Протокол № 45

12 (25) июля 1918 г.,

в Скорбященском монастыре,

в 7 часов вечера

Заседание открылось под председательством высокопреосвященнейшего Сергия, митрополита Владимирского.

Присутствовали члены Отдела: преосвященный Серафим, епископ Старицкий, И. С. Стахиев, Ф. Г. Гаврилов, прот[оиерей] П. Крутиков, проф[ессор] Н. Н. Фиолетов и прот[оиерей] И. Дроздов.

Кроме того присутствовали Симон, епископ Охтенский, В. Добронравов, проф[ессор] П. Д. Лапин, М. Губанов, В. Рубцов, прот[оиерей] В. Сенцов и прот[оиерей] М. Альбицкий.

Делопроизводителем был прочитан протокол предыдущего заседания.

После этого, председатель, митрополит Сергий, предложил Отделу приступить к обсуждению оставленного в первом чтении окончательно еще не рассмотренным восьмого отделения устава, предусматривающего давность, как обстоятельство, устраняющее наказуемость. Оглашается ст. 39 следующего содержания:

ст. 39.

Наказание за давностью не применяется:

1) если со дня учинения преступных деяний до дня возбуждения против обвиняемого преследования в духовном суде истекли нижеуказанные сроки; в отношении деяний, за которые в законе, как высшее наказание, определены для мирян предусмотренные отделами I и II ст. 2 п. «а» отлучение от церкви и тягчайший вид его анафема и для духовных лиц ст. 12 п. 2 и 3 устава (увольнение из клира и оставление в клире на низшей должности и священномонашествующих в монастыре) десять лет; в отношении деяний, влекущих за собою, как высшее наказание, для мирян предусмотренные отделами III, IV, V и VI п. а (отлучение от Св. Причастия, лишение права участия в управлении делами церкви, увольнение от церковно-приходской должности) и для духовных лиц отделами III и IV п. «б» ст. 2 (лишение сана и монашества и запрещение в священнослужении) — семь лет и в отношении всех прочих менее важных деяний, — два года;

2) если со дня учинения деяния до дня постановления приговора истекли двойные против указанных в п. 1 сей статьи сроки;

3) если со дня постановления приговора до дня обращения его к исполнению истекли установленные в пункте втором сей статьи сроки, которые в сих случаях исчисляются сообразно наказанию, назначенному судебным приговором. Наказуемость преступных деяний церковных, за которые в законе, как высшее наказание, определены для духовных лиц предусмотренные отделом I и II п. б ст. 2 и 12 п. 1 устава, не погашается давностью, установленною сею статьею, но если со дня учинения этого преступного деяния до дня возбуждения против обвиняемого преследования в установленном порядке прошло не менее десяти лет, то, вместо определенных за означенные деяния наказаний, виновный подвергается увольнению из клира.

Чтение первого же пункта изложенной статьи вызвало подробный обмен мнений членов Отдела.

Высокопреосвященнейший Сергий, преосвященный Серафим, прот[оиерей] П. Крутиков и проф[ессор] Н. Н. Фиолетов высказали сомнение в том, чтобы давность могла быть применена к каноническим правонарушениям, а особенно к лицам уже осужденным церковным судом за преступления против веры или за другие существенные противоканонические нарушения.

И. С. Стахиев по этому поводу высказал следующее. Существо давности заключается в погашении правонарушения истечением времени. Если со времени совершения преступления прошел значительный, законом установленный, (например, десятилетний) так называемый давностный срок, то виновный не подвергается наказанию. Таким образом давность устраняет наказуемость. Однако, следует строго различать два вида уголовной давности: 1) давность для уголовного преследования, возбуждаемого против определенного лица и 2) давность для наказания лица, против которого преследование или уже было возбуждено или который даже подвергся осуждению. О втором виде давности пока нет вопроса, о нем будет речь впоследствии при обсуждении второго и третьего пункта 39-й статьи. Теперь рассматривается только первый вид давности, когда преступник не только не был осужден, но в течение давности срока не был обнаружен. Например, кто-нибудь когда-то, давно, совершал убийство. Убийство было, конечно, обнаружено, но сам убийца скрылся и не был обнаружен. Проходит давностный срок — преступник может вернуться, и дело против него или не будет возбуждено, или будет прекращено, по установлении факта давности. Или, например, кто-либо в давнее время отпал от веры, проповедовал даже лжеучение, но тогда дело о нем не доходило до церковного суда. После этого заблуждавшийся оставил свое лжеучение, покаялся, стал опять истинно верующим христианином. По истечении давности срока церковный суд не будет его преследовать. Конечно, в другом положении будет дело при наличности длящегося повторного преступления. Если, например, лжеучение продолжается и виновный многократными выступлениями погрешает против религии. В таком случае давность не истекает, а начало ее связывается с фактом последнего проявления преступного деяния. Еще нагляднее может быть применение давности к менее значительным каноническим нарушениям: нарушениям собственно дисциплины и порядка, например, повенчание брака лиц 4-й степени родства, занятие священника мирскими делами с корыстною целью и т. п.

