8 сентября 1917 г.
3-е заседание Отдела происходило под председательством высокопреосвященнейшего Арсения, архиепископа Новгородского, в присутствии 38 членов Отдела, означенных в списке, при сем прилагаемом.
Заседание открывается чтением протокола, который принимается с поправками проф[ессора] Одарченко, проф[ессора] Соколова и епископа Иннокентия, внесенными в протокол.
Член Государственной думы М. И. Арефьев вносит предложение избрать докладчика по Отделу по примеру Государственной думы. По этому вопросу проф[ессор] С. Н. Булгаков, проф[ессор] Ф. И. Мищенко, ген[ерал] Л. <К>. Артамонов высказались в том смысле, что избрание докладчика в данный момент будет преждевременным, так как сейчас Отдел не может указать такое лицо, которое могло бы выразить мнение большинства членов Отдела; П. И. Астров предлагает рассматривать проф[ессора] Мищенко как докладчика, С. М. Раевский полагает, что желательным докладчиком на Соборе является высокопреосвященный председатель Отдела; М. И. Арефьев замечает, что докладчик должен быть избранным. Председатель говорит, что он готов давать необходимые для работ Отдела сведения, и полагает, что в случае надобности ему не откажет в своем содействии проф[ессор] Ф. <И>. Мищенко.
Затем открываются прения по существу вопроса.
Л. З. Кунцевич раскрывает ту мысль, что хотя в Евангелии нет определенных указаний на форму отношений Церкви к государству, тем не менее, и в Евангелии и в существе христианского учения и таинств лежит определенный принцип личности, противополагаемый коллективу. Учение Церкви не мирится с учением современной социал-демократии, с духом современных политических учений. Он высказывается против отделения Церкви от государства, но полагает, что Церковь должна сохранить свою самобытность, в особенности теперь, когда государство принимает антихристианское направление.
А. В. Васильев, возражая князю Е. Н. Трубецкому, указывает, что понятие «господства» Церкви предполагает скорее зависимость государства от Церкви, а не Церкви от государства. Нельзя приспособляться к временному государственному порядку, и при новом строе Церковь должна остаться господствующей и государство — русским и православно-христианским, независимо от того, будет ли у нас монархия или республика. Хотя православие может быть совместимо со всякой формой государства, но идеалом было бы «соборное» самодержавие, не имеющее ничего общего с абсолютизмом полицейского государства.
Прот[оиерей] Н. <М>. Боголюбов говорит, что в основе принципа религиозной свободы может лежать и индифферентизм, и уважение к религии. Проведение принципа религиозной свободы получает различный характер в зависимости от того, с какой из этих точек зрений она проводится. Церковь должна влиять на государство в том смысле, чтобы оно при проведении принципа религиозной свободы руководствовалось уважением к религии. Мы не должны становиться на путь отделения Церкви от государства, иначе сама Церковь будет толкать государство на путь антирелигиозный.
Еписк[оп] Анатолий указывает, что не безразлично, с каким государством Церкви придется иметь дело. Не со всяким государством Церковь может быть в союзе. Существуют и правовые государства, которые допускают такие действия, с которыми Церковь мириться не может. И в нашей Государственной думе проводились такие законопроекты, которые не могут получить церковного признания, напр[имер], уравнение духовенства всех исповеданий. Пользоваться преимущественным положением и субсидиями в таком государстве может означать продажу церковной совести. Необходимо выработать декларативное пожелание, с каким государством мы хотим быть в содружестве.
И. В. Фигуровский говорит, что хотя здесь с теоретической точки зрения и доказывалось, что отделение Церкви от государства несостоятельно, тем не менее к этому вопросу приходится подходить и с точки зрения практической. Возможно, что на Учредительном собрании точка зрения отделения Церкви от государства будет господствующей. Нужно считаться с замечающимся охлаждением к религии. Возможно, что и нашей Церкви грозит то, что случилось с Католической Церковью во Франции. Нужно несколько шире посмотреть на свободу Церкви, чем это выражено в предлагаемом нам законопроекте: необходима не только внутренняя свобода Церкви, но и экономическое освобождение Церкви. Ненормально, если Церковь будет находиться в постоянной зависимости от государственного казначейства. Нужно поставить вопрос о самообеспечении Церкви. Иначе Церковь будет и впредь говорить не те слова, которые подсказывает религиозная совесть.
Ф. Г. Гаврилов присоединяется к мнению предшествующего оратора.
