем оно достигается? Многие имеют в виду благо церковной жизни, а другие говорят: народ ослабел, не выстаивает длинных служб. Если изменять церковно-богослужебный устав, руководствуясь этим последним соображением, то против него следует возражать <вот> почему. Понятие о человеческих немощах — понятие ложное. Почему-то люди немощны только по отношению к церковным службам и действиям. Доходят до того, что ленятся положить на себя крестное знамение. Но танцы, напр[имер], дети изучают со старанием, проделывают все известные фигуры их по системе. Оказывается, что мощь-то в человеке есть, но не на доброе, а на злое. Точно также, когда проходят мимо храма, не крестятся и не снимают шапку. Войдя в храм, стоит часто всего лишь несколько минут, не достоит и до половины службы, а в театрах с не отважным терпением выдерживает стояние два и три часа, а иногда и целую ночь. Имея это в виду, Собор не должен идти на поблажку человеческим немощам. Но что же делать? Теперь служба сокращается самими священниками. Но мы, Собор, не должны следовать за таким самочинием. Грех остается на душе его творящих. Если Церковь пойдет на это, что скажут нам старообрядцы, которых ныне стараемся привлечь в лоно Церкви. Мое мнение: не Устав приспособлять к нашим немощам, а наоборот — немощи подтянуть; добиться, чтобы выстаивали церковную службу. Иначе и помимо старообрядцев Собор найдет осуждение среди любителей Устава самой Церкви.
Протоиерей Цветков. Надо убавить церковное богослужение. Все согласны, что в таком виде, как совершается оно ныне, отправление его невозможно. Устав церковный, как мы слышали, — историческая драгоценность, которую должно хранить как святыню. Собор не может изменить Церковного устава, как не может изменить церковных канонов и правил. Но какое отношение к канонам в Церкви и в настоящем Соборе? Самое неприкосновенное, но жизнь подсказывает иное к ним отношение. К ним строго относиться невозможно: здесь нужны послабления. Если все правила и каноны признаны были и исполнялись, то многие ли бы из современных священников могли бы служить и многие ли из мирян причащаться? Канон неприкосновенен, но он вводит новую, так сказать, одежду для Церкви. Так, настоящий Собор состоит из клириков и мирян. Устав — святыня и его нельзя переделывать или урезывать. Но его можно исправить, подсечь существующие в нем неправильности, когда оные будут указаны лицами, изучившими Устав. Если исполнять Устав, то богослужение будет непосильным в приходских храмах как для священников, так и для мирян. Как отнестись к нему? Да так же, как и к канонам. Мы делаем послабление к канонам. Собор не может сказать: «Устав такой-то, но мы его сокращаем». Но Собор может делать определения, что не должна опускаться ни одна составная часть Устава. Только и всего. Теперь мы редко где видим Следованную Псалтырь на клиросе, тогда этого не будет. Почему при послаблении не прочесть отчетливо, ясно, точно одного псалма вместо многих, но прочесть так, чтобы слова читаемого ложилися на душу молящихся. Далее я укажу на порядок занятия в Богослужебном отделе Собора. Мы видим, как выступающие по церковным вопросам ораторы бросаются из стороны в сторону. Когда окончатся прения, я предлагаю систему занятий под руководством канонистов и литургистов, профессоров — этой красоты Собора. Система эта следующая: ставятся вопросы о времени, месте, порядке и способах совершения церковного богослужения и о церковной дисциплин<е>, от полноты которой многое зависит в богослужении. Мы должны идти к решению поставленных вопросов шаг за шагом и не отступать от них до полного и окончательного их решения. Тут построится полный чин ее послабления, и в Уставе не будет определенных указаний на то, что важно и что менее важно, и Собору будет легче вынести свое постановление. Укажу на пр[имер] митрополита Макария (Булгакова). Когда он прибыл в Москву, то в первый же год сделал распоряжение, чтобы в Великий четверток нигде не начиналась Литургия ранее 10 ч[асов] утра. Москва всполошилась. Стали говорить митрополиту, что этого сделать невозможно, и распоряжение было отменено им после того, как было объяснено, что таким распоряжением ставятся в ужасное положение причастники. Мы должны положить основания, которые не мешали бы делать законченные видоизменения во времени и месте богослужения и т. д. В прежнее время вводили по церквам партесное пение в разных до непристойности композици<ях> и мелоди<ях>, расписывали яркими красками богатые иногда древние стены храма. Теперь мало-помалу оставляется это: реставрируют в пении старинные церковные напевы, также