22 ноября 1917 г.
В заседании присутствовало 32 ч[еловека] членов Отдела и приглашенные лица, присутствовавшие в прошлом заседании Отдела. Заседание открыто было высокопреосвященным Евлогием в 5 час[ов] 50 мин[ут] вечера в комнате № 2.
По предложению председателя делопроизводителем Отдела Н. Кедровым был оглашен протокол заседания № 17-й от 14 ноября, который и был утвержден Собранием. Затем председатель обращается к Собранию с следующими словами: Пред нами стоит та же самая задача, на которую было обращено наше внимание и в прошлое заседание — именно, вопрос об охране памятников церковной старины. Охрана эта, несомненно, должна принадлежать Церкви, но как должна быть она организована? В нашем высшем церковном управлении — не пустое место в этом деле — при Св. Синоде существует Архивная комиссия, которая, хотя и не обнимает собою всех предметов ведения церковной старины, так как в область этой комиссии не входит охрана вещественных памятников старины, тем не менее, охрана памятников фактически как бы имеет в указанной комиссии свою организацию. Я немного отвлекусь от предмета настоящего вопроса и обращу внимание ваше вот на какое дело. Нами выработан доклад Собору о Комитете церковной иконописи и уже изготовлен для проведения его в срочном порядке. Этот Комитет находился под председательством графа Шереметьева. С наступлением революции Комитет, как я уже говорил здесь, обратился в ведомство Министерства народного просвещения с просьбою принять его в свое ведение. Министерство, ввиду того, что в область ведения Комитета входит чисто церковное дело о церковной иконописи, обратилось в Святейший Синод за разрешением вопроса. Синод передал это дело на решение Собора, и вот по поручению Собора Отдел наш разработал доклад Собору по означенному вопросу. Но докладчик, преосвященный Прокопий, на этих днях выбыл из Москвы. Я предложил бы ввиду его отсутствия поручить доклад по этому вопросу Н. Н. Мавровскому.
Голоса: «Просим!», и г[осподин] Мавровский записывается докладчиком.
Председатель. Переходя к нашему настоящему делу, я должен сказать, что то, о чем трактуем мы здесь, было доложено мною Епископскому Совещанию, и оно выразило единодушное согласие по поводу того, чтобы дело о церковном искусстве, иконописи и памятниках церковной старины всецело было сосредоточено в руках Церкви. По этому поводу уже поступали прошения и бумаги и с мест в Св. Синод, и последним делались распоряжения. Присутствующий в настоящем заседании Отдела помощник управляющего канцелярии Св. Синода, член Собора С. Г. Рункевич доложит, может быть, нам подробнее об этом деле.
С. Г. Рункевич. Я должен сказать предварительно пару слов о Комитете иконописи. Когда Министерство народного просвещения передало на отзыв Св. Синода поступившее к первому обращение Комитета иконописи, то у высшей церковной власти не было сомнения в том, что Комитет этот должен быть в ведении Синода. Кто помнит историю этого Комитета, тот знает, что Комитет первоначально образовался при Синоде. Апполинарий Львов собирался преобразовать существующую при Синоде Архивную комиссию в Археологическое общество. Был избран председатель намечаемого общества Бычков и товарищем его — граф Шереметьев. На первом заседании Архивной комиссии по этому делу произошло соглашение по вопросу указанного преобразования. А затем Бычков и Шереметьев уехали домой с одним из членов этой комиссии, где и перерешили вопрос по-другому. Они обратились с докладом о Комитете иконописи на высочайшее имя, и проект последнего, представленный при докладе, был утвержден. Но, как известно, еще при Петре Великом существовали «изографы» и особая комиссия их, которая находилась в ведении Синода. Так было с самого начала — по распоряжению государя комиссия находилась в ведении Синода. Как устроить ее теперь? Министерство решило передать вопрос на обсуждение Синода. Для Синода, повторяю, ясно, что это дело должно быть в руках церковной власти. Св. Синод, признавая это дело весьма важным и необходимым, решил представить его на заключение Собора, и Собор передал в наш Богослужебный отдел. Что касается другого дела об отношении Собора к памятникам церковной старины, то Соборный Совет, обсуждая это дело, пришел к мысли о необходимости в самом спешном порядке организовать охрану памятников цековной старины. Никогда в прошлое время эти памятники не подвергались такому варварскому разграблению и расхищению, как это мы видим в настоящее время — как в центрах, так равно и в провинции на местах. Необходимо ввиду этого сконцентрировать дело этой охраны на прочных основах. На основании этого Св. Синод признал эту задачу неотложною. А так как в предыдущее время вопрос этот уже неоднократно разрабатывался Св. Синодом, то было постановлено собрать все необходимые по вопросу сведения. Особенно детально вопрос об охране памятников церковной старины разрабатывался в Св. Синоде в 1906 г., когда обсуждался вопрос о преобразовании Архивной комиссии Синода в Археологическое общество и об утверждении всех правил этого общества. В 1908 г. был представлен уже проект о создании церковной организации по охране памятников старины и об утверждении правящего этой организациею высшего органа. Теперь наша задача — вновь организовывать это дело, провести в исполнение прежний проект, применить его к нашему времени и создать организацию для немедленной охраны памятников старины.
