3 октября 1917 г.
Заседание открыто председателем высокопреосвященным Евлогием в 5 час[ов] 15 мин[ут] вечера. Присутствовало 77 член<ов>, согласно собственноручным их подписям на прилагаемом листе.
По предложению председателя, делопроизводителем оглашены были: а) краткий перечень бумаг, поступивших на рассмотрение Отдела из соборной канцелярии, и б) протокол предыдущего заседания Отдела 28 сентября. Причем означенный протокол был принят и утвержден собранием, а относительно поступивших бумаг постановлено было распределить оные соответственно их содержанию для предварительного рассмотрения и обсуждения по подотделам.
Председатель, ввиду поступившего заявления об отказе от должности секретаря Отдела прот[оиерея] о[тца] Воловея, предлагает на обсуждение собрания вопрос: признается ли необходимым избирать ныне второе лицо из числа членов Отдела в секретари оного или же достаточно ограничиться одним, состоящим ныне на сей должности лицом — Г. И. Булгаковым? С своей стороны, по заявлению председателя, он находил бы вполне возможным при той исправности, при которой ведутся в настоящее время протоколы Отдела г[осподами] делопроизводителями, ограничиться одним поименованным выше секретарем. Это заявление единогласно было принято и всеми членами Отдела. После сего председателем предложено было продолжать прерванные предыдущим собранием прения по общим вопросам о проповедничестве.
Первым предоставлено слово члену Собора господину Клевезалю.
Невозможно отрицать того, что проповедь желательна и полезна, что без проповеди настоящее пастырство немыслимо. Но с другой стороны, я не могу согласиться с тем, что проповедь есть необходимая часть богослужения. Богослужение само по себе есть великая, полная одушевления проповедь, если бы оно совершалось повсюду и везде в должном порядке. К сожалению, богослужение во многих наших храмах совершается недостаточно удовлетворительно. При обязательном же введении проповеди богослужение возможно пострадает и еще более в смысле удовлетворительности. Внимание пастыря от богослужения будет отвлечено и обращено на проповедь. Указывают на положение проповеди при богослужении лютеранском, католическом и сектантском, но не надо забывать того, что там проповедь является центральною частью богослужения и на нее обращено все внимание. У нас, православных, проповедь в богослужении занимает второе место. В какой богослужебный, литургийный момент лучше всего произносить проповедь? Для ее произнесения должно быть назначаемо наиболее подходящее время. К концу литургии достигает высшего внимания и сосредоточенности. Священнослужащий пастырь наиболее напряжен в своих религиозных переживаниях и чувствованиях, и проповедь пред причастным стихом стала бы отвлекать внимание и его, молящихся. Такая проповедь была бы уместною пред причастниками Великим постом. В других же случаях проповедник даже и с особыми приемами проповедничества и особенным красноречием не произведет должного внимания и впечатления. Указывают моменты произнесения проповеди после чтения Евангелия и по окончании литургии. Предполагают даже ввести в Служебник отметку о моменте произнесения проповеди, но все это нежелательно. В вопросе о моменте литургийной проповеди пастырю нужно предоставить свободу. В проповеди главное — одушевление, вдохновение оратора. Когда — после ли Евангелия, в конце ли литургии — возбудится такое вдохновение, оно и будет свободным моментом для произнесения проповеди. Рекомендуют средства для усиления проповеди, как то: издание проповедей, хрестоматии, сборники, гомилетические журналы. Но этого материала достаточно в настоящее время, если он действительно необходим пастырю. Дело не в этом. Главная цель — пробудить усердие проповедников. Предлагается как средство к этому командировка проповедников на места. Это, по-моему, совершенно неподходящее дело. Я как врач, живущий в деревне, укажу, например, аналогичный из нашей врачебной практики. У нас практикуют летучие врачебные отряды из специалистов, цель которых производить преимущественно сложные, напр[имер], глазные и др[угие] операции. При появлении к земскому врачу такого специалиста первый отводится на второй план. Подобное может быть и с командировкою проповедников. Командированный специалист будет появляться моментом, как метеор. Его появление отнюдь не побудит местного пастыря проповедника, а, как бы сказать, еще больше осадит его. Курсы проповеднические — это, по-моему, дело наиболее подходящее. Если они будут открыты в каждом городе, каждый проповедник обновлял бы на них свои познания и силы, запасался бы богатым материалом и на месте приносил бы действительную пользу.