точно обстоит дело и с иконописью. Так и нам в нашем деле спешить некуда: давайте реставрировать богослужение. Почему на Литургии до самого входа священник не стоит вне алтаря? Это не противоуставно. Это объясняло бы все в священнодействии, и тем понятнее становились бы для молящихся разности священнодействий. Теперь они как бы не имеют никакого значения. При реставрации же богослужения легко увидят, какой богатый смысл и значение содержат они в себе. Так как в порядке богослужения следует, напр[имер], шаг за шагом реставрировать всю всенощную, и тогда мы увидим, что в богослужении важно и что не важно, что следует читать тайно и что вслух. Способ исполнения этого такой: вот какая должна быть система, какой курс должен быть пройден всеми нами здесь, профессора будут учить нас. Но, с другой стороны, Собору нельзя медлить в деле упорядочения богослужения. Здесь полная разруха. Москва — город издревле благочестивый, богомольный, но ныне богослужения в ее храмах совершаются крайне небрежно. Я, московский священник, свидетельствую об этом и говорю, что для упорядочения в этой области настоятелю храма иногда трудно бывает что-нибудь сделать. Полная распущенность низших клириков зашла далеко, и с нею бороться чрезвычайно трудно. Собор должен со всею строгостью обратиться здесь с призывом к священству и указать меры или пределы к выполнению Церковного устава. Такое предложение подано мною в Отдел и письменно, и я прошу позволения прочитать его, когда будет приступлено к обсуждению сего вопроса.
Булгаков. Я поддерживаю последнюю мысль о. прот[оирея] Цветкова о том, что Собору нужно обратиться к духовенству с посланием. В этом послании нужно призвать духовенство к возможно более благолепному совершению богослужения. Чтобы оно <в> переживаемое тяжелое время действительно было тою могучею христианизирующею силою, какою оно должно быть по своей идее. Православное богослужение — наибол<ее> глубокое выражение идеи церковной жизни как таинственное и нравственное единение церковного общества Христом и во Христе. <В> богослужени<и> более чем во всех других выражениях церковной жизни осуществляются слова Христовы: «Да вси едино будут» <(Ин. 17, 21)>. Осуществляется идея жизни Церкви и Тела Христова. Пред нами стоит вопрос, настоятельно выдвигаемый современной народной жизнью, об усилении христианского влияния богослужения на жизнь. К решению этого вопроса и должны быть направлены все наши усилия, вся наша работа и в Отделе, и в Подотделе, в частности, наша текущая работа по обсуждаемому вопросу о Богослужебном уставе. Из заслушанных докладов проф[ессора] Карабинова, Прилуцкого и Тураева мы видим, как далеко <за>шла наша церковная практика в отступлениях от Устава, как необходимы меры к тому, чтобы восстановить уставность богослужения, видим и то, что такие меры входят в круг полномочий Собора. Для меня вполне ясно, что, приблиз<ив> богослужебную практику к тем идеям, какими осуществлен Устав, мы приблизим к сознанию и жизни церковного общества и идейные содержания каждого дня церковного года, кругов минейного и триодных. Это, несомненно, ценно для жизни Церкви, усиливая единение Церкви земной с Церковью небесною, усиливая христианизующее влияние священных воспоминаний и соединенных ныне нравственных идей на современную жизнь. Необходимо приблизить богослужение к идеям Устава и к жизни. По вопросу о том, что нам предпринять для этой цели, я стою на иной точке зрения, какая выяснилась на первом заседании Уставного подотдела. Не нужно отменять действующего Устава, необходима его основательная, научная справка, необходимо указать границы, за которые не должны переходить сокращения богослужения. Указывая эти границы, Церковь и создает тот исполнимый для приходских храмов, вполне приемлемый для мирян Устав, о котором докладывал о. Иваницкий, воспроизводя постановления нашего епархиального съезда. Создание такого Устава настоятельно необходимо. Но вряд ли успеет сделать это наш Собор. Нужна сложная и долгая работа специалистов для подготовки этого Устава. Собор теперь может только высказаться о его необходимости и учредить комиссию для его разработки, высказаться и о принципах работы комиссии, напр[имер], направлении тех пожеланий, какие намечены в заслушанных докладах. Вместе с тем, по моему мнению, необходимо Собору издать послание, мыслью о котором я начал речь. Целый ряд вопросов, связанных с идеей приближения совершения богослужения к вопросам жизни, обхожу теперь, пока не закончены работы Подотделов о чтении и пении, о богослужебном языке, высказываюсь только по обсуждаемым вопросам.
