14 ноября 1917 г.
Заседание под председательством архиепископа Евлогия открылось в 5 час[ов] 20 мин[ут] вечера в Соборной палате. Присутствовало сорок пять (45) членов Отдела, согласно собственноручным их подписям на прилагаемом листе. Кроме того, на заседании присутствовали приглашенные Отделом: А. М. Васнецов, В. М. Васнецов, член Собора проф[ессор] П. Н. Жукович, А. А. Захаров, З. И. Иванов, Ив. П. Машков, С. Д. Милорадович, М. В. Нестеров, А. И. Соболевский и А. И. Щусев.
Открывая заседание, председатель обратился к присутствующим с следующими словами:
Приветствую дорогих наших гостей, выразивших свое благосклонное желание оказать свое ученое сотрудничество нашему скромному делу. Дело охраны памятников церковной старины — весьма важное дело: дело это — великая святыня русского сердца. Поэтому оно требует усердного и благоговейного к себе отношения. Я еще раз благодарю дорогих членов Археологического общества, пришедших помочь нам своими указаниями в том, чтобы памятники нашей старины были надежно охраняемы. Мы ничего не можем сделать в настоящее время против тех варварских погромов и разрушений, которые наносятся ныне памятникам старины, о чем мы глубоко лишь скорбим. Пусть грех останется на совести тех, которые решаются на столь позорные деяния. История заклеймит эти злодеяния варваров, но мы должны приложить весь свой разум и все свое старание к сохранению от расхищений и гибели святых памятников старины, дабы они оставались неприкосновенными и сияли как лучшие учители и руководители нашей жизни в деле охраны народного благочестия.
После изложенных слов председателя делопроизводитель Отдела Н. Кедров огласил протокол заседания Отдела № 15 от 7 ноября, а председатель в то же время — отношение на его имя Московского археологического общества от 11 ноября за № 42, в котором сообщается о назначении вышеупомянутых членов Общества для присутствия на заседаниях Отдела. Затем председатель предложил Собранию выслушать сообщение гр[афа] Апраксина о личных его наблюдениях и впечатлениях по поводу кремлевского разгрома в дни междоусобий, бывших в конце октября и начале ноября.
Гр[аф] Апраксин. Я постараюсь занять ваше внимание всего несколько минут. Общий характер впечатления от произведенного в Кремле разгрома потрясающий. Я два раза был в Кремле в последние дни. Там нет ни одного собора, в который бы не попали снаряды. Чудов монастырь пострадал сильно; больше всего — церковь Двенадцати апостолов, пострадал также сильно и Успенский собор, особенно от ударов бризантными снарядами. В собор стреляли 6-дюймовыми снарядами. В стене храма Николы Гостунского еще ныне лежит длинный осколок стента от тяжелого снаряда. Трещины и пробоины в стенах имеют угрожающий характер. В Успенский собор попало 2 снаряда: один в купол, который пробит насквозь и его придется разбирать, другой снаряд попал в боковую часть стены, которая дала трещину по колонне и к низу. Если смотреть в профиль, то видно трещину вдоль стены собора. Громадные трещины также в церкви Двенадцати апостолов. Уже с внутренней стороны видны трещины, а не только с наружной. В Патриаршую ризницу попало несколько снарядов, один из них бризантный, а другой 3-дюймовый, и притом оба в одно и то же место. Можно себе представить сотрясения, которым подвергались здания под ударами снарядов. Бывшие в это время люди передают, что вся почва дрожала. Спасавшиеся в подземелье Чудова монастыря не слыхали звуков выстрела, а отмечают лишь, что дрожали стены от ударов снарядов. Я говорю об этом к тому, что не все было зарегистрировано, что произошло под влиянием разрушения. Очевидно, должны быть внутренние изменения в стенах: ведь их кладка старинная. Говорят, что в церкви Двенадцати апостолов трещина была раньше, теперь к ней присоединилась новая; если бы этих трещин не было, то мы не замечали бы, что есть внутренняя трещина. При столь грандиозном разрушении, мне даже думается, следует ли Собору бить в набат по поводу этих разрушений. Очевидно, ими должны заняться большие общества, с крупными силами. Ведь трещины будут наполняться водой в дождевое осеннее время, вода будет замерзать, и следует бояться разрушения здания. В обществе есть желание представить дело в более благополучном виде, чем оно есть в действительности. Это вредная тенденция! Впоследствии все мы понесем за это справедливый упрек, ибо мы являемся нравственно ответственными за то, что сделано нами в целях сохранения зданий от дальнейшего разрушения. Через 20-30 лет, в случае какой-либо катастрофы, будут говорить, что могла бы быть предупреждена, если бы своевременно были приняты надлежащие меры. По-моему, все ученые должны броситься на это дело и выяснить максимум вреда, причиненного разрушением. Лучше ошибиться в этом деле; по-моему, вред гораздо больше, чем он кажется.
