6 (19) марта 1918 г.
Заседание открыто замещающим председателя епископом Черниговским Пахомием в семинарской читальне в 7 час[ов] вечера в присутствии 20 членов Отдела, собственноручно расписавшихся на прилагаемом листе.
По предложению зам[ещающего] председателя делопроизводителем Н. Кедровым был оглашен и принят к утверждению протокол заседания Отдела 2 марта за № 26.
Председательствующий предлагает приступить к обсуждению доклада Подотдела о церковном пении.
Е. М. Витошинский признает <необходимым>, ввиду отсутствия многих из членов Отдела в прошлом заседании, познакомить их кратким изложением представляемого Подотделом доклада.
Проф[ессор] И. А. Карабинов предлагает читать доклад и подвергать его постатейному обсуждению без предварительного общего ознакомления с ним, иначе может случиться, что на следующее заседание соберутся также не все члены и доклад придется повторять в общем изложении снова.
Свящ[енник] Л. Е. Иваницкий. Подотдел исполнял свою работу совместно с наблюдательным советом при Московском синодальном училище церковного пения, и выработанные им положения должны считать<ся> окончательными. Он вел свои занятия в согласии с известными компетентными лицами, исполнил все необходимое, и наши поправки не могут изменить работ Подотдела.
Председательствующий. Я потому-то и хотел иметь первоначально общее суждение по докладу. Возможно, что Отдел не возьмет на себя частное обсуждение положений доклада. Я просил бы доложить общие положения доклада.
Е. М. Витошинский докладывает историю выработки проекта положений. Оно было выработано состоявшими в Подотделе по церковному пению членами Собора. Но так <как> рассматриваемые Подотделом вопросы специальные, то Подотдел обратился к специалистам с приглашением их принять участие в работах. Это и было исполнено. Но было постановлено, чтобы работы Подотдела представлялись на соединенное заседание наблюдательного совета Синодального училища и Подотдела. Такие заседания состоялись. Таким образом, работа Подотдела прошла фильтр компетентного учреждения. В заседании соединенном приняли участие: Кастальский, о. Аллеманов, Калинин, Ипполитов-Иванов, регент Синодального хора Данилин. Работа рассматривалась около двух месяцев, и плодом этого рассмотрения была выработка текста в редакции Синодального училища наблюдательный совет по двум вопросам, которые являются основными, эт<о> вопросы об осмогласии, партесном пении. Весь доклад делится на 9 глав, причем первые две главы посвящены решению общих вопросов, 3-я — вопросу об общенародном пении, а все остальные — вопросам об организации дела церковного пения в России, каковой организации до сего времени не было. Таким образом, наш проект, по крайней мере две первых его главы об осмогласии и музыкальных сочинениях, требуют больших теоретических познаний и к вопросу о возможных поправках в этих главах следует относиться с большею осторожностью. Остальные главы положения носят характер организационно-административный, и здесь, конечно, возможны большие поправки. Первые две главы нужно понимать как бы обработанными уже в окончательной редакции. Всякие поправки здесь должны быть взвешены с точки зрения их целесообразности.
Председательствующий. Я предлагал бы высказаться относительно дальнейшего направления представленного проекта положений о церковном пении. Мне думается, что, так как означенный проект вырабатывается при участии особого, Уставом Собора непредусмотренного учреждения — наблюдательного совета, то он имеет особенный, заключительный характер. Значение учреждения, участвовавшего в создании проекта, имеет силу в обычное время, но Собор должен иметь свое собственное суждение по вопросу. Проект положений особенный, тем более, что мы не компетентны наложить свой штемпель на него, по крайней мере, лично я задумался бы это сделать. Конечно, познания специалистов в вопросе о пении необходимы, с другой стороны, наблюдательный совет Синодального училища в проекте положений трактует сам о себе; и с этой стороны, если проект будет предоставлен на обсуждение Собора, то едва ли есть надежда увидать означенный проект на соборной повестке. Итак, может быть проекту следует дать другое направление. Угодно ли Отделу принять это предложение ввиду, между прочим, также и того, что изменения в проекте, как нас предупреждают, почти невозможны. Можно проект положений прямо направить в органы высшего церковного управления — Свящ[енный] Синод и Высший Церковный Совет, как уже и решено Собором, что дела, которые не успеют быть рассмотренными на Соборе, переходят в эти именно учреждения. Вообще, нам не следует брать на себя ответственность в этом деле, а представить его на благоусмотрение названных высших органов, раз мы притом несостоятельны, как утверждается здесь, критически отнестись к положению, к тому же нет надежды на то, чтобы Собор успел заняться рассмотрением рассматриваемого положения; просить о том следует, конечно, с ведома Священного Собора. Удобством к такому направлению дела было бы также и то, что Священный Синод и Высший Церковный Совет могут работать при участии наблюдательного совета Синодального училища, Собору же, естественно, неподходящее дело входить в соглашение с означенным учреждением. Моя догадка такова, и я представляю ее в качестве соображения по вопросу о направлении доклада Подотдела о пении. Прошу других членов Отдела высказаться по тому же вопросу.