Применение понятия давности вполне согласуется с христианским всепрощением, не противоречит христианскому учению, и, может, по-моему, иметь место в церковном суде.

Высокопреосвященнейший Сергий высказал тот взгляд, что вопрос о применении давности к каноническим преступлениям уже ранее возбуждал в Отделе существенные сомнения. Суд светский, гражданский не может быть в настоящем случае образцом для строения суда церковного. В церковном суде наказание не есть то наказание, что в светском законе, оно — скорее исправление, оно — естественное последствие нарушения канонических правил. Сан налагает пастырские обязанности. Лишение сана неизбежно связано с известными церковными преступлениями и не может не иметь места, когда бы преступник ни был уличен. Предположим, например, что я, митрополит Владимирский, находясь проездом в Турции, из каких-либо выгод или корыстных целей, принял бы там мусульманство. После вернулся бы во Владимир и продолжал занимать митрополичью кафедру. Неужели это преступление может быть погашено давностью и вероотступник может оставаться на Владимирской кафедре. Конечно, нет. Когда бы, хотя через 10 лет, о факте отступничества не было узнано, — преступление это подлежит наказанию.

Ф. Г. Гаврилов добавил, что если священник убил кого-либо или жил блудною жизнью, то это является для него каноническим препятствием оставаться в священном сане, когда бы ни были совершены описанные преступления. Блуд и убийство не совместимы с ношением сана и священнодействием.

Епископ Старицкий Серафим заметил, что столь же мало может идти речь о давности в случае вступления священника во второй брак. Если бы этот брак даже прекратился, например, смертью второй жены, и после этого прошло 10 лет, — священник все же по­длежит суду и наказанию, ибо преступление его не совместимо с ношением сана. Вообще давность для церковного преступления не применима. Не только истечение времени, но даже сама смерть не препятствует иногда совершению суда. В древнее время нередки при­меры осуждения и анафематствования еретиков после их смерти.

Проф[ессор] Н. Н. Фиолетов полагал, что в настоящем вопросе обнаруживается несомненное различие церковного и светского понимания понятий преступления и наказания. Светское наказание есть мера обезврежения преступника, возмездие в видах общественной безопасности. Для светского наказания на первом месте стоит охранение общества от социально вредных элементов. Поэтому давность и находит себе применение. Если человек, совершивший правонарушение, в течение весьма долгого срока ничего преступного более не делает и никакого вреда обществу не приносит, то является предположение о его социальной безвредности, что и устраняет наказание. Для церковного суда первенствующее значение имеет внутренний мир самого преступника. Церковное наказание есть мера исправления преступника и с внешней стороны это не столько кара, сколько констатирование факта правонарушения и определение вытекающих из него естественных последствий. Давность во многих случаях не может быть применима к церковным преступлениям. Есть такие нарушения, которые сами по себе, независимо от времени их учинения, влекут как последствие неспособность занимать известное положение в церкви и пользоваться ее благами.

И. С. Стахиев заявил, что из высказанных суждений можно заключить, что содержание п. 1 ст. 39 должно быть изменено в отношении устранения ссылки на духовных лиц. Указание на ст. 12 п. 2 и 3 — можно вычеркнуть, а касающуюся мирян ссылку на отд. I в II ст. 2 п. «а» — оставить.

Председатель митрополит Сергий на это возразил, что и в отношении мирян далеко не всегда может быть применима давность. Преступления против веры никак не могут быть погашены давностью. Положим, какой-нибудь еретик основал лжеучение. Ересь его нашла последователей, распространилась. Сам он скрылся и не был судим. Последователи же его ереси судом были осуждены. Неужели он, сам основатель, вернувшийся по истечении давностного срока, не будет подлежать церковному суду.