Говорилось здесь, что делу проповедничества мешают пастырские требы. Я не согласен с этим. Требы — это появления пастыря в приходе в самые важные моменты жизни: рождения, смерти, благословения на брак и пр. Все такие моменты — это только наилучший лишний повод к тому, чтобы пастырь отверз уста для проповеди, для живого слова. Чрез проповедь, чрез слово в эти именно моменты и устанавливается самая живая связь пастыря с паствою. Спрашивают, нужно ли проповеднику красноречие. По-моему, главное в проповеди — воодушевление и подъем. Собор такими или иными средствами должен пробудить эти чувства воодушевления в наших проповедниках. Мы веруем, что здесь, среди нас, на Соборе веяние Святого Духа, и это благодатное веяние отсюда должно исходить и разливаться на всю Православную Всероссийскую Церковь.
Сергеев. Я во многом не соглашаюсь с предшествовавшим оратором, о многом недоумеваю. Он говорит: богослужение наше и есть проповедь. Действительно, многому можно научиться и многое извлечь для нравственного назидания из богослужения, но все ли понимают богослужение? Не молятся ли многие без всякого понимания? Почему так? По-моему, от поспешности, с которою совершается богослужение, и оттого, что оно совершается на малопонятном народу славянском языке. И вот, чтобы богослужение стало понятным для нас, мирян, тут-то именно и нужно пастырское слово разъяснения и наставления. Необходимо, чтобы пастыри чаще напоминали о значении богослужения в своем живом слове. Это живое их слово воспламеняло бы дух веры пасомых. Было сказано: проповеднику не нужно красноречия, а нужна лишь глубокая вера. Это действительно, но при вере нужен и дар слова. Веру проповедник должен передать понятно. Был приведен пример о враче и летучих врачебных отрядах. Этот пример не совсем удачен. Проповедник должен говорить из опыта жизни, тогда-то именно и возбуждается ревность у пастыря. Приезжий проповедник, сказавши одушевленное слово один раз, только возбудит паству, которая остается с неутолимою жаждою живого слова, — и это слово должен приобрести каждый пастырь. Необходимы особые, специальные проповедники. В прошлый раз много говорилось о средствах поднятия проповеди, говорилось о том, что, кому, когда и где проповедовать, что нужна школьная подготовка проповедников. Это все, конечно, нужно, необходимо. Конечно, в настоящее время не все пастыри могут быть проповедниками. Сознаю, что живое слово сказать нелегко. Но что же делать? Вот что приходилось мне наблюдать на местах по поселкам с сектантским населением. Звонят в колокол и призывают к церковному богослужению, а народ в это время идет на сектантские собрания. Почему, спрашиваю, вы идете туда? Потому, отвечают, что здесь происходит чтение и изъяснение Евангелия, говорят проповеди, учат жить по Евангелию, а в православной приходской церкви все совершается механически. Скажите. Я, конечно, не могу согласиться, что означенные прихожане хорошо поступают, но их извиняет жажда слушания живого слова Божия. Нам нужно усилить и расширить проповедь. А где взять проповедников? Школьная подготовка для них непременно нужна. Но нам нужно энергично взяться за проповедь в настоящее время. Тут нужно призвать все наличные силы, нужно освободить пастырей специалистов-проповедников от их приходских обязанностей, призвать к проповеди существующих миссионеров, образовать проповеднические кружки, сделать так, чтобы прихожане не шли к сектантам. Говорят о дозволении проповеди мирянам. Мы, миряне, и не должны к этому стремиться; мы должны помнить слова св. апостола Иакова и слова первоверховного пастыря, который говорил, что он послан не крестить, а благовестить. Это апостольское учение о благовестии должно быть поставлено в основу угла. Эта первая заповедь Христова. Не научивши, не должно и крестить. По крещении же должно, по слову Христа, «учаще их блюсти вся, елика заповедах вам» <(Мф. 28, 20)>. Мы считаемся православными, но мало знаем о своем православии. Есть правило VI Вселенского Собора, которым миряне не допускаются до проповедничества. Из нас никто и не требует себе этого права. Но кого нужно разуметь под мирянином? Если я не имею разрешения, то как я войду на церковный амвон? В данном случае должно отдать высокое почетное место церковному амвону, на который не должны входить все желающие. Но в настоящее время мало наличных проповедных сил, почему же бы не допустить к проповеди и мирян, могущих сказать полезное. Почему не дать право проповедания женщине, но только во внебогослужебной проповеди? По слову апостола, женщины ясно не должны быть проповедницами в храме. Заключая речь, я предлагаю: нужно устремить на проповедь в настоящий момент все наличные силы, нужны проповеднические организации, кружки и проч[ее]. В этом насущная потребность момента, иначе враг совсем овладеет сердцами верующих. Один оратор сказал, что от широкого распределения проповеди при богослужении последнее должно потерпеть значительный урон. Я этого не предполагаю. Нужно установить, чтобы служебный строй не нарушался с введением проповеди.
