Протокол № 7

21 сентября 1917 г.

Заседание Отдела состоялось 21 сентября 1917 г. в 5 час[ов] вечера в комнате № 8 Епархиального дома под председательством архиепископа Арсения, в присутствии заместителей председателя архиепископа Анастасия, князя Е. Н. Трубецкого и 42 членов Отдела.

Заслушан был протокол предшествующего собрания. Далее заслушан был ответ Отдела Соборному Совету на вопрос, вызванный заявлением 39 членов Собора о том, чтобы вопрос об отношении Церкви к государству был рассмотрен на Соборе в порядке спешности. Ответ был формулирован так: «Принимая во внимание, что ответ по столь важному вопросу, как вопрос об отношении Церкви к государству, должен быть не только вполне определенным по содержанию, но и возможно точным по выражению, и имея в виду, что этот вопрос находится в Отделе еще в процессе обсуждения, и законопроект, внесенный на Собор Святейшим Синодом, не закончен рассмотрением, Отдел, прилагая все усилия к спешному окончанию своей работы, в данный момент не находит возможным дать ответ на поставленный в заявлении 39 членов Собора вопрос».

Затем председатель, напоминая об учреждении комиссии для выработки редакции по формулировке 4-й и 5-й статей законопроекта в составе товарища министра исповеданий Котляревского, проф[ессора] В. К. Соколова, проф[ессора] А. <Ф>. Одарченко, членов Отдела Раевского и Ивановского, предлагает огласить выработанный ею текст указанных статей. Формулировка статей заслушивается и принимается Отделом в следующем виде: 4) «Государство признает церковную иерархию и церковные установления в силе и значении, которые им пр<и>даны церковными постановлениями. Таковые сила и значение признаются за актами церковного управления и суда, поскольку эти акты не нарушают государственных законов»; 5) «Государственная власть наблюдает за действиями органов Православной Церкви лишь со стороны их соответствия государственным законам и осуществляет это наблюдение в судебно-административном и судебном порядке».

Председатель оглашает текст следующих по порядку 7-й и 8-й ст. законопроекта.

Проф[ессор] Ф. И. Мищенко по предмету 7-й и 8-й ст. делает заявление о том, что их следует обсуждать совместно.

Он же дает справку по данному вопросу о выработке текста рассматриваемых статей в Предсоборном Совете. Оказывается, что большие прения вызвала в Предсоборном Совете 8-я ст. Совет имел пред собою <три> редакции статьи: обер-прокурора Синода В. Н. Львова, проф[ессора] Верховского и Н. Д. Кузнецова. Первая формула (Львова) была такова: «Бракоразводный процесс, а также производство дел о признании брака незаконным и недействительным нормируется государством при участии церковной власти и осуществляется церковно-судебными местами». 2-я формула (проф[ессора] Верховского): «Церковно-судебные решения по делам о разводе и о признании брака незаконным или недействительным признаются в силе судебных решений, если не противоречат государственным законам». 3-я формула (Н. Д. Кузнецова) была такая: «Принимая во внимание уже принятые Отделом положения, о полной самостоятельности Православной Церкви в делах ее суда и о признании за церковными постановлениями норм права и обязательного значения, Православная Церковь самостоятельно решает и все дела о браках по своим нормам и законам. Государство может осуществить свой надзор и участие в делах брачных введением обязательной гражданской метрикации браков». Принята была Предсоборным Советом формула проф[ессора] Верховского.

Князь Е. Н. Трубецкой предлагает уничтожить ст. 8 ввиду того, что она вводит элемент принудительности для членов Церкви в отношении к государству: церковная жизнь, по его заявлению, должна созидаться на чисто религиозных основах, а не выходить из страха государственного меча. За отпадением этого элемента принудительности в статье остается одно общее требование, и она оказывается излишней. Он предлагает рассмотреть одну ст. 7.

Проф[ессор] Н. Н. Фиолетов указывает на то, что в статье смешиваются два момента, которые должны быть представлены раздельно: общее юридическое значение церковного брака и вопрос о смешанных браках. Он предлагает разделить эти предметы, сохранивши основную идею статьи.