Председатель. Пред нами, как я представляю дело, две
задачи: 1-я, чтобы принять на себя заботу об охране памятников старины, и 2-я,
более живая, о церковном искусстве, иконописи. Должно быть центральное
учреждение, совмещающее в себе обе эти задачи. Оно должно направлять и
разрешать те задачи, которые преследовал Иконописный комитет. Если мы скажем,
что Церковь должна наблюдать за охраною памятников старины, то очевидно, что
для такого наблюдения должно быть создано учреждение. Я и ставлю пред вниманием
собрания вопрос, что это учреждение должно быть единым с двумя, так сказать,
разветвлениями — памятники старины вещественные[1]
и заботы о церковном искусстве иконописи[2],
или одного учреждения с другими не следует соединять мешать[3].
Если речь идет о ценных археологических памятниках,
то охрана их касается одного учреждения, если вопрос касается искусства, то это
уже иное дело. Но у нас не решен еще первый вопрос — именно, что все памятники
церковно-исторические и церковной старины должны быть в ведении Церкви. Здесь
раздавались голоса, что целый ряд памятников должен быть независим от
церковного управления. Для них это дело чисто государственное. Различные
общественные организации также заявляют притязания ведать этим делом. У
нас в Отделе были подробные рассуждения по этому поводу. Может быть, их теперь
закрепить уже определенным голосованием: что должно оставаться в ведении Церкви
и что быть государственным достоянием. Я лично смотрю на дело так: что осталось
в ведении Церкви — многое ведь уже ушло из ее ведения, так сказать,
потеряно для нее, — то отнюдь не должно быть передаваемо государству, а ими
должна владеть и охранять оставшееся сама Церковь. Она должна создать
учреждение, которое бы ведало остающимся у нее богатством. Я ставлю вопрос: что
все памятники церковной старины — непререкаемая собственность Церкви или же
часть их должна <быть> передана в ведение других, государственных
учреждений?[4]
С. Г. Рункевич. С моей точки зрения, в данном вопросе две стороны. Первый вопрос о средствах охраны памятников церковной старины в настоящее время, а затем второй, общий вопрос не только об охране, но и о дальнейшем развитии и усовершенствовании церковного искусства. Это уже задача Собора, который должен учредить Палату церковного искусства. Препятствий к обсуждению этого вопроса нет.
Председатель. Что касается вопроса об отдаче
памятников в ведение других учреждений, то, во всяком случае, желательно
оставить их в ведении Церкви. Но здесь возникает вопрос о средствах. Если могут
быть ассигнованы средства на дело охраны памятников старины, то они не должны
выходить из рук Церкви. Потребуются на это дело большие огромные[5]
затраты, и, может быть, сама Церковь не в состоянии будет пополнять эти затраты
из собственных средств.