О[тец] Пономарев. Я знал одного священника, который был средним по своим успехам в семинарии, но оказался отличным, талантливым проповедником. Этого он достиг постепенною выработкою. Он брал сборники общедоступных проповедей, подыскивал в них подходящие случаю проповеди. Вначале он делал с амвона пересказ этих проповедей, затем он брал апостольские и евангельские чтения и проповедывал в течение целого года неопустительно. Через пять лет он уже так привык к церковному амвону, что стал произносить проповеди не за литургиями только, но и за каждым богослужением, за всенощным бдением, после 1-й кафизмы, по окончании всенощной. Это говорит мне, что не так уж безнадежно дело с церковною проповедью. Ему всякий может научиться. В этом деле пастырю много должны помогать религиозные паломничества, где энергичные проповедники зажигали в нем проповеднический огонек. Теперь он без подготовки сам говорит импровизации. Этот пример показывает, что школьная подготовка, конечно, необходима, и тем не менее выступать семинаристу на церковный амвон — дело неподходящее. Семинарист — юноша, проповедь его книжная; при произнесении ее он может часто сбиваться, чем нередко бывают крайне смущены слушатели, и тем более, если юный проповедник обмолвится неудачным выражением или выскажет не вполне православную мысль. Он оканчивает школу, и последняя, может быть, не развила в нем пастырского направления, а между тем в семинариях он говорил проповеди по церквам, и вот произведенный им соблазн остается неисправимым. А в это время местный приходской пастырь не выполнял своего прямого назначения — проповедовать благовременно и безвременно. Предыдущий оратор указал на слова св. апостолов и правила Соборов, воспрещающие проповедь мирянину. Мне хотелось бы знать, не эти ли мотивы имели св[ятые] отцы, воспрещая проповедь мирянину? Не руководствовались ли они соображением, что пастырь никогда не должен прекращать своего общения с паствой? Представьте себе, если бы в аудиторию профессора вошел с своим словом сторонний человек. В каком положении оказался бы профессор? А церковь разве не выше аудитории! Сторонний проповедник сможет возбудить, так сказать, проповеднический зуд и в других — и вот, к церковному амвону потянутся длинной вереницей сторонние, малосведущие в деле проповедничества люди. Заявится, примерно, акцизный чиновник, когда-то бывший кандидат духовной академии, священник дает ему право сказать проповедь, и вот он начинает говорить речь, неподходящую ни по тону, ни по содержанию, ни по приемам произношения к церковному амвону. Эта речь, сказанная в каком-нибудь обновленческом духе, произведет, может быть, большое смущение в пастве, и пастырю прихода впоследствии придется с нею так или иначе считаться. Вообще же отрицать благовестничество мирян нельзя. Оно имеет место и не только для мужчин, но и для женщин во внебогослужебной проповеди. Оно здесь должно оказать богатую помощь пастырю. Это сотрудничество безусловно здесь необходимо. Относительно дьяконов и псаломщиков — этих первых сотрудников пастыря — почему-то здесь мало говорилось. Может быть потому, что невысок нередко их образовательный ценз. Но при материальном обеспечении духовенства он, несомненно, должен повыситься. Тогда и в псаломщики пойдут люди с средним образованием. Не лучше ли именно их ввести в круг благовестников. Диакон и по сану должен проповедовать. Вообще же клирики желательны в роли благовестников более мирян.
