соединенного заседания с Отделом о церковной дисциплине
16 (29) марта 1918 г.
в Епархиальном доме,
в 5 час[ов] вечера
Заседание открылось под председательством высокопреосвященного Сергия, митрополита Владимирского, в составе 20 членов Отдела, согласно прилагаемому при сем списку. Кроме того присутствовали Обер-Секретарь Св. Синода П. П. Смердынский и член Собора Л. К. Артамонов.
На повестке заседания вопрос о восстановлении в священном сане лиц, лишенных сана по суду.
1. По открытии заседания делопроизводителем Отдела о церковном суде оглашаются выписки из протоколов Соборного Совета от 1(14) марта 1918 г. и Священного Собора от 5(18) марта 1918 г. о передаче на совместное рассмотрение Отделов о церковном суде и церковной дисциплине вопроса о восстановлении в священном сане лиц, лишенных сана по суду, а также перечень дел, находящихся в производстве Синодальной канцелярии и переданных общей Соборной канцелярией вместе с означенными выписками из протоколов.
Член Отдела И. С. Стахиев излагает обстоятельства дела о лишении священного сана свящ[енника] Торбаева по обвинению его: а) госпожею Данилевич в прелюбодеянной связи с нею и б) монахиней Анною в не целомудренном отношении Торбаева к алтарной прислужнице, причем отмечает, что приговор в отношении свящ[енника] Торбаева состоялся главным образом на основании показаний самой Данилевич и обвинительницы монахини Анны, так как свидетельские показания не устанавливают со всею несомненностью виновности Торбаева.
В открывшихся засим прениях по общему вопросу о восстановлении в священном сане лиц, лишенных сана по суду, приняли участие: Председатель митрополит Сергий, архиепископ Иоасаф, проф[ессор] И. М. Громогласов, проф[ессор] Н. Н. Фиолетов, кн[язь] А. Г. Чагадаев, прот[оиерей] П. Миртов, прот[оиерей] П. Е. Крутиков, И. С. Стахиев, Н. А. Вознесенский, В. Демидов, свящ[енник] М. Марин и Л. К. Артамонов.
И. М. Громогласов указывает, что в данном вопросе речь идет не о лицах, запрещенных в священнослужении, а о лицах, лишенных сана. Если бы речь шла о лицах, только запрещенных в священнослужении, то несомненно можно было бы признать, что Собору принадлежит право диспенсации. Но когда речь идет о лишении сана, то для решения вопроса о восстановлении лиц, лишенных сана, необходимо прежде установить догматическое учение о том, изгладима ли благодать священства или нет. Если разделим католическое учение, что благодать священства неизгладима и признаем, что лишение сана только связывает проявления благодати, то тогда остается решить вопрос о том, возможно ли вновь даровать право действования по благодати священства лицу, в котором эта благодать приговором духовного суда была лишь связана. Если же признаем, что благодать священства изглаживается по приговору о лишении сана, то тогда неизбежно приходится решать вопрос о допустимости вторичного рукоположения, что является актом неслыханным в истории.
Председатель митрополит Сергий находит, что к решению данного вопроса можно было бы подходить с точки зрения церковной практики, нашедшей свое выражение в церковных законах. В 36 Правиле Карфагенского Собора говорится, что пресвитер или диакон, изверженный за какой-либо грех и раскаявшийся в нем, уже не должен быть опять рукополагаем как мирянин также не должен быть и крещен снова с целию омыть грехи и опять получить степень священника или диакона. Правило 6-го Вселенского Собора (21) говорит, что если какой-либо пресвитер или диакон уличен будет в прелюбодеянии, то он извергается и становится в разряд мирян. Потом, если после извержения добровольно обратится к покаянию и воздержится от греха, за который лишен священства, — то правило дозволяет ему стричься по обычаю клириков, чтобы по крайней мере украшен был внешним видом клириков, а не совершенно был опозорен, сделавшись мирянином и по виду, и по месту. А если остается в своем грехе и не решается за обращение добровольно, то повелевается ему растить волосы по обычаю мирян, чтобы прежний священник или диакон почувствовал стыд, что изгнан в разряд мирян и пришел бы когда-нибудь в себя и оставил свой грех.
