13 (26) июля 1918 года
Заседание состоялось под председательством высокопреосвященного Иоасафа, архиепископа Коломенского, в Епархиальном доме, в Соборной палате, в 6 час[ов] 25 мин[ут] вечера.
В заседание прибыли 13 членов Собора, расписавшихся на прилагаемом при сем листе.
По открытии заседания был оглашен и принят протокол предшествующего заседания. Засим высокопреосвященный председатель объяснил, что настоящему собранию предстоит окончательно формулировать резолюции по вопросам об одеянии и волосах священнослужителей и о постах.
Прот[оиерей] П.А.Миртов оглашает проект резолюции по вопросу об одеянии и волосах священнослужителей, выработанный И. М. Громогласовым на основании суждений, высказанных в Отделе.
Высокопреосвященный председатель предлагает все положения соединить в три пункта и оглашает свою редакцию:
1. Согласно 27-му правилу VI Вселенского собора, клирики употребляют обычно одежду, присвоенную их званию. Такою одеждою для клириков трех степеней священства и монахов служит вошедшая в Русской Церкви в употребление с XVII в. широкая ряса и под нею кафтан, или подрясник.
2. Ввиду общей бедности русского духовенства и большой дороговизны тканей предоставляется клирикам <право> употреблять упрощенный костюм, а именно бывшей издревле собственною одеждою клириков кафтан, или подрясник, соответственно приспособленный для ношения в качестве верхнего, и единственного, одеяния.
3. В виде изъятия из общего правила по особо уважительным обстоятельствам дозволяется клирикам с разрешения епархиального архиерея употреблять мирское одеяние: 1) при самоличном исполнении сельскохозяйственных работ и в путешествии вне пределов своего прихода; 2) при отправлении светской службы или деятельности, принятой ради насущного пропитания, с оставлением службы церковной; 3) во время гонения, когда крайне враждебное по отношению к Церкви и духовенству настроение окружающей среды заставляет опасаться чрезвычайно тягостных издевательств и даже покушения на жизнь священнослужителя. В этих случаях в центральных местностях, среди преобладающего русского населения, предоставляется клирикам <право> носить одежду обычного национального образца, а в окраинных местностях, с преобладающим инородческим и иноверным населением, – обыкновенную светскую одежду. К этому можно было бы прибавить еще пункт о пострижении волос. Под национальным костюмом, объясняет высокопреосвященный Иоасаф, он разумеет поддевку, костюм, который носил Хомяков и ныне носит член Собора А. В. Васильев.
Некоторые члены Отдела заявили, что в настоящее время поддевку совершенно не носят (прот[оиерей] Рождественский) и что ношение этого костюма может произвести впечатление чудачества (И. М. Громогласов).
Прот[оиерей] П. А. Миртов заявил, что, по его мнению, Отдел должен как можно яснее установить историко-каноническую точку зрения на одеяние священнослужителей. В настоящее время часто упрекают Церковь за то, что она идет на поводу у времени и нарушает каноны. Между тем в вопросе об одеянии дело обстоит не так. Защищать принятый теперь в Русской Церкви покрой одежды для духовных лиц как что-то священное, установленное канонами, нет оснований. И Отделу в своей резолюции по вопросу об одежде надо ясно указать, что мы не делаем отступления от историко-канонических норм, не идем на поводу у времени, а лишь считаемся с чрезвычайно важными условиями настоящей действительности. На Соборе этот вопрос был поднят, и Собор единогласно постановил вопрос этот отложить и даже не входить в его обсуждение. Поэтому если и теперь Отдел поставит этот вопрос, не осветив его исчерпывающим образом с канонической точки зрения, то на Соборе может случиться то же самое.
И. М. Громогласов объяснил, что в вопросе об одежде и волосах священнослужителей Отдел вошел в обстоятельное исследование и в дополнение к изложенным в резолюции данным ничего существенно важного с канонической и исторической точки зрения добавить нельзя. В объяснительной части внесена квинтэссенция оснований, и в п[ункте] «а» именно и указано, что для принятого ныне в Русской Церкви покроя духовной одежды и формы стрижения волос нет канонических оснований. Если же вносится предложение слить в тезисах и самые определения, и мотивы определений, то в этом есть своя большая опасность. Было бы чрезвычайно нежелательно, чтобы в тех определениях, которые вынесет Священный Собор, заключалось санкционирование научных выводов, сделанных на основании церковно-исторических исследований и изысканий. Уже была допущена одна большая ошибка в этом роде – это санкционирование мнения о двуперстии, что повело к серьезным нежелательным последствиям. Ввиду этого мотивировку надо выдвигать лишь при обсуждении, но сами положения должны заключать лишь резолютивную часть, и справок в них быть не должно.