О. Марин. Необходимо различить два рода памятников церковной старины. Одни из этих памятников могут быть переданы в музеи. Охрана памятников должна принадлежать тому, кто лучше в состоянии сохранить их. Но у нас в настоящее время нет и законной государственной власти. Кому же передать богатства памятников старины в государстве? Большевикам? Но известно, как они охранили на наших глазах памятники Московского кремля. А те памятники старины, которые существуют ныне в Церкви, — их передавать нельзя ни в каком случае. Они всегда были и будут в ведении Церкви. На помощь нам здесь придут частные археологические общества. Но с такою любовью к церковным памятникам никто не может относиться, как относятся к ним служители Церкви. Раньше еще, пожалуй, можно было бы говорить о передаче.
Председатель. Я думаю, независимо от того, какая власть государственная будет в России, мы должны говорить об охране церковной старины. Я думаю, Церковь должна устроить прочную организацию, призвав в нее ученые, общественные и художественные силы. Я именно то и мыслил, чтобы это учреждение носило характер и ученый, и общественный. Но дело, во всяком случае, должно быть церковным. Может быть, собранию угодно голосовать принципиальный вопрос: возможно ли передать государству памятники церковной старины и церковного искусства или же они на все времена должны оставаться неотъемлемою собственностью Церкви?
При голосовании вопрос единогласно принят в смысле последнего предложения.
Художник Иванов. Мы также к сему пришли.
Художник А. Васнецов. Меня пугает мысль о разделении памятников старины между Церковью и государством; это разделение может вносить много зла. Я предложил бы не ставить вопрос остро. Должна быть общая точка соприкосновения, чтобы не было вражды между Церковью и государством. Разделять памятники старины на государственные и церковные — по этому пути идти не следует. Раз памятник — собственность Церкви, то, несомненно, всякой в отдельности церкви, которая им владеет. Есть церковные музеи памятников. Но в общем, эти памятники — достояние всего государства, понимаемого в идеальном его значении. С этим государством Церкви нельзя вступать в антагонизм. Памятники — это государственная собственность, подобно тому, как собственность все, что есть в государстве. Церкви, несомненно, придется обращаться к государству за средствами на сей предмет, а для сего необходимо, прежде всего, зарегистрировать все богатство памятников. Я стою за то, что какие учреждения уже владеют теми или другими памятниками, собственность того и составляют эти памятники; разграничивать области здесь нельзя.
Председатель. Мы только принцип утверждаем, право юридического лица. Но если широко поставить вопрос, то право участия государства остается в полной силе, особенно при конструировании учреждения, ведующего охрану памятников старины и церковного искусства, необходимо привлечь к участию силы общественные, художественные и научные. Мне кажется, что таким путем был бы ослаблен антагонизм между Церковью и государством. Памятники старины — это общее достояние всех членов государства, но, однако, это не есть res nullins — вещь никому не принадлежащая. Но у него есть определенный хозяин — это Церковь. Если обладает ими Церковь, то у нее есть какое-либо учреждение, к которому вещь, в целях сохранения ее в порядке, должна принадлежать и которое должно являться определенным ее хозяином, и мы устанавливаем, что памятники церковной старины есть достояние церковное.
Теперь переходим <к вопросу> об организации охраны памятников старины. Интересно, что по сему вопросу есть готовый проект по сему предмету, с которым познакомит нас А. И. Соболевский.
А. И. Соболевский. Я позволю себе предварить чтение проекта некоторым введением. Вопрос, здесь возбужденный, разнообразен. Во-первых, вопрос об охране памятников и, во-вторых, о развитии изучения и направления церковного искусства. Этот последний вопрос — вопрос <не> новый. Было время, как задумали об учреждении Духовной академии наук и церковного искусства. Что бы мы ни делали в целях развития и направления искусства, во всяком случае, должен быть особый институт для изучения церковного искусства, подобно тому, как для научения церковного пения есть специальные учреждения: Консерватория и специальные классы. Речь о Духовной академии художеств, в которой могли бы учиться священнослужители, это с одной стороны. Другой вопрос есть вопрос об устройстве всероссийского церковного музея. Вопрос также не новый. Под председательством великого князя Георгия Михайловича, был образован комитет по организации этого музея, в состав этого комитета входил и я. Мы осмотрели в Москве все места для здания будущего музея; дело уже налаживалось. В музей думали поместить и Синодальную ризницу, различные предметы из других церковных древлехранилищ, напр[имер], из Новоиерусалимского монастыря; он (музей) должен был быть памятником Романовского юбилея. Был напечатан и самый проект его. Что касается охраны памятников церковного искусства, то в 1908 году в комиссии, под моим председательством при участии почти всех проживающих в Петрограде видных представителей археологии, вместе с Кондаковым, были выработаны проекты «Положения об Архивно-археологической комиссии при Святейшем Синоде и о церковно-археологических комитетах» (текст означенных проектов у сего прилагается). В большей части епархий такие комитеты уже существуют, за исключением епархий новых, где мало памятников церковной старины. Некоторые комитеты работают весьма усердно, они издают свои уставы или обращаются к нам, в Синодальную архивную комиссию, за указаниями. У нас есть план одного общего устава, так сказать, шаблон для всех комитетов, который мы и рассылаем по просьбе желающих иметь его. Всероссийскому Священному Собору представляется решить это дело и санкционировать предполагаемые проекты.
