17 октября 1917 г.
Под председательством высокопреосвященного Евлогия, архиепископа Волынского, заседание открыто в 5 ч[асов] 10 мин[ут] в присутствии 94 членов Отдела, согласно собственноручным их подписям на прилагаемом у сего листе.
По предложению председателя делопроизводителем Отдела Н. И. Кедровым был оглашен и принят собранием протокол предыдущего заседания Отдела от 12 октября.
По прочтении протокола председатель сообщил собранию, что в настоящее время выработан в окончательной редакции имеющий поступить на рассмотрение по обсуждении Священного Собора доклад о проповедничестве, текст которого и предлагается выслушать членам Отдела. Означенный доклад по предложению председателя был прочитан докладчиком В. К. Недельским и единогласно одобрен и принят собранием Отдела (означенный доклад в его окончательной редакции приложен к журналу — протоколу Отдела № 7 от 5 октября). По прочтении окончательной редакции текста доклада вниманию собрания В. К. Недельским было предложено декларированное вступление к докладу (помещается в приложении к настоящему журналу — протоколу), которое также одобрено было собранием.
Председатель призывает затем записавшихся на предыдущем заседании ораторов, но не успевших за поздним временем высказаться по вопросу о Богослужебном уставе, высказаться теперь. Первым из записавшихся ораторов выступил преосвященный Андроник с следующими словами:
В прошлый раз на заседании нашего Отдела слышалась речь о желании чтения вслух Евхаристического канона, что могло бы содействовать сознательному участию мирян в богослужении Божественной литургии. Едва ли это достижимо и исполнимо на деле. Молитвы этого канона — это единственная возвышеннейшая поэзия, глубочайшая по своему содержанию и смыслу. С этой стороны они едва ли будут понятны для слушателей. Они высоки для понимания молящихся и по содержанию, и по изложению, и особенно в славянском их переводе, как они читаются теперь и когда заключают в себе особенную красоту и прелесть. Может быть, в первый раз чтение означенных молитв вслух и будет выслушано с большим или меньшим вниманием, а потом, я в том не сомневаюсь, начнут молящиеся утомляться, скучать, зевать и уходить из храма в самые важные богослужебные моменты. Заключительные слова этих молитв ныне поются, переложены на ноты, исполняются нередко в прекрасном виде певческими хорами и, таким образом, так или иначе возбуждают настроение молящихся. При чтении молитв вслух мы можем все это уничтожить, и <если> взамен молитвы Евхаристического канона перевести на русский язык, то содержание их сделается очень будничным, плоским. Но с другой стороны, нужно исполнять и гимны, петь заключительные слова этих молитв. Если исполнять их при этом скороговоркою, то выйдет очень плохо, а если правильным порядком, то богослужение может удлиниться. Теперь молящиеся тяготятся полуторачасовой службою, а чтением молитв вслух, притом соединенным с нотным пением заключительных их слов, достигнем того, что, удлиняя службу, будем портить настроение молящихся. Я не пожелал бы читать евхаристической молитвы вслух. Но пение заключительных слов этих молитв должно быть самое торжественное. Оно создает, как бы сказать, игру в настроении. Многие мелодии этих песнопений взяты из светских напевов, и это должно содействовать настроению молящихся. Поминали здесь также о часах и уничтожении их в богослужении. Я не знаю, чего можно было бы достигнуть этим. Часы — это служба, во время которой совершается проскомидия, и они не отнимают своим чтением лишнего времени. Можно, конечно, как это делается и теперь, особенно за богослужением в будние дни, вводить те или другие сокращения в чтении часов, вместо 3-го и 6-го читать один, но вводить это во всеобдержное правило невозможно. Говорилось здесь о воспрещении поминовения усопших в воскресные и праздничные дни. Архимандрит Варлаам толкует по-своему: запрещением поминовения в воскресные дни — торжества праздника. Характеру праздничного богослужения не соответствует поминовение в праздники. Но простолюдины только в праздники и посещают храм. Несколько иначе совершается поминовение в эти дни в нашей Пермской епархии, богомольцы при котором не рассеиваются и не развлекаются бесконечным чтением поминаний. Предлагалось: не следует ли ввести общую исповедь. По местам и, в частности, у нас такой опыт есть. Но он применим для богомольцев, приходящих на поклонение святыням издалека. С особенным молитвенным настроением, которое поддерживается и создается и в монастыре особыми мерами. Братия подготовляет исповедников поучениями, разъясняющими смысл и значение такой исповеди, дабы она была хорошо и сознательно исполнена всеми, желающими приступать к ней. Но и опять, если это вводить в обдержное правило, то легко могут быть злоупотребления в этом деле. Поэтому при допущении общей исповеди отнюдь не должна исключаться и тайная одиночная исповедь.
Председатель предлагает ввиду многих членов Отдела, записавшихся ораторами по вопросу о Церковном уставе, сократить время произнесения речей 10 минутами.
Еп[ископ] Евфимий высказывается, что он полагал бы преждевременным ограничивать ораторов временем произнесений их речей. Могут, замечает он, имеющие намерение высказываться ораторы обратить внимание на такие стороны вопроса, которые еще не обсуждались и представляются существенными для дела. Просят с мест не ограничивать ораторов и некоторые другие члены Отдела. Вопрос ставится председателем на голосование, и большинство высказывается за ограничение ораторов.