Каноны не содержат указания на необходимость ношения той именно формы одежды, которая проектируется Отделом. Каноны указывают лишь на необходимость некоторого особого облика для священнослужителей, но какого-нибудь определенного облика они не указывают. Что касается проекта высокопреосвященного председателя, то он изложен полно и ясно, но при постатейном чтении по некоторым пунктам могут быть сделаны возражения.
Высокопреосвященный председатель объясняет, что в своей резолюции он предложил только тезисы, а мотивировка будет та же самая, что и в проекте И. М. Громогласова, четвертым же пунктом он хотел бы поставить вопрос о стрижении волос.
Собрание переходит к постатейному чтению резолюции, составленной И. М. Громогласовым.
При чтении начала резолюции (до п[ункта] «а») признается необходимым выпустить следующие слова (как не соответствующие ныне действительности): «В двух своих заседаниях 26 января и 6 февраля 1918 г.», а также слова: «заслушав и».
Пункт «а» принимается собранием без изменений.
Оглашается п[ункт] «б».
Высокопреосвященный председатель заявляет, что он согласен с редакцией этого пункта, но возражает лишь против слов «местный обычай». Особый покрой духовной одежды – обычай не местной только, а и вообще Восточной Церкви, например, принят в Греции.
И. М. Громогласов объясняет, что в данном случае имелось в виду выразить ту мысль, что ношение именно «данного» покроя духовной одежды является местным (в Русской Церкви) обычаем. На Востоке же в обычае несколько иная форма духовной одежды, так, например, в Болгарии и Сербии. И в резолюции желательно указать, что тот покрой одежды, который носят у нас в Русской Церкви, является местным обычаем, что внебогослужебный покрой одежды для духовных лиц Русской Церкви не одинаков с покроем той же одежды для духовенства других, не русских православных Церквей.
Прот[оиерей] П. А. Миртов предлагает, в целях более ясного выражения этой мысли, вместо слов «ныне принятой внебогослужебной одежды» поставить «внебогослужебной одежды, ныне принятого в Русской Церкви покроя».
С этою поправкою п[ункт] «б» и принимается собранием в редакции И. М. Громогласова.
Оглашается п[ункт] «в».
И. М. Громогласов объясняет, что в этом пункте указано, что ношение светской одежды духовными лицами в настоящее время фактически уже осуществляется в окраинных епархиях.
Высокопреосвященный председатель замечает, что в бытность свою в Прибалтийском крае он не видал, чтобы духовные лица носили светское платье. Ввиду этого заявления прот[оиерей] П. А. Миртов предлагает конец п[ункта] «в» – именно заявление, заключенное в скобки: «напр[имер], в Прибалтийском крае и др. окраинных епархиях» – исключить.
Высокопреосвященный председатель и И. М. Громогласов, наоборот, считают необходимым сохранить это добавление, потому что отношение к факту ношения духовными лицами светской одежды в различных местностях неодинаково, и несомненно, что в окраинных епархиях православное духовенство носит светское платье. После этих замечаний собрание принимает п[ункт] «в» без изменений.
Оглашается п[ункт] «г»
Прот[оиерей] П. А. Миртов предлагает исключить из этого пункта упоминание о том, что духовная одежда ставит священнослужителей при поездках по железным дорогам и т. п. в крайне тягостное положение. В данном случае духовенству могут бросить упрек в малодушии. Надо лишь указать на тяжелое материальное положение духовенства, благодаря которому духовные лица в поисках куска хлеба вынуждены иногда делаться даже кучерами.
И. М. Громогласов замечает, что в Отделе много уже говорилось о том, каким неприятным последствиям подвергаются священнослужители во время путешествий именно из-за своей одежды, и предписывать исповедничество, звать к мученичеству, особенно в данном случае, нельзя. Да и вообще история Церкви говорит, что христиане, не боясь гонений и преследований, все же не считали нужным сами напрашиваться на мученичество.
