Протокол № 20

27 ноября 1917 г.

Заседание было открыто высокопреосвященным председателем, архиепископом Кишиневским Анастасием, в 5 ч[асов] 15 м[инут] вечера в комнате № 5; присутствовали 15 членов Отдела, согласно прилагаемому списку.

По открытии заседания был заслушан и утвержден протокол предшествующего заседания от 23 ноября сего года за № 19.

Согласно постановлению Отдела от 10 ноября за № 17 высокопреосвященный председатель предложил присутствовавшим председателям Подотделов сделать сообщение о ходе работ в Подотделах.

Председатель Финансово-статистического подотдела преосвященный Феофан заявил, что за отъездом Осведомительной комиссии в Петроград, заседаний Подотдела не было. Председатель Страхового подотдела А. А. Осецкий сообщил, что заседания по страховому делу не могли состояться за неприбытием управляющего Страховым отделом П. П. Заваруева и страхового инспектора П. И. Дмитриева. Представление о вызове названных лиц было сделано в свое время обер-прокурору Святейшего Синода А. В. Карташеву, но распоряжений со стороны последнего о командировании этих лиц, по-видимому, не было сделано, в виду последовавших арестов членов Временного правительства. В настоящее время по этому делу сделано вторичное представление.

Председателей прочих Подотделов в собрании не оказалось.

Затем Отдел предоставил высокопреосвященному председателю войти в Соборный Совет с предложением об образовании особой соединенной Комиссии из числа членов Отделов о высшем церковном управлении и о церковном имуществе и хозяйстве, для выяснения вопроса о средствах содержания, предложенных законопроектами Священного Собора и Высшего Церковного Совета.

После сего А. А. Осецкий выступил со следующей речью.

При докладе 23 ноября составленного мною проекта положения о Главном управлении по делам церковного хозяйства я имел честь объяснить XVI Отделу, что представленная его рассмотрению работа исполнена в спешном порядке и потому требует к себе пристального внимания. Ныне не без чувства удовлетворения и с искренней благодарностью я почитаю долгом отметить, что моя работа встречена Отделом с полным вниманием. Это внимание я усматриваю в том ряде замечаний и возражений, какие мы слышали здесь. Вдумавшись в смысл этих замечаний и возражений, я не могу скрыть, что высказанные моими оппонентами положения не убедили меня в их правоте. Позвольте надеяться, что вы не поставите мне в вину, если я не буду отвечать каждому моему оппоненту в отдельности. Такая дробность разъяснений мне представляется и обременительной для Вашего внимания, и неполезной для дела, так как многие из возражений по содержанию моего проекта лишь повторяли, либо дополняли и углубляли мысли, высказанные предшествующими ораторами. Поэтому я сделал сводку высказанных здесь положений и по этой сводке имею честь предложить вам свои разъяснения.

Возражения и замечания моих оппонентов распадаются на две группы: одни касаются проекта в целом, другие его деталей.