Председатель. Хотя этот вопрос, о котором сообщил граф Апраксин, очень больной, но мы не будем им заниматься. Учрежденная Собором комиссия исследует и опишет все повреждения, причиненные разрушением, и затем Собор примет надлежащие меры к восстановлению разрушенного. Мы же переходим к нашим очередным занятиям, поставленным на повестку дня, но предварительно я должен огласить бумаги, поступившие в отдел из соборной канцелярии. С принятием Собором выработанных Отделом положений о проповеди Отделу поручено выработать послание с благословением Собора тружеников в деле проповедничества и призванием их к большему усердию в этом деле. Проект этого послания я предлагаю поручить Подотделу о проповеди и, ближайшим образом, докладчикам Отдела по вопросу о проповеди.
С означенным предложением председателя Отдел соглашается.
Председатель предлагает затем: предложение Собора о составе книг для проповедников, котор<о>е также сдано Подотделу, и наконец, заявление 37 членов Собора, с первым подписавшимся Сильвестром, епископом Омским, о прославлении и канонизации благоговейно почитаемых угодников Божиих, святителей: Софрония Иркутского, Павла Тобольского и Василия, мученика Мангазейско-Трухонского. Это вопрос очень серьезный. Я предложил бы Отделу образовать комиссию, которая занялась бы этим делом. Я прошу епископа Феодосия Смоленского взять на себя председательство этой комиссии.
Еп[ископ] Феодосий. Я подчиняюсь Отделу, и, может быть, он утвердит список комиссии.
Председатель перечисляет мелкие бумаги, которые сдаются в Уставной подотдел, затем собрание переходит к выслушиванию доклада об охране памятников церковной старины. По предложению председателя, означенный доклад читает г[осподин] В. Т. Георгиевский. (Доклад прилагается у сего протокола.)
По прочтении доклада председатель заявляет: Подотдел и Отдел стоят на точке зрения создания прочной организации по охране памятников церковной старины, которой раньше не было. Особенно теперь необходимо это сделать ввиду стремления организации художников взять это дело в свои руки. Первый вопрос, о котором Собор должен сказать свое слово, — вопрос о том, что эти памятники неотъемлемо принадлежат Церкви или же Церковь пойдет на предложение изъятия их из своего ведения и передачи их в область государственного ведения. Вопрос сам по себе ясен. На памятники церковной старины нельзя смотреть как на предметы, подлежащие только научному изучению. Для нас эти памятники — нередко святыня, предмет религиозного почитания, а посему они должны быть в ведении Церкви, а посему это положение ясно, но с принятием его Церковь отвечает как за сохранность этих памятников, так и за научную их разработку. Это второй вопрос о создании организации, которая занялась бы охраною памятников церковной старины и их разработкою. Итак, вот два вопроса, которые нам предстоит решить. Как должно быть организовано дело охраны памятников церковной старины? Тут два предмета: памятники архитектурные и рукописные и памятники искусства. Двум ли независимым учреждениям передать охрану их или сосредоточить в одном церковном ведомстве?
О. протопр[есвитер] Любимов вносит внеочередное
заявление. Я обращаюсь, говорит он, по поручению Соборного Совета с просьбою.