С. Г. Рункевич. В 50 епархиях существуют церковно-археологические комитеты.
Председатель. Итак, кое-что есть уже у Церкви по предмету охраны памятников старины. Может быть, требуется только расширить, реорганизовать это дело. Мне кажется, что здесь недостаточно подчеркнута мысль об охране памятников церковного искусства, церковной старины — в чьем заведовании она находится.
Соболевский. Фактически таким заведующим был Археологический комитет, к которому обращались и провинциальные комитеты за уставом и указаниями.
Председатель спрашивает, почему положение об Архивно-археоологической комиссии не было введено в действие.
Соболевский. Обер-прокурор Лукьянов не решился представить эти положения на высочайшее утверждение по соображениям тактическим.
Рункевич. Связь комитетов провинциальных с Архивно-археологической комиссией ныне выражается двояким способом: комитеты обычно препровождают в комиссию на заключение все свои уставы, а затем они должны представлять отчеты о своей деятельности. Св. Синод рекомендует епархиальным органам образовывать эти комитеты. И когда возник вопрос об образовании центрального музея древностей, то Св. Синод отнесся к данному вопросу отрицательно, потому что местные церковные музеи питаются, так сказать, археологическою мыслью, что собрания их ценны, они соревнуются друг с другом, и поэтому совершенно нельзя было бы поглотить их центральным музеям. Тогда Св. Синод обратился к комитетам с просьбою выслать дубликаты, но на этот вопрос отовсюду отвечали, что таких очень немного на местах.
Председатель. Но в положениях не подчеркнута мысль, что это центральное учреждение может взять на себя заботу о сохранении памятников. Так, например, епархиальные епископы могли бы обращаться сюда с указаниями, что такой-то церковно-исторический памятник плохо охраняется, чтобы на его охрану и ценность обращено было внимание. Вот эта мысль должна была быть выражена в положении о центральном учреждении по охране памятников церковной старины.
Соболевский. Эта мысль есть в Положении, но только она не так ярко отмечена.
Председатель. Я бы больше утверждал, что на Архивно-археологической комиссии две задачи: одна — об охране памятников старины и другая — забота о развитии и процветании церковного искусства. Одно — живое дело, но и другое — неотложное дело, особенно в настоящее время; хотелось бы выслушать, что оба эти дела подлежат ли ведению учреждения, которое будет как организовывать охрану памятников, так и развивать и направлять церковное искусство.
Рункевич. Дело охраны памятников и развития и направления искусства должно принадлежать и одному учреждению на том основании, что есть общие с государством памятники, охрану которы<х> следует предоставить музеям. Музеи охраняют памятники, и, вместе с тем, там же на этих памятниках может выясняться и направляться церковное искусство.
О. Марин. Я то же хотел сказать, что и г[осподин] Рункевич. Музеи не должны являться могилами для искусства, притом же у нас не так много научных сил, чтобы мы могли обслуживать две организации.
Захаров (худ[ожник]). В устав должны быть внесены памятники зодчества, следует включить и тот особый параграф. На эти памятники меньше всего обращено ныне внимание.
Соболевский. В Положении упоминается об охране и поддержании всех памятников старины. Само собою, разумеется, что должно быть обращено внимание и на памятники зодчества.