Ген[ерал] Артамонов не соглашается с только что высказанной точкой зрения. На Всероссийском съезде духовенства и мирян высказывалась по идеалистическим побуждениям мысль об отделении Церкви от государства. Считали унижением для Церкви протягивать руку за подаянием к антихристианской власти. Но и другая точка зрения основывается на вере в Церковь и в будущее страны. Мы не можем оставлять народ во власти антихристианских течений. Современные руководители государственной жизни не выражают мнения народа; Церковь должна строить свои отношения на истинных воззрениях православного народа. Отделившись от государства, мы потеряем право говорить с народом.
Проф[ессор] С. Н. Булгаков предлагает различать три стороны вопроса: а) церковно-догматическую (принципиальный взгляд Церкви на природу отношения Церкви к государству); б) национально-историческую (самоопределение Церкви пред лицом истории и будущим русского народа); в) практическую, составляющую компромиссное решение вопроса, которое следует представить государственной власти. Природа отношения Церкви к государству и отношение Церкви к политическим формам и принципу религиозной свободы должны быть фо[р]мулированы в особой декларации; в законопроекте же не должно быть мотивировки. С правительственной властью следует говорить только на языке юридическом.
Тов[арищ] мин[истра] исп[оведаний] С. А. Котляревский, не отрицая значения за декларацией, находит, что пред Отделом стоит, главным образом, практическая задача выработки конкретного законопроекта. В этом отношении можно наметить следующие основные моменты: а) отрицание системы отделения Церкви от государства влечет за собой признание публично-правового значения за Церковью; б) Церковь должна быть автономной или самоуправляющейся организацией; роль государственной власти — следить только за закономерностью; в) государство должно оказывать материальную поддержку; это нисколько не связано с зависимостью Церкви от государства. Государственные средства являются народным достоянием, и государство обязано оказывать содействие удовлетворению религиозных потребностей православного населения. Отказ от всяких субсидий может поставить Церковь в затруднительное положение; г) государство должно оказывать правовую поддержку Церкви признанием юридической силы церковных актов, не противоречащих законам, и определенного правового положения духовенства; д) оно может оказывать моральную поддержку Церкви, напр[имер], установлением обязательности преподавания Закона Божия. Эти пять пунктов касаются и других исповеданий. Но Православная Церковь должна пользоваться и преимущественным положением: глава государства и министр исповеданий должны быть православными; государство обращается к Православной Церкви во всех актах, связанных с религией, руководствуется православным календарем и проч.
П. И. Астров поддерживает предложение проф[ессора] С. Н. Булгакова о выступлении с декларацией в форме «соборного деяния», освещающего принципиальный взгляд Церкви на отношение государства. Для этой цели он предлагает избрать особую комиссию.
Проф[ессор] А. Ф. Одарченко находит понятие автономии недостаточным для определения отношения Церкви к правовому государству. При автономии право самоуправления получается все-таки от государства. Это применимо лишь по отношению к одной стороне церковной жизни — конфессиональной; к другой стороне — канонической — может быть применим только термин самоопределения, так как в этой области Церковь ни в каком смысле не может зависеть от государства. Вообще же говоря, правовое государство может легко ужиться с Православной Церковью. Правовое государство само является продуктом христианской мысли, и от него мы не вправь ждать гонений. Но временно мы можем оказаться пред опасностью отделения Церкви от государства. Бояться пред перспективой отделения не следует. При свободе союзов и собраний сохраняется свобода самообложения. Пример насильственного отделения Церкви в Ирландии показывает, что Церковь в этом случае ничего не проигрывает.
Синеоков (не состоящий членом Отдела) не представляет себе возможности отделения Церкви в Русском государстве, в котором понятия «русский» и «православный» неотделимы.
Ген[ерал] Артамонов, возражая проф[ессору] Одарченко, находит невозможным вступать на путь каких-либо компромиссов с государством, не уступая ничего из того минимума, который она должна предъявить государству. Принимая в общем программу, развитую С. А. Котляревским, он требует дополнения ее в смысле запрещения права инославной пропаганды.
Еписк[оп] Анатолий, отвечая Синеокову, указывает на пример опыта фактического проведения в Томске принципа отделения Церкви от государства.
И. В. Фигуровский, отвечая по личному вопросу ген[ералу] Артамонову, разъясняет, что он не стоит на точки зрения отделения Церкви от государства; он отстаивает лишь экономическую независимость Церкви от государства.
Проф[ессор] Одарченко, отвечая по личному вопросу ген[ералу] Артамонову, говорит, что он никаких компромиссов с государством в области канонической не допускает.
