До 5 сентября 1917 г.
Христос Спаситель, проповедуя Евангелие о Царствии Божием на «горе Блаженств», где окружало Его «множество учеников и много народа из всей Иудеи и Иерусалима, и приморских мест, Тирских и Сидонских, которые пришли послушать Его», между прочим, сказал: «Зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме» (Лк. гл. 6, ст. 17, Мф. гл. 5, ст. 1, 15). Свеча светит всем, т. е. и взрослым и детям: так и Евангелие Христово должно просвещать светом небесной истины и евреев и язычников. А школа христианская и есть этот светильник небесной истины.
Образ христианского учения и учительства показал Сам Христос в своем лице и собственной личной деятельности. Живя с родителями в Назарете «Иисус возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости», т. е. приобретая знание откровения воли Божией, прежде всего о Себе самом, при посредстве изучения Священного Писания, и не потому только, что «благодать Божия была на Нем», но и потому, что Он имел обыкновение первоначально посещать синагогу в Назарете, а затем, и еще в раннем возрасте, Он уже слушал и представителей высшего религиозного знания — учителей Закона Божия в самом Иерусалиме. Так, когда Иисус был еще только двенадцати лет то, по обычаю, с родителями своими Он пошел в Иерусалим и оставляя здесь при храме: здесь Он «сидел посреди учителей, слушая их и спрашивая их», т. е. учился. И все, слушавшие Его «дивились разуму и ответам Его». А когда родители Его недоумевали, почему Иисус здесь остался, то Он заявил им: «зачем было вам искать Меня? Или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?» — именно, при храме Божием, и, очевидно, так, как это было в настоящий раз, т. е. ради учения, а потом — ради учительства. И, послушный воле Богоматери, возвратившись в Назарет, Иисус продолжал посещать синагогу и «преуспевал в премудрости и возрасте», следовательно, постепенно приобретал знание Закона Божия, а чрез то и духовное совершенство, — вместе с тем как постепенно Он достигал и совершеннолетия. Наконец, когда Иисус, достигнув совершеннолетия, именно, когда «Он был лет тридцати», Он принял крещение от Иоанна, «исполненный Духа Святого» и «в силе своего человеческого духа», возвратился в Галилею, тогда Он пришел в Назарет, где был воспитан, и, по обыкновению своему (а не по требованию только закона, что обязаны были делать все), в день субботний посещал синагогу. Но здесь теперь Он уже не учился, а учил: читал и толковал Священное Писание, и там и так Он учил всех. И «все слушали Его толкование и все свидетельствовали, что Он говорит истину и все Его прославляли» (Лк. гл. 2, ст. 40, 42, 46–47, 49, 52. Гл. 3, ст. 1, 14, 15–16, 22).
Неужели же мы пожелаем, чтобы наши дети не слышали Христа ни в храме, ни в школе, — были бы чужды Его божественной премудрости, не знали евангельской истины и не прославляли Небесного Учителя, Евангелие которого стало и во веки пребудет солнцем правды под всем небесем? Да, мы знаем, что, услышав обличительную проповедь Христа, также «все в Назаретской синагоге исполнились ярости, и, встав, выгнали Его вон из города, и повели на вершину горы, на которой город их был построен, чтобы свергнуть Его: но Он, прошедши посреди их, удалился». Да, Он удалился из Назарета, но проповедовал в Капернауме, этом более многолюдном и культурном городе, и вообще в синагогах Галилейских (Лк. гл. 4, ст. 28–31, 44). Что же, неужели и мы будем гнать Христа и Его Евангелие из своих школ и так разделять ярость несчастнейших безумцев?..
Нам говорят, однако, что мы, защищая преподавание Закона Божия в школах, «ломимся в открытую дверь», — что Закон Божий, по закону Временного Правительства, должен преподаваться в школах обязательно… О, если бы это действительно, вполне и точно было так! Но нет: открытая дверь двора Христова открыта только наполовину и сквозь приотворенную эту дверь проходят тати и волки в овечьих шкурах. Закон Божий, по закону Временного правительства преподается в школе «обязательно», а в то же время, тот же закон разрешает желающим и оставить его изучение совсем, хотя бы учащиеся были еще в отроческом возрасте… Что же это? Очевидно, плохо прикрытая хитрость законодателей, и, как такой способ преграждения доступа во двор Христов, она нужна людям, Христу не преданным, если не прямо враждебным. Таков закон Временного правительства России… На полях приписка от руки: «NB. С новой строки».