Георгиевский. Мне приходилось много разъезжать по обязанностям службы по Руси. Повсюду, где я ни бывал, я считал долгом посетить церковь, осмотреть церковную ризницу — иконы, облачение и проч[ее]. Я проехал 58 епархий и посетил их, кроме Пензенской и Тамбовской. Я посетил все епархиальные монастыри, как в городах, так равно и в селениях, и повсюду я замечал одно и то же плачевное явление. Я видел полную гибель памятников церковной старины, наблюдал, как не дорожат ими и расхищают их. Это такое общее заключение, что о нем не стоит даже и говорить. Меня и строительство церковное смущает. В угоду какому-нибудь церковному старосте выламываются древние иконостасы и заменяются иконостасами новыми, яркими, базарной работы, которые размалевываются кустарями-позолотчиками. Часто церковь прямо обезображивается неподходящими работами. Все это меня приводило к мысли, что у нас до сего времени дело с церковным искусством и иконописью обстоит неладно. До сего времени ни в наших духовных академиях, ни в семинариях не было особого предмета церковной археологии и церковного искусства. Священники совершенно не знакомы с этим делом. Они не знают, поступая на приход, чему они хозяева. Ему все одинаково дорого. Но полное отсутствие сведений по археологии и искусству губит старину. Что нужно сделать в противовес этому, думал я. Я обращался в Св. Синод с предложениями обязательного преподавания археологии в семинариях, но Синод был глух и отказал в этом, мотивируя свой отказ тем, что уже сконструировались семинарские системы, составлены давно программы и потому пришлось бы ломать всю постановку дела. Предложение было признано запоздалым. Был создан новый Устав духовных семинарий; я служил уже в период его создания в Учебном комитете, ратовал за то, чтобы введена была в курсе семинарских наук церковная археология, и она действительно была введена. Профессору Покровскому поручено было выработать программу этого предмета (но не церковного искусства, о введении которого в курс семинарии я хлопотал преимущественно), и он составил применительно к своему учебнику. Я был доволен, что теперь хотя примитивные понятия о церковном искусстве будут получать будущие пастыри Церкви. Но вот при обсуждении вопроса о количестве учебных часов к тому или другому предмету наук при введении этого устава в Учебном комитете возникли бесконечные споры, стали отвоевывать себе большее количество часов разного рода богословия — догматическое, нравственное, сравнительное, обличительное, основное, — все, в существе дела, предлагающие одно и то же, никому не нужное, какие-то сухари, а не то, что для жизни нужно и полезно.
Председатель. Так выражаться непозволительно и невозможно о предметах, касающихся богословия.
Георгиевский. Извиняюсь, об этом моя речь была в Учебном комитете. Словом, каждый заботился о своих уроках, и вот на догматическое и нравственное богословие было выделено шесть недельных уроков, а на церковную археологию — один. Когда преподаватели семинарий получили выработанную программу предмета археологии и учебник Покровского, они стали в тупик пред вопросом, как можно выполнить обширную программу предмета, и при одном часе в неделю, пользуясь объемистыми учебниками проф[ессора] Покровского. И вот в Учебный комитет посыпались запросы, чем пожертвовать преподавателю предмета — литургикою или археологиею, в ущерб выполнения программы, и в ответ получили: археологию можно не преподавать. Дело так и провалилось, и тут думается, что оно провалится и теперь, потому что у многих нет сочувствия предмету. А тут нападки, упреки в варварстве, укоры в том, что разрушает духовенство само по невежеству памятники старины. А. И. Соболевский сообщил нам, как сама действительность стучалась в Св. Синод по вопросу об охране церковной старины и взывала: помогите нам, обратите внимание… Но эти вопли не увенчались, однако, успехом. Обер-прокурор Лукьянов чего-то убоялся. Доколе же так будет продолжаться? Начался грозный час — старина церковная безжалостно гибнет. Достаточно указать, что сделано на наших глазах большевиками в Синодальной ризнице. Наше богатое достояние, наша святыня ограблена и опозорена. Вопрос об охране церковной старины необходимо решить искренно и серьезно. Полумеры, вроде различных археологических комитетов, тут не