Не только наш Успенский собор подвергся разгрому в дни междоусобной
братоубийственной борьбы, потому что в среднем барабане собора снаряд сделал
пробоину в 2 аршина, из которой дует холодный воздух, тем более что в соборе
побиты также и стекла. А в данный момент ввиду предстоящей интронизации
всероссийского Патриарха собор имеет особенную важность. Комиссия примет меры к
тому, чтобы к предстоящему 21 ноября празднику изолировать пробоину и
сделать собор теплым. Собор 12-ти Апостолов подвергся полному разрушению. В
Патриаршую ризницу попало два снаряда, которые обратили в щепы витрины с
драгоценными древностями, стоявшие с правой стороны от входа. Витрины в ризнице
представляют собою груды развалин. Было засыпано мусором и пылью, быть может,
самое драгоценное — святыня старины — Московское Мстиславово[1]
евангелие. По докладу мною Святейшему Синоду о происшедшем погроме была
образована комиссия для определения и описания этого погрома. В комиссию вошли
высокопреосвящ[енный] архиепископ Михаил Гродненский и и[сполняющий] д[ела]
прокурора Синодальной конторы Андреев. Сегодня в первый раз комиссия
осматривала, причем в осмотре комиссии во главе с преосв[ященным] Вениамином
принимали участие верные члены Собора православные крестьяне
А. И. Июдин и Уткин. Сделано было множество отдельных снимков, причем
в различных положениях снято было 8 снимков витрин Патриаршей ризницы. Из
витрин, кажется, ничего не пропало. Но хранившиеся в них предметы или валяются
на полу, или внутри и переложены на другое место. Так с короны митры
Патриарха Никона был сбит крест, который валяется на полу. Нужно озаботиться
прежде всего тем, чтобы застеклить побитые рамы ризницы, потому что здесь
страшный холод и работать совершенно невозможно. Тщательный осмотр мелочей не
может быть произведен одним членом комиссии. Тут необходимо участие других
работников. Я доложил обо всем этом Соборному Совету, который и просил меня
обратиться к богослужебному Отделу с тем, чтобы на помощь в работах по осмотру
и разборке вещей командированы были члены Собора. Когда были сделаны снимки
фотографом, то некоторые предметы были поставлены мною на свои места. По
постановлению комиссии ризница должна приводиться в порядок. Мстиславово
Евангелие было вынуто из ларца, в котором оно хранилось. Оно все было засыпано
толстым слоем пыли. С большою предосторожностью пыль была мною сдута. Евангелие
оказалось цельным, и внутри оно не пострадало, но в корешке есть язвина от пули.
Одна из миниатюр потрескалась и рассыпалась в ломкие куски — в верхнем углу
Евангелия. Затем в куче пыли мною найдена была часть застежки Евангелия. По
очищении от пыли Евангелие положено было мною в футляр и, ввиду предстоящей
уборки ризницы, оно было заперто и передано для хранения в синодальную
библиотеку под расписку библиотекаря Н. П. Попова. Это пришлось
сделать по необходимости, и об этом я доложил Св. Синоду. Все остальное в
Патриаршей ризнице требует тщательного разбора. Прошу в помощь занимающимся
этим делом троим членам комиссии избрать некоторых членов Отдела. Работа по
уборке ризницы, быть может, дело нескольких месяцев. Нам предстоит осторожная и
тщательная работа. Ввиду того, что весь пол ризницы засыпан слоем битого
стекла, я предлагаю начинать мести пол самым тщательным образом. Необходимо все
осколки собрать в ящик и затем уже постепенно и тщательно разбирать всю эту
собранную массу. Ящики опечатать и поставить в отдельное помещение. Эта работа
нескольких, говорю, месяцев, работа кропотливая. Она должна производиться при
неблагоприятных условиях, а потому требует крепких физических сил и здоровья.
Работать придется сменными очередями, потому что одному лицу более 2½ часов не
пробыть на работе. Примерно шестеро по очереди, работая неделю, могли бы
тщательно собрать все разрушенное и перебитое и поднять с полу. Я прошу
непременно в число лиц, имеющих заниматься разработкою Патриаршей ризницы,
непременно включить крестьян Уткина и Июдина. А затем, может быть,
обнаружится потребность в специалистах художниках и ювелир<ах>. Пока
предметы ризницы охраняются солдатами, по-видимому, людьми верующими, так как
они сами скорбят по поводу всего происшедшего. Мы от Собора платим им каждому
по три рубля в день за охрану.
Председатель спрашивает докладчика, безопасно ли само здание ризницы и можно ли в нем оставить вещи?