Н. Н. Фиолетов считает, что для решения вопроса о восстановлении в священном сане лиц, лишенных сана по суду, необходимо прежде решить вопрос, что является существенным в акте лишения сана — преступление или же приговор суда, как распоряжение власти. Если признаем, что приговор суда лишает сана, то тогда трудно установить признаки снятия сана, так как приговор суда может быть ошибочным. По этому, как будто приходится признать, что самое преступление разрушает благодатные полномочия священника.
И. М. Громогласов находит, что нельзя допустить, что сан снимается преступлением, а не судебным приговором. Только тогда, когда приговор произнесен, священник лишается права осуществлять свои благодатные полномочия. Конечно, является вопрос, лишается ли священник благодатных полномочий, когда допущена судебная ошибка. Нужно признать, что формально он лишается сана, хотя реально может быть и нет.
Кн[язь] А. Г. Чагадаев считает, что и в тех случаях, когда в решении духовного суда о лишении священника сана допущена ошибка, священник должен подчиниться решению суда: Всевышний Господь допустил это лишение сана для священника в виде испытания. Но надо думать, что в этом случае снятие благодати не последовало. Поэтому тот же суд, который допустил ошибку, вправе и исправить свою ошибку. Если каноны говорят против восстановления в сане, то они имеют в виду лишь лишение сана за действительные проступки и говорят о восстановлении в сане лишь в виду одного раскаяния. О таком же лишении сана, которое явилось следствием судебной ошибки, в канонах ничего не говорится.
Прот[оиерей] Миртов указывает, что из прений наметилось для решения три вопроса: 1) теоретический — изгладима ли благодать священства или нет; 2) из ряда дел видно, что лишение сана является нередко следствием доказанного преступления. Но лицо, лишенное сана, раскаивается. Таким образом, является вопрос, может ли быть возвращен священный сан в этом случае и 3) из ряда таких дел, где решение судебное является ошибочным. Возможно ли восстановление в сане в таких случаях.
Председатель митрополит Сергий находит, что вопроса догматического — изгладима ли благодать священства — нет необходимости ставить при решении вопроса о восстановлении в священном сане лиц, лишенных сана по суду, тем более, что едва ли этот вопрос можно решить со всею определенностью. Для решения вопроса в положительном смысле о восстановлении в сане лишенных по суду в случае, когда последует раскаяние, едва ли найдутся основания в церковной практике. Остается, таким образом, для решения вопрос о восстановлении в сане лиц, лишенных сана, когда это лишение было следствием судебных ошибок.
Н. Н. Фиолетов находит, что решение последнего вопроса в положительном смысле невозможно, если признаем, что актом лишения сана является не преступление, а самый приговор.
Председатель митрополит Сергий указывает, что в данном случае речь может идти только о правильных постановлениях суда.
Прот[иерей] П. Е. Крутиков указывает, что для решения данного вопроса необходимо иметь ввиду и догматическую и каноническую стороны дела. Говорят, что с лишением сана снимается благодать священства. Это не совсем точно. Благодать священства по качеству аналогична благодати крещения. Но благодать крещения подается на вечные времена. Человек, отрекшийся от Христа, носит и после этого благодать крещения в своей душе, и крещение, в случае его раскаяния, не повторяется. Как крещение не повторяется, так не повторяется и таинство священства. Когда священник при рукоположении принимает святые Дары, то епископ говорит ему: «Прими сей залог и храни его, за который ты будешь истяжен в день страшного суда». Поэтому после человеческого суда священник не может осуществлять свои благодатные полномочия, но чисто на канонических основаниях, так как в противном случае он оказался бы ослушником Церкви. Если священник отказался от своего звания в преступлении, то душа его должна будет дать ответ в день страшного суда, он может, далее, исправить, оплакать свой грех. Но если в то же время состоялся приговор суда церковного, то он уже не может священнодействовать. Поэтому в решении этого вопроса догматическая сторона должна быть поставлена особо от канонической. На догматическом основании благодать священства неизгладима.
И. М. Громогласов указывает, что, по словам прот[оиерея] Крутикова, лишить сана нельзя, а можно говорить лишь о запрещении в священнослужении. В этом случае все трудности вопроса исчезают, так как не исключается возможность пересмотра дела и возможность вновь призвать к служению лицо, лишенное сана. Но совершенно иное положение, если признать, что благодать священства не только связывается в своих проявлениях, но что лишение сана разрушает и самые благодатные полномочия. Поэтому коренным вопросом является здесь вопрос о том, изгладима ли благодать священства или нет.