достигают цели. Я сам собирал старину церковную для музеев и устраивал их. Дело этих музеев непрочно, они стояли в зависимости, особенно в провинции, от личного каприза губернаторов, а нередко и местных епископов. Пришлют какую-нибудь бумагу из Петрограда — озаботиться, найти помещение для тех или других целей или временно его использовать, и вот охранителям музея говорят: убирайтесь вы с своими черепками в другое место, нам нужно в вашем помещении устроить то-то и то-то неотложно необходимое. Во многих учреждениях для памятников старины церковной и до сего времени не находится подходящего места, и вот их прячут в подвалы, под колокольню, на чердаки. Наша Московская патриаршая ризница — едва ли не первое в свете по богатству древлехранилище, но она находится в холодном помещении на колокольне Ивана Великого. Не дай Бог, если оборвется тысячепудовый колокол, пробьет пол и легко уничтожит хранящиеся в ризнице предметы. Все изложенное мною и заставило Подотдел о храме обратить внимание на охрану старины. Что-нибудь нужно же, наконец, сделать в этой области. Предлагаемый мною проект по сему вопросу — это pia desideria. Но Собор должен вынести решение, чтобы кто-нибудь всерьез ведал этим делом. Раз средства тратятся на устройство церквей, то почему же не могут быть к этому делу привлечены художники, а не базарные мастера. Если Церковный Собор сделает регистрацию предметов церковного искусства, если старинные предметы его будут в целости и сохранности, то художники будут вдохновляться мыслию для нового творчества. Он будет творить в духе церковной старины. Почему бы местным архиереям не рекомендовать, чтобы там, где производятся новые постройки храмов или возобновляются старые, указывать художественные образцы в руководство мастеров. Мы, таким образом, были бы застрахованы от утраты старинных художественных памятников искусства. Все архитекторы сами с бережливостью относились бы к памятникам церковной старины. Если в Сольвычегодском или другом каком монастыре хранятся памятники искусства, то настоятель, зная, что эт<о> неприкосновенная ценная старина, будет охранять ее, будет зорко следить за тем, чтобы она не гибла, будет знать, имея в руках реестр, что та или другая вещь церковная ценная и что ее надо беречь, помнить, какое богатство хранит в своих стенах та или другая обитель. Таким образом, будет воспитываться любовь к охране той или другой вещи. А охрана эта должна быть организована. Я предлагаю такой план или конспект проекта этой охраны, который и имею доложить с благословения председателя.
Председатель. Если бы Отдел признал, что и археологические, и художественные памятники церковной старины должны быть в ведении одного учреждения, тогда возможно было бы принять мысль, что в состав этого учреждения должна войти охрана памятников археологических как особый дополнительный отдел его. Или же это учреждение должно быть единое по примеру рекомендуемой, например А. И. Соболевским, духовной академии художеств, в ведении которого состояли бы все памятники старины церковной. Для создания 2 отдельных учреждений у нас нет достаточных средств. Может быть, в одном учреждении — Палате церковных искусств — должны быть сосредоточены и памятники старины, и церковное искусство. Итак, я спрашиваю, желательна ли одна или две организации?
Иванов (художник) рекомендует остановиться непременно на мысли о двух самостоятельных организациях ввиду того, что одна из них занята вопросами теоретическими, а другая — практическими (охранение памятников старины и направление и развитие церковного искусства). Что касается предположения А. И. Соболевского с изложением правил Архивно-археологической комиссии при Св. Синоде, то я просил бы, замечает художник, дать два-три дня на ближайшее с ними ознакомление. И при поспешном их чтении А. И. <Соболевским> мною замечены значительные в них дефекты.
Председатель. По-моему, эти правила узки. По их проекту комиссия ведает только археологические памятники и почти ничего не говорит она о развитии искусства. Против ближайшего ознакомления с ними я ничего не имею. Далее председатель предлагает присоединить к этим правилам положения, разработанные В. Т. Георгиевским, и, таким образом, создать одно общее положение, которое возможно было бы провести в жизнь при настоящих условиях.