О. Сабинин. Главное задание нашего Отдела — упорядочить богослужение. Упорядочить — это значит устранить существующие в нем непорядки. Эта беспорядочность богослужения отмечалось здесь многими ораторами, и особенно рельефно она подчеркивалась в докладе проф[ессора] о. Прилуцкого, в котором она названа церковной анархией — так она бьет в глаза. Но при этом необходимо сохранить и требование Устава, не сокращать его, не подвергать его изменениям. Следует указать, что в Уставе необязательно для исключения. Этот путь должен привести к единообразию в богослужении. Нынешнее разнообразие здесь служит великим соблазном. Когда мы, священники, появляемся в чужом приходе для совершения по разным случаям того или другого богослужения, той или иной требы, то приходится нередко советоваться со священником или псаломщиком предварительно о том, как совершается богослужение или треба в данной местности. Если я буду совершать их по-своему, то собью псаломщика или, в противном случае, он меня собьет. Настолько разнообразно совершается нами богослужение. Но устанавливаемый минимум уставных требований не есть достаточный мотив приведения богослужения к единообразию. Он все же только минимум, а не максимум. Разнообразие, и при допущении минимума в Богослужебном уставе, в богослужении по-прежнему будет. Я не понимаю вопроса — упорядочить без того, чтобы не приблизить его к пониманию молящихся. Упорядочить, как будто хотят сказать, — значит сократить, а сократить необходимо ввиду утомления молящихся. По ученическому пониманию: чего не понимаешь в учебнике — пропусти. Недавно в семинарии по поводу лекции члена Собора Боголюбова высказывалось, что главная причина, вследствие которой отходят многие от Церкви — это то, что в Церкви ничего не получают миряне для души и сердца. Я заканчиваю речь опасением, что работа нашего Отдела не будет иметь практического применения. Для тех или иных изменений в Богослужебном уставе нужна длительная работа, необходима комиссия, которая бы занялась этим делом после Собора и дала, возможность и способ на практике применить выработанные ею изменения. Я опасаюсь, что многое, о чем говорилось в докладе проф[ессора] Тураева и что высказывается теперь ораторами, может быть Соборным постановлением проведено сейчас же в жизнь. Это возможно исполнить лишь комиссии. Когда мы перейдем к постатейному обсуждению вопроса о Богослужебном уставе, то я выражаю пожелание, чтобы Отдел выделил то, что сейчас должно быть проведено в жизнь и что остается для будущих работ комиссии.
О. Попов. Можно сокращать богослужение, но только чтобы не потерять того, что им дается.
Зачем мы ходим к богослужению? Чего ищем? Ищем милости Божией, благодатных даров, разумения пути спасения, укрепления своей воли в добре. Чем искомого достигаем? Молитвою — беседою души с Богом; ею приобретаются благодатные дары, сила потребная ко спасению — чувство мира и радости о Св. Духе.
Достигаем этого поучением. Поучение это дается нам в догматах Церкви, песнопениями, молитвами учительными, особыми чтениями писания пророков, апостолов и св. отец, проповедями. Достигаем искомого утешением песнопениями, мыслями, радующими нас, одобряющими, утешительными. Поучают нас псалмы, паремии, стихиры, обряды.
В исполнении и совершении их поэтому необходимо соблюдать следующее: надо сохранить а) целость (а не раздробленность, не как непонятные отрывки) произведения, б) понимание разумное, выполнение их, чтобы все исполняемое достигало сознания, а чрез него влияло на сердце, в) порядок исполнения в соответствии с принятыми от древности правилами чередования разных частей богослужения.
Утешают нас, кроме самой благодатной силы: 1) мысли, радующие душу, если они будут услышаны и поняты, 2) звуки, разъясняющие содержание тех же мыслей, выделяющие мысли из среды всего прочего богослужебного материала, 3) обстановка украшения храма, ризы, близость святынь, 4) порядок, осмысленность действий, целесообразность.
Поэтому для упорядочения богослужения надо искать: 1) от совершителей богослужения — молитвенности движений души, возращения, воспитания в себе чувства, 2) разумности, т. е. величайшей внимательности ко всему тому, что совершается, чтобы каждое слово, каждая мысль, звук, картина, образ, обряд были выражением нашей внутренней жизни, нашего чувства — чувства не нами созданного и как бы выжатого из души, но данного нам Богом, общецерковного, Церковью принятого. Предлагаю посему создать и применять: 1) особые уставники с минимумом песнопений и молитв, 2) указатель для предварительного совершения богослужения к богослужебным книгам, статьи, содержащие в себе указания, как должно быть разумно прочувствовано и в каком порядке совершать богослужение и 3) комиссия для ежег[одного] изд[ания] служб на все праздничные дни с особою отметкою минимума и особо важных песнопений.
Знамировский. Как предотвратить неразумное сокращение Церковного устава, которое наблюдается теперь почти повсюду?