Волков. Мне пришлось всходить на кафедру последним. Много было до меня ораторов, профессоров и других знатоков церковных дел, которые говорили о соблюдении Устава и других богослужебных порядках, и мне об этом уже нечего сказать. Я буду говорить только о том, что составляет главное желание простого крестьянского общества, о том желании, которое мне на местах было поручено высказать. Во-1-х, это горячая просьба о том, чтобы церковное пение исполнялось по строго церковным напевам, в особенности во время богослужения Страстной седмицы. Во-2-х, о том чтобы чтение часов, кафизм и всякого рода чтений было производимо посредине церкви, дабы всем было слышно. Также и проповедь, произносимая священником, была бы тоже произносима на средине церкви. Дальше просили, чтобы во время богослужений не было шуму в церкви и не было бы никаких разговоров. От себя же лично я выражаю искреннее желание, чтобы, если можно, и само Евангелие читалось на средине церкви или хотя и на амвоне, но лицом к народу. Я прошу также, чтобы узаконено было одновременно для всех начало богослужения, чтобы Заутреня, Литургия и др[угие] богослужения начинались всегда в известные часы. Затем я прошу установить в приходских храмах порядок отдыха во время богослужения в те моменты, в которые Уставом церковным такой отдых дозволен. Есть некоторые <из> православного верующего общества, которые по слабости здоровья не могут выстаивать на ногах без отдыха всю службу, и из-<за> этого обстоятельства эта часть паствы лишена возможности присутствовать при богослужении и получать духовное удовлетворение. Вот для этой-то части необходим порядок установления отдыха во время богослужения. Вообще, я считаю, что главная роль церковного богослужения — это получение молящимся духовного удовлетворения и душевного успокоения. В настоящее время — время чрезвычайного жизненного расстройства — получение такого удовлетворения в высшей степени важно. А получается и самое молитвенное настроение, и высокое духовное удовлетворение только благоговейным исполнением божественных служб, и пусть будет допущено по немощи человеческой какое-либо сокращение Устава, но непременно соблюдена строгая благоговейность и порядок как единственное средство исцеления всех наших душевных недугов посредством получения молитвенного настроения и соединения своего с Господом в горячей облегчающей все наши сердечные скорби молитве. Об учреждении и установлении такой благоговейной службы в церквах и напоминается в общих высказанных мною пожеланиях, о которых я усердно и прошу священный Церковный Собор.