Проф[ессор] Жукович. Соглашается с мыслью председателя о необходимости объединения обоих проектов. Но при этом внести в положение добавление о памятниках письменных и вещественных. Будущее учреждение, говорит профессор, будет учреждением творческим. Оно не ведает охрану письменных памятников, как, например, Академия художеств также не ведает художественными памятниками. Оратор просит иметь в виду мысль, чтобы из-за сохранения интересов преходящих, каковы интересы творческие, не пренебрегались интересы литературные, не оставались без охраны памятники письменности.
Председатель. Я думаю, что во внутреннем своем устройстве организация должна будет подразделяться на части археологическую и художественную и обнимать собою всю старину в той и другой области.
Проф[ессор] Жукович. Должно быть равновесие между этими частями.
Георгиевский. Я хочу вступиться за художников. Если у нас еще сохранено до настоящего времени из области церковной старины, то этим мы обязаны по преимуществу художникам. Они первые стали кричать от боли <при утрате> памятников. Они наиболее чутки к вопросу об охране памятников. Археологи боятся громко говорить о гибели — художникам это непонятно.
Проф[ессор] Жукович. Одно — художники, а другое — историки художеств.
Георгиевский. На основании того, что человек уже создал, творится новое, художественный гений черпает из того, что создано ранее.
Жукович. Я воспользовался некоторыми опытами.
Георгиевский. Художники всегда были друзьями искусства, они с благоговением смотрят и на памятники древнего церковного искусства.
Соболевский. Я скажу два слова о Спасовиче, он был любимый всеми художник. Но когда кто приходил в его библиотеку, он не давал. Он был сторонник известных понятий. Я боюсь, что при охране старины будет много субъективного у хозяев этого дела.
Председатель. Надо организовать в одном учреждении два отделения — художественное и археологическое.
Проф[ессор] Карабинов. Я поддерживаю мысль
проф[ессора] Жуковича. Если архитектор архипастырь [6]
будет вмешиваться в дела художников, то едва ли из этого выйдет. Я укажу на
мозаику в храме Воскресения на Крови в Петрограде — это какая-то мешанина. Храм
этот, кажется, в значительной мере исторический, а между тем в нем стиль не
виден. Я стою за разделение организации.
О. Марин. Я не разделяю мнений о двух организациях, не хватит средств на них, и делить археологию и художество едва ли возможно.
Председатель. Может быть, не входя в обсуждение, мы предварительно познакомимся с проектами организаций учреждений, выставляемыми А. И. Соболевским и В. Т. Георгиевским.
Художник Иванов. Алексей Иванович читал уже длинную речь. Может быть, просить его изложить кратко, а затем размножить проект и раздать по рукам.
Проф[ессор] Тураев обращает внимание на 3-й проект, который выработан в Отделе о монашестве и который имеет прямое отношение к данному вопросу.
Председатель. А. И. Соболевский во главу угла кладет дело Архивной комиссии, а В. Т. Георгиевский обращает внимание на церковное искусство.
Июдин замечает, что на Священном Соборе почти что состоялось определение о том, чтобы все памятники старины церковной возвратить Церкви, но в Петрограде едва ли это допустят.
Затем оглашают свои проекты А. И. Соболевский и В. Т. Георгиевский. (Эти проекты прилагаются к общему протоколу.)
По прочтении проекта Георгиевский замечает: «Я хотел бы присоединить еще параграф к этому проекту, что Палата искусств входит в непосредственное живое сношение с провинциальными организациями».
Председатель. Я думаю, что нам должно договориться: два у нас будет учреждения или одно? Затем путем соединения проектов мы должны сконструировать и самое учреждение; деталей нам пока не следует касаться. Если бы Собор согласился с общими положениями, то детали могут удобно разрабатываться в особой комиссии. Существенный вопрос в том, как организовать учреждение — в смысле ли единства или в смысле двух отдельных учреждений.
Художник Васнецов. С восстановлением у нас патриаршества должна восстановиться и Патриаршая палата искусства. Кроме иконописи идея должна обращать внимание и на развитие и усовершенствование других церковных искусств. Иконописцы и в древности, конечно, справлялись, как то или другое дело ведется в Киеве или Новгороде. При Грозном это, несомненно, было. Таким образом, Палата искусств должна совмещать в себе и вопросы художественного творчества, и археологические. Одно отделение Палаты должно быть археологическое, а другое должно захватывать и иконопись, и зодчество, и архитектуру и т. д. Каждое отделение Палаты может быть со своими подразделениями.