Нужно в постановлениях нашего Отдела или особом послании Собора выяснить значение Устава, указать, что он — святыня, начертать историю возникновения Устава; этим достигается ознакомление пастырей и мирян с нашим Типиконом, который представляет из себя отражение священных чувств и переживаний древних веков христианства. В данном случае можно воспользоваться прекрасной лекцией о. проф[ессора] Прилуцкого. После этого в послании или постановлениях Отдела следует выразить от лица Собора одобрение пастырям, стремящимся к возможно полному соблюдению Устава, и порицание, допускающим нарушение его без нужды, без всякой «благословной вины». Затем необходимо указать особенно резкие нарушения Устава, замечающиеся в нашей богослужебной практике с обстоятельным выяснением их вреда и бессмыслицы. Указанием недостатков достигнется цель, к которой мы стремимся: будет ясно и очевидно, чего нужно будет избегать как нежелательного и к чему приближаться как к святому и законному. Особого же минимума от имени Собора указывать не должно: в глазах людей, ревнующих о возможной целости Церковного устава, это будет соблазнительным; особенно это нужно иметь в виду, принимая во внимание намерение некоторых представителей нашей Церкви воссоединить с нею старообрядцев — ревнителей буквы Устава. Кроме того, минимум не удовлетворит всех, ибо, кроме приходских, есть еще церкви военные и домовые, где и этот минимум едва ли будет осуществляться на практике. В конце, минимум может подать повод к дальнейшим сокращениям богослужения, что в целях религиозно-нравственного воспитания нашего православного народа совершенно нежелательно. Вообще к вопросу о богослужебном минимуме нужно относиться с большой осторожностью и осмотрительностью.
Федоренко. Нет на Руси храма, который бы не переменил нескольких священников. Мало приходов, в которых был бы один священник. Прихожане обыкновенно смотрят на действие священника, обращают внимание на его богослужение, следят за каждым его шагом. От службы священника, от его религиозности зависит весьма многое, и я придаю этому особенное значение. Укажу на пример. В нашем приходе был один священник, прослуживший всего лишь два года — срок службы очень небольшой. Но за эти два года он сделал в приходе то, что другой не успел бы сделать и за 10 лет. По своей службе он был чрезвычайно религиозен и ревностен. К своим обязанностям он относился так, что я не знаю, как и определить это. Но вот, неожиданно для прихода, он получает повышение: его берут на другой приход. Нужно было обратить внимание на тот момент, когда он прощался со своими приходом, когда уезжал от нас. Слезы и рыдания прихожан сопутствовали его. Поступает к нам новый пастырь, совершенно противоположный в своей деятельности первому. Религиозное настроение среди прихожан, созданное в столь короткий срок его предшественником, совершенно падает, и жизнь прихода расстраивается. Указывают здесь на то, что Богослужебный устав необходимо сокращать, что при его выполнении обременительно стоять за церковными службами. Но в чем здесь главная тяжесть? Прихожане ли виноваты? Конечно, сокращение Устава необходимо. Попытки обращения к этому сокращению обнаруживаются уже и ныне и дальше в этой области они не должны идти. Указывают, напр[имер], на возможное сокращение в чтении кафизм. Но здесь же упоминалось, что и кафизмы могут читаться, и их будут выслушивать с особенным вниманием. Все зависит от того, что мало хороших чтецов и певцов. Говорят, что к сокращениям относятся разнообразно, всякий по своему разумению. Несомненно, есть в наше время строгие ревнители церковных уставов среди священнослужителей, почему же, однако, и они в наше время не исполняют Устав во всей его отчности? Ведь на Руси ныне нет храма, где бы блюлось строгое выполнение Церковного устава. Разумеется, Устав не должен быть нарушаем, но для этого должен быть выработан другой устав, а не тот, который ныне находится в церковном обращении. Прот[оиерей] Цветков заявил здесь о том небрежении, с которым относится к выполнению Устава столичное московское духовенство. Москва, благочестивая, религиозная — это сердце церковной России, — так дорожившая ранее точным исполнением уставного богослужения, но, однако, ныне позабывающая это. Как можно, что не редкость ныне, отслужить утреню и Литургию вместе в 1 ч[ас] 20 м[инут]? Но это несомненный факт. Этого отнюдь не должно быть. Если Устав должен быть выработан, то он и должен строго соблюдаться, и он отнюдь не должен подвергаться каким бы то ни было изменениям, в нем не должно быть никакой беспорядочности.