О[тец] Юновидов: И в докладе, и в речах ораторов меня сильно смущает то, что не обращено внимание на один психологический мотив в моменте проповеди. Большинство наших батюшек робки, застенчивы. Нам в наших школах усердно прививают смирение, кротость. Но смирение, конечно, важно в деле личного спасения, а при заботах о спасении других необходимо еще иметь дерзновение. Его-то именно в школе нам и не внушают. Нам внушали заповедь: «Аз есмь червь». Наши пастыри не умеют обращаться в общественном кругу. Пастыря в обществе всегда нужно занимать. Как же он будет проповедовать среди того общества, в котором не умеет вращаться. Обращают внимание на католических и протестантских проповедников. Но там они получают совершенно другое школьное воспитание. Там все заботы устремлены на то, чтобы проповедник умел вести беседу. Католический проповедник на церковной кафедре всегда помнит, что на него взирает тысячеглазое чудовище. Если нет у проповедника дерзновения, то на эту сторону он должен обратить внимание. Такое настроение дерзновения вырабатывают в себе курсисты пастырских курсов. Они лучше проповедуют, смелее. Для нас по окончании нами духовной школы требуется усиленная наработка в себе такого дерзновения. Известный проповедник, покойный архиепископ Харьковский Амвросий, признавался, какого напряжения стоило ему говорить без рукописи. Нужно быть решительным в проповеди. На моих глазах подвизаются два священника. Один прекрасно учившийся и кончивший семинарский курс, а другой мало заботившийся в семинарии о науке, но вращающийся среди людей в обществе. Первый сильно робеет при произнесении хорошей по содержанию проповеди, второй прекрасно произносит сравнительно слабую по содержанию проповедь. Я вижу, какая громадная разница между этими пастырями. Прекрасно учившийся в семинарии почти не выступает на церковном амвоне, а малоуспевающий в науках — прекрасный оратор. Еще один пастырь, также хорошо учившийся в семинарии, но по робости не проповедует. Как-то он заболел сыпным тифом и под влиянием болезни, оправившись, отрешился от трусости и робости. Мне казалось бы, что непременно нужно воспитывать проповедников на совершенно новых началах, нужно внедрять в них сознание собственного достоинства. В иных случаях дерзновение должно стоять выше смирения. Нужно, чтобы готовящиеся к проповеди юноши вращались среди живых людей. Чем больше они будут вращаться, тем лучше, многограннее будет отделываться его талант. Поэтому-то в школе нашей монахи-начальники и проповедники никогда не воспитают хороших проповедников. Они не могут быть их вождями, они менее пригодны для практической подготовки людей к новой жизни, потому что они сами, по самому своему званию, далеко стоят от нее. Без сознания собственного достоинства хороший проповедник быть не может. Я и хотел, что на эту сторону было обращено внимание при образовании проповедников. Мирянин непременно должен вступить на путь церковного учительства. Проповедники нужны, а переродить всех пастырей в один момент и сделать из них хороших проповедников невозможно. Для этого нужно чудо. Вот почему, с благословения епископа, благовестие следует дозволить мирянам. Хорошие благовестники-миряне найдутся. В этом отношении можно дать право слова и женщинам. Апостол Павел в запрещении проповеди женам дает не заповедь, а лишь наставление, подобное тому, в котором говорит, что женщина не должна появляться в храме с открытой головой. Но ведь во многом на практике мы уже отошли от этих апостольских наставлений. Почему же держаться их в деле благовестия?
Недельский. То, что выслушано в нашем собрании из уст ораторов, то должно быть принято. Я чувствую полное удовлетворение в том, что делу организации проповеди уделяется такое полное внимание, что стараются все предусмотреть, все взвесить с тем, чтобы проповедование принесло всю пользу. Тем не менее, я не могу не заметить, что многие наши суждения вызваны тем, против чего они направлены. Здесь много говорилось из той теории науки о проповеди, которая многим казалась или излишней, или малопригодной. Я позволю себе сделать несколько замечаний на отдельные речи ораторов. Весьма ценны указания о[тца] прот[оиерея] Миртова о проповеди в монастырях и лаврах. Это был весьма большой недостаток, что до сего времени не обращалось должного внимания на этот источник живой воды, куда устремляются томимые духовною жаждою паломники. При торжественных, истовых монастырских и лаврских службах и живое слово, несомненно, будет иметь большое благодатное воздействие на души молящихся. Монастыри и лавры действительно являются той Силоамской купелью, из которой расплавленные и удрученные грехом души выйдут обновленными и оживленными. Но в чем о[тец] Миртов погрешает, это в вопросе о трудностях проповеднического служения на пастырской чреде. О[тец] Миртов сам высказывал нам здесь, с каким волнением и томлением ждут его проповедей. Ведь исправление треб священником отнюдь не должно заглушать в нем дух проповедничества, а наоборот давать ему большую свободу, широту и простор для благовестничества. Это подтвердили нам сейчас в своих речах здесь и врач телесный, столь дорожащий церковными вопросами и так искренно на них отзывающийся (Клевезаль), и врач духовный. Я