О. Любимов. Со внешней стороны даже трудно разобрать, что внутри здания произошло такое варварское разрушение. Даже решетки в окнах не разворочены; только в одном месте окна решетка несколько расширена. Но внутри страшные повреждения. У одного из окон отбит косяк. Удар снаряда направлен был, по-видимому, между Спасскими воротами и памятником императору Александру II. Но что любопытно, что Евангелие, находившееся в киоте вблизи места прохождения удара, осталось незыблемым и неприкосновенным. В эту же первую ночь погрома сбежал хранитель Патриаршей ризницы архимандрит Арсений и не вернулся в свою квартиру до сих пор. Мы, таким образом, лишены возможности определить важность порчи или совершенной утраты тех или других предметов ризницы. Правда на своем посту остался верным его помощник иеромонах Евстратий — человек ревностный и усердный, но он далеко не в курсе дела. Я доложил Св. Синоду о поступке архимандрита Арсения, и Синод, кажется, уже принял меры к устранению его от заведования ризницей. Окна в ризнице уже и теперь застекловают. Мы будем просить помощи ученых археологов. Но затруднение непреодолимое относительно вставки стекол в оконные рамы. Ходить до окна по битым стеклам и грудам мусора небезопасно: как бы не раздавить какую-нибудь драгоценность; подступа к окнам нет. Я предлагаю даже, быть может, не застекловать двух окон, а просто забить их снаружи щитами. Беда также и в том, что порваны электрические провода и залы лишены освещения. Мною, как я указывал, приняты меры к охране ризницы. Сегодня комендант Кремля вызвал надежную стражу из лиц учебной команды. Сегодня в ночь эта стража была на месте. Стража дала слово, что она будет охранять со всем усердием.
По выслушании доклада о. протопресвитера Любимова председатель предлагает перейти к главному предмету занятий настоящего заседания, именно: обсудить вопрос, в чьем ведении должны находиться памятники церковной старинны и как должно быть организовано управление ими.
Граф Олсуфьев. Нашему решению предстоит дилемма: что охранять? Есть памятники живой церковности и предметы, ставшие объектом исторического и художественного изучения. Если бы только о вторых государство само заботилось, то это нисколько не освобождает Церковь от обязанности тщательно хранить церковную старину храмов.
И. П. Машков. Нужно присоединиться к мысли об устройстве высшей иконописной школы в Москве. Что касается того, чтобы все памятники церковной старины и хранение их было передано в ведение государства, — против этого необходимо протестовать всеми мерами. До сих пор и в ведомстве государства плохо охранялись памятники старины. Правда, существует закон об их охране, но видно, что никакая гражданская власть серьезно не занималась вопросом об их охране. В настоящее время эта охрана, как и самые памятники в городе, переданы городским властям, но и они по-видимому также мало интересуются этим делом. Мы знаем факты, подтверждающие это, например, из деятельности городского управления г. Тулы, постановившего было сломать свой Кремль. Города и земства, если и охраняют сколько-нибудь, то только, так сказать, материальную старину. При таких условиях весьма желательно было бы совсем выделить из их власти охрану памятников старины церковной. Что касается до способов сохранения памятников церковной старины, то я сказал бы, что одной проектируемой Подотделом Палаты церковного искусства при Патриаршем управлении недостаточно. Но я хотел бы, чтобы при Патриаршем управлении был особый департамент, который бы имел свои разветвления и ведал памятниками по всей России. Я думаю, что идти нам по этому пути возможно. Несомненно, что художественные кружки не могут хладнокровно и легко уступить право владения и охраны памятников каким-либо другим организациям, тем более, что они также являются любителями старины. В конце концов, следует указать и на то, что привлечение к делу хранения памятников каких-нибудь 20-30 человек — это будет мертвое дело. Нельзя в этом деле не обойтись без привлечения к делу любителей церковной старины — добровольцев. Ограничиться только созданием одного лишь «ведомства» недостаточно. Это едва ли удовлетворит всех. Придется взять вопрос гораздо шире. Я мог бы предложить проект охраны памятников старины, выработанный Московским археологическим обществом. Он в этом Обществе разработан детально и мог бы послужить канвой для выработки проекта об управлении памятниками искусства и охране церковных древностей, который бы вполне удовлетворил не только ведомство Св. Синода, но и общественные круги.
Председатель. Может быть, сначала мы сделаем общий обмен мнений по вопросу. Мы говорим об охране памятников церковной старины, естественно, что и учреждение, ведающее эту охрану, должно быть церковное. Но мы, однако, допускаем также в эту область и широкое привлечение сил ученых, художественных и общественных, таким образом, это будет церковно-общественное учреждение.