Еп[ископ] Евфимий. Я буду говорить пространную речь. Я начну с того, какое впечатление производят на меня работы наши в подотделах и в Отделе. Я не принимаю непосредственного участия в работах подотделов, но время от времени заглядывал на работы всех их. Доклады, прения по вопросам, голосования и речи отдельных ораторов — все это производит на меня странное впечатление, впечатление недоумения. Я не берусь говорить здесь о последствиях, если будут нами приняты резолюции подотделов. Они, на мой взгляд, не вполне достаточны и совершенны даже с внешней стороны. Трактуется, напр[имер], доклад о богослужении, читанный о. Прилуцким, по поводу доклада идут прения, устанавливается положение, что Церковный устав есть ценное наследие древности. Он явился плодом работы длинного ряда веков, его созидали опытнейшие выразители высшего молитвенного настроения, св. отцы и подвижники. Если Устав таков, то отсюда естественный логический вывод тот, что это идеальнейшее произведение св. древности следует всячески охранять. Между тем в речах и прениях по вопросу о Богослужебном уставе как раз этот самый вывод и обходился. Вносится во время прений мысль о том, что Устав-то хорош, но что он обременителен для исполнения, а потому неизбежно должен подвергаться сокращениям. Нужно оставить в нем то, что есть главного для церковного богослужения. Устав сокращать не должно, но и выполнять его не будут. Собор должен определить пригодный для настоящего времени устав, устав новый, с установленным минимумом требований и даже двумя минимумами, которые одинаково не будут выполняемы. Такой вывод, по-моему, не стоит в связи с признанием, что Церковно-богослужебный устав есть великая ценность. Такое же впечатление производят на меня и работы о церковно-богослужебном языке. Работы Подотдела внесены в Отдел, где выступили три докладчика по вопросу об Уставе. Не знаю, случайность ли должно усматривать в том или это явилось плодом особого задания Отдела данного докладчикам. Первый докладчик, проф[ессор] Карабинов, хотел подвести основания под возможность изменений и сокращений устава. Устав-то хорош, говорил он, но он имеет свою историю, из которой видно, каким изменениям подвергался он в своем составе. На основании сего нет препятствий к изменению его и в настоящее время. Устав вырабатывался в обителях, а потому он и пригоден для монашествующих, а не для мирян. Последними он невыполним, и раз он для мирян непосилен, то возможно и сократить его. Второй докладчик, о. Прилуцкий, особенно интересен. Он указал, что Устав ныне нарушается в практике церковного богослужения. Он указал, что Устав ныне нарушатся в практике Церкви, да и не может не нарушаться. Третий докладчик, проф[ессор] Тураев, представил и самый проект возможных сокращений в Церковном богослужебном уставе. Общее впечатление от докладов то, что они направлены в сторону сокращений Устава: так как Устав невыполним, то необходим особый, минимальный устав, в сторону выработки которого склоняется и Отдел. Здесь, по-моему, логическое противоречие. Я скажу теперь по существу о плане и результатах работ Отдела. Во-1-х, какое впечатление в мыслях любителей Церкви и Церковного устава произведет попытка выработки нового устава. Многие отнесутся с осуждением. И в настоящее уже время приходится в газетах читать нападки на работы Собора. Говорят: хотят сократить церковное богослужение, уничтожить церковные суды, изменить одеяния священников, а всего этого не должно быть на Церковном Соборе. Допустим, что взамен существующего Собор выработает другой Церковно-богослужебный устав. Можно ли будет при его введении в практику надеяться на порядок богослужения, на прекращение богослужебной анархии? Не думаю. Богослужебно-уставный минимум — да и что в него вошло бы… Говорилось, что богослужение должно быть не бесцветным, сохранить в себе все особенности и оттенки переходящих праздников, дней памяти святых. Стихиры, тропари, кондаки, каноны святым — все это должно, говорят, вой<ти> и в богослужебный минимум. Затем сюда же должно быть внесено все то, что составляет древний богослужебный чин. Псалмы — это самая древнейшая часть богослужения. Если не все положенные Уставом, то, по крайней мере, по одному псалму, должны вычитываться за богослужением. Я спрошу, будет ли выполняться этот минимум и в какой срок времени он может быть выполнен? Его выполнение займет, несомненно, гораздо больше времени, чем сколько идет на богослужение теперь. Придется выпевать стихиры, тропарь, кондак, ирмосы антифонно. Теперь, хотя это и делают, но делают с большими сокращениями. Кафизмы иногда совершенно опускают, не прочитывают из них даже ни одного стиха, а прямо поют: «Господи, помилуй», «Господи, помилуй», «Слава Отцу и Сыну». Канон праздничный тоже — только одни ирмосы поют, а он должен выполняться полностью при введении минимума уставных требовании. Я уверен в том, что этот минимум покажется тяжелым и его будут сокращать. И каким способом Собор может достигнуть того, чтобы он выполнялся? Строгостью правил, принуждением. Ведь это все было — все делалось прежде Собора и, однако, делу нисколько не помогало. Извращение Церковно-богослужебного устава шло своим чередом. Мне думается, что все дело зависит от неправильности предпосылки и от этого же недостатка несвободна работа и нашего Отдела. Множество речей было произнесено в защиту того, что Устав нельзя сокращать или изменять, но ни один оратор не говорил о том, чтобы помочь его выполнению. Один священник говорил, что мы все в нерадении к Уставу ссылаемся на немощи. Но тогда Бог знает до чего можно дойти. Если станем сокращать службы и молитвы в угоду немощам, то идеальным завершением исполнения уставного моления могут быть тибетские мельницы. В Тибетских ламаистских монастырях слова молитв записываются на ленту с особым валиком. Лента будет развертываться, и тибетский