затем не согласен с заключением о[тца] Миртова и по другим еще соображениям. Если пастырь в настоящее время нередко бывает перегружен требами, то, может быть, недалеко то время, когда сознают, что пастырь не может быть одиноким работником в многолюдном приходе и тогда-то вот, несомненно, усилится и оживится и проповедь. О[тцу] прот[оиерею] Чельцову нужно сказать: если что вредило доселе проповеди, так это именно ложное представление о церковном проповедничестве. Проповедь — это известное красноречие. Это красноречие пастырской ревности любви, красноречие пастырской благопопечительности о пасомых. Я не отрицаю значения хорошо произнесенной и построенной проповеди. Но я не согласен и с тем профессором одной из наших духовных академий, который свое научное «кредо» выражал в одной из своих вступительных лекций, говоря, что в проповеди должно быть, во-первых, красноречие, во-вторых, красноречие и, в-третьих, красноречие. Все, что граничит с искусственностью, отнюдь не поднимает проповеднической кафедры. Проповедь не должна искать «своих си», а тех, «яже Господа Иисуса». Г[осподину] Градусову скажу: напрасно он смущается, как привлечь к делу проповеди ораторов даровитых и талантливых. Мы припомнить должны времена св[ятого] Зластоуста, когда и даром слова, и делом, и примером личного воодушевления пастыри руководили пасомых. Подотдел об этом только и помышляет, чтобы столь ответственная кафедра, как гомилетическая, отнюдь не давалась людям случайным, людям, питающим почти отвращение к занятию проповедничеством, людям, только и мечтающим о том, как бы избавиться от несносной навязанной им кафедры с тем, чтобы при первом удобном случае оставить ее и перейти на какую угодно другую. Епископу Прокопию мы сказали бы: напрасно он обвиняет составителей доклада в теоретичности. Теория дальше всего стояла от их внимания. Если он указывает нам на то, что мы забыли святых отцов, то это неверно. Это-то именно Подотдел и мыслил, когда говорил о составлении нового учебника гомилетики на основах святоотческой литературы. Опыты в этом направлении уже есть. Среди нас здесь находится человек, который безгранично любит свою науку, бескорыстно ей предан и издал свой курс гомилетики, именно на основах библейской и святоотческой проповеди (Булгаков). Ставят здесь вопрос, могут ли миряне быть проповедниками, преподавателями по кафедре гомилетики. Жесткий вопрос. На него я ответил бы также вопросом. Кто в Киевской духовной академии лучше раскрыл и уяснил основы, цели, приемы и содержание науки о проповедничестве, как не светский профессор, покойный Амфитеатров — человек в высшей степени церковный, в высшей степени религиозный, в высшей степени восторженный. Его мощные вдохновенные проповеди создавали увлечение среди студентов. Укажет ли нам епископ Прокопий в русской литературе после херсонского архиепископа Димитрия другого, более популярного, чем Амфитеатров, проповедника? 64-е правило VI Вселенского Собора, по мысли владыки Прокопия, заключает в себе высокую аскетическую идею. Но правило Собора всегда можно толковать в контексте и в связи с другими правилами, а не в незаконченной отрывочности. Я попрошу вашего внимания выслушать толкование Вальсамона на означенное правило (текст которого оратор и читает затем по книге). После сего, продолжает оратор, я думаю, что никто не захочет толковать означенное правило
в том смысле, будто им совершенно воспрещается проповедовать мирянам. И это тем более, что в данном правиле Вселенского Собора речь идет об особого рода учительстве, учительстве еретическом, которое было в то время распространено. Эта была попытка самозваного решения религиозно-церковных вопросов, попытка захвата учительского авторитета. Подотдел высказался о проповеди мирян, что она желательна и необходима во внебогослужебном благовестии, в благовестии же с церковного амвона должна быть допускаема с разрешения епископа, благословения местного священника и мирянину, известному местному клиру. Мирянин-проповедник в таком случае явился бы ближайшим помощником пастыря в деле преимущественно защиты христианских истин от нападений еретических и сектантских. Епископ Прокопий ссылается на пастырские школы Бизюковскую и Житомирскую. Я бы сказал, что эту подготовку будущих проповедников имеют преподать рекомендуемые Подотделом проповеднические организации, братства и кружки при семинариях. Здесь, при семинарском братстве, воспитанники будут иметь возможность слушать лучших проповедников города и епархии. В этом деле весьма важны лишь первые шаги, первые опыты. Благовестники семинарского братства вызовут подражателей среди склонного к восприимчивости семинарского юношества. Важно, чтобы они не усваивали нехороших привычек. Архиепископ Серафим обращает внимание на чтение, говорит, что семинаристы не умеют читать. Я сказал бы, что это заботливая мысль, но ей отнюдь не следует увлекаться, придавать больше, чем сколько нужно, внимания. Известный профессор Грановский, выступая на 1-й лекции, разочаровал всех плохим чтением, плохой дикцией речи, а затем постепенно речь его всецело захватила и увлекла за собой аудиторию слушателей. Мицкевич читал в Париже лекцию о Польше. Он не владел в совершенстве французским языком и хорошею