Июдин. Древности наших церквей, как представляют из себя большую ценность, то и хранить их нужно принять меры серьезные. На мой взгляд, вся древность, как в церквах, так и в часовнях, должна находиться в описи. Ответственные за них — причт и совет церковный. Они должны хранить и отвечать по закону за их уничтожение. Если в церкви или часовне есть древности, то необходимо нужно привести их в порядок. Во-первых, иконы или другие вещи должны быть помещены в соответствующем помещении в чистоте и опрятности и строго охраняться от расхищения. Во-вторых, если хранить старинные иконы приходится в особом помещении, а находятся желающие положить эти иконы в иконостас, в часовню или в церковь, то отпускать таковые, но с тем, чтобы они были на их учете, за их строгой ответственностью, и делать это с благословения епископа. В-третьих, если в церкви или в часовне древние иконы, кресты или другие какие вещи не прибраны в порядок, то таковые должны отбираться и отправляться в епархиальный музей. Ранее взгляд на древние иконы, сосуды или другие вещи церковные был поверхностный. Они хранились плохо и даже расхищались самым обычным порядком. В некоторых приходах, а в особенности на севере, где стариной весьма богаты, к тому же чтимые иконы в часовнях и церквах иногда бывают, их отправляют поправить в некоторых лишь частях живописи; между тем, в то время им предлагают переправить всю икону, переписать ее снова, на что охотно соглашаются, и вот вместо переправленной им привозят новую, но старая не вернется, и этим путем много теряют древних икон, каковую переправку надо всемерно запрещать.
А. В. Щусев. Я позволю на некоторое время остановить внимание Отдела на сущности вопроса. Кому принадлежит церковное имущество — Церкви или государству? Хозяина, владеющего имуществом, памятниками старины церковной, в Церкви нет, и союз художников правильно рассуждает, что ввиду этого заведование этими памятниками должно быть передано государству. Но и государство хорошо ли охраняет памятники? Ответ на это нам дает разгром Московского Кремля, произведенный в наши дни. Из-за политических бушеваний страстей гибнут памятники старины. Таким образом, вопрос о необходимости охраны памятников старины самим государством отпадает, потому что меры государства, применяемые здесь, как оказывается, недействительны. Памятниками церковной старины и так должна владеть Церковь — с этой стороны и цели я присоединяюсь к мнению союза деятелей искусства. Церковь всегда скверно охраняла памятники старины и не умела владеть ими. Она, попросту сказать, выбрасывала их или говорила: всякий бери, кому что нравится. Не было у Церкви организовано ни охраны, ни собирания памятников и только лишь в последнее время стали заводиться церковно-археологические комиссии. Если предполагается организовать Палату церковного искусства, то это должно приветствовать. Палата и будет именно тот орган, имущий власть, о котором необходимо всемерно позаботиться. Если церковное учреждение — Палата — будет и охранять памятники искусства, и развивать и насаждать новые отрасли искусства, то вопрос об ее учреждении следует приветствовать. Но кому должны принадлежать и кто должен охранять ценности — Церковь или государство, — вопрос не решен. По-моему, ни та, ни другое. Вот, например, церковный фонарь, как его определить, можно ли его продавать или нет? Часто будет удобнее продать, чем хранить, и это нужно в известной мере даже поощрять, и Церковь запретить этого никогда не сможет. Агенты по покупке старых вещей и предметов наводняют собою всю Россию. Ведь даже и в Италии, где существуют строгие законы охранения старины, и то умудряются вывозить за границу памятники древности. Итак, по существу, едва ли удастся когда полная охрана. То положение, что Церковь должна охранять свои памятники, нужно принять. Государство не вправе посягать на церковное имущество, но ему также дозволено собирать памятники старины. Церковная организация по охране памятников старины, конечно, убедительный аргумент в этом деле и всегда может предположить не поступаться церковными драгоценными древностями, а теперь этого достигнуть невозможно.