Вся конструкция ст. 39, по мнению высокопреосвященнейшего Сергия, должна быть изменена. В статье этой применение давности должно быть поставлено в зависимость не от наказания и его степени, а от са­мого преступного деяния. Следует выработать общее понятие церковных преступлений, к которым давность не применима. Можно было бы дать такое определение: «преступления, которые по каноническим правилам разрешают самую правоспособность пользоваться благами церкви, не подлежат давности». С точки зрения та­кого общего понятия нужно было бы пересмотреть все включенные в вырабатываемый Устав преступления, сделать выборку тех, кои не погашаются давностью. Ссылку на эти преступления и следует сделать в ст. 39.

Епископ Охтенский Симон, соглашаясь с высказанным высокопреосвященнейшим Сергием мнением, сказал, что если мы обратимся к древним временам, то найдем там горячее и страстное обсуждение рассматриваемого вопроса. Споры доходили до высказывания крайних суждений и до образования раскола донатистов и новациан. Спорным был вопрос о принятии падших. Донатисты высказывали непримиримый строгий взгляд, новацианы напротив, крайне слабый, православные придерживались среднего мнения. Епископ Симон полагал, что и теперь Отделу надлежит последовать среднему пути. Совершенно не допустить применение давности было бы слишком строго; допустить ко всем преступлениям — явилось бы противоположною крайностью. А надо именно, как указывает высокопреосвященнейший Сергий, сделать выборку преступлений, к которым давность применима и к которым она должна применяться. В преступлении против веры, давность, конечно, не может быть допущена, но есть целый ряд отступлений от канонических предписаний, которые могут покрываться давностью. Возьмем, хотя бы, такой пример. Священник 10 лет тому назад разводил лошадей и торговал ими. Неужели теперь из-за этого его следует лишать сана.

Проф[ессор] П. Д. Лапин сообщил, что все грехи, соделанные до св. крещения, омываются этим таин­ством и прощаются, но в этом, конечно, нет применения понятия давности. По канонам давность не может быть применена ни к каким церковным преступлениям. Церковное наказание есть мера исправления, духовного врачевания и временем она не погашается.

Каноны упоминают давность только в имущественном отношении и утверждают за епископом приход, который он имел в своем управлении и ведении 30 лет (25 прав[ило] II Всел[енского] Соб[ора]).

Погасительной же для преступления давности каноны совершенно не знают, поэтому она и не должна применяться ни к каким правонарушениям. Отступать от канонов для отдельных преступлений, по мнению П. Д. Лапина, нельзя, ибо это значит стать на очень скользкий путь.

Проф[ессор] Н. Н. Фиолетов высказал тот взгляд, что каноны в их буквальном содержании и могут препятствовать расширению приложения понятия давности к некоторым преступлениям, ибо каноны отнюдь не должны применяться механически. Светское законодательство отличается формализмом и механически проводимой стилизацией жизни, оно вносит механический взгляд на применение давности. Церковная точка зрения совершенно иная, и если ей не свойственно механическое применение давности, то не должно быть свойственно и механическое применение к    канонам. Конечно, давность не может быть применима к преступлениям против веры, не применяется она и вообще ко всем преступлениям, вызывающим состояние, поражающее самую способность пользоваться благами Церкви. Но в видах «душепопечительства» и «церковной икономии» к более мелким нарушениям церковной дисциплины и порядка давность может быть применена. Необходимо только ясное проведение границы и соблюдение в этом отношении. Механические, формальные категории проекта неуместны в Церкви. Нельзя в наш Устав переписать общую часть уголовного кодекса. Само указание на 10-летний срок и вообще определение давности сухой цифрой недопустимо в церковном судебнике. Церковь не может не принять во внимание внутренний мир преступника, его душевное состояние, степень его раскаяния, а может быть даже в иных преступлениях принесение публичного покаяния. Истечение времени не само по себе, а лишь на ряду других моментов, может быть принято как обстоятельство, содействующее не вменению в вину преступления и устранению наказания. Суду в этом отношении должна быть предоставлена свобода, что впрочем вполне согласуется с новейшими учениями юридической мысли.

Ф. Г. Гаврилов и прот[оиерей] А. Г. Альбицкий, соглашаясь с Н. Н. Фиолетовым, подчеркнули особое значение момента раскаяния и исправления, как непременного условия применения давности.