Г. И. Булгаков. Мне кажется, что хотя вопрос о церковном пении разрешался при с<о>вете специалистов, однако все же всецело передавать его на решение специалистов мне представляется не вполне правильным и нецелесообразным для самого Собора. Дело о поднятии у нас на Руси церковного пения, особенно об общем церковном пении, наиболее важно решить на Соборе, и в частности, в нашем Отделе. Мне представляется для будущего устройство церковного пения важно услышать соборный голос, особенно по вопросу организации общенародного пения. Ценно, конечно, слышать голос специалистов, но нельзя не принять участия в разработке вопроса и Отделу. Постановка церковного пения была у нас не на высоте, и если будет здесь производиться реформа, то без соборного голоса ее производить неправильно. Собор не должен проходить мимо этой реформы. Мы обязаны прислушиваться к голосу жизни. Если специалисты вынесли одно решение вопроса, то мы, люди жизни, можем поставить на первую очередь вопрос о проведении реформы в жизнь. Что касается вопроса о направлении, то проект будет осуществляться принципиально, и при его осуществлении потребуется новая работа специалистов, но это будет уже техническая инструктивная работа. Принципиально, доклад должен быть заслушан на Соборе по разработке тех положений, о которых Отдел выскажет свое слово.
О. Марин. Я вполне присоединяюсь к тому, что сказано Г. И. Булгаковым. У нас были организованы и другие подотделы, в которых принимали участие приглашенные специалисты, каков, например, Подотдел о храме и церковной архитектуре, положения которого рассматривались Отделом. Собор представил Отделам право рассмотрения всех вопросов, входивших в круг задач Отдела. Зачем же тогда существуют и Отделы? Правда, мы не специалисты и по многим другим вопросам, но специалисты дали нам право обсуждения предлагаемых ими вопросов. Собор, например, вынес свой голос при избрании Патриарха и специалисты, всесторонне обсуждавшие вопрос о восстановлении патриаршества, согласились с признанием соборного голоса.
Диакон Нечаев. Я нахожу неудобным, не заслушавши в Отделе, передавать проект в органы высшего церковного управления; как ни незначительны часто наши познания, тем не менее, нам следует его обсуждать.
Проф[ессор] Карабинов предлагает выслушать заключение докладчика по вопросу, а затем его обсуждать и принять положение.
О. Иваницкий. Я не понимаю Е. Витошинского. Он не хотел, кажется, сказать, что положение, представляемое Подотделом, нельзя изменять, но мысль его та, которая звучит в устах специалистов, — именно, что дело это нужно сберечь, что это есть историческая святыня, которую нужно свято оберегать. Что касается того, нужно ли передавать проект в органы высшего церковного управления, то я сказал бы, что эта передача означала бы поставить крест над работой Подотдела, признать, что последний исполнил работу несостоятельно. Говорят, что в работе отразилось влияние наблюдательного совета Синодального училища и не проявилась точка зрения самого Подотдела. Наоборот, мы считались в Подотделе с разными направлениями. Было, например, у нас в руках письмо Чеснокова, который отрицательно отнесся к деятельности Подотдела. Последний исполнил то, что ему поручено было Отделом. Я заключаю свое слово указанием, что Отдел должен приступить к постатейному обсуждению проекта положения. Я присоединяюсь к сказанному г[осподином] Витошинским — мы должны охранять свято общее положение проекта о церковном пении.