Еп[ископ] Прокопий. 1. Отдел имеет попечение о памятниках церковной старины и церковных искусств. Но и церковные памятники как создание национального гения являются достоянием народа, национальною собственностью. 2. Вопрос далее заключается в том, кто же должен ведать этим национальным достоянием, какой орган, осуществляющий народные права, — государство или Церковь. Ввиду того, что у нас речь о тех памятниках искусства и древности, как фактически всегда были достоянием храмов и монастырей и предметом религиозного почитания, естественно, что эти предметы не могут быть изъяты из ведения церковной власти как выразительницы прав православного народа. 3. Для сего Церковь должна организовать особое управление — Патриаршую палату с председательством от ученых, художественных и общественных организаций. 4. Но чтобы этот центральный орган имел необходимую власть и влияние в своей деятельности на местах, необходимо признание Патриаршей палаты со стороны государственной власти, как и ассигнование средств из Государственного казначейства на ее организацию и работы. Может быть, окажется необходимым иметь представителя государственной власти в Патриаршей палате, а возможно, что придется признать и контроль государства. Это будет зависеть от того, каковые отношения установятся между Церковью и государством. 5. Необходимо для жизнеспособности и живой работы на местах возможно широкое привлечение местных общественных сил и частных любителей и деятелей, и, может быть, на местах-то общественные представители еще более необходимы, чем в центральном органе.
К. И. Самбурский. Прежде чем сказать, в чьем ведении должны находиться церковные древности, я скажу несколько слов о том, в каком печальном состоянии находятся древности, хранящиеся при церквах. По поручению предварительных комитетов по устройству археологических съездов Харьковского, Екатеринославского и Черниговского и во время заведования моего Черниговским епархиальным древлехранилищем при обследовании церквей и хранящихся при них памятников церковной старины я наглядно убедился, в каком печальном положении находятся предметы церковной старины. Предметы, иногда очень ценные в археологическом или научном значении, приходилось находить в разном мусоре в кладовых церквей, на колокольнях и других местах. Мне пришлось установить, что предметы уничтожались, сжигались, подвергались разным случайностям, продавались скупщикам и погибали. В 1904 г. при церквах составлены описи церковных древностей, но эти описи далеко не соответствуют действительности, по неопытности лиц, производивших эти описи. Во всех почти губернских городах учреждены церковно-археологические комиссии или общества с церковными музеями при них.
По моему мнению, все церковные древности должны составлять неотъемлемую собственность храмов. Для этих предметов должны быть устроены витрины, а в монастырях отведены особые помещения, где бы предметы церковной старины и были бы размещены. С согласия приходских советов предметы старины могут быть переданы в епархиальные древлехранилища. Церковно-археологические комиссии должны командировать на места специалистов знатоков церковной археологии для приведения в известность предметов старины и их описания. Высшая церковная власть в лице Собора или Синода должна избрать всероссийское ученое церковно-историко-археологичесское общество по охранению и изучению памятников церковной старины, пригласив в это общество ученые силы специалистов церковной археологии и церковного зодчества. Это общество должно выработать устав для ученых церковно-историко-археологичесских обществ или комиссий по охранению церковных древностей. В ведении епархиальных церковно-археологических обществ должны быть все церковные древности в церквах епархии. Всероссийское церковное историко-археологическое общество должно ведать всеми церковно-археологическими обществами и музеями церковными в епархиях, следя за их деятельностью и руководя ими.
З. И. Иванов, член Московского археологического общества. Все здания и предметы церковные и вообще все находящиеся предметы, принадлежащие Церкви, должны, безусловно, принадлежать Церкви, которая должна следить и охранять все памятники под руководством ученых, археологических и художественных обществ и без их заключения никаких решений не постановлять.
Академик А. И. Соболевский как представитель Архивной комиссии заявляет, что в свое время был уже одобрен Св[ятейшим] Синодом проект, разработанный по означенному вопросу, в разработке которого и сам он принимал живое участие. К сожалению, он не имеет у себя этого проекта теперь, так как оставил его дома. Обер-прокурор Синода Лукьянов по тактическим чисто соображениям не дал этому проекту дальнейшего хода, так как с принятием этого проекта связан был вопрос об ассигновании новых сумм на поддержку выработанной проектом организации. В одно из следующих заседаний Отдела я обещаю познакомить Собор с этим проектом. Пока же скажу, что по смыслу его все памятники церковной старины должны быть переданы в ведение Церкви.