Преосвященный Симон заметил, что если бы заранее собрать материалы, то несомненно проф[ессору] П. Д. Лапину можно было бы возразить. Достаточно вспомнить материалы, относящиеся к эпохе гонения на христиан, к временам мученичества, когда многие отпадали от веры, а потом опять прощались и принимались в свою Церковь. Не надо забывать мудрого изречения, встречающегося в старинных книгах: «Покаяние есть <дщица> на разбиении крестительного (спасительного) корабля», и нельзя не применять давности к лицу виновному не против вероучения, а против церковной дисциплины, своевременно не осужденному, но своею покаянною жизнью и добрыми делами загладившему былой проступок.

И. С. Стахиев полагал, что в судебном деле необходимо соблюдать ясность, определенность и редактировать подлежащие статьи так, чтобы суд мог их применять. Большинство членов Отдела сходится в том, что к преступлениям против веры и другим более важным нарушениям давность не может быть применима, а что к отступлениям от правил церковной дисциплины и порядка давность применима. Редактировать ст. 39 указанием, что давность не применяется к «преступлениям, которые, по каноническим правилам, разрушают самую правоспособность пользоваться благами Церкви» — вряд ли можно, ибо указанное определение весьма растяжимо и суду невозможно его применять. Остается лишь конкретно определить, к каким преступлениям давность не применима, и в ст. 39 перечислить эти преступления, например, сделав ссылку: «за исключением преступлений, предусмотренных такими-то статьями настоящего устава». Что же касается бывших сейчас суждений о раскаянии, о принятии во внимание судом внутреннего душевного состояния преступника, то включение этих понятий внесет совершенную неясность в статью.

Разве недостаточно того, что бывший преступник 10 лет вел себя как добрый христианин, исполнял все требования религии, ходил на исповедь, причащался св. Таин. Какое еще исследование его внутреннего душевного состояния должен предпринимать суд. Ведь дела, прекращаемые за давностью, прекращаются как только прокурорский надзор (в светском суде) или суд усмотрит, что давность истекла. По существу же дело судом не разбирается. Рассмотрение дела по существу, несмотря на установление нами давности, противоречит понятию давности.

Проф[ессор] П. Д. Лапин заметил, что сейчас прения приняли несколько новое направление. Прежде ставился следующий вопрос: есть ли церковные преступления, погашаемые давностью, т. е. не подлежащие суду за истечением известного срока. Теперь же упоминают о внутреннем, душевном состоянии преступника, в обсуждение которого суд должен войти, чтобы применить давность не сам по себе, а лишь наряду с другими обстоятельствами. Это значит, что преступление до суда доходит, что оно суду подведомственно и что суд принимает во внимание истечение времени лишь как смягчающее вину обстоятельство. Такая постановка вопроса не противоречит канонам; 102-му правилу VI Всел[енского] Соб[ора], 9 и 10 правилу I Всел[енского] Соб[ора] и др[угим] канонам, говорящим о падших. Каждое дело должно дойти до суда, но суд может смягчить наказание.

Ф. Г. Гаврилов, разделяя мнение П. Д. Лапина, добавил, что истечение времени может явиться обстоятельством, смягчающим для одних преступлений наказание и устраняющих для других. Однако, давность не должна применяться механически. Суд входит в обсуждение душевного состояния преступника и применяет        ее лишь при известных условиях: 1) при несомненной наличности раскаяния в преступлении и 2) при доказанности последующей жизнью полного исправления. Но, на дела о лишении сана давность не может вовсе распространяться.

Высокопреосвященнейший Сергий полагал, что на основании только что высказанных суждений, все отделение 8, говорящее об обстоятельствах устраняющих наказуемость, может быть соединено с отделением 6, касающимся обстоятельств, смягчающих наказуемость. Ст. 39 будет тогда перенесена в 6 отделение и истечение времени будет включено туда, как одно из условий, ведущих при известных обстоятельствах смягчение наказания.