Первое возражение из первой группы можно формулировать так: проект не согласован с принятыми уже решениями и, в частности, не выясняет отношений главноуправляющего по делам церковного хозяйства к Патриарху. Действительно, такая несогласованность в представленном проекте есть. Проект составлен в то время, когда не только мысль о Патриархе была на Соборе еще в зачаточном состоянии, но и самые занятия Собора только что налаживались, и если этот проект не был доложен XVI Отделу в свое время, то виною тому чрезвычайные обстоятельства, побудившие меня на целый месяц уехать из Москвы и лишившие меня возможности быть в постоянном общении с Отделом. Я разумею экстренный отъезд в Петроград в связи с испрошением казенных ассигнований на содержание Собора, а затем исключительные события 27 октября–3 ноября, выбившие меня на некоторое время из ряда активных работников. Представляя вниманию XVI Отдела проект без переделок, соответствующих принятым на Соборе решениям, я не видел, как не вижу и теперь, большой беды, так как эти решения, с моей точки зрения, не могут существенно отразиться на моем проекте. Правда, отмеченная моими оппонентами несогласованность касается принятых Поместным Собором предположений Отдела о высшем церковном управлении положений. Эта несогласованность заключается в том, что по моему проекту главноуправляющий по делам церковного хозяйства состоит членом Церковного Совета, а по 23-му пункту доклада Отдела о высшем церковном управлении члены Совета не могут занимать должностей начальников состоящих при Синоде и Совете учреждений. Однако я позволяю думать, что положение это не полезно для дела. Тот же Отдел о высшем церковном управлении утверждает, что «Священный Собор и Высший Церковный Совет, по принадлежности распределяет между членами сих учреждений заведывание кругом дел, подлежащих решению оных (п. 24)», причем в примечании к пункту 24-му пояснено, что «заведующие кругом дела члены Синода и Совета озабочиваются правильностью и срочностью докладов в оных». Но каким образом члены Совета будут озабочиваться правильностью и срочностью докладов, если они не войдут в самое кипение жизни вверенных им Отделов, если не поймут конструкции учреждений до мельчайших деталей и если не примут непосредственного участия в творческой деятельности этих учреждений, в смысле руководства работой. Мне думается, что пункты 23 и 24 доклада Отдела о высшем церковном управлении находятся в прямом противоречии друг другу и безусловно неприемлемы. Для пользы дела необходимо установить, что начальники центральных учреждений при Синоде и Совете суть непременные члены Синода, либо Совета, ибо только при этой конструкции достижимо, чтобы члены Синода и Совета не были безучастными слушателями докладов, не имеющими понятия ни о творческом процессе работы, ни о связи тех или иных решений с общей системой управления. Вот почему я думал бы, что не мой проект нужно уравнять по линии Отдела о высшем церковном управлении, а соответствующие положения Отдела исправить по моему проекту. Этот последний имеет связь с другим моим проектом, — с сепаратным «Положением о Высшем Церковном Совете». Этот проект был напечатан в Церковно-общественном вестнике. Не знаю только, находился ли он на рассмотрении Отдела о высшем управлении. А в этом положении есть следующие параграфы, устанавливающие, что: «Члены Совета, кроме председателя, имеют в своем ближайшем ведении определенные ряды дел, либо состоят председателями вспомогательных органов Совета, за исключением канцелярии оного, причем члены Совета, имеющие в своем ведении определенный круг дел, изучают дела по материалам, сообщаемым канцелярией Совета, руководят докладом сих дел Совету и следят за точным изложением мотивов и формул постановлений Совета в протоколах и журналах. Изложение постановлений Совета в форме протоколов либо журналов производится канцеляриею Совета, под наблюдением управляющего оной. Составленный канцеляриею протокол либо журнал отсылается члену Совета или председателю вспомогательного органа, соответственно подведомственности дела, для просмотра и окончательного установления редакции. Одобрение за своею ответственностию представленных канцеляриею Совета проектов протоколов либо журналов член Совета или председатель вспомогательного органа означает надписью сверху на первой странице протокола или журнала: «Читал (дата чтения) член Совета такой-то» и, кроме того, подписью протокола либо журнала в указанном для сего месте, соответственно положению данного члена в ряду других членов Совета. Вот только при какой постановке дела допустимо, чтобы члены Совета не занимали праздно своих мест, а являлись сознательными работниками, отдающими себе ясный отчет в том, что они совершают. Только при этой постановке возможно избежать тех исключительных явлений, на которые указывал С. Г. Рункевич, а именно, что члены Синода подписывают определения об отпуске денежных средств без ясного представления об общем состоянии кредитов. Происходит это не только потому, что между Синодом и Хозяйственным управлением существует обер-прокурорское, ныне министерское, средостение, и совсем не потому, что Хозяйственное управление не дает Синоду необходимых справок (достаточно взглянуть на предложения по Хозяйственному управлению, чтобы убедиться в противном), а потому, что члены Синода являются только слушателями дел, а не творцами их. Между тем только непосредственный труд дает опыт и знание. Это аксиома, оспаривать которую едва ли кто возьмется. Правда и при указанной мною обстановке, члены Синода и Совета будут специалистами каждый в своей области, но их непосредственное участие в подготовительной и творческой работе по специальным отделам сообщают им ту остроту восприятий, благодаря которой, при постоянном обмене специальными познаниями, они привыкнут понимать друг друга с полуслова и таким образом очень быстро получат осведомленность по всем частям управления. Вот по каким соображениям, в интересах только дела, я позволил бы себе настаивать, чтобы члены Совета были начальниками вспомогательных учреждений или, наоборот, чтобы начальники вспомогательных учреждений были членами Церковного Совета. А отсюда вполне последовательно, чтобы и главноуправляющий по делам церковного хозяйства был членом Совета и в качестве такового избирался Поместным Собором. Последнего, т. е. избрания Собором, требует самая важность предмета — финансы, ведь это — самая жизненная артерия в земном организме Церкви, и финансовые функции — одни из самых ответственных. Необходимо поэтому, чтобы руководителем финансовой политики было лицо, облеченное доверием не одного Патриарха и тем менее доверием одного из членов Совета, а доверием всей Церкви в лице ее Собора, ибо только такая форма доверия сообщит главноуправляющему необходимую стойкость при защите церковных интересов и мужество противостоять безответственным влияниям.