Е. М. Витошинский. Мы несколько не так поняли. Я сказал, что две первые главы положения требуют осторожного к ним отношения, но я не говорю того, что в проекте не может быть изменений, но требуется при введении их некоторая осторожность. Я не отрицал и не отрицаю того, что может быть представлен даже совершенно новый доклад, новый проект положений. Для Русской Церкви важно, чтобы положения об устройстве у нас пения были изданы Собором, а не другим каким-либо органом. Теория останется теорией, но у Церкви есть специальная задача, она должна сказать, чего желает она и ожидает от пения. Я предлагал бы внести положения на пленарное заседание Собора. Митрополит Арсений сказал мне, что он и сам интересуется живо вопросом об устройстве пения и обещал принять меры у тому, чтобы проект положения был заслушан Собором.
П. В. Пулга. Я просил бы перейти к постатейному чтению проекта положений. Подотдел о пении много работал — целую осень. Если передать положение органам высшего церковного управления, то, как говорил о. Иваницкий, это значило бы поставить крест над работами Подотдела. Я предлагал бы хотя бы три первых главы внести на обсуждение пленарного заседания Отдела. Они являются самыми главными. Это именно главы об осмогласии, партесном пении и пении общенародном. Я просил бы, итак, приступить к постатейному чтению проекта.
Г. И. Булгаков. Я не понимаю, затронут ли в докладе, хотя один вопрос, близко соприкасающийся с уставной стороны с вопросом о богослужении. Я имею в виду древние «песенные последования». Если нет, то я подчеркнул бы необходимость постановки в докладе этого детального вопроса — это имело бы большое значение.
Председательствующий. Это вопрос, отступающий от проекта постановлений. Больше никто не может высказаться по общему вопросу проекта? О. Марин направлял речь к тому, чтобы Собор вынес основное постановление о пении. Это не противоречит многим соображениям. Вопрос о пении — очень сложный и проект положений обширный. Если будет у членов Отдела усердие выслушать его — я ничего не имею. Если угодно, то проект будет обсуждаться на общих основаниях. Но при этом не следует делать никаких предупреждений или ограничений в обсуждении. Эти предупреждения не должны смущать нас также и потому, что с проектом об устройстве пения в связь ставится и самоуправление, которое относится к Синодальному училищу. В проекте наиболее важны три первые главы. Я имею в виду преимущественно их. Но раз Отдел приходит к заключению, что проект должен обсуждаться на общих основаниях, то предварительно займемся рассмотрением 3-х первых глав проекта. Итак, угодно ли Отделу приступить к постатейному чтению 3-х первых глав положения, а затем и поставить на голосование вопрос о постатейном рассмотрении и остальных его глав?
О. Иваницкий. Если будем заниматься рассмотрением лишь 1-х трех глав, то вторая часть положения останется висящей в воздухе. Нужно пустить в ход машину, иначе ничего мы не сделаем. Реформа пения будет иметь смысл только тогда, когда она имеет под собою определенную поддержку. Это необходимо иметь в виду. В частности, вопрос административный, организационный должен стать на практическую почву. Если не будем обсуждать второй части положения, то разорвем две части. Я предлагаю, поэтому обсуждать проект в целом.
Проф[ессор] И. А. Карабинов. Если будем обсуждать лишь первые три главы, то этим мы ничего не достигнем. Вторая часть указывает средства к практическому осуществлению того, что рассматривается в первой. Вторая часть имеет существенное значение. Поэтому я высказываюсь за обсуждение проекта в целом.
Пулга. Я разумею, что весь доклад должен обсудить Отдел, но Собор — только первые главы, так как в остальных дело касается организации.
Е. М. Витошинский. Я стою за рассмотрение целого доклада. Если мы опасаемся, что займет много времени рассмотрение организационной части доклада, и потому отложим эту часть, то все дело будет висеть в воздухе, аппарат не будет налажен, мы не дадим средств в руки Церкви наладить пение. Так, например, обязательное осмогласие — необходимо приготовить ноты, распространить их. Оно может внести раскол в пение. Это будет похоже на то, когда человеку даются права, но не дается средств к их осуществлению. Делу создан будет тормоз, между тем как его всячески необходимо сдвинуть, чтобы оно не стояло дольше на мертвой точке. Вот почему я предлагаю постатейно обсудить пункты доклада.