монах может оставаться покойным. Но Тибетская мельница привела к тому, что монахи и успокаиваются на такой молитве: если даже он уйдет, мельница механически будет за него молиться. Вот до чего можно дойти. Не сокращать, не ломать, а все силы прилагать к тому, чтоб Устав выполнялся во всей полноте, чтобы защитить его от уродований и искажений. То положение, что должно усовершенствовать наше богослужение, лежит не на пути сокращения Устава, а на пути его удлинения. Собор должен изыскать меры, указать средства, при которых исполнение Устава было бы удобоносимым бременем. В этом направлении и Отделу следует вести работу. Я считаю необходимым разобраться с возражениями. Говорят, удлиненное, монотонное церковное чтение вызывает утомление. Выполняемое согласно Уставу это чтение наводит скуку, недовольство богослужением. Чтобы этого не было, чтобы молящиеся не утомлялись, необходимо сокращать чтение, и тогда оно будет посильным для молящихся. Рассуждения неправильны. При этом упускают из виду психологическую сторону дела: люди нерелигиозные могут утомляться, но другие могут и оживляться. В первом случае время кажется очень долгим. Так бывает с больным во время тяжелых страданий; время кажется больному очень долгим, он впадает в психологическую ошибку — будто страдает целую вечность. И наоборот, оживленные впечатления сокращают время. Долго ли, коротко ли читает — человек религиозно настроенный совершенно забудет о времени. Не длительность сама по себе вызывает страдание, а наоборот, все зависит от мыслей и впечатлений: и длительность молитв, и в буквальном смысле всенощное богослужение при ином настроении могут казаться неутомительными. Может быть, вы знаете из опыта подвижников, что становясь на молитву при закате солнца, они простаивали всю ночь и начало следующего дня, когда жгучее африканское солнце поднималось уже высоко к зениту и когда палящие его лучи давали себя чувствовать. Подвижник забывает, сколько времени он стоит на молитве. Это часто бывает на молитве, что человек забывает сам себя, совершенно выходит из границ своей обычной жизни, как говорит о таковых св. апостол Павел: «Вем человека, иже восхищен бысть в рай». Т[аким] о[бразом] возражение, что удлиненное богослужение располагает усталость и утомление, не соответствует психологии. Медленность его совершения содействует упорядоченности богослужения. Само по себе быстрое чтение молитвенных песнопений с присущими чтецами недостатками — вот оно-то именно и может вызвать чувство неудовлетворенности молящихся. Наоборот, чтение внятное, внимательное, отчетливое, раздельное и ясное будет содействовать улучшению настроения молящихся. Позволим себе продемонстрировать пред вами различные способы церковного чтения. Например (при этом оратор демонстрирует), чтение «Господи, помилуй» 40 раз — в конце концов, при невнимательном и быстром чтении слова сливаются, и чтец выкрикивает «помилос, помилос»; не останавливаясь на этом, посмотрим, какое настроение производит такое чтение и о чем оно свидетельствует. В отношении к Богу оно кощунственно: «Выполняющий дело Божие с небрежением проклят», — человек совершенно забывает в себе страх Божий. Мне вспоминается время на Рождестве в бытность в академии, как призывал нас ректор (и мы, студенты, конечно, невнимательно относились к богослужению) и говорил, чтобы богослужение выполнялось нами внимательно и неторопливо. Предположим, рассуждал ректор, твой отец священник нуждался бы в каком-либо благодеянии со стороны известного человека и стал бы просить его непрерывно повторяя слова «Павел Иванович, Павел Иванович» и т. д. Ведь это важное лицо сочло бы для себя оскорблением. Ужели же Господь Бог не оскорбится, слушая это бормотание. Читающий так творит преступление. Что сказать о нем самом и его личном настроении при таком чтении? Мысль его далеко от читаемого, сердце его не затрагивается содержанием чтения. Следует обратить внимание и на то настроение, с каким люди богомольные отнесутся к чтению и что они переживают в это время. Видя, что дело Божие совершается с небрежением, они сетуют и возгревают в себе чувство недовольства. Совершенно другой способ церковного чтения, исполнения, например тех же слов «Господи, помилуй», неторопливо и раздельно, сознательно, отчетливо и ясно (при этом преосвященный оратор демонстрирует чтение этим способом слов «Господи, помилуй» 40 раз). Мои пожелания сводятся вот к чему: Отдел должен решить вопрос в другом виде; указать меры, при помощи которых Устав был бы исполним и не выставлял бы предлогом к его невыполнению наши немощи. Какие же это меры и средства? Я покажу. Во-первых, устранить из церквей светские хоры с их партесным пением, затем дозволить молящимся сидеть во время чтения кафизм. Во-вторых, необходимо готовиться к каждому богослужению, и не священнику только, но и мирянам. Не одни священники участвуют за богослужением, но и миряне, — им предоставить живое участие в богослужении устройством общенародного пения.
Председатель. Я должен сказать в защиту работы Отдела и рассмотренных нами докладов. Неверно заявлено оратором, что в докладе профессора Карабинова Типикон трактуется как учреждение монастырское. Напротив, необходимо припомнить первое положение доклада. Он стоит на пути не сокращения Устава, а на пути борьбы с бесчинствами, проявляющимися в этой области. Он будет бороться с произвольными искажениями богослужения, с теми «тибетскими мельницами», о которых говорит преосвященный Евфимий. Во что бы обратилось богослужение при требовании быстро читать и петь? Пример великих молитвенников-подвижников, конечно, высокий. Но Собор должен вынести свое решение о Церковном уставе и таком или ином к нему отношении не для них. Мы, люди обыкновенные, тяготимся исполнением точных уставных требований и для нас необходимы указания в этой области. Праведнику же закон не лежит.