А что говорит Вечное слово Учителя мира? Христос учил всех: и фарисеев, и саддукеев, и ессеев, и все Его слушали и прославляли. И вот, не только как учитель, а как пастырь, Христос говорит: «Есть у Меня и другие овцы, которые не двора сего; и тех надлежит Мне привесть: и они услышат голос Мой и будет одно стадо и один Пастырь» (Иоанн. Гл. 10, ст. 16). А если так, то Евангелие Христово необходимо преподавать не только христианам, но и язычникам, не только русским, но и иноплеменникам.
Но Временное правительство России с особенной уверенностью, как бы убежденностью, говорит, что можно и должно освободить от изучения Закона Божия в школах народности, не принадлежащие к Церкви Христовой: и это находит себе сочувственный отклик в среде даже самых законоучителей школ, хотя они суть и пастыри Церкви… И они находят, что такое преподавание Евангельского учения иноверцам будет-де насилием свободы их совести… Но сии пастыри-учители, очевидно, забывают, что повелевает им Учитель и Пастырь мира — Господь Христос.
Пред вознесением своим на небо Он сказал своим Апостолам: «Дана Мне всякая власть на небе и на земле. Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам» (Мф. гл. 28, ст. 18–19). Какой же власти вы, пастыри и учителя Церкви Христовой, подчините вашу школу? Какому закону подчинитесь вы сами, если не пожелаете проповедовать Евангелие Христово иноверцам-иноплеменникам, преклоняясь пред чужим убеждением и коварным уверением, что для иноверцев Евангелие Христово не нужно?.. Ответ должна дать ваша христианская пастырская совесть пред Христом Богом, пред Его святой Церковью и пред народами всей России. Некоторым кажется, что рассуждать так, это значит идти против правительства, объявить борьбу против его распоряжений, а «лучше бы идти с ним в контакте»…
Нет! Во исполнение божественного повеления Спасителя и отчасти с разрешения Временного правительства, ведь учреждены же и еще существуют русские православные миссии, где новообращенных иноверцев, и инородцев, и взрослых, и детей, учат в школах. А наши законоучители, почему же они не могут быть также своего рода миссионерами, но не в школах далекой Сибири, не межу якутами и алеутами, а в своих школах, между иноверцами-иноплеменниками, евреями, магометанами или и христианами, но не православными? У нас еще дозволяется изучать и обличать расколы, ереси и секты; почему же православная школа не может или не должна восполнять знаний и развивать понятий о Христе, по Его Евангелию, — в школе, куда дети поступают всегда с весьма ограниченными сведениями и сбивчивыми понятиями о православной вере? Если воздействие миссионеров на раскольников и сектантов еще не признается насилием над их совестью, а со стороны обращенных на путь истины сопровождается глубокой искренней признательностью, то не может быть признано никаким насилием и над совестью учащихся в школе то благодетельное воздействие на них, какое непременно и всегда имеет благодатное Евангельское Слово.
У нас есть «свободная» печать, которой о многом следовало бы благоразумно и помолчать, что бы не соблазнять многих, бесчисленно многих! — рассуждениями по вопросам из области св[ятой] веры, из жизни Церкви православной. Между тем, она, пользуясь свободой, — разнузданной, — учить всех и каждого, невозбранно, непрестанно, учить всему, чему хочет, хочет, хотя нередко усердно и напряженно, но страстно, а вместе и неумело, и не умно, часто недобросовестно и даже прямо бесстыдно до цинизма… Да! А вот школа, с ее законными учителями, если решается говорить свободно, хотя она учит правильно и, конечно, не навязывает своих убеждений никому так, чтобы никто не смел и подумать иначе, нежели как то проповедует учитель …
У нас правительством разрешаются всякие собрания-«митинги». Здесь, также пользуясь «свободной собраний» и «свободой слова», так называемые «ораторы», помножая нахальство на невежество, вторгаются в совершенно чуждую им область вероучения или церковного законодательства, крикливо до неистовства проповедуют все, что им взбредет на ум, пораженный и ослепленный страстной критикой проповедников крайнего социализма. На митингах учат так свободно всех и всему; а вот в школе для свободного преподавания Евангелия места нет! Для Евангелия, которое — и оно только — впервые возвестило человечеству и раскрыло ему истинное и высокое учение о духовной свободе …
Но когда говорят об ограничении свободы преподавания Закона Божия в школе, то нередко, энергично и резко, указывают на необходимость такого ограничения для присутствующих здесь детей лиц иудейского вероисповедания. Как смотреть на такое заявление? На это отвечает пример Спасителя. Когда к Спасителю приносили еврейских детей, чтобы Он только коснулся их, и Апостолы, по некоторому недоумению, их не допускали, то Иисус вознегодовал (даже) и сказал: «не препятствуйте им, ибо таковых есть царствие Божие» (Мк. гл. 10, ст. 13–14), следовательно, удаление детей от Христа есть то же, что удаление их и от царствия Божия. Или, когда при торжественном входе Спасителя в Иерусалим, дети еврейские пели: «осанна Сыну Давидову», а первосвященники и книжники «вознегодовали», то Христос, обличая их в незнании о сем пророчества Давида, указал, что так должно было быть (Мф. гл. 21, ст. 15–16). И сами апостолы, как они действовали в отношении Спасителя к народу еврейскому? Апостол Павел свидетельствует о себе: «Будучи свободен от всех, а всем поработил себя, дабы больше приобресть. Для иудеев я был как иудей, чтобы приобрести иудеев… для чужих закона, как чужой закона (не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу), чтобы приобресть чуждых закона … Для всех я сделался всем, чтобы спасти, по крайней мере, некоторых. Сие делаю, говорит Апостол, для Евангелия, чтобы быть соучастником его» (1 Кор. гл. 9, ст. 19–23).