И. С. Стахиев находит, что лишение сана — дело рук человеческих и, конечно, не может касаться благодатных полномочий, которые исходят от Бога. Поэтому, если суд постановляет неправильные решения, то этот же суд в праве и восстановить священника в его правах.
Свящ[енник] Марин указывает, что на постановление суда нельзя смотреть как на таинство, оно не имеет сакраментального характера и поэтому восстановление в сане возможно. Оно и встречалось в истории, как, например, по отношению к Афанасию Великому.
Прот[оиерей] П. Е. Крутиков находит, что трудно отказаться от той постановки вопроса, какую предлагает проф[ессор] И. М. Громогласов, но недоумевает, почему он колеблется признать, что благодать священства остается и таинство не повторяется. Ведь природа таинства не изменяется судебным решением, тем более неправильным. Если же в действительности имело место преступление, то и в этом случае надо признать, что благодать остается, только она была поругана в преступлении.
[В.А.]Демидов находит, что догматический вопрос здесь решать не следует. Если же необходимо решить догматический вопрос, то он должен быть решен в ином порядке. В Уставном Отделе обсуждался уже вопрос, каким порядком должны решаться на Соборе догматические вопросы, и предположения Отдела вносятся на рассмотрение Священного Собора. А пока Собором не будет установлено, каким порядком должны решаться догматические вопросы — нельзя ставить этих вопросов и для решения.
И. М. Громогласов указывает, что прения все более и более убеждают его в том, что в решении вопроса о восстановлении в священном сане лиц, лишенных сана по суду, нельзя сделать ни одного шага, не проливши света на вопрос, как понимать лишение сана, в смысле ли изглажения благодати священства или же только в смысле пожизненного запрещения осуществления благодатных полномочий священства. Что решение суда условное — это положение в вопросе не имеет существенного значения, пусть решение суда в приложении к какому-нибудь данному случаю не справедливо, но в этом решении можно видеть проявление высшей справедливости. В наказании суда за известный поступок, как свидетельствует мне собственный опыт, человек может, конечно, видеть какую-нибудь несправедливость, но в то же время может чувствовать, что вообще наказание является по отношению к нему и актом высшей справедливости, и служит к его благу.
Прот[оиерей] А. Ф. Преображенский полагает, что общее понятие о таинствах Святой Православной Церкви, какое дается им в наших догматических системах, в отличие от обрядов, — дает основание говорить с решительностью за изгладимость благодати священства с лишением сана. Таинства понимаются у нас, как богоустановленные священнодействия, в которых чрез те или другие внешние действия, подаются те или иные определенные Дары благодати, отвечающие известной потребности, существующей в христианском церковном обществе. Отсюда наши авторы-богословы (высокопреосвященный Антоний, Тернавцев), говоря о таинстве священства, говорят и о содержании благодатного дара, подаваемого в этом таинстве, — содержании, стоящем в самом тесном отношении и неразрывной связи с отправлениями пастырского служения, с необходимостью возгревания и укрепления в пастыре тех сил и сторон его духа (любви, доходящей до самораспятия и т. д.), которые так нужны ему — пастырю — в его высоком и исключительном церковном служении. Теперь, если признать, что такая связь между содержанием благодатного дара, подаваемого в таинстве рукоположения, и самым отправлением пастырского служения действительно существует, то, казалось бы нам, надо признать и то, что раз Церковь приговором своей законно-поставленной и действующей власти, отнимает у того или другого священного лица пожизненно, по тем или иным причинам самые полномочия, самое поручительство ему «дела служения», от него восхищается и та благодать, которая самою связью с этим поручительством и отправлением порученного служения и была обусловлена.