Если XVI-му Отделу угодно будет согласиться, что главноуправляющий по делам церковного хозяйства должен быть членом Церковного Совета, то второе замечание, что в моем проекте не установлены отношения главноуправляющего к Патриарху, отпадает само собою. Раз главноуправляющий — член Совета, то очевидно, что его отношения к Патриарху такие же, как и других членов Совета, и установление этих отношений — задача Отдела о высшем управлении, а не нашего Хозяйственного отдела.

Второе возражение моих оппонентов можно формулировать так: Проект имеет бюрократический характер, несогласный с принятым началом соборности, понимаемой иначе, чем начало коллегиальности. В чем заключается бюрократический характер моего проекта, оппоненты мои не выяснили. Поэтому мне приходится вращаться в области предположений. Если под бюрократизмом разумеется формальная сторона делопроизводства, то, ведь, в финансовом учреждении формальный элемент со­вершенно необходим, а в центральных учреждениях бумажное производство — вещь неустранимая. Задача лишь в том, как смягчить суровость бюрократического производства, упростить формальную строгость. Но таких заданий мое Положение не касается и касаться не может. Это дело тех «Наказов», какие будут даны в отдельности каждому учреждению, входя­щему в состав Главного управления по делам церковного хозяйства. Очевидно, не здесь главный элемент бюрократизма моего проекта. Упоминание о соборности и коллегиальности наводит на мысль, что бюрократический характер Положения усматривают в единоличности ведения и решений главноуправляющего по делам церковного хозяйства. Но тут очевидно недоразумение, которое я объясняю себе тем, что вни­мание моих оппонентов было подавлено массою (около 100) выслушанных ими параграфов. Единоличность ведения была бы опасна, если бы она оставалась уделом одного только главноуправляющего. Но, как член Совета, он обязан делиться своими знаниями с другими собратиями по Совету, и члены последнего не только вправе, но и обязаны требовать от главноуправляющего сообщения всех необходимых им сведений для всестороннего освещения дела. Где же тут опасность? Другое дело, если члены Совета не будут интересоваться церковным хозяйством и, полагаясь на главноуправляющего, будут зарываться каждый в свою конуру. Но тогда не спасет никакая соборность, никакая коллегиальность. Тогда, как и всегда, господином положения будет тот, кто все знает, всем интересуется, во все влагает свою долю энергии. Единоличность решения… Но в моем проекте она доведена до того последнего minimum‘а, какой допустим и совместим и с высоким положением главноуправляющего, и с интересами дела, в смысле упрощения формалистики и скорейше­го достижения результатов. В решениях, в смысле сообщения заключений по всем важнейшим делам, главноуправляющий ограничен суждениями Совета по делам церковного хозяйства, по делам страховым — суждениями Общего страхового присутствия, по делам кооперативов — суждениями правления Отдела снабжений, а в приведении процеженных таким образом заключений в действие — суждениями Церковного Совета. Где же здесь абсолютная и страшная именно в силу своей абсолютности единоличность решений? Ее нет. Мой проект построен именно на началах коллегиальности, устраняющих единоличность решений и действий в важнейших делах. Правда, начало коллегиальности не то, что начало соборности, но между этими двумя началами не такая уж глубокая разница, как это старались нам изоб­разить ораторы 23 ноября. Между этими началами есть нечто общее — это коллективное (а не единоличное) обсуждение и принятие