Минченко. Никак не могу согласиться с тем, чтобы нам начать сильно сокращать и перекраивать Церковный устав вкривь и вкось. Дело не только в сокращениях: в тех храмах, где введено общее пение, где все молящиеся принимают самое активное участие в богослужении, там незаметно утомительной длительности богослужения, там нет и недовольства слишком длинным богослужением. Сокращения, особенно в чтении, необходимы, но не надо обращать все внимание на них, а надо внести обязательно в богослужение новый элемент — общее пение, которое и обновит и облегчит длинную службу. В число сокращений ни в коем случае не надо включать изъятие из воскресной службы поминовения усопших, как предлагали некоторые; эта часть богослужения должна остаться неприкосновенной.
Пр[еосвященный] арх[иепископ] Димитрий в кратком замечании указывает пример одного кандидата богословия, который при поставлении во диаконы не мог отвечать на вопросы о значении хиротонии во диакона.
Прот[оиерей]. Щукин. Я хочу сказать о двух вещах. Прежде всего мне хочется отметить, что, говоря о богослужении, обычно имеют в виду Литургию и утреню с вечерней. Именно сюда, на улучшение этого богослужения, устремляется внимание. Здесь проповедь, прекрасные хоры, сюда проникает епископский глаз, на это богослужение устремилось главное внимание и богослужебного Отдела Собора. Между тем, в богослужебном деле Церкви имеет отнюдь не менее важное значение совершения таинства и т. н. «треб». Если бы меня спросили, чем создается в Церкви нравственно-христианское воспитание народа, то я сказал бы, что, по крайней мере вполовину, именно таинствами и требами.
Июдин. В отношении невыполнения Устава нашими служителями и отцами Церкви главная причина — невнимание к службе и непризвание к сану. Некоторые просят сократить Устав немощи ради, но здесь видна не немощь, а леность и нерадение. Я не для осуждения, но как член Собора вынужден сказать это; некоторые священники и мы, миряне, все говорим: «Немощи ради стоять 2 или 3 часа — не в силу». Правда, стоять тяжело, но укажу: себя осенить крестным знамением, сколько тут часов надо? Тут одни минуты; но лучше пускай бес радуется, чем его поразить, по святому Иоанну Златоусту. Мне пришлось бывать во многих церквах, видал я длинные и короткие службы, и общий вывод мой таков: который пастырь служит долго и правильно, то имеет более и авторитета, а если который служит спешно и плохо, то и за священника мало считают, при пословице: «Если у Бога в церкви со службы воруют, то не весьма хорошо ему и верят»; и также и миряне: «Кто в церкви не хочет стоять перед Богом, то настоится перед людьми». Мне пришлось видеть стоящего за всенощной, идущей в Свирском монастыре 6 часов, человека, не переступившего с ноги на ногу, я спросил его, в чем секрет? И он ответил, если ты придешь в церковь, то становись благолепно и читай псалмы или молитву «Господи Иисусе Христе Сыне Божий помилуй нас», тогда и тягости не будет; а мы, грешные, когда идем в церковь, то и глаз перекрестить не хотим.
Вся вина в том, что пастырей стало много не по призванию, и не любят своего дела; смотря на это, и мы, миряне, тоже стали относиться к службам бессознательно; и если батюшки не будут приводить прихожан к сознательности христианина, то хоть одну треть оставите Устава, все равно ходить в церковь не будут.
«Не бойся малое стадо», хотя и немного верующих любящих сполна службу, но все-таки служить надо — не народу, а Богу; людей нет, ангелы стоят и молятся, как говорил св. Федор Студит. Мое предположение таково: никакого минимума Устава вырабатывать не надо, а нужно приближаться к соблюдению Устава.
Прот[оиерей] Бекаревич. Наше богослужение очень красиво и торжественно, когда бывает хорошо обставлено. По большей же части оно совершается, особенно в будние дни, с одним псаломщиком. Какую же оно может иметь торжественность? Обращают внимание на общее церковное пение. Нередко бывает, что если поют любители, не руководимые опытным псаломщиком, то затягивается такое пение, которое бывает не по вкусу священникам: поют нередко, по вульгарному выражению, «отсебятину». Богослужение великолепно, но его необходимо обставить как следует. Одни оратор здесь говорил, что всенощное богослужение при совершении вечерни, даже и с сокращениями, длится до ½ 11-го часа. Я скажу о времени продолжения Литургии при общенародном пении: она служится одним архиереем 4½ часа. Представьте себе при этом проповедь, два или три акафиста с молебнами, праздничная вечерня с внебогослужебным собеседованием, — то я спрошу: есть ли физическая возможность священнику совершить все эти службы по Уставу? А там — крестины, исправление иных треб. Крестьянин, явившись с требою, не будет дожидаться, когда пастырь выполнит всю службу по Уставу, а невольно и необходимо б<удет> обижаться на него.