Прот[оиерей] Д. В. Рождественский, напротив, соглашается в этом вопросе с прот[оиереем] Миртовым, но по другим основаниям. Говорят, что путешествие в духовной одежде навлекает на себя массу неприятностей. Но бывают совершенно обратные факты. Часто в пути духовным лицам оказывают не пренебрежение, а внимание. Ведь в настоящее время русский народ в этом отношении можно разделить на две части – одни гонители, они преследуют духовенство, от них возможно получить насмешки и оскорбления, другие, наоборот, выступают, хотя и робко, на защиту духовенства. И теперь чаще можно встретить случаи, когда священнику публично оказывают внимание – даже подходят под благословение. Поэтому позволение носить в пути светское платье может быть дано только в исключительных случаях, и притом с разрешения епархиального начальства, напр[имер] при открытом гонении в известной местности, но пока, слава Богу, этого нет.
Демидов замечает, что собрание слишком долго останавливается на редакции. Новые члены вносят новые предложения, и так можно никогда не покончить с редакцией. Кроме того, постановления, проектируемые Отделом, носят факультативный характер, многие ими и не воспользуются. Поэтому в обсуждение тезисов по существу входить не следует, а если необходимо, то только несколько изменить редакцию.
Высокопреосвященный председатель ставит п[ункт] «г» на голосование, и пункт этот принимается без изменений.
Собрание переходит к рассмотрению самого постановления.
Оглашается п[ункт] первый.
При рассмотрении этого пункта Отдел признает необходимым в соответствии с принятым уже изменением в п[ункте] «б» заменить и здесь слова «особого покроя» выражением «принятого ныне покроя».
Некоторые из ораторов (прот[оиерей] Артоболевский) возражают против слова «умеренное» (в отношении стрижения волос): этот термин – неопределенный. Служащие в государственных учреждениях должны будут стричься «неумеренно».
И. М. Громогласов объяснил, что умеренное стрижение волос при рясе вполне понятно, что же касается случаев, когда духовные лица будут носить светскую одежду, то в п[ункте] третьем указано, что при таких обстоятельствах надо «соответственно стричь волосы».
После этих разъяснений п[ункт] первый принимается Отделом с вышеуказанным изменением.
При рассмотрении п[ункта] второго по предложению И. М. Громогласова Отдел признает нужным указание на тяжелое материальное положение русского православного духовенства, имеющееся во втором положении высокопреосвященного председателя, отнести в первую, мотивировочную часть доклада и в начале п[ункта] «г» после слов «в исключительных обстоятельствах переживаемого времени» вставить следующее: «осложняемых страшною дороговизною жизни». В п[ункте] втором последние слова: «удержав рясу для торжественных случаев» – опустить, и на место этого выражения взять резолютивную часть из второго положения высокопреосвященного Иоасафа, именно: добавить «в качестве верхнего одеяния (без рясы)».
При рассмотрении п[ункта] третьего И. М. Громогласов заявляет, что этот пункт в редакции высокопреосвященного Иоасафа имеет преимущества, именно: введено отчетливое перечисление случаев, когда священнослужители могут носить светское платье. Но в этой редакции есть мысль, уже отклоненная Отделом, об испрошении на это разрешения епархиального преосвященного. Отдел предполагает разрешить ношение светского платья при физических работах. Но неужели же это разрешение нужно испрашивать каждый раз? Это невозможно. Далее: положим, священнослужитель вынужден поступить на гражданскую должность, ему дается разрешение на занятие этой должности, и в таком случае предполагается, что в самом этом разрешении заключается и разрешение носить светское платье; то же и с поступлением в светское учебное заведение.
Надобность в испрошении разрешения епархиального архиерея можно признать разве в случаях дальнего путешествия. Но и здесь следовало бы поверить совести священнослужителя.
Но в редакции высокопреосвященного Иоасафа не указано в числе случаев, когда можно носить светское платье, поступление духовных лиц в светское учебное заведение. Между тем, в настоящее время многие священнослужители стремятся поступить в светские учебные заведения, чтобы приобрести больше светских знаний, которые могут служить Церкви.