решений. Разница же в том, что коллегиальный принцип на практике осуществляется путем назначения коллегиантов, а соборный принцип требует избрания участников соборных решений. Нынешний Синод есть коллегия, ибо члены его назначаются правительством, но тот же Синод был бы маленьким собором, если бы члены его избирались церковным обществом. Я готов признать, что к церковному учреждению, какому по принадлежности принадлежит Главное управление по делам церковного хозяйства, более приложимо соборное начало, чем коллегиальное. И это начало применено уже в Отделе снабжений. Там члены правления вместе с председателем из­бираются Всероссийским съездом представителей епархиальных кооперативов. Можно было бы применить соборное начало и к Страховому отделу путем избрания известной части членов Общего страхового присутствия на предусматриваемых моим проектом съездах деятелей церковного страхования (здесь, в частности, ответ на замечание М. Ф. Глаголева, что в проекте не уделено должного внимания выборному началу). Можно и должно применить то же соборное начало к Церковному бан­ку. О нем, впрочем, я не докладывал. Но я крайне затрудняюсь сказать, как можно применить соборный принцип к таким чисто чиновничьим учреждениям, как Финансовый отдел, Главный хозяйственный комитет, Технический отдел, Бухгалтерия и Казначейство. Путем выбора начальников или всех чинов этих учреждений. Но кто и из кого будет выбирать их? Собор, Священный Синод, Церковный Совет или Священный Синод и Совет вкупе? Мне думается, все это крайне непрактично. Можно, впрочем, применить соборное начало и здесь: пу­тем избрания начальников поименованных установлений соборным разумом их чинов, но и <с> непременного согласия главноуправляющего, который больше всех должен быть заинтересован в подборе соответствующих помощников, и с утверждения Церковного Совета. Можно сделать и еще нечто: образовать внутри каждого учреждения совещание под председательством начальника из чинов учреждений по их выбору. Но я бо­юсь, не осложнит ли это и без того сложного проекта. Есть еще вариант, предлагаемый С. Г. Рункевичем, это распределение намеченных мною учреждений между членами Церковного Совета с уничтожением, по-видимому, должности главноуправляющего. Этот вариант дает применение соборного начала к заведующим указанными учреждениями, ибо они, как чле­ны Совета, будут избираться разумом Поместного Собора. Но эта привлекательная сторон<а> далеко не искупает невыгодных сторон варианта г. Рункевича. Предлагаемое им распределение неминуемо ведет к упразднению главноуправляющего и, следовательно, к параллелизму действий однородных по функциям учреждений, не объединенных единствами ведения. А этот па­раллелизм может привести к самым неожиданным и нежела­тельным последствиям. Устранение же этого параллелизма в Церковном Совете породит бесконечные прения и столь же бесконечную волокиту. А если в целях сохранения единства оставить главноуправляющего, то скажите, в какие отношения станет он к равным себе, но и подчиненным до известной степени членам Совета — начальникам учреждений, входящих в состав Главного управления по делам церковного хозяй­ства. В положение своего рода Патриарха. Я отнюдь не до­пускаю мысли, чтобы Патриарх был в то же время и главноуправляющим по делам церковного хозяйства, ибо это значило бы возлагать на его рамена тяжкое и неудобоносимое бремя. Ему и без того будет не мало дел, как председателю Священного Синода и Церковного Совета и Патриарху всея России. Нужно щадить и его силы, и дело, памятуя, что церковное хо­зяйство далеко не шуточная вещь.