Председатель. Есть еще искусство церковного пения, для которого может сорганизоваться третье самостоятельное отделение.
Смирнов. Патриарший хор, может быть, будет иметь особый совет по вопросам церковного пения.
Председатель замечает, что, может быть, будет разработан вопрос о Патриаршей консерватории. Нам нужно держаться вопроса о схеме общего учреждения.
Проф[ессор] Жукович. В организации Палаты не указывается место для письменных памятников старины: они как-то не отнесены ни туда, ни сюда. Вспомните, что вы вытесняете самое главное. Письменные памятники важнее многих других.
Рункевич. Мне представляется, что должна быть одна Палата, но разделенная на несколько отделов, имеющих соотношение между собой, например, в отделе о церковной живописи может быть два отдел<ения>: одно из них будет заботиться о хранении искусства живописи, а другое способствовать развитию этого искусства. В настоящее время уже есть некоторые мероприятия, преследующие эту цель. Это Комитет иконописи, в который поступает много различных вопросов со стороны. Есть фирмы, изготовляющие иконы, каковы, например, фирмы Бонакер и Жако. Есть в Св. Синоде Технико-строительный комитет, который вместе с тем делает указани<я> и по художественной части. С другой стороны, по закону, при постройке новых церквей должны обращаться в Археологическую комиссию. Все это возможно соединить и в отношении церковной архитектуры. Третья палата — церковного пения. Вопрос о современном его положении подробно разрабатывается синодальным хором. По археологии есть прекрасные музеи церковных редкостей, в которых археология и современность сочетаются между собой. Наконец, заботы о той части древности, о которой упоминает проф[ессор] Жукович, — письменные памятники. Но тут древности относятся не к искусству, а к науке. Но особый отдел организовать для него нецелесообразно. Отдел этот отвлечется другими. Таким образом, я предлагаю разделение Палаты только на четыре отдела: архитектуры, археологии, живописи и пения. Может быть, эти отделы могли бы сделаться самостоятельными учреждениями, разумеется, это было бы хорошо. Но каковы бы ни были судьбы Церкви и государства в будущем, во всяком случае, будет все направлено к величайшей экономии, и, таким образом, лучше сократить, чем расширить.
Проф[ессор] Жукович. Я только обращаю внимание на то, что вещественные памятники — это капля в океане, сравнительно с тем, какое значение имеют в науке памятники письменные. Вы хотите подменить это значение.
Председатель. Таким образом, будет ряд независимых отделов Палаты. Я боюсь, что при таком разделе не получится характера центрального учреждения.
Георгиевский. Я понимаю мысль проф[ессора] Жуковича. Судьба письменных памятников, как и памятников церковного искусства, была не обеспечена. Но Св. Синод озаботился об охране первых, а от охраны церковного искусства отказался. А между тем, памятники последнего не менее важны, чем иконопись.
Председатель. Будет лучшее время — и найдется возможность устроить отдельную организацию по охране памятников письменности. Теперь же дай Бог организовать одну Палату, которая ведала бы всею совокупностью памятников старины.
Проф[ессор] Жукович. Я не возражаю по существу, а только лишь утверждаю, что памятники письменности совершенно забыты.
Рункевич. В отношении центрального учреждения совместимость в отделах подсказывает<ся> самою жизнию. В провинции же что можно, то и сберегут.
Председатель. Оглашает к сведению членов Отдела выписку из протокола Соборного Совета от 14 ноября за № 32, ст[атья] 3 — «О порядке внесения на обсуждение Собора докладов некоторых отделов».
Заседание закрыто в 8 час[ов] 55 мин[ут] вечера.
Председатель архиепископ Евлогий
Делопроизводитель: Николай Кедров
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 283. Л. 287–298 об. Машинопись.
Подлинник. Подписи — автографы. Пометы и исправления в тексте.
[1] Вычеркнуто в источнике.
[2] Вычеркнуто в источнике.
[3] Вычеркнуто в источнике.
[4] Вычеркнуто в источнике.
[5] Вычеркнуто в источнике.
[6] Вычеркнуто в источнике.