Вот апостольство, вот истинное законоучительство. По образу сего, не следует ли и нашим законоучителям быть всем для всех, чтобы приобресть Христу хотя некоторых, — и в обществе, и в школе? Так должно быть по завету Христа и Его первоверховного Апостола, — ради приумножения Церкви Божией. Но так же должно быть и по государственным соображениям. Еврей или христианин, православный, католик или лютеранин, раскольник или сектант, или даже «состоящий все религий», если они граждане России, то они тем самым обязаны знать ее «исповедание» — религиозную веру и основанное на ней нравственное и государственное законодательство, а вместе и ее историческую жизнь, в основе которой всегда лежало это законодательство христианское, а в быту и воспитании самого народа русского, зиждителя своей государственности, было начало православно-церковное. Такое знание существенно необходимо для взаимного понимания всех граждан России; а это столь же необходимо для взаимных добрых отношений при постоянном их общении, при неизбежном сожительстве, чтобы оно было (как и бывает…) чуждо всякой ненависти и проникнуто взаимным доверием. Ведь, мы не желаем и не стремимся навязать кому бы то ни было своего исповедания для его личной жизни, но требуем знания оного для полного образования и государственного мирного сожительства. Тем более это требуется, что обыкновенно это оправдывается и многочисленными фактами в самой этой жизни (взаимные добрые отношения образованных русских и также образованных евреев, особенно профессиональных, как врачи, адвокаты и т. п.) И вообще, как много примеров сближения до искренней приязни между людьми разных вер и неодинаковых исповеданий на почве близкого знакомства их в этом отношении, и в школе, и в жизни. Этого ли нам не желать, особенно в наше время, столь изобильное нежелательным разномыслием и гибельными разделениями?
И почему только преподавание Закона Божия может отразиться гнетом на совести учащихся в школе? Но ведь всякая школа, что бы в ней ни преподавалось, по свойству самого преподавания, каково бы то оно ни было, — в самой идее обучения, — носит характер деятельности с побуждением и своего рода насилием, хотя вообще школьная деятельность не заподозривается в насилии, в узком, специальном значении этого слова: такое подозрение почему-то падает только на долю преподавания Закона Божия … Мы, как и все люди благожелательные, от всей души приветствуем введение в школах России обязательного принудительного обучения всех детей школьного возраста: а такая обязательность есть непременное условие обязательного для них обучения и Закону Божию в тех же школах.
Мы слышим здесь отклики некоторых, благоприятные для школ низших и средних, но на высшую школу взгляд иной. Для высшей школы, особенно «для университета, преподавание Закона Божия, говорят, совсем не нужно, ведь здесь обучаются люди совершеннолетние: они сами могут выработать свое мировоззрение» и пр. Нет, для высшей-то школы преподавание, особенно научно-богословское, преимущественно необходимо. Если здесь люди совершеннолетние и достаточно развитые, то для них-то и возможно сообщение им и усвоение ими достаточного научно-обоснованного изложения все полноты высших христианских идей, столь необходимого или бесспорно полезного не только для полноты высшего образования, но и, главным образом, для жизни и деятельности, предстоящей людям, вышедшим из университета, какое бы поприще они ни избрали. Оно необходимо не только для собственно русского и православного деятеля, но и вообще для всякого духовно-свободного гражданина. Скажут: университет делится на факультеты с их специальностями; посему религиозное знание здесь уже неуместно в самой их программе и не гармонирует с характером университетской науки вообще. Нет и нет. Университетской науке при распределении ее по факультетам не достает одного существенного начала, объединяющего всю область человеческого знания: таким объединяющим началом и служит религия христианская. Универсальное по своему изначальному происхождению и по основной своей идее, христианство, и единственно оно, раскрывает истинный смысл всего миробытия. На полях приписка от руки: «NB. С новой строки».