С. Н. Булгаков заявляет, что обе статьи 7 и 8 вызывают у него сомнение, как статьи недостаточно гармонирующие с общим стилем законопроекта, как статьи компромиссного характера, в которых недостаточно различаются оба порядка отношений — церковный и гражданский. Церковь сама определяет и формулирует свои требования, в этом отношении ей нет дела до государства. Государство склонно признать гражданский брак, Церковь расценивает его как блудное сожительство. С этой точки зрения и метрикация браков не дело Церкви — она умаляет ее авторитет. Церкви нужно сойти с почвы компромисса и заговорить с государством в тоне принципиальных рассуждений. Он предлагает Собору издать непреложное церковное определение о браке, оставаясь на строго церковной почве. Вопрос о смешанных браках он рекомендует передать на частное рассмотрение в один из других Отделов.

Проф[ессор] Одарченко предлагает обе ст. 7 и 8 сохранить как имеющие определенную цель. Здесь устанавливается практическое отношение Церкви к гражданскому браку. Нужно выходить из того соображения, что введение государством гражданского брака — вопрос недалекого будущего. Но он может быть введен двояко: или факультативным, или обязательным, — или он будет единственной обязательной формой брака, или государство только допустит значение гражданского брака как юридического акта. Будущий способ введения весьма небезразличен для Церкви. И в этом отношении статья косвенно выставляет то положение, что брак церковный является обязательным юридическим актом даже и для тех лиц, которые не прибегли к гражданскому браку, что брак гражданский не должен быть обязательным для православных. Это не умаление авторитета Церкви, а наоборот отвоевание. 8-я статья имеет смысл дополнительный, или является обратною стороною ст. 7-й: если Церковь имеет юридическое право заключать брак, то она же может и расторгать его. Делая некоторую экскурсию в область римского права, образцового в истории науки права, профессор находит, что Русское государство, как правовое государство, должно непременно признать юридическую силу церковного брака наравне с гражданским. Римское право признавало законными разные формы брачного сожительства, между прочим даже узу, элементарнейший способ бракозаключения, — тем паче оно признавало христианский брак. И наше государство, признавая брак гражданский — ибо его нельзя не сохранить для «внешних», нельзя навязывать им нежелательные для них формы, — обязательно должно признать и брак церковный для православных — дотоле, доколе они православные. Статью он находит здоровой, имеющей желательный смысл.

П. И. Астров заявляет о полной солидарности с высказанными проф[ессором] Одарченко мыслями. С точки зрения техники составления законопроекта, он возражает кн[язю] Е. Н. Трубецкому, находя излишним его опасение, что государство здесь принижается Церковью: за Церковью остается и признается право издавать свои законоположения. Он находит в статье, в согласии с проф[ессором] Фиолетовым, привнесение вопросов из частного права. Далее, он находит, что в настоящее время, когда в атмосфере чувствуется введение гражданского брака, верующим и преданным Церкви людям следует позаботиться о том, чтобы удержать на высоте, соответствующей свету религиозного учения, таинство Брака. Нужно предупредить тяжелое для совести верующих положение, которое можно ожидать со введением гражданского брака. Рассматриваемые статьи достигают этой цели. Мы должны написать в законе, что брак должен иметь юридические последствия, как было встарь. Это будет только гармонировать с устроением церковной жизни, и здесь не должно возникать никаких опасений. Если необходима 7-я ст., то тем более необходима и 8-я. Если признается право Церкви на бракозаключение, то из существа догматического учения вытекает и то, что «если Бог что сочетал, то человек да не разлучает». Церковь расторгает брак по своим правилам, это не может быть отдано из Церкви.

Проф[ессор] С. С. Глаголев высказывается за принятие 7-й и 8-й стат<ей>, только указывает на необходимость некоторой литературной поправки в редакции 7-й ст., имея в виду шероховатый стиль слов: «один из брачущихся». Он защищает статью и с практически-богословской точки зрения. Предполагая сохранение юридического значения за церковным браком в государстве — ибо не назрела еще потребность абсолютного гражданского брака у общества в собственном смысле слова (в противоположность власти), — он видит доброе богословское значение правила 8-й статьи, касающегося смешанных браков. Предположим, говорит он, что одна из половин брачного союза, именно состоящая в Церкви, умирает. Тогда другая половина оказывается не совсем чуждой Церкви, и посему бережно охраняется Церковью, на основе ее заветов.