Председательствующий. Кто против такого предложения? Все согласны. Итак, приступаем к рассмотрению положений доклада.
Витошинский. Глава 1-я говорит об осмогласии. «Осмогласие является основой богослужебного пения». Это формула и аксиома. Это основа всего дела.
Председательствующий. Мне думается, что прочитанный пункт следует только приветствовать. Возражений нет? Пункт принимается.
Витошинский читает п. 2 и дает пояснения к нему, говоря, что у нас много служебных распевов, песнопения одной и той же службы поются разными распевами. Следует стремиться, чтобы служба, например, Литургия, вся исполнялась в духе одного гласа, тогда не будет у нас музыкального разнообразия. Если человек с чутким музыкальным слухом присутствует за богослужением, то нередко замечает, что «Единородный Сыне» поют Бортнянского, «Верую» — Грибовича, «Херувимскую» — Чайковского, словом, полная наблюдается раздробленность вкуса, душа молящегося разбивается в молитвенном настроении. А между тем, этого не было бы, если бы вся Литургия проведена была в осмогласии, — тогда получалось бы высокохудожественное впечатление. Неизменяемые песнопения предпочтительно исполняются осмогласно.
Диакон Нечаев предполагает не ограничивать пение одним только осмогласием, дабы не было мертвенности в пении. Деревня, замечает он, стремится к партесному пению. Возможны весьма разнообразные вкусы в отношении к пению; душа молящегося требует разнообразия.
И. А. Карабинов предлагает ввести особый тезис в положение о пении — о разнообразии пения.
О. Пономарев. О. диакон опасается сухости. Но для чего же тогда существует Устав петь на гласы. Если будет пестрота в пении, то теряется общее впечатление. Если не внушать деревне осмогласного пения, то она разбредется в этом вопросе.
Авдиев. Мне думается, что осмогласие должно всячески приветствовать. Это скользкий опасный путь — держаться в вопросах церковного пения вкусов, не допускать потому разнообразие партесного пения.
Диакон Нечаев. Разнообразие все равно получится. Ведь в одной и той же службе у нас перемешивается несколько гласов. Напр[имер], служба на день Полтавской победы. Я говорю об изысканности песнопений.
Председательствующий. Мне думается, когда Подотдел развивает свои положения, предложив их затем на обсуждение Отделу, то он не то имеет в виду, чтобы все церковные песнопения пелись на один глас, а лишь то, чтобы всякие изменения в области песнопений происходили на почве осмогласия.
Е. Витошинский. Второй пункт доклада необходимо сравнить со второй главой его «О духовно-музыкальных сочинениях». Здесь Подотдел высказывает мнение, что Собор не должен стеснять стремление личности к разнообразию песнопений. Он должен только вводить в русло это разнообразие. У нас нет определенных границ в этом отношении. Подотдел стремится только разнообразие вкусов ввести в определенное русло. Для лиц, воспитанных в известном вкусе к пению, нужно будет сразу отказаться и изменить вкус. Кто слушает пение Киевско-Печерской лавры, предварительно не будучи воспитан во вкусе к нему, тот получает совершенно иное впечатление. Поэтому-то в разнообразии вкусов, направленных в определенном русле, и состоит высшая красота пения. Высота вкуса состоит в себе подобии гармонии.
Председательствующий замечает, что Устав не нарушается, когда поется несколько гласов. Песнопения можно исполнять и тем, и другим гласом.
О. Иваницкий. На первую главу положения следует смотреть как на основную, коренную, от которой затем идут разветвления. В прочих статьях доклада говорится о возможно свободной организации. 1-я глава имеет в виду интересы Церковного устава и все направлет потому к этой точки зрения.
Председательствующий. Это редакционное примечание.