Скородумов. На вопрос, поставленный высокопреосвященным председателем, кто является владетелем церковными памятниками, я как сын Православной Русской Церкви самым категорическим образом высказываюсь против какой бы то ни было передачи в чужие руки памятников церковной старины, принадлежащих Церкви, будут ли то храмы, часовни, школы, церковная утварь, или письменные памятники (кроме находящихся в частных руках). В этом отношении я, надеюсь, остаюсь верным заветам наших предков как обществу верующих христиан, живших церковной жизнью, от которой сохранилось так много памятников. Представитель Петроградского союза деятелей искусств заявляет, что союз стремится к отчуждению церковных памятников от Церкви, потому что Церковь обращалась с своими памятниками «скверно». Я просил бы взять это слово обратно и выразиться более мягко, потому что все же в Церкви заметно стремление сохранить свои памятники и есть немало хранилищ этих сокровищ, а особенно проявляется это стремление в последнее время; да и сам Союз деятелей искусств не может похвалиться идеальным сохранением памятников гражданской жизни (гибнут же теперь целые деревни — типичные представители русского зодчества XVI–XVII века и, однако…). Итак, памятники церковные остаются за Церковью, а из того, что организация сохранения церковных памятников была плоха, еще не вытекает, что Церковь должна быть отстранена от этой организации. Наоборот, идя навстречу порыву Церкви заняться упорядочением хранения памятников своей старины, надо приложить все старания к тому, чтобы эта организация была идеальна.
Граф Олсуфьев. Одни памятники церковной старины составляют предмет науки, и потому им место в музеях. Но вот, например, Остромирово евангелие и подобные памятники. Сохраняйте, сказал бы я ревнителям охраны церковного имущества, но кто вам даст денег, необходимых для организации этой охраны. Нормальное государство, конечно, будет заботиться об охране памятников литературы и искусства, и оно все-таки, наверное, захватит в свои руки значительную часть церковных древностей. Если значительная часть церковного искусства доселе гибла, то это зависело всецело от невежества церковных охранителей. Имелись, например, в церквах превосходные старинные иконостасы, но они почему-либо не нравились малосведущим в церковном искусстве священникам и даже епископам, и вот на их место ставили новые иконостасы, а старые выбрасывали. Я уже как<-то> упоминал в Отделе, что в Ростове Великом, где имеются великолепные фрески в архиерейских палатах, там устроены были в подвалах погреба с капустой, — очевидно, не понимают истиной цены церковных памятников. И следует сказать, если что доселе сделано в отношении охраны церковного искусства, то это сделано элементом светским, а не церковным. Есть различные способы хранения старины, можно хранить художественные произведения так, что они будут пускаться, как бы сказать, в оборот, будучи поставлены в музее и сделавшись доступными для обозрения широкой публики. А можно иметь и другой способ хранения их, так сказать, в сундуках, как например, можно указать на ризницу Троице-Сергиевской лавры. Я не думаю, чтобы охрана драгоценных предметов церковной старины в ризницах вполне отвечала музейной обстановке. Ведь там и холодно, и сыро, и сокровища остаются нередко вполне мертвыми. Кому принадлежат церковные древности, это для меня в высшей степени интересный вопрос. Я бы спросил: можно ли изъять ризницу Троице-Сергиевской лавры и перевезти ее в Москву, в музей? Я сказал бы, что церковные древности принадлежат Церкви в целом, а не отдельным церквам. Мне думается, что могло бы <быть> вынесено постановление, что церковные древности суть достояние и собственность всей Православной Церкви в целом. Этими словами я даю ответ на первый вопрос председателя. Но есть редкости, которые никогда не выйдут из собственности церковной, например, икона Иверской Божией Матери. Организация охраны памятников церковной старины необходима. Отдел наметил проект этой организации, и его нам необходимо обсудить, это будет полезно для будущих работ по этому вопросу. Организация должна быть как центральная, так и областная, должны быть устроены провинциальные комитеты охраны церковной старины. Но самое ядро всей этой организации должно быть выработано Собором.