Троицкий. Моя речь будет краткая. Я памятую изречение греческого философа. Один древний философ сказал: «Оратор хорошо говорит, а умеет ли молчать?» Боюсь, не было бы подобного укора и мне. Я начну с того, с чего начал предшествующий собеседник. По вопросу о составе богослужения можно говорить, и здесь говорят о видоизменении, дополнении, сокращении его. Так говорят даже о Литургии, но можно ли, однако, говорить в частности о сокращении Литургии? Хотя Литургия слагалась постепенно и в разные времена была неодинакова в своем составе, тем не менее, говорить о сокращении ее теперь не должно. Что такое Литургия, в полном и идейно целом ее составе? Это пятое Евангелие. Начинается она воспоминанием о воплощении Единородного Сына Божия и оканчивается знаменательными действиями, и вместе благовестим о Его Вознесении. Между этими двумя моментами воспоминаются и другие особенно выдающиеся события из жизни и учения Господа. Так, Нагорная проповедь Его о блаженствах и Его законодательство, исповедывание Его Божества, особенно святейшее таинство Евхаристии. Та же в своих прощениях напоминает о бесчисленных и разнообразных его чудотворениях. Да, Литургия — составная часть богомудрая, поистине пятое евангелие, но в драматическом изложении, какое воспроизводится чтением, пением и священнодействиями. Что же здесь можно сокращать? Однако есть, по-видимому, одна составная часть Литургии, как будто менее существенно принадлежащая и не назидательная, а потому как такая она может быть или сокращена, или даже совсем опущена: это поминовение преждепочивших отцов и братий наших, точнее, чтение так называемых поминаний, по-древнему, по-византийски — диптихов. К чему, говорят, этот длинный перечень имен неведомых братий? При ответе на это должно иметь в виду, что в таком виде поминовение почивших есть прямой религиозно-нравственный наш долг: его исполнение отвечает прямой заповед<и> закона Божия: «Чти отца своего» <(Исх. 20, 12)> и пр[очее]; не только помни, но чти, т. е. твори чествование открыто, молитвой перед другими и в назидание другим. Скажем, своих родных и близких — это так, но других и чужих? Нет в храме своих и чужих, здесь все одно семейство, все дети Отца Небесного и братия по благодати, о чем и напоминает молитва Господня — «Отче наш». Таким поминовением поддерживается и единое братство о Христе живых и умерших. Молитвенное единение живых и умерших чрез нарочитое поминовение их особенно любит наш православный народ: в этом сказывается его задушевная набожность и отличительная черта его православия. Особенно сказывается эта любовь к поминовению в настоящее время. Идут люди набожные помолиться в храме и за воинов на брани сущих, и в полон заведенных и, особенно, на ратном поле убиенных. И получают наибольшее утешение в такой молитве, когда молятся за поминаемых умерших как за своих братьев не священнослужител<и> только в их интимном молении, а все предстоящие в храме в нарочитом открытом молении произнесени<ем> определенных имен нередко хорошо всем известных лиц.
Такое поминовение, общение живых с умершими, назидательное само по себе, назидательно и потому, что приводит к глубокому размышлению о конце человеческой жизни. «Поминай последняя твоя и во веки не согрешиши» <(Сир. 7, 39)>, — говорит премудрый. И действительно, когда мы слышим: «Помяни, Господи, новопреставленного раба!», — одного, который был известным в городе богачем, другого — кто был носителем власти, третьего — замечательного общественного деятеля, награжденного высокими знаками отличия, иного, кто славился своею ученостью, то невольно задумываемся и говорим про себя: «Да, это все достопочтенные имена. Где же эти лица, где их богатство, власть, честь, слава? Увы, все прах… все суета, что всуе мятемся». Но я не намерен говорить проповеди с этой кафедры. Такой ряд мыслей и отвечающие им чувства возбуждают нарочитые поминовения всех наших умерших, и в этом незаменимое от него утешение. И недаром членам других вероисповеданий, даже евреям, иногда нравятся наши церковные обряды, особенно погребение и поминовение усопших нравятся потому, что они глубоко волнуют душу и вызывают в ней высокие и сильные чувства, как ни что другое. К сказанному я присоединяю свое усердное прошение: ради Господа Спасителя нашего, ради всех преждепочивших отцев и братий наших, ради чести самого народного православия нашего и, наконец, ради глубокого назидания всех предстоящих в храме и молящихся, братия во Христе, не допустите и самой мысли о сокращении Литургии и ее по-видимому малой и несущественной, а в действительности весьма важной части — нарочитого поименного поминовения усопших, памятуя, что наш Небесный Отец не есть Бог мертвых, но Бог живых.