Итак, отстаивая всеми силами своего разумения неприкосновенность главноуправляющего, как объединителя суждений и действий церковно-хозяйственных учреждений, я отнюдь не про­тивник применения к ним соборного начала, поскольку это возможно. Но вместе с тем я такой же сторонник единоличности решений и действий главноуправляющего в тех слу­чаях, где требуется быстрота решений и такая же быстрота действий. Соборность и коллегиальность хороши в смысле все­сторонности и объективности суждений, но они крайне тяжелы в отношении достижения результатов и с этой стороны весь­ма уязвимы с точки зрения бюрократизма. Позвольте мне иллю­стрировать это положение примерами. Ежедневная клиентура Хозяйственного управления — это вдовы, сироты, одним словом беднота. Является какая-нибудь дьячиха и просит пособия, заявляя, что она два дня не ела. Если бы дело вести формальным порядком чрез Синодальную коллегию, то прошло бы две–три недели, а то и месяц, когда получилось бы разрешение на выдачу пособия. Скажите, сколько раз успела бы умереть эта дьячиха, ожидая синодального решения? Или еще пример. 24-го минувшего октября рабочие Московской синодаль­ной типографии предъявили мне ходатайство о введении нового тарифа, принятого союзом печатников, угрожая забастовкой в случае отказа или неполучения ответа к назначенному ими сроку (10 ч[асов] веч[ера] 25 октября). Тщетно я пытался доло­жить этот вопрос Св. Синоду. Ни 24-го, ни 25-го октября заседания Синода не состоялось, несмотря на все мои дово­ды о срочности доклада. Мне было назначено явиться в Кремль 26 октября к 10 час[ам] утра. Однако попытки проникнуть в этот день в Кремль оказались безуспешными. Между тем положение осложнилось. Начались народные волнения, и нашей типографии, в случае непринятия тарифа, признанного в других типографиях, угрожала не только опасность заба­стовки, но и перспективы стать очагом недовольства. Тщетно я просил высокопреосвященного митрополита Платона, как председателя Синода, дать мне соответствующие инструкции. Владыка без коллегиального обсуждения категорически отказался дать мне указания. Тогда по совету о.о. членов Св. Синода, протоиереев Смирнова и Филоненко, пытавшихся вместе со мною проникнуть в Кремль, с целью составить заседание Синода и обсудить дело, я объявил рабочим, что тариф приняли. Рабочие успокоились. Типография уцелела. Но в отношении ко мне возник вопрос о превышении власти, и как разрешат этот вопрос, я не знаю. Рассказываю вам это не для того, чтобы обвинить кого-нибудь в чем-нибудь, а для того, чтобы показать, в каких положениях может оказаться главноуправляющий, если ему не предоставить свободы решений и действий в определенных, разумеется, границах. Именно такая относительная свобода и предоставляется моим проектом не в целях возвышения главноуправляющего, а в прямых интересах дела, где сухой формализм положительно вреден. И я думаю, что не эта относительная свобода сообщает моему про­екту якобы бюрократический характер. Но тогда что же? Здесь говорили о централизации, не внушающей доверия на местах и могущей воспрепятствовать поступлению местных средств на общецерковные нужды. Недоверие периферий к центру мне известно, но я думаю, что причины этого недоверия не в са­мой системе централизации, а в побочных обстоятельствах: прежде всего в том расхождении между народом и интеллигенцией, плачевные результаты <которого> мы теперь видим, а потом в полной неосведомленности с деятельностью центра на местах, в той неосведомленности, на которую совершенно правильно ука­зывает М. Покровский. Широкая гласность, сторонником которой и я являюсь, рассеет, мне думается, существующее недоверие к центру и вместе с тем поможет сближению правящих кругов с управляемыми массами. Таким образом, не централиз­ация сама по себе опасна, а существующее недоверие к вла­сти, и раз это недоверие будет устраняться, система централизации вновь приобретет признание. Ведь  и теперь нам И. И. Беликов весьма убедительно доказывал, что централизация в финансовом деле не только полезна, но и необходима. А я добавлю, что эта централизация естественно вытекает из принятого XVI Отделом положения, что церковное имущество есть общее достояние всей Православной Церкви. Если это так, если всей Православной Церкви усвояется право хотя бы руководственного распоряжения принадлежащим ей достоянием, то очевидно, что где-то в центре должны быть сосредоточены сведения об этом достоянии, и из центра должны исходить руководственно-распорядительные функции. Иначе данное право достояния будет пустым звуком. Таким образом, центром видения и соображений касательно церковного хозяйства и является Главное управление по делам церковного хозяйства. Распорядительные же функции принадлежат, по моему про­екту, Церковному Совету. Однако и эти функции в моем проекте ограничены до последней степени. Я не сторонник исключительной централизации власти. Если вы обратитесь к моему же проекту Положения об епархиальном соборе (он вхо­дит в состав печатного проекта, представленного от име­ни Предсоборного Совета на уважение Поместного Собора), то вы убедитесь какую широкую свободу предоставляет мой проект местным установлениям. Позвольте взять на выдержку два–три §§ из Положения об епархиальном соборе.