И. С. Стахиев заметил, что при такой постановке вопроса давность, как ее до сих пор понимали в уголовном праве, устраняется, а истечение давностного срока признается только одним из обстоятельств, смягчающих наказание. А между тем институт давности существует из древнейших времен и имеет громадное значение. Он не только дает возможность раскаявшемуся преступнику кончать свою жизнь спокойно и, не опасаясь постоянной угрозы суда, заниматься делами, принося трудовой деятельностью пользу обществу. Но этот юридический институт служит экономии общественных — государственных сил. Аппарат суда и судебного процесса весьма дорог и сложен. Дела, по которым истекла десятилетняя давность, очень трудно различать. Найти свидетелей не легко, многие могли давно разъехаться, другие же умерли. Доказательства давно могли изгладиться. Да и вообще правонарушение, совершенное в весьма давнее время, теряет для общества свою остроту, не возбуждает интереса и особого участия к его разъяснению и открытию. В большинстве случаев осуждение человека, очень давно совершившего правонарушение, не будет иметь места и последует оправдание за отсутствием достаточных улик. Таким образом судом будет напрасно затрачено очень много труда, сил и времени. Если ст. 39 будет, измененная в своей редакции, перенесена в отделение 6 и истечение давностного срока будет указано только как обстоятельство «смягчающее» наказание, то «устранения» наказания вовсе не будет. Суд должен строго руководствоваться данным ему законом. Хотя бы он видел желательность не налагать наказание на какое-нибудь лицо, он должен будет это лицо наказать, он сможет смягчить наказание, но все же должен наказать. Право суда не налагать в известных случаях наказание должно быть определенно оговорено в подлежащей статье закона.

Прот[оиерей] И. Дроздов полагал, что он может внести некоторое согласование и примирение высказанных мнений. Механическая давность светского суда к церковным делам не применима. Внутренний момент раскаяния и исправления должен быть обсужден судом. Но, как Апостол Петр был прощен за его отступничество Христом Спасителем и был восстановлен Апостолом, так и теперь от компетентной власти может зависеть для известных преступлений при истечении давностного срока в раскаянии не только смягчить наказание, но и вовсе его не налагать. Такой компетентной властью может явиться именно только церковный суд.        

Выраженный прот[оиереем] И. Дроздовым взгляд не встретил возражений среди других членов Отдела.

Высокопреосвященнейший Сергий после этого сказал следующее. Из высказанных в настоящем заседании мнений явствует:

1) что содержащееся в ст. 39 механическое светское применение давностей ко всем церковным преступлениям Отделом не принимается;

2) что Отдел не принимает этой давности и для одних только менее значительных проступков — нарушение против церковной дисциплины и порядка и

3) что Отдел находит возможным внести в настоящий вопрос нечто новое и установит для церковного суда особый способ применения давности.

Действующий в светском суде институт давности устраняет наказуемость в силу одного факта истечения давности, причем само дело по существу судом не рассматривается, а механически прекращается. Истечение давностного срока по самому закону дает общее устранение наказуемости всем покрытым давностью преступлениям.

Устанавливаемое теперь для церковного суда применение давности, в отличие от светского суда не дает по самому закону общего устранения наказуемо­сти всех покрытых давностью преступлений, а предусматривает лишь возможность такого устранения уполномочивая церковный суд в каждом отдельном случае по рассмотрении обстоятельств дела и по исследовании внутреннего душевного мира преступника и его раскаяния — применить истечение давностного срока наряду с другими смягчающими обстоятельствами или для устранения наказания вовсе или только для его смягчения.

Относительно предположенного Отделом нового судом конкретно применяемого института давности на основании бывших суждений можно вывести следующее:

I. Устранение или смягчение наказания вследствие истечения давностного срока зависит от власти церковного суда.

II. При применении давности церковный суд входит в обсуждение дела и мотивов преступления по существу и истечения давностного срока принимает во внимание лишь на ряду других смягчающих вину обстоятельств, а именно:

1) при несомненной наличности раскаяния преступника и

2) при доказанности последующей жизнью полного исправления.

III) Ко всем церковным преступлениям, которые по канонам разрушают самую способность пользоваться благами Церкви — давность как обстоятельство устраняющее наказуемость не имеет применения.

Высокопреосвященнейший Сергий полагал, что если Отделу угодно принять эти, высказанные большинством членов Отдела суждения, то в следующем заседании на основании этих положений можно было бы продолжить рассмотрение и редактирование статей.

Предложение высокопреосвященнейшего Сергия Отделом принимается.

Заседание закрывается председателем митрополитом Сергием в 9 часов вечера.

Следующее заседание назначается на понедельник 16 (29) июля в 11 1/2 часов утра.

Председатель Митрополит Сергий

Делопроизводитель В. Шафранов

ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 259. Л. 28–35. Машинопись. Подлинник. Подписи — автографы.

ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 587. Л. 41–55. Машинопись. Копия. Заверение делопроизводителя.