В самом деле, какому же историку придет в голову мысль отрицать высочайшей важности значение христианства в истории, а, следовательно, и необходимость его изучения? Не христианство ли дало высшее понятие о личности человека? Не Евангелие ли впервые сообщило человечеству понятие о свободе человека вообще и высшей духовной свободе по преимуществу? Не оно ли внесло в жизнь истинное учение о равенстве и братстве всех народов, на всех ступенях их развития? Не оно ли осудило рабство во всех его видах? И пр. и пр. Как же после этого не знать учение Закона Божия в составе всего цикла его идей? Недаром же и такой историк, как Эрнест Ренан, видел даже в пророческих книгах Ветхого Завета начало философии истории и первым философом истории назвал св. пророка Даниила.
Столь же необходимо знание Евангелия и для юристов, как христиан, так и иноверцев. Обыкновенно, они пробавляются знанием Закона Божия в объеме программы средней школы, до и то скудным и для юриста крайне недостаточным, и восполняют свои сведения (если восполняют) по этой части далеко не симпатичным знакомством с Евангелием и церковной историей почти только из случайных лекций или книжек, иной раз «ходовых» только на базарном прилавке, а в то же время они с большой любознательностью занимаются законами Халдейского царя Гамураби… Правда, было прежде в обычае знакомить студентов и с «правом Моисея», весьма оригинальным в некоторых его отделах, давались даже специальные работы для студентов из области этого права (диссертации о завещании, наследстве и т. п.); но теперь, кажется, это обыкновение оставлено. Да, впрочем, чего-чего теперь не оставлено в области университетской науки, особенно, когда и самый университет оставлен друзьями строго-академической науки! Вместе с этим, и его вековые кафедры, украшавшиеся достославными представителями истинного знания, никогда не стоявшего в оппозиции с наукой христианско-богословской, представляются людям, которые, случайно втянувшись в политическую деятельность, с легкой душой кафедру академической науки принижают пред «платформой» митинга невежественных ораторов… А ведь законодательство Моисея, восполненное Евангелием Христа, имело и имеет огромное и самое существенное влияние на быт и законодательство в семейной и государственной жизни лучших народов мира, и в частности — то же и в нашем отечестве, от начала его собственно государственного строя. Об этом всякому юристу красноречиво свидетельствуют «Устав вел[икого] князя св[ятого] Владимира», «Русская правда Ярослава» и др. Вот наше Временное правительство еще так недавно издало прославленный закон об отмене смертной казни; но, как известно, этот закон существовал еще и в «Русской правде» (см. 3-ю редакцию). Идея этого закона ярко выражена и в «завещании Вел[икого] кн[язя] Владимира Мономаха» и пр[очих]. Как же юристу, даже и студенту, не знать основных идей такого законодательства — из Евангелия?
В заключение — один замечательный факт и, вместе, назидательный урок. В сороковых годах прошлого столетия был основан Киевский университет святого кн[язя] Владимира. На краеугольном его камне положена была доска с надписью: «Во свете Твоем узрим свет». И как пророчествует это университету имени св[ятого] Князя-Крестителя Руси, величественный образ которого высится на священном берегу Почайны и Днепра, над купелью славяно-русского народа! Но вот, здесь мы слышим, как бы из самого древнего и святого града Киева, сколько энергичный, столько и странный голос в защиту необязательного в школах преподавания Закона Божия … Что же это? Неужели и на сем Соборе может быть терпимо стремление чьей-либо разнузданной мысли сдвинуть величественный образ св[ятого] князя Владимира в бурную, мутную пучину Днепра? Да неужели же действительно имеется хоть какой-нибудь, достаточно серьезный повод изгнать преподавание Закона Божия из русских высших школ, в том числе и из университета, посвященного имени великого князя св[ятого] Владимира? Что же, пусть гонят… Но тогда не будет уже неожиданным и странным, если с высокой горы Киевской ученые мужи древнего и святого града сбросят в пучину Днепра и священный образ равноапостольного князя-крестителя с святейшим знаменем в его руках — Крестом Господа Спасителя. Что же, пусть низвергают… Это будет беспримерно безумное подражание разъяренным жителям Назарета, которые, слыша проповедь своего Мессии о царствии Божием, решились изгнать Его из своей синагоги и свергнуть со скалы своего города. О, время! О, люди!
Сентябрь 1917 г.
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 396. Л. 23–31 б. Машинопись. Копия.