дикцией. Но этот недостаток вполне искупался богатым содержанием чтения. Готовиться к проповеди, обрабатывая с тонкостию каждую фразу, — это дело второстепенное. Перехожу к г[осподину] Клевезалю. Он преувеличивает мысль о значении богослужения по сравнению с живою проповедью. Это значение сознавал не меньше оратора и наш Подотдел. Великие подвижники и отцы сознавали важное значение проповеди, не отличали ее от богослужения и сами были наилучшими проповедниками. В первые времена христианства почти весь чин богослужения состоял из одной проповеди. Евангелисты и апостолы были благовестники. Вопрос о красноречии, к нему нечего стремиться во что бы то ни стало. Это бесполезно. О[тец] Пономарев ссылается на примеры двух батюшек. Я знаю священника в одном из поволжских городов, который также проповедует при всяком богослужении. Но это все же не значит того, что не должна иметь значения семинарская подготовка к проповеди. Но как раз указанный мною оратор милостию Божиею, священник жалел, что у него нет школы, что ему приходится открывать Америку там, где она уже давно открыта. Школа несомненно нужна. О[тец] Пономарев страшился, что юные проповедники вызовут смущение среди слушателей. На это я скажу, что плох тот руководитель, который позволит выступить на церковной кафедре неподготовленному проповеднику-семинаристу. Он является ответственным за каждый момент в проповеди ученика-семинариста. Он должен выслушать его не один, а десять и более раз, и когда заметит, что у юного проповедника выработалась полная свобода слова, тогда только и должен выпустить его на церковную кафедру. Но юноши в семинариях проходят эту школу, и таким образом, они не новички в деле. Низших клириков, диаконов и псаломщиков должно приветствовать в роли проповедников, но не исключать из этой роли и учащихся и допускать их с известною постепенностью. Этим я отвечаю вместе о[тцу] Юновидову. Старая школа духовная грешила, прививая питомцам смирение, говорит он. Сколь велик и каков этот грех школы, я не знаю, но это вполне верно. Школа новая должна устранить эту погрешность. Но в то же время, не должен брать проповедник и той развязности, которая наблюдается в католических образцах. Она нам не нужна. У них будет не сознание, что ты пастырь, а пред тобою бараны, а будет любовь и милосердие к сидящим во тьме и сени смертней. Глядя на то внимание, с которым слушают проповедника, юные труженики благовестия будут сознавать, что главное в проповеди — утолить душевную жажду верующего и что великая награда обещается тому, кто утолит жаждущую душу чашей студеной воды.
Председатель объявляет прения по вопросу законченными и объясняет, что на основании доклада Подотдела при помощи докладчика и секретаря Отдела в частном заседании им сведены воедино и систематизированы работы Подотдела в связи с речами членов Отдела. «Позвольте огласить выработанные положения сначала целиком, а потом приступить к рассмотрению их по отдельным пунктам». После этого председатель читает положения или тезисы и просит собрание высказаться по общему его содержанию и отдельным пунктам с целью внесения редакционных поправок в выработанные положения. (Означенное положение помещено ниже.)
По прочтении выработанных для доклада Собору положений, слово предоставляется священнику о[тцу] Чельцову, который говорит следующее.
В прошлом заседании нашего Отдела мною была высказана мысль о необходимости введения в высших и средних духовно-учебных заведениях науки о проповеднических приемах или о красноречии. К мысли моей присоединялись в прошлом заседании и другие ораторы. Сегодня докладчик, разбирая возражения, сделанные ему, говорил, что для проповедника не нужна совершенно внешняя аффектация, важно лишь религиозное одушевление. Сам же докладчик рекомендует предоставлять кафедры гомилетики лицам, опытным в красноречии. Спешу добавить, что и лично я, когда говорил о внешних приемах и формах произношения, не имел в виду точно копировать протестантских пасторов, но говорил о том же, о чем говорил и архиепископ Серафим Тверской, именно: нам нужно прежде всего учиться произношению, чтению, как весьма важному условию успешности проповеди. Я недавно слышал от лица с высшим образованием, посетившего собрание сектантов, что он был поражен необычайно выразительным чтением сектантскими учителями Священного Писания, и именно тех мест, которые мы, православные, хорошо знаем. В необычайной выразительности чтения у сектантов, по отзыву этого лица, эти хорошо известные нам с детства места получали как бы другой смысл. Нужно помнить, что и существующая у нас традиция проповедования не исключает и не отрицает совершенно внешних приемов произношения. Таким образом, мысль о внешних приемах произношения и приучения к ним проповедников в учебных заведениях я считаю весьма важной и считаю необходимым внести ее в число тезисов на голосование.
После изложенной речи о[тца] Чельцова епископ Прокопий просит внести в доклад следующие дополнительные к докладу тезисы:
1) Чтение уставных святоотеческих поучений за всенощными бдениями и утренями (пред шестопсалмием, между кафизмами и по 3-й и 6-й песни канона).
2) Учителями гомилетики желательны пастыри как практические носители пастырского опыта и настроения.