Высокопреосвященный председатель, соглашаясь, что запрещать священнослужителям учиться нельзя, что стремление духовных лиц к образованию нужно приветствовать, полагает, что непременно связывать ношение светского одеяния с разрешением поступить в светское учебное заведение не следует. Есть же, и даже много, студентов в рясах. Поэтому-то обучение в светских учебных заведениях и не указано в его резолюции в числе случаев, когда священнослужителям разрешается носить светскую одежду.
И. М. Громогласов указывает, что в настоящее время господствует другое направление. В ближайшее время можно ожидать репрессий для священнослужителей- студентов, и предлагает новую редакцию этого пункта (составленную из трех положений высокопреосвященного Иоасафа и из третьего и четвертого положений И. М. Громогласова). Редакция эта с поправкою, предложенною прот[оиереем] Преображенским (вместо слов «с оставлением службы церковной» поставить «с оставлением церковной должности») и принята Отделом.
Таким образом, в окончательной формулировке доклад об одеянии и волосах читается так: «Отдел о церковной дисциплине, обсудив вопрос «О внебогослужебном одеянии и волосах священнослужителей», и приняв во внимание:
а) что церковные каноны, указывая в особом способе стрижения волос (VI Всел[енский] cоб[ор] пр. 21) и в приличной скромности одеяния (VIII Всел[енский] соб[ор], пр. 16; VI Всел[енского] соб[ора] пр. 27; Гангр[ский] соб[ор]. пр. 12 и 21) от древних времен установившееся отличие клириков от мирян, подобающее священному чину и состоянию, не предписывают, однако, священнослужителям ни определенного покроя внебогослужебной одежды, ни обязательной формы ношения волос;
б) что отращивание священнослужителями длинных волос и ношение внебогослужебной одежды ныне принятого в Русской Церкви покроя представляет местный обычай, не восходящий своим началом ранее половины XVII (в отношении к одежде) и даже XVIII вв. (относительно волос);
в) что наблюдаемые в практике отступления от этого обычая, по различию местных условий, имеют не одинаковое значение, представляя соблазн для одних и нисколько не смущая других (напр[имер], в Прибалтийском крае и др. окраинных епархиях);
г) что в исключительных обстоятельствах переживаемого времени, осложняемых страшною дороговизною жизни, означенные в п[ункте] «б» особенности внешнего облика православных священнослужителей нередко ставят последних в крайне тягостное положение (напр[имер], при долгих переездах по железной дороге и т. п.), а для вынужденных, за оставлением церковных должностей, отыскивать средства к существованию службой в светских учреждениях являются иногда решительным препятствием к получению таковой службы, –
постановил предложить Священному Собору:
1) сохранить в виде общего правила, и на будущее время, ношение священнослужителями внебогослужебной одежды принятого ныне покроя, допустив умеренное пострижение волос;
2) признать беспрепятственным, в соответствии с древнерусской (до конца XVII в.) практикой, употребление упрощенной священнослужительской одежды (полукафтанья) в качестве верхнего одеяния (без рясы);
3) в виде изъятия из общего правила разрешить священнослужителям: а) при самоличном исполнении сельскохозяйственных работ и в путешествии вне пределов своего прихода; б) при отправлении светской службы или деятельности, принятой ради насущного пропитания; в) при обучении в светских учебных заведениях, с оставлением должности церковной, и г) во время гонения, когда крайне враждебное по отношению к Церкви и духовенству настроение окружающей среды заставляет опасаться чрезвычайно тягостных издевательств и даже покушения на жизнь священнослужителей – носить светское одеяние и соответственно стричь волосы, когда признают это целесообразным и незазорным для своей совести.
Засим Отдел переходит к рассмотрению вопроса о постах. Оглашается последняя формулировка резолюции по этому вопросу. Архиепископ Иоасаф высказывает некоторые замечания по поводу этой резолюции и приводит канонические справки: 69-е апост[ольское] прав[ило] и слова Зонары и Вальсамона.
Дальнейшее обсуждение этого вопроса отложено до следующего заседания.
Заседание окончилось в 9 часов вечера.
Председатель архиепископ Иоасаф.
Делопроизводитель А. Полянский
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 316. Л. 263-268. Машинопись. Подлинник. Подписи присутствуют.
Приложение: Положения об одежде духовенства