Проф[ессор] В. К. Соколов видит важное значение рассматриваемых статей. Он устанавливает прежде всего резкую грань в этих статьях с предшествующим материалом. Та<м> дело касалось сферы внутреннего церковного быта. Там область церковной автономии, подчиненной лишь общим государственным законам, здесь несомненная область смешанной природы, где заинтересованы одинаково и государство, и Церковь. В области государственной нельзя закрывать глаза на то, что отделение Церкви от государства — боевой лозунг всех партий и вероятно будет введено Учредительным собранием. Нам остается лишь приспособиться к ожидаемым условиям. Церковно-политическая система правового государства, признавая свободу совести и свободу религиозного сознания, должна будет признать единую обязательную форму бракозаключения — гражданский брак. И эт<и> будущие условия проф[ессор] Соколов находит имеющими только выгоду для Церкви. Церковь не впутывается в юридический акт, оставляя у себя только факультативный церковный брак, получающий от этого только большую моральную ценность. Но помимо теоретических соображений, следует взглянуть на дело и с точки зрения реальных условий жизни. Здесь нельзя не учитывать того, что здоровое религиозное чувство, особенно у жителей деревни, будет резко реагировать на введение обязательного гражданского брака. В западных странах резко обозначилась эта реакция, особенно в деревне. И в этом отношении церковно-политическая доктрина западных стран нежелательна в нашем отечестве. Потому что может возникнуть опасение за судьбу православия, когда возникнет мнение, что во главе Церкви явились либеральные люди, которые наложили руку на традиции. И в виде перехода и опыта желательно установление факультативного гражданского брака. С этой точки зрения, приемлемы ст. 7 и 8. Относительно редакции статей проф[ессор] соглашается прежде всего с мнением проф[ессора] Глаголева, а затем указывает на темный и двусмысленный текст второй части, который можно понимать в различных смыслах: или 1) что церковное венчание между прочим признается, или 2) что церковное венчание только лишь признается законной формой заключения брака.

Проф[ессор] Ф. И. Мищенко усматривает чрезвычайно важное значение за 7-й статьей. Он видит центральную мысль статьи в идее борьбы с обязательностью гражданского брака и в желании придать венчанию значение гражданского акта: если повенчаны, то брак официальный. Можно представить себе крайнее смущение и практические неудобства жителей деревни, вынужденных после повенчания у себя в селе ехать записываться в другое место в книги. Но в этой статье отстаивается за церковной формой брака и гражданская обязательность. Параллельно может существовать и брак гражданский. Он предлагает изменить формулировку 7-й статьи в том смысле, чтобы оставить всю первую (казуистическую) часть статьи.

Граф Олсуфьев примыкает к мнению проф[ессора] В. К. Соколова и заявляет, что скорее принимает формулу статьи в редакции Н. Д. Кузнецова, чем Верховского, на которой остановился Совет. Выходя из того же соображения о неизбежности введения гражданского брака, который тесно связан с принципом свободы совести, он говорит, что обязательность этого брака не должна смущать нас. Важно только, чтобы дело не ограничивалось гражданским браком. А будет или не будет обязательная гражданская регистрация после церковного браковенчания, для нас должно быть безразлично. И плохо от этого не будет. Наоборот, тогда Церковь будет убеждена, что ни один брак не совершен в ней по принуждению. Относительно редакции статей он делает замечание, что необходима большая ясность, чтобы отпадала возможность нескольких комментариев. Высказывает и некоторые недоумения по поводу предполагаемого применения судебного решения Церкви о разводе, имея в виду возможные коллизии этих решений со взглядами гражданского законодательства.

С. Н. Булгаков по поводу гражданского брака заявляет, что он не представляет ничего страшного, что он вытекает из свободы религиозной совести, что если есть внерелигиозное состояние, то должен быть и гражданский брак. Хотя, конечно, для Церкви он будет рассматриваться как блудное сожитие, и определенную мистическую силу будет иметь только церковный брак. При таком соотношении плоскостей в решении этого вопроса метрикация браков должна отойти от Церкви и всецело быть отдана государству. Разгрузка Церкви от этой обязанности — давно назревшая потребность, которая достаточно остро была заявлена и в Государственной думе. И свои взгляды Церковь должна выражать языком общих требований, а не компромиссным: должна быть принципиальная ясность. Именно, должно быть высказано требование, чтобы в брачном праве государство считалось с требованиями Церкви и только их полагало в основу своего законоположения, а дело метрикации вело как е<му> угодно.

Губанов предвидит громадное смущение и раскол у жителей деревни в случае введения обязательного гражданского брака и определенно заявляет, что для сына Православной Церкви действителен один церковный брак, которого не должно касаться государство.