Г. И. Булгаков, присоединяясь в общем к внесенному законопроекту, указывает на необходимость, помимо декларативного деяния, сорганизовать население на местах для проведения в Учредительное собрание церковно настроенных людей, пользуясь парламентскими способами для отстаивания прав Церкви.
Проф[ессор] П. Д. Лапин разъясняет, что принцип отделения Церкви от государства не является последним словом науки. Есть мнение, по которому это отношение в каждом государстве должно быть индивидуальным. Так должен решаться вопрос и у нас. Церковь должна пользоваться правом внутреннего самоуправления и преимуществами по сравнению с другими исповеданиями.
Л. З. Кунцевич, отвечая ген[ералу] Артамонову, указывает, что запрещение пропаганды и карательные меры только мешают делу миссии. Свобода совести есть в то же время праздник миссий.
Архиеп[ископ] Евдоким указывает, что ссылки на Америку часто являются плодом недоразумения или незнакомства с положением дела. С[еверо]-А[мериканские] Штаты действительно могут служить образцом, но только в смысле благожелательного отношения правительства к религии; это положение преосвященный оратор иллюстрирует множеством примеров из жизни Православной Церкви в Америке.
Проф[ессор] Ф. И. Мищенко, разъясняя, что ни о каких уступках в области догматической и не было речи, указывает, что в области практического решения вопроса необходимо соглашение с государством. Задача Отдела найти путь этого соглашения; необходимо приступить к рассмотрению частных пунктов законопроекта.
Высокопреосвященный председатель считает вопрос уже
достаточно раскрытым. Выяснилось, что всех участников в работе Отдела
объединяет одна и та же мысль о невозможности отделения Церкви от государства.
Действительно, связь Церкви с
государством была очень тесной. Отношение Церкви к государству у нас мыслилось
по системе византийской, в форме симфонии: Церковь представлялась душой,
государство — телом. Государство принимало Церковь как свое юридическое начало.
Русский народ так привык к этой связи, что никогда не мог себе представить
неправославной власти, что особенно можно видеть из примера избрания Владислава
на царство в период смутного времени. Отсюда статья закона о «господствующем»
положении в государстве православной веры. Термин «господства» может иметь
двоякое значение: в мирском царстве «господство» есть внешнее обладание; в
духовном — по смыслу слов Спасителя — это служение (матери сынов Заведеевых)
(Мф. 20, 25–26). Господство Церкви должно пониматься не в утеснении других, а в
смысле внутреннем, духовном. Постепенно, однако, это понятие утрачивало смысл.
Вместо нравственного господства Церкви воцарилось физическое господство
государства. Церковь не устояла на высоте и, пленившись внешними
преимуществами, подчинилась государству. Таким образом, Церковь теперь не
является господствующей, и этот термин имеет историческое значение. С 1905 г. мы вступаем в новую
фазу церковно-государственных отношений. Государство перестает быть
конфессиональным и становится паритетным. Каково будет отношение Церкви к государству,
неизвестно. Мы должны представить тот минимум компромисса, далее которого мы не
можем идти. И этот минимум содержит в себе законопроект Предсоборного Совета, к
рассмотрению которого мы и должны перейти.
Еписк[оп] Анатолий вносит следующую формулу перехода к рассмотрению законопроекта:
«Прослушав прения по вопросу, какое положение должна занять Православная Церковь в правовом государстве после Учредительного собрания, в какую бы форму оно ни вылилось, Отдел пришел к заключению, что полное отделение Церкви от государства и государства от Церкви у нас в России невозможно, и, базируясь на этом положении, постановил — перейти к постатейному рассмотрению проекта Святейшего Синода „О правовом положении Церкви в России“».
Формула перехода возражений не встречает.
Для выработки декларативного соборного постановления по общему вопросу об отношении Церкви к государству намечается особая комиссия, в состав которой председатель предлагает включить епископа Анатолия, тов[арища] мин[истра] исп[оведаний] С. А. Котляревского, проф[ессора] С. Н. Булгакова и П. И. Астрова.
Предложение принимается.
Собрание закрывается в 9 1/4 час[ов] вечера.
Председатель Архиепископ Арсений
Члены
Делопроизводитель Петр Минин
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 277. Л. 11–15 об. Машинопись. Подлинник. Подписи — автографы.
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 590. Л. 7–11 об. Машинопись. Копия. Подпись П. М. Минина — автограф.