3) Для ознакомления с духовной жизнью спасающейся и борющейся с грехом христианской души необходимо для подготовляющихся к пастырскому проповедничеству прохождение курса «Учение о духовной жизни» (аскетика).
Еп[ископ] Митрофан указывает на то, что за всенощным или утренним богослужением возможно воспользоваться положенным по Уставу, но, к сожалению, нынче забыт<ым чтением> в известном моменте означенного богослужения из книги Деяний св[ятых] апостолов, Феофилакта; желательно также чтобы Великим постом читались уставные чтения, отмечаемые в Уставе словами «во Ефреме, Лавсаице и Лествице».
Кашменский. 1) Могущественным средством к развитию речи юношей служат так называемые коллективные чтения. Эти чтения происходят так: юноши предварительно прочитывают, или каждый поодиночке, или небольшими группами, выбранное художественное произведение богословского содержания, философско-исторического, вообще научного содержания статью, обдумывают про себя или обсудят в этих маленьких кружках, а потом собираются все и под руководством преподавателя обмениваются мнениями. В заключение преподаватель резюмирует прения и делает общие выводы. 2) Необходимо обучать юношей искусству выработкою читать и говорить: выразительно сказанное слово производит гораздо большее впечатление, чем слово монотонное.
Знамировский предполагает: 1) Учреждение ученических проповеднических братств при духовных семинариях с участием семинаристов-проповедников в приходских организациях и устройством проповеднических поездок воспитанников под руководством преподавателя.
2) Устройство благовестнических кружков среди монашествующих мужских и женских монастырей.
3) Устройство благовестнических кружков из мирян, ревнующих о благочестии с целью приучения их к борьбе с пропагандой сектантства и неверия и участия в так называемой «летучей» проповеди.
4) Благословение Собора дается как пастырям-проповедникам, так и благочестивым мирянам, в послушании церковной власти содействующим пастырям в деле благовествования о Христе Иисусе.
О[тец] Востоков. Раз Отдел признал необходимым высказаться за обязательность проповеди за богослужениями, я хотел бы расширить это пожелание включением предложения об обязательности проповеди во время крестных ходов, общественных молений. Равным образом я воздержался бы от обязательности проповеди за всенощными богослужениями, хотя и считаю это богослужение не менее благоприятным моментом для благовестия. Всенощная имеет целью подготовить молящихся к наступающему на другой день празднику. Там поются стихиры и канон празднику. Этот богатый материал заключен для слушателей под спудом. Задача проповедника здесь в том, чтобы извлечь его и сообщить моляшимся, передать его в художественном изложении, но без личного элемента. Проповедь же за крестными ходами и общественными молениями я признаю совершенно необходимою, особенно в наше время.
Кузнецов. В первых словах редакции 1-го пункта говорится: «Проповедь, составлявшая в первые века христианства неотъемлемую часть богослужения, ныне должна чаще раздаваться». Я полагаю, что и поныне есть обители, в которых проповедь составляет неотъемлемую часть богослужения. Посему нельзя говорить Собору слово «составлявшая», а следует употребить слово «есть». И Собору неудобно расписываться, что в церквах все совершается по чину.
Богданович указывает на то, что редакция тезиса как будто требует обязательности проповеди за каждым требоисправлением. Если это так, то не будет ли это возлага<нием> на пастырей неисполнимого требования, а потому лучше бы было здесь выразить мысль лишь о желательности, а не безусловной обязанности.
О[тец] Чельцов предлагает внести положение об обязательности проповеди за литургией в воскресные и праздничные дни, оставив ее лишь желательною за богослужениями другого времени. Иное, говорит он, дело — идеал, который является не всегда достижимым, а иное — практика, часто препятствующая по тем или иным условиям выполнению идеала.
Еп[ископ] Митрофан замечает, что им по собственному желанию внесено вышеуказанное предложение, что у него в церквах епархии введены чтения из книги Деяний, Пролога (напр[имер], о мучениках) и другие назидательные уставные чтения.
Один из членов Отдела просит обратить внимание на то, чтобы была проповедь за воскресной вечерней, которая является краткою по своему совершению службою.
О[тец] Елабужский вносит предложение, чтобы для именинников читались за службами жития дневных святых там, где делать это позволяют наличные силы клира, не смущаясь притом малочисленностию предстоящих в храме слушателей.
Еп[ископ] Прокопий. Я не решался бы вносить отметку о моменте проповеди в Служебнике. Проповедь признается необходимою, во-1-х, только в праздники. Если же в Служебнике будет внесена общая пометка, то я боюсь, как бы не очутиться в положении того ректора, о котором упоминал г[осподин] Богданович и который издал распоряжение, запрещавшее семинаристам выходить на бульвар и возымевшее на другой же день после его оглашения совершенно обратное действие. У нас много записано в Церковном уставе, о чем ныне совершенно забыто, что мы легко пропускаем и нисколько не беспокоимся, что Церковный устав составлялся св[ятыми] отцами. Нужна великая здесь осторожность.