Председатель. Я все думаю, что мы всею силою должны утвердить положение, что памятники церковной старины — неотъемлемая принадлежность собственно Церкви. Основанием, что Церковь сама не в состоянии охранять этих памятников, служит то, что памятники эти расхищаются, но ведь и государственные памятники испытывают едва ли не то же самое. Вот хотели уничтожить Московский кремль. Таким образом, на государстве не меньше грехов в слабой охране древностей, чем на Церкви. Лишь в последнее время, благодаря народившимся археологическим обществам, и у государства дело это более или менее направляется на надлежащий путь. Если же и дальше по отношению к охране памятников церковной старины будет допускаться прежняя небрежность — это будет одинаково преступно как для Церкви, так и для государства. Бесконтрольное отношение к памятникам искусства было раньше общим грехом. Но теперь условия меняются, памятники уже имеются и теперь в ведении Церкви, и передавать их в государственное ведение отнюдь не следует. Конечно, нельзя к ним относиться бесконтрольно. Должен быть высший орган, который блюдет это дело; Собор, следовательно, погрешит, если признает необходимым архивные памятники передать музеям, он правомочен это делать, но отнимать право на собственность у Церкви никто не может. Ослаблять этого положения никак нельзя. Можно дать широкий доступ художественным и общественным управлениям в церковной организации по охране памятников церковной старины и искусства. Я имел смутное представление об архивной комиссии при Св[ятейшем] Синоде. Все дело по охране церковной старины надо соединить в одну целую организацию с двумя при ней отделениями: одно для памятников и другое для рукописей, археографическое. Академик Соболевский обещает нам сообщить об этом в среду, 22 ноября, вечером.
Богданович заявляет, что он согласен почти со всем тем, что сказано гр[афом] Олсуфьевым, но что является теперь излишним высказывать после разъяснения высокопреосвященным председателем смысла поставленного вопроса. В данной формулировке <он> был неясен. Ввиду этого, по его мнению, следовало бы изменить несколько редакцию 1-го вопроса, так как в этой редакции Церковь как бы объявляет себя собственницею и тех древностей, которые находятся в руках государства и частных лиц. Нужно ставить вопрос иначе: следует ли Церкви самой организовать собирание и хранение церковных драгоценностей, и на этот вопрос, конечно, не может быть иного ответа, как — следует.
Г. И. Булгаков предлагает принять все зависящие от Собора меры, чтобы сохранить за Церковью принадлежащее ей по канонам право на владение церковным имуществом и в том числе памятниками церковного искусства, составляющими собственность Церкви, а также принять меры, чтобы государством было предоставлено Церкви право наблюдения за хранением тех памятников церковного искусства, какие находятся в государственных, общественных и частных музеях, так как эти памятники могут быть поставлены в такое положение, которое противоречит их религиозной ценности, свойственной предметам религиозного почитания. Для улучшения же охраны памятников церковного искусства, принадлежащих Церкви, поддержать существующие церковные историко-археологические учреждения.
Июдин снова ставит вопрос о том, кто является хозяином церковных древностей и кратко повторяет мысль, что хозяин этот — Церковь, а не государство.
Проф[ессор] Жукович указал на то, что при устройстве будущего высшего учреждения для охраны памятников церковной старины нужно в равной мере иметь в виду оба основных разряда этих памятников — вещественные и письменные (что в речах предыдущих ораторов недостаточно отмечено относительно письменных памятников). Затем он провел ту мысль, что нужно не только формулировать, но со всей тщательностью аргументировать то положение, что памятники церковной старины составляют собственность Церкви и что и охрана их должна принадлежать ей. И при старом государственном строе и правительственные учреждения (министры внутренних дел, Императорская археологическая комиссия), и некоторые общества (Московское археологическое) заявляли сильные претензии на охрану памятников церковной старины. Этим и объясняется практическая неудача выработанного Археологической комиссией при Св[ятейшем] Синоде законопроекта. Для исторических справок по вопросу об охране памятников письменных проф[ессор] Жукович рекомендовал вышедший недавно свод узаконений и проектов об этом, изданный Русским историческим обществом в Петрограде.
Председатель. Я думал закончить вопрос и войти на Собор с докладом по поставленному вопросу, но закончить не удалось. Во всяком случае, нам надо спросить благословения Собора, чтобы Св[ятейший] Синод официально заявил, что а) памятники церковной старины неотъемлемая принадлежность Церкви и б) что должна быть организована правильная их охрана наверху с известным соотношением к епархиальным организациям. Если Собор согласится утвердить эти принципиальные положения, тогда мы будем разрабатывать детали. В настоящее время остается в заседании мало членов, и я откладываю вопрос до следующего заседания. Теперь же мы обратимся в порядке спешности с докладами Собору лишь по принципиально поставленным и вышеуказанным вопросам.
Заседание закрыто в 8 час[ов] 35 мин[ут] вечера.
Председатель архиепископ Евлогий
Делопроизводитель: Николай Кедров
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 283. Л. 255–264 об. Машинопись.
Подлинник. Подписи — автографы. Пометы в тексте
[1] В источнике напечатано «Московское» и исправлено от руки на «Мстиславское».