§ 77. В области финансово-экономической епархиальному собору принадлежит право: а) разрешения вопросов относительно сбережения источников общеепархиальных доходов, организации епархиальных доходных предприятий, самообложения общеепархиального и по приходам, установления и отмены всех прямых и косвенных налогов с церквей, монасты­рей и других епархиальных учреждений, кроме установлен­ных высшей церковной властью, б) рассмотрения и утверждения общеепархиальной сметы доходов и расходов, в) рассмотрения и утверждения сметы отдельных епархиальных учреждений, содержимых либо поддерживаемых на общеепархиальные сред­ства, г) разрешения ходатайств епархиальных учреждений об оказании пособий из общеепархиальных средств, д) разрешения всех вообще экономических вопросов местного характера, связанных с отпуском средств из общей епархиальной казны, е) распределения между причтами содержания, отпускаемого из общих церковных средств и ж) улучшения материального положения и послеслужебного обеспечения лиц, служащих во всех епархиальных учреждениях.

Примечание. В епархиях, где созыв ежегодных епархиальных соборов представляется по местным условиям невозможным, право утверждения общеепархиальной сметы предоставляется председателю собора, епархиальному архиерею, с доведением до сведений ближайшего епархиального собора.

§ 78. В области церковно-просветительной епархиальному собору принадлежит право: а) общего наблюдения за деятельно­стью просветительных и воспитательных заведений епархии, как в учебно-воспитательном, так и в экономическом от­ношении, б) оказания пособий на содержания зданий, личного со­става администрации, преподавателей и других служащих в сих учреждениях, учащихся в оных, в особенности же сирот и бедных, без различия сословий, в) установления пла­ты за содержание своекоштных учащихся, г) назначения стипендий как в духовно-учебных и церковно-просветительных за­ведениях епархии, так и в иных учебных заведениях для приготовления удовлетворяющих потребностям епархии специалистов, д) назначения кредитов на содержание параллельных классов в епархиальных духовно-учебных и церковно-просветительных заведениях, е) распределения сумм из общеепархиальной казны на содержание упомянутых заведений, соот­ветственно потребностям оных и независимо от разделения епархии на училищные округа, ж) рассмотрения и утверждения смет упомянутых в сей статье заведений.