Проф[ессор] Н. Н. Фиолетов находит приемлемым предложение Одарченко и Астрова касательно факультативного гражданского брака. Защищать идею гражданского брака с точки зрения свободы совести он считает излишним, так как против него не находится серьезных возражений. Иное дело, где имеет место церковный акт, где таинство, — и это не признается государством. Было бы несоответствующим идее правового государства — не признавать автономии Церкви в этом отношении и отрицать за церковным браком юридическое значение. Ссылку на Запад он считает неубедительной, ввиду ненормального отношения Католической Церкви к государству и ввиду своеобразного догматического понятия католиков о таинстве Брака. По поводу слов С. Н. Булгакова он делает замечание, что идея гражданского брака не в метрикации, а в непризнании идеи церковного брака: это вопросы двух различных плоскостей. Он предлагает в согласии с проф[ессором] Мищенко опустить начало 7-й статьи и ограничиться общей частью. Нельзя начинать с казуса, пока не формулировано общее отношение к браку.

Корнилецкий, как житель деревни и хорошо знающий ее дух, заявляет, что там вышучивают гражданский брак и смеются над ним, говорят, что хотят обратить нас в евреев. Заявляет: чтобы не смущать свободу совести, необходимо сохранить юридическую силу за церковным браком.

Проф[ессор] В. З. Завитневич вносит поправку в редакцию 8-й статьи, именно: после слов «о признании» добавить «совершенного Церковью» брака и после слова «признаются» — «государством».

Проф[ессор] Прокошев сообщает, что гражданский брак в России уже существует, именно суррогат гражданского брака у нас введен по положению [18]74 года о метрических записях раскольничьих браков, и затем чистейший гражданский брак введен для старообрядцев-беспоповцев по закону 1906 года. Итак, государство не пошло дальше признания гражданского брака для старообрядцев, не приемлющих священства, и не коснулось в этом отношении старообрядцев-беглопоповцев. Если государство не пошло дальше этого, то, по его мнению, незачем и нам забегать вперед в отношении к идее гражданского брака. Раз определился принцип, надо быть последовательными. Он предлагает именно утвердить принцип, а затем уже говорить о смешанных браках.

Проф[ессор] Одарченко настаивает на своем утверждении, что факультативный гражданский брак не нарушает свободы совести и мирится с идеей правового государства, тогда как обязательный гражданский брак несомненно нарушает свободу совести, в чем уверяет нас и справка с прецедентом в истории права (имеется в виду римское).

Председатель высказывается против того, что прения принимают характер специального юридического рассуждения и уклоняются от своей определенной цели.

Проф[ессор] Ф. И. Мищенко говорит по поводу 7-й ст., что если брак заключен в Церкви, то можно не ходить за гражданской регистрацией. В случае обязательного гражданского брака, в деревне будет произведено огромное впечатление и уронится иде<о>логия этого акта. По поводу отношений Церкви к гражданскому браку он говорит, что Церковь в своей практике различала блудное сожитие и гражданское брачное сопряжение (браки рабов до XI века и венчание второбрачных — при Феодоре Студите). Говоря о принципиальном заявлении Церковью своих требований, он утверждает, что нужно считаться и с реальными условиями. Читает собственную формулу 7-й ст. (приведена после).

Проф[ессор] Жукович заметил, что для него не ясно, какую цель преследуют особые речи о гражданском браке в Отделе. Ходатайствовать о введении гражданского брака никем же не предлагается. Возможно только предположение, что имеется в виду предложить Отделу пройти молчанием в законопроекте самый вопрос о браке (опустивши обе рассматриваемые статьи). Но и этого нельзя допустить. Во-первых, ходатайства о сохранении за церковным браком юридического значения могут поступить к правительству от других религиозных обществ. Во вторых, при крайней многочисленности и разнообразии религиозных обществ в России самое установление института гражданского брака будет для государственной власти далеко не столь простым и легким делом, как это может казаться с первого взгляда. Принявши обе обсуждаемые статьи законопроекта, Отдел и Собор не пойдут против практически понимаемых государственных планов и интересов в брачном вопросе в данный момент.

П. И. Астров просит серьезнее считаться с теми голосами с мест, которые, между прочим, и здесь были заявлены. Мы не должны разрушать созидательное дело наших предков по христианизации страны и не можем отказываться от решительности в признании за браком юридически обязательной силы. Возражение С. Н. Булгакова он считает основанным на недоразумении. Зачем ограничиваться одной общей формулировкой в выражении требований Церкви, когда эти требования касаются и венчания? В отношении редакции статьи он предлагает выпустить первую половину статьи, как указал проф[ессор] Мищенко, и исключить слово «обряд» во второй части. Относительно 8-й ст. принимает поправку проф[ессора] Завитневича.