Витошинский оглашает 3-й п[ункт] положения и замечает, что здесь вопрос о возможности допущения осмогласного распева в тех местностях и приходах, где существуют местные распевы. Подотдел много занимался обсуждением этого вопроса. Высказано было соображение, что местные распевы должно хранить, что привыкли к греческому распеву и его должно охранять. Поэтому и было решено оставить для них место там, где они уже существуют. Можно ли вводить один распев — большой знаменный, киевский и т. п.? Здесь нельзя предписать одинакового распева, потому что, например, юг отнесется холодно к знаменному распеву. Потому-то Подотдел не может делать ошибки: если «дух дышит, идеже хощет», то песнотворческий дух — особенно. Введение местных распевов представляется на местные усмотрения местной епархиальной власти. Собор призван утвердить таковые основные положения.
Председательствующий. Я позволю себе сказать несколько слов относительно местных распевов, именно монастырских, как, например, соловецкий. Я бы стоял за редакцию, отстаивающую местные распевы.
Г. И. Булгаков. Я бы хотел иметь юридическую справку и точно знать постановление Синода о местных распевах.
Председательствующий. Я случайно наводил справку. Это сделано было исключительно императорскою властью. Это была высшая обида для Синода. При отношении министра двора к синодальному обер-прокурору предположено было ввести придворный распев. Это было вторжением императорской власти в чисто церковную область и сделалось затем законным для Церкви. Это не соответствует церковному сознанию. Придворный обиход делает путаницу — он не знаменный и не киевский. Он только сбивает и мешает усвоять мелодию.
Витошинский. Указ несомненно был издан императором Павлом I. Когда учреждалась Придворная капелла, то указано было, чтобы повсюду и всеми исполнялся львовский придворный напев. Синод не мог ничего сделать здесь.
Иваницкий говорит, что об этом напечатана в журнале «Голос Церкви» статья монаха Феодосия. В практическом исполнении они, впрочем, не были распространены широко. Их жизнь отвергла.
Пулга. Я боюсь, что под влияние местных распевов подпадут села и деревни. Я просил бы совсем выпустить об этом.
О. Понаморев. В Подотделе этот вопрос был единодушно принят всеми, когда же зашла речь об этом в Отделе, то стали говорить один одно, другой другое. Если в известной епархии есть определенный напев, то она и будет им руководствоваться. По-моему, данный <пункт> не обижает никого.
Авдиев. Мне кажется, что недостаточно сильно сказано: такие-то распевы ценны. Нужно сказать сильнее.
Витошинский. Осмогласый распев разумеется под выражением «местные распевы».
Председательствующий. Можно бы добавить о монастырских распевах, можно вставить слова «а местные распевы, там, где они есть, допускаются». Следовало бы заменить слово «ценными» словом «обязательными» или, может быть, «особо ценными».
В дальнейших прениях о замене слова «ценные», принимают участие члены Отдела: председательствующий, о. Иваницкий, проф[ессор] Карабинов, прот[оиерей] Ильин, Г. И. Булгаков, прот[оиерей] Щукин и Е. М. Витошинский, из которых одни стоят за сохранение текста «Положения», а другие вносят письменные поправки к этому тексту.
Председательствующий. Оглашает поправки, внесенные следующими лицами: прот[оиреем] Щукиным: вместо слова «ценные» вставить слова «должны употребляться преимущественно». Проф[ессор] Карабинов: заменить слово «ценные» выражением «заслуживают предпочтение». Свящ[енник] Марин: «признаются ценными и должны лечь в основу при упорядочении церковного пения». Прот[оиерей] Ильин: «ценными и потому настоятельно рекомендуемыми для церковного клироса». Эта последняя поправка принимается 11-ю голосами против 9-ти, остальные письменные поправки отвергнуты. Вместе с тем решено не упоминать в «Положении» о местных распевах.
Заседание закрывается в 9 час[ов] вечера.
Замещающий председателя епископ Черниговский Пахомий
Делопроизводитель Николай Кедров
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 383–389 об. Машинопись. Подлинник. Подписи — автографы.
Опубликовано: Поместный собор Русской Православной Церкви 1917–1918 годов о церковном пении… С. 121–135; фрагмент: Русская духовная музыка в документах и материалах. Том III. С. 828–835.