Примечание. В отношении духовных семинарий, мужских духовных училищ, епархиальных женских училищ, а равно существующих в епархиях женских училищ духовного ведом­ства епархиальные соборы осуществляют право общего наблюдения за благосостоянием сих заведений в учебно-воспитательном отношении путем запроса администрации сих за­ведений и сообщения, в случае признания объяснений неудо­влетворительными, высшему органу духовно-учебного ведения. Дальнейшее направление дела определяется указаниями высшей церковной власти.

И та централизация, которая указывается в моем проекте Положения о Главном управлении по делам церковного хозяй­ства, заключается лишь в том, что Главное управление заведует имуществами и суммами, и ныне принадлежащими цент­ральному управлению, да теми суммами, какие будут поступать с мест на общецерковные нужды. Где же тут та беспощадная централизация, которая так страшит моих оппонентов?

Нам указывали далее на сложность проекта, создающего в Главном управлении целое министерство, на его дороговизну при полной неопределенности указания на процентное отношение стоимости Управления к общей ценности заведываемого им имущества, на неосуществимость проекта при современных условиях и на вытекающую отсюда необходимость создать более простой, более гибкий тип, в роде походной канцелярии. Проект сложен. Но вед церковное хозяйство — не мелочная лавочка. Сложностью церковного хозяйства и вызывается слож­ность проекта. Да и эта сложность не так уж сложна. Присмотритесь поближе и вы увидите, что Главное управление есть в сущности современное Хозяйственное управление, переменившее только носимую им курточку малолетнего на приличествующий ему костюм взрослого человека. Из девяти учреждений, входящих в состав Главного управления, новым является только Церковный банк. Проект дорог и неосуществим при современных обстоятельствах. Но если иметь в виду современные обстоятельства, то ни одно из предположений, намечаемых на Соборе, неосуществимо. Страшно, однако было бы в виду текущего момента не предпринимать ничего. И еще более страшно, что дороговизну и современные обстоя­тельства применяют только к Главному управлению по делам церковного хозяйства. Почему же об этом молчат, когда идет, напр., речь о штате Учебного комитета. А по проекту этого штата, имеющемуся у меня под руками, требуется 111.350 р. вместо ныне отпускаемых 48.000 рублей. Почему не указывают на громоздкость, сложность и дороговизну но­вой системы высшего церковного управления (Патриарх — Священный Синод — Церковный Совет), требующий без сомнения значительно больших кредитов, чем ныне отпускаемые 7000 p. Почему эти проект<ы> осуществимы, а проекты о Главном управлении по делам церковного хозяйства не осуществимы. Очевидно, в возражениях этой категории есть все, кроме объективного отношения к делу. Нет, говорят, указания на процентное отношение стоимости Управления к ценности предметов ведения. Да, этого указания нет. Но ведь и штат Управления я вашему вниманию не предлагал, а штат определится лишь после того, как будет одобрена система организа­ции. Поэтому все разговоры о стоимости моего проекта, об его дороговизне и неосуществимости мне представляются преждевременными. Впрочем, попытаемся погадать в этом направлении. Общая доходность Церкви, по данным Л. И. Писарева, определяется в 467.984.027 р. Если расход на Главное управление по делам церковного хозяйства определится в 450.000 р. в год (цифра заведомо преувеличенная), то это составит менее 1% общей суммы церковной доходности. И за всем тем я думал бы, что Поместному Собору не следует скупиться в расходах на лучшую, в смысле оплаты тру­да, организацию системы управления, ибо только при этом условии мыслимо привлечение лучших рабочих сил. Нельзя удержать хороших работников без хорошей платы, и край­не трудно работать в учреждении, штат которого, как напр., Хозяйственное управление, не меняется почти 50 лет. Вот тут пункт гибкости. Иной гибкости для такого солидного учреждения, как Главное управление по делам церковного хозяйства, я не признаю и не понимаю. Упоминание