Граф Олсуфьев признает, что если будет гражданский брак, то он должен быть не после, а прежде церковного венчания. Это не идет в разрез с церковным обычаем.

Епископ Серафим, не отрицая необходимости 7-й и 8-й ст., желает обратить внимание на то, что им должно предшествовать, как указал С. Н. Булгаков, общее положение. Он предлагает свою формулу этого введения к статьям.

Корнилецкий выступает с решительным отрицанием гражданского брака и заявляет, что мы можем говорить только о едином церковном браке.

Председатель делает заключение к прениям. Рассуждение, говорит он, велось и о гражданском браке, и о церковном. Общее основное положение, под углом которого создавались вообще статьи законопроекта, — это союз Церкви с государством. Вопрос о браке принадлежит к смешанной области, задевающей одинаково интересы обеих сторон — и государства, и Церкви. По этому вопросу одни находят оба положения несогласованными, видят в 8-й статье преобладающее влияние государства над интересами религии, усматривают подавляющую настроение верующих силу государственного меча и предлагают исключить ст. 8. Другие, поддерживая статьи, стараются определить идейную основу этих статей в том требовании, чтобы церковный брак имел юридические последствия. Особняком стоит мнение графа Олсуфьева, который высказался за формулу Н. Д. Кузнецова. Основная желательная мысль статей определяется в том, чтобы государство признавало юридические последствия церковного брака. Проф[ессор] Мищенко отметил важное значение статей и в смысле выражения идеи борьбы с обязательностью гражданского брака. Общие пожелания, как вытекает из речи ораторов, сводятся к тому, чтобы в связи с союзом Церкви с государством церковное венчание имело юридические последствия и при заключении брака, и при расторжении.

Председатель предлагает голосование ст. 7.

Поступает заявление: ввиду того, что статья начинается с казуса, предпослать принцип и голос[о]вать статью в новой редакции. Но проф[ессор] Мищенко предлагает сначала голосовать наличные статьи, а вводный принцип выработать и принять после.

С. Н. Булгаков предлагает голосовать соединенную формулу 7-й и 8-й статей, а вводный принцип определить после.

Решено голосовать статью 7-ю.

Председатель оглашает поступившие поправки к статье: проф[ессора] Ф. И. Мищенко: начало статьи до слов «принадлежит к Церкви» исключить. Поправка принимается. Оглашается поправка П. И. Астрова: вместо слов «церковное венчание по православному обряду» — «церковное венчание по православному чину признается законным заключением брака». Поправка принимается.

Председатель приступает к голосованию ст. 8. Проф[ессор] Ф. И. Мищенко предлагает принять формулу проф[ессора] Завитневича и говорит, что должна быть отмечена и другая мысль: именно, что государством не может быть расторгнут брак, заключенный в Церкви. С. Н. Булгаков заявляет, что если будет принята общая часть, то необходимость высказывать эту мысль отпадает.

Председатель оглашает поправку проф[ессора] Завитневича (приведена ранее). П. И. Астров признает излишним после слова «признается» слово «государством». Поправка «совершенного Церковью» принимается.

Председатель оглашает три поступивших редакции вводной статьи: 1) С. Н. Булгакова: «Государство придает полную законную силу для членов Православной Церкви всем ее установлениям о браке и разводе»; 2) епископа Серафим<а>: «Государство в своем гражданском законодательстве о браке должно руководиться православно-христианскими началами»; 3) проф[ессора] Ф. И. Мищенко: «Государственное законодательство относительно брака православных лиц устанавливается сообразно с нормами церковного права».

П. И. Астров находит, что редакция С. Н. Булгакова декларативного характера, вносит излишние подробности и может быть изложена только в особой записке. Редакци<и> епископа Серафима и проф[ессора] Мищенко он предлагает обсудить специально.

Проф[ессор] Фиолетов тоже высказывается за необходимость особого юридического стиля в поправке.

П. И. Астров высказывается за образование редакционной комиссии для выработки вводной части.

Председатель предлагает образовать комиссию в лице С. Н. Булгакова, П. И. Астрова и проф[ессора] Ф. И. Мищенко и поручить этой комиссии выработать окончательный текст и вводной части, и 7-й и 8-й стат<ей>. Предложение принимается.

Председатель Отдела Архиепископ Арсений

Делопроизводитель Отдела Вл. Цветков

ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 277. Л. 45–52 об. Машинопись. Подлинник. Рукописные вставки и исправления. Подписи — автографы.

ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 590. Л. 41–46 об. Машинопись. Копия. Подпись П. М. Минина — автограф.