Кто служил на нашей западной окраине, тот видел, что богослужения здесь посещаются прихожанами аккуратно. Малороссы нередко, зайдя в церковь, подают «на частичку», а затем уходить спешат на работу. То же нередко замечается и у великороссов. У нас на Западе мало ставят свечей в церкви, а народу за богослужением всегда много. Невозможно все по Уставу исполнять одному лицу. А Великим постом, когда служба торжественная, как в Страстную седмицу? Я знаю случай с одним молодым священником, который от великопостных служб дошел до совершенного изнемождения. За Пасхальной службой, ставши у престола, он говорил: «Умираю — страшно болит грудная доска». От изнеможения доска болела и у меня самого. Постом, к тому же, нужно исповедывать. У нас исповедь длится не 10 или 15 м[инут] на каждого человека, а и гораздо долее. Попробуйте исповедовать 5 м[инут] и давать затем разрешение; про такого пастыря скажут, что он не исповедует, а пропускает воду чрез решето. Богослужение необходимо сократить. На Западе нет физической возможности выполнять его по Уставу как следует. Нам нужно так совершать его, чтобы отстранить нападки на нас соседних ксендзов. Ксендзы говорят про нас: «Поди к батюшке, он тебе отслужит паки и паки». Эти наветы необходимо изъять и уничтожить, и необходимо уничтожить чтение ектений. Для чего, напр[имер], за богослужением трижды читать Великую ектению, не довольно ли однажды? То же следует указать и относительно чтений и просительной, и сугубой. Необходимо Собору притом санкционировать то, что может подлежать сокращению, чтобы допущенное уже по нужде сокращение Устава было повсюду однообразным. В противном случае обнаружатся нежелательные явления. Я хорошо живу с псаломщиком и сокращаю, где возможно, службу, но там, где нет мира, псаломщик всегда может чинить донос на священника, и ему будет дано движение, пусть де он все уставное соблюдает. Становимся в тяжелое положение, выход из которого нам необходимо искать здесь, на Соборе. Другие христианские исповедания давно прибегают к сокращению. У ксендзов ежедневное богослужение длится иногда по 15 м[инут]. Это так называемое «Читана мша» — заказное богослужение. Если у нас ввести полное Уставное богослужение, народ не вынесет его.
Свящ[енник] Волков. Я не против осмысленного сокращения богослужения, хотя против сокращения Устава церковного, но искажение и Устава, и самого богослужения совершенно считаю недопустимым. Я наблюдал сокращение Устава у старообрядцев, но это было сокращение осмысленное, незаметное, напр[имер] оставлялось чтение Пролога на утрени или толкового Евангелия, а также чтение канона, вместо 12 раз читать три тропаря канона, читают на четыре или на пять. Но у нас в церквах наблюдается не только сокращение Устава, но бессмысленное искажение самого богослужения. Я был свидетелем, как утреня начиналась с «Бог Господь», первый час — с «Иже на всякое время». Я был свидетелем, как батюшка совершил чин крещения в течение 4 м[инут]. Тут было прямое нарушение и искажение Устава. По моему глубокому убеждению, Устав должен быть неприкосновенен, но осмысленное сокращение богослужения может быть; удлиняет наше богослужение концертное, или так называемое партестное пение. Бывает, что на вечерне пропоют одну только стихиру и догматик, а «Ныне отпущаеши» или «Свете Тихий» поют по 15 м[инут]. Я против искажения Устава и богослужения.
Курбатов. Устав устраивался веками и касаться его не следует. Приведу свой пример, когда приходилось мне, бывшему в старообрядчестве, разбираться в вере, то я посмотрел православный Устав и увидел, что он полный, и поэтому решил, что Церковь невинна. А если бы Устав был не согласен с древним Уставом св. отец, то я не пошел бы из старообрядчества в Церковь. Теперь я на том настаиваю, чтобы Устав не нарушался, чтобы не пропускали стихир и других творений знаменитых церковных песнописцев, как, напр[имер], хвалитную стихиру праздника Воздвижения, которая содержит самую главную мысль праздника: «О преславное чудо, о всемирная радость! Живоносный сад, крест пресвятый на высоту вознесен, является днесь». Или стихира в Великую субботу, самая приличная дню погребения Спасителя: «Днесь содержит гроб Содержащаго деланию тварь, покрывает камень покрывшаго добродетелию небеса, спит Живот, Иоанн трепещет и Адам от уз разрешается». А этих стихир по многим храмам не исполняют. Еще мое убеждение: пусть священные лица крестное знамение изображают на себе истово, табаку не курят, постов не нарушают, пусть они будут образцом благочестия. Еще нужно предупредить, чтобы богослужение не искажали. Кто сколько может, но пусть старается исполнить Устав. Бог не требует молиться сверх силы, но не следует искажать Устав. Если и пять слов с умом, то паче тьмы слов без ума.