Прот[оиерей] П. А. Миртов в дополнение к тому, что сказано прот[оиереем] Преображенским, указывает, что понятие о благодати нельзя материализировать, но нельзя и превращать благодать в какое-то отвлеченное начало, теряющее свою жизненность и свою реальность. Благодать не есть механическая сила; но в то же время она действует не вне пространства и времени, а в известной среде. Она «немощная врачует и оскудевающая восполняет». Должен быть, таким образом, известный объект ее действия. В пастырском же служении подается благодать, как помощь Божия, к строительству таин Христовых и к духовному возрождению чад Церкви. Пастырь и Церковь — вот два начала, составляющие как бы среду для действования благодати. Если эти два начала гармонически сливаются, то благодатная сила пастырства действует во всю свою полноту: так звуки сливаются в гармонический аккорд, друг друга усиливая, так музыкальный инструмент, играющий музыкант и самый мотив пиесы только в своем правильном сочетании родят гармоническую мелодию. Если расстроить соотношение частей или удалить одну из них, то не получится и целого. Не приложимы ли такие же рассуждения и к благодати священства, которая может действовать только при условии общей солидарности Церкви и пастыря и вне этой солидарности теряет всякую силу.
Председатель митрополит Сергий указывает, что едва ли Поместный Собор правомочен решать догматический вопрос об изгладимости или неизгладимости благодати, а потому предлагает решать вопрос, имея в виду запрещение и незапрещение в священнослужении. При такой постановке легко разрешается вопрос в том случае, когда была ошибка в приговоре суда. Что касается тех случаев, в которых наблюдается раскаяние в совершенном преступлении, то к ним можно подходить не с догматической точки зрения, а с точки зрения церковной экономии или душеспасительства. Эти случаи в церковной практике разрешаются отрицательно.
И. С. Стахиев указывает, что нельзя приписывать духовному суду сил и действий, простирающихся на благодатные полномочия священника не только потому, что в духовном суде, как деле рук человеческих, могут быть ошибки, но и потому, что духовный суд нередко поставляет свои решения о лишении сана по приговорам уголовного суда. В последних случаях сила духовного суда отпадает, так как приговор его является следствием приговора гражданского суда.
И. М. Громогласов считает, что нельзя благодать священства сводить к одним проявлениям благодати, и не признавать субстанцию в благодати, объединяющей эти проявления. Благодать священства должна быть приравнена ни к чему-нибудь материальному, а к закваске. Как благодать крещения неизгладима, так неизгладима и благодать священства.
Председатель митрополит Сергий указывает, что если мы пойдем сверху, в решении этого вопроса, то мы его не решим. Мы установим предпосылки, но какие реальные основания будут для этих предпосылок. Я думаю, что нам нужно обратиться к данным церковной жизни. Там было лишение сана. Как понимать это лишение сана — лишение ли благодати, или же лишение благодатных полномочий, которые дает благодать, для нас безразлично. Это вопрос чисто академический. Но мы должны посмотреть, нет ли таких правил, которые бы говорили о таких действиях церковного суда, которые бы пролили достаточный свет на этот вопрос. В правилах говорится о таких церковных действиях, которые называются извержением из клира. Это действие говорит о чем-то радикальном. Благодать священства можно сравнить с семенем. Если семя убито — то что же в нем остается — на что оно пригодно. Как же возвратить благодать, если она как бы убита.
Н. А. Вознесенский указывает, что священство есть таинство, чрез которое сходит благодать Св. Духа. Лишение же сана происходит чисто канцелярским путем. Если приговором суда священник лишается сана, то не вынуждаемся ли мы признавать здесь какое-то особое таинство. По моему мнению, суд не касается благодатных полномочий, и в данном случае мы это и должны иметь в виду. Вопрос о том, изгладима ли благодать священства или нет, должен быть решен не нами, а епископами. Мы же должны сказать, что если священник неправильно лишен сана, то он должен быть восстановлен.
Кн[язь] А. Г. Чагадаев находит, что вопрос о том, изгладима ли благодать священства или нет, является коренным вопросом; из того или другого решения вытекает и решение вопроса о восстановлении в сане лиц, лишенных сана по суду. Поэтому он полагает просить И. М. Громогласова исследовать этот коренной вопрос и свои соображения доложить в следующем заседании.
Отдел постановил просить И. М. Громогласова разработать вопрос о том, изгладима ли благодать священства или нет и свои соображения доложить в следующем заседании, каковое Отдел наметил иметь в пятницу, 23-го марта — 5-го апреля 1918 года в 5 часов вечера.
Председатель Митрополит Сергий
Делопроизводитель Е. Панов
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 258. Л. 112–117. Машинопись. Подлинник. Подписи — автографы.
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 267. Л. 5–9 об. Машинопись. Черновая копия. Заверение делопроизводителя. Рукописная правка.