Архимандрит Варлаам. Относительно поминовения умерших сказано: «От Рождества Христова до Пятидесятницы несть». Я понимаю это выражение так, что нельзя воскресную службу соединять с покойными, и заупокойная ектения не должна быть в воскресные дни. Но ведь много христиан кроме воскресений не ходят в церковь. Это, отцы святые, прошу разобрать, а относительно общей исповеди укажу на требник Петра Могилы. Там есть поминовение. Следует древний пример взять и восстановить общую исповедь.
Зверев. Если бы в наших церквах точно соблюдался Церковный устав, тогда не было бы вопроса об упорядочении службы. Но ни в одной церкви этот Устав до сих пор не исполняется. Указывают нам на неисполнение Устава и старообрядцы, и мы ничего не можем сказать им в ответ, кроме того, что Собор скажет свое слово об исполнении Устава. Но факт остается фактом. Почему не исполня<ется>? Потому что Устав к нашему времени не подходит. Не Устав, говорят, следует приноровить к немощам нашим, но немощи к Уставу. В этих словах много правды. Я наблюдал строгих ревнителей уставной службы, но все же Устав и ими не исполнялся во всей полноте. Чем объяснить это? В наше время его невозможно исполнить. Устав не позволяет сокращать службы, но службы сокращаем ввиду многоразличных практических соображений. Как же тут быть? Устав не сокращенный обязателен для монастырей и прочих обителей. Но в приходских церквах возможно то же самое при выработке минимума того, что можно исполнить. Мы из снисхождения к немощи мирян дали бы эту возможность. Выход этот был бы тем хорош, что мы не сокращаем богослужения, упорядочивая оное, а напротив, даже увеличиваем. Богослужение наше впредь практически должно исполняться так, чтобы не было уродований. А доселе у нас их было много, прим[ер]: «И вся яже в ведении и неведении», — непонятно о чем говорилось … Ни с того, ни с сего чтец и певец запевают: «И ныне, и присно, яко, у тебе очищение есть» и многое другое уродованное и непонятное. Нужно, чтобы этого не было. Во-вторых, здесь говорят об открытии царских врат, о чтении Евангелия при обращении священника лицом к народу. Это все хорошо и может быть полезно, но всем этим изменяется Устав. А я того мнения, что составители Устава — люди святые, все ими заповеданное пережили сами, все составили, мудро предупредив, что в Уставе неизменно, что в нем основного. Почему не отверзать царских врат? В Пасху эти врата отверсты во всех храмах в течение целой недели. Здесь есть глубокий смысл. В обычные дни не бывает той торжественности службы Литургии, которое усиливается в пасхальные дни. С тою же целью миряне не причащаются у нас ежедневно, чтобы не умалить тайну Св. Причащения. Ежедневное причащение может обратиться в привычку, и к нему станут приступать без должного благоговения. И этот же смысл вложен также — открывать и закрывать царские врата. Это, может быть, вопрос церковной дисциплины, но часто наблюдается, что в воскресные дни богомольцы становятся на колени, что неблаговременно и запрещено церковными канонами. Мирянам нужно сказать об этом. То же и относительно поминовения усопших: его многие желают. Но в воскресные дни это поминовение воспрещено Уставом. Московский митрополит Сергий запрещал поминовения в воскресные дни, но практика жизни его требует. Мое предложение сводится к тому, чтобы Устав был обязателен для обителей и по возможности для приходских священников. Должна быть введена уставная мерка, через которую невозможно было бы перешагнуть, но чтобы богослужение совершалось по этой уставной норме.