Мельников. Я против сокращения в Уставе. Я указываю на выражение «Якоже изволит настоятель». Оно, по-моему, и порождает всякое искажение Устава; кроме того, я выражаю желание, чтобы все тайные молитвы читались священнослужителями вслух. Это будет иметь глубочайшее значение: зевать за богослужением и рассеиваться богомольцы не будут. За молитвами, читаемыми на вечерне в день Пятидесятницы, никто не зевает. Многим непонятен смысл отдельных заключительных возгласов тайных молитв. При чтении же молитв вслух непонятное станет ясным. Особенно полезно будет для учеников, которые будут привыкать к богослужению и знакомиться с содержанием молитв.
О. Чельцов. Первая мысль, которая с очевидностью вытекает из наших прений, это та, что вина сокращения богослужения всецело падает на наше духовенство. По крайней мере, так говорили все выступавшие здесь миряне. Его обвиняют в том, что сократило наше богослужение до невероятных размеров, отправляя службу «утреню и Литургию» в полтора часа или в 1 ч[ас] 20 м[инут], что образовался им даже особый способ службы, так называемый «пустозвон», когда звон к самой служб<е> бывает, а самой службы нет. Все эти укоры явно несправедливы. Сколько бы я мог перечислить примеров священников — истовых совершителей богослужения, каким укоров в небрежности службы уже нельзя бросить. Даже более того, сколько можно указывать священников, которые делают эти сокращения скрепя сердце, в полном смысле вынужденные к тому немощью и холодностью к богослужению своих прихожан, тяготящихся длинною службой, делают эти сокращения, идя в сделку с голосом своей совести и своего религиозного чувства, и только воображением и в мыслях находят отраду в воспоминаниях своего милого далекого детства, когда было сильнее в народе религиозное чувство и продолжительнее служба Божия, когда не думали и даже не воображали, что можно пропустить Полунощницу, сократить Великое повечерие, и когда даже не воображали, что может прийти время, когда будет так коротка церковная служба, какою мы видим ее в наши дни, но то было время и ныне время. Всем, конечно, известно, сколько у нас в церквах бывает народу, как в деревнях в праздники народу больше у церкви, чем в церкви. Видно, для нашего времени, для людей нервного века, для коих и светские, бьющие на чувства приятности, удовольствия и развлечения сокращаются, продолжительное богослужение становится уже почти невозможным. В 1912 г. в Киевской духовной академии была совершена Уставная полная всенощная, продолжавшаяся около 10 ч[асов], и по отзыву одного из религиозных людей, участников этого всенощного бдения, оно было самым наглядным доказательством того, что в наши дни такое богослужение и неисполнимо и, пожалуй, невозможно. История не повторяется, того религиозного одушевления, каким жило первохристианское общество, нам не создать, какие бы послания мы ни посылали. Второе, что явствует из наших речей, это то, что на богослужебный Устав мы смотрим, как на своего рода спортивное поле, где могут состязаться любители церковности. Вот на этой-то почве у нас действительно создается своего рода «тибетская молитва», когда из желания во что бы то ни стало вычитать, положим, все псалмы, читают так, что можно разобрать лишь первое и последнее предложение. Говорят, что отступлением от Устава мы оттолкнем от себя старообрядцев. Но почему не хотим обратить внимание на то, что своею непонятною, хотя и «уставною» службою, мы толкаем своих прихожан идти в сектантство. А опасность сектантства гораздо страшнее угрозы старообрядчества, и я боюсь, что очень в непродолжительном времени нам придется очень дорого расплачиваться за наше пристрастие к букве церковно-богослужебного Устава. В заключение считаю нужным заявить, что когда мы говорим об установлении определенного минимума для Устава для приходских церквей, то мы имеем в виду сокращения не того Устава церковной службы, который у нас теперь остался и который сокращать уже невозможно, а сокращения требований Типикона, приведения нашего богослужения к однообразию и порядку по слову Апостола: «Вся у вас благообразно и по чину да бывают».
Б. Тураев указал на то, что многие из говоривших 12<-го> и 17<-го> не имели в виду сделанных в заседании 10 октября докладов, а потому или предлагали то, что предусмотрено ими, напр[имер], минимум исполняемого в приходских храмах, сокращение ектении, общее пение как одна из мер для оживления богослужения и т. п., или отрицали возможность сокращения Устава, между тем как таковое не предлагалось, и доклады имеют в виду упорядочения богослужения и приближение его к Уставу. Ряд выступавших членов Отдела <говорили> о невозможности сокращения Литургии. Об этом также не было и не могло быть речи. Сомнение одного из говоривших относительно возможности позднего начатия Литургии в Великий чеверток и субботу из-за причастников разрешается неправильным, но повсеместно распространенным обычае<м> служени<я> в этот день ранних Литургий. Из других предложенных авторами схем докладчик остановился на чтении Евангелия лицом к народу и на особом чине погребения диаконов. Первое, общее всему христианскому миру, и у нас вышло из употребления по недоразумению, второй имеется в Коптской Церкви, которая хранит в себе, между прочим, многое перешедшее из древней православной Александрийской Церкви.
После речи Тураева собрание закрыто председателем в 8 час[ов] 50 мин[ут] вечера.
Председатель архиепископ Евлогий
Епископ Мефодий
Делопроизводитель: Николай Кедров
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 283. Л. 153–166. Машинопись. Подлинник. Подписи — автографы. Пометы в тексте.