Г. И. Булгаков. Признаю необходимым внести уставное указание о необходимости проповедничества в Чиновник и Служебник. Враги Церкви со всех сторон штурмуют ее. Друзьям Церкви нельзя теперь молчать. Теперь больше, чем когда-либо, необходимо живое слово проповеди для защиты и распространения церковного учения веры и благочестия, церковных идеалов. Мне вспоминается грозное обличительное слово пророка: «Псы, не умеющие лаять». Этот образ пророческой речи, это горькое слово обличения вспоминается мне, когда идет речь о несорганизованности проповедничества. Необходимы все доступные Собору меры, чтобы разбудить церковные силы для святого дела проповеди. Я верю, что и обсуждаемая мера — внесение в богослужебные книги указания необходимости проповедничества — будет иметь громадное нравственное значение, побудит пастырей к проповедничеству как голос Поместного Собора, как властное требование церковно-богослужебной книги, объявленной священным авторитетом. По вопросу о том, как, с какими детальными мыслями, в какой форме и в каком месте Чиновника и Служебника нужно поместить проектируемое указание, считаю долгом сказать следующее. Нет нужды приурочивать произнесение проповеди к одному неизменному месту Божественной литургии. По различным побуждениям иногда целесообразнее произнести проповедь после чтения Евангелия, иногда во время причащения священнослужителей (не служащий проповедует), иногда пред 33-м псалмом. Нет нужды запрещать такое свободное избрание времени произнесения богослужебной проповеди. Важно сделать общее уставное указание о ее необходимости за литургией. В какой форме ввести это указание в богослужебной книге? Привожу историко-литургическую справку для освещения этого вопроса. В Требнике митрополита Петра Могилы напечатано (листы 546–551) 2 «канона» — 26-й и 66-й Киевского Собора 1640 г., два соборных определения «О погребной процессии» одно, а другое «О погребе», т. е. о погребении священническом. Каноны напечатаны вне текстуальной связи с чинами и последованиями Требника. Полагаю, что и нашему Священному Собору нужно поступить по примеру Киевского Собора 1640 г.: постановить, чтобы предположенный «канон» Собора о проповедничестве печатался в будущих изданиях Чиновника и Служебника на особых страницах, как это видим в Требнике Петра Могилы, где 66-й канон напечатан на особой странице.
Недельский находит необязательною необходимость включения в Служебник особой отметки о проповеди. По его мнению, это ни к чему не обяжет проповедника. Достаточно, заключает он, лишь того, чтобы Собор издал канон, что проповедь должна занять свое место.
Председатель ставит на голосование вопросы.
1) Следует ли предложить Собору издание особого канона о проповеди, 2) нужно ли также вносить в Служебник особую отметку о проповеди? Оба эти предложения принимаются большинством голосов.
О[тец] Прилуцкий замечает в ответ епископу Митрофану, что уставных чтений положено не три, а целых семь, и предлагает вопрос о введении их обсудить в порядке прочих вопросов, рассмотрением которых <занимается> Уставный подотдел.
По чтению первого тезиса внесено было несколько других мелких, касающихся слов выражени<й>, редакционных поправок и установлена окончательная редакция тезиса. Председатель предлагает поручить проверить по оригиналу ему в сотрудничестве тех лиц, с которыми были выработаны общие пункты сего доклада.
По прочтении председателем второго тезиса доклада свящ[енник] Чельцов ставит вопрос о том, признается ли вообще внесение в доклад данного тезиса в виду того, что он не заключает в себе ничего нового.
Богданович присоединяется к этому мнению. Далее он предлагает и высказывает желание, чтобы в видах возвышения авторитета мирян-проповедников, отличающихся особою ревностию к проповеди, опытом и умением, разрешено было зачислять в клир известной церкви с посвящением в стихарь и усвоением им древнего звания «благовестников».
О[тец] Прилуцкий замечает, что епископ должен дать благословение мирянину на проповедование вообще, а на каждый частный случай мирянин должен всякий раз испрашивать особое благословение приходского пастыря.
Епископ Пахомий предлагает слово «важно» в докладе заменить выражением не только «важно», но и «необходимо» оставить только слово «желательно» и выбросить слово «необходимо». Голосование этого предложения откладывается до следующего собрания этого Отдела.
Заседание закрывается Председателем в 8 час[ов] 55 мин[ут] вечера.
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 283. Л. 87–99 об. Машинопись. Подлинник. Подписи — автографы.