Миклашевский. Вопросы Церковного устава и церковной дисциплины переплетаются между собой, чем и объясняется факт упоминания ораторами положения того и другого. Я вообще против сокращения богослужения, но в целях достижения благоговения молящихся, духовного их настроения и общей горячей молитвы стою, во-первых, за изменение порядка поминовения усопших и, во-вторых, за проповедь <в>место кафизм в том виде, как они теперь читаются во многих церквах. Поминовение усопших обычно, в частности <в> церквах гор[ода] Череповца, производятся не только в будние, но и воскресные и праздничные дни. Сначала дьякон читает имена, потом их повторяет и священник. В городе Риге, в Александро-Невской церкви, где я бывал, имена перечисляет диакон, а священник только «за всех зде поминаемых» молится. Публика, когда начинается, частью выходит, частью стоит, рассеянно слушая, частью стоит и разговаривает. Во избежание сего, хорошо бы перечислить новопреставленных <и> поминать общими фразами всех, память коих может быть дорога каждому русскому православному человеку или погибших при обстоятельствах, известных всей России. Например, погибших при взрыве, при пожаре (таком-то), на пароходах «Владимир», «Коцебу», броненосцах «Русалка» транспорта «Енисей», миноносца «Решительный», в Одесском порту, в Кронштадте, Свеаборге, погибших в Польше, Прибалтийском крае, в Финляндии, здесь и по всей России, каковое поминовение прикует к месту каждого и только зажжет молитвенным пламенем сердца всех, а времени займет неизмеримо меньше. Кафизмы у нас читаются небольшими отрывками, которые не создают молитвенного настроения, читаются часто неразборчиво, спешно, и публика расхолаживается; конечно, истовое, прекрасное чтение и пение помогло бы делу, но у нас привлекают публику проповеди, которые ввел настоятель собора обоих после 3-й кафизмы. Проповедью, мне представляется, возможно заменить чтение всех кафизм.
В целях предупредить уход публики после прикладывания св. Евангелию за утреней на воскресенье, и в целях достижения общего молитвенного переживания самой важной части утрени — канона, наш настоятель читает посреди церкви канон сам, а затем, уже пред моментом Великого славословия, начинается прикладывание; и публика, ввиду близости конца богослужения, не расходится уже, как прежде, из церкви и стоит благоговейно.
В целях того же молитвенного настроения Шестопсалмие и Апостол должны читаться непременно посреди храма, на возвышении, и в стихаре; сборы всякие во время богослужения отменить, а то обычно в самые важные моменты появляются сборщики, публика вынимает кошельки, начинается хождение, мена денег и т. д., что смущает многих молящихся. И молебен один разрешить служить не более 4 святым, а если Спасителю и Божией Матери, то еще, значит, 2 только.
Председатель предлагает выработать предварительно основные положения, систематизировать их и потом уже открыть общие прения. Затем докладывает заявление на имя секретаря от члена Собора делегата Вологодской епархии Павла Рычкова о включении его в число членов 7-го Отдела Собора, с резолюцией на оном секретаря Собора: «Исполнить».
В заключение заседания председатель объявляет, что в
понедельник 16 октября в 10 ч[асов] вечера в зале Московской духовной
семинарии имеет быть предложено В. Т. Георгиевским сообщение об
иконописи, присовокупляя к этому заявлению, что в Петрограде существует
Попечительство о древней иконописи, хорошо в материальном отношении
обставленное, имеющее свой собственный стоимостью до ½ мил[лиона] дом. Это
попечительство состояло под председательством графа Шереметьева при участии
известных лиц, напр[имер] Кондакова. После происшедшего в России политического
переворота дела этого попечительства расстроились, и оно желало перейти в
ведение Министерства народного просвещения. Но Министерство неохотноприняло предложение Попечительства,
но просит по этому поводу заключения духовного ведомство[1]. Было бы важно нашему ведомству
воспользоваться попечительством. В. Т. Георгиевский подробно объяснит
обо всем этом в своем предполагаемом сообщении.
Заседание закрыто председателем в 8 ч[асов] 30 м[инут] вечера.
Председатель архиепископ Евлогий
Члены: епископ Мефодий
Делопроизводитель: Николай Кедров
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 283. Л. 135–148 об. Машинопись. Подлинник. Подписи — автографы.
Фрагмент опубликован: Русская духовная
музыка в документах и материалах. Том III. С. 765–766.
[1] Вписано поверх зачеркнутого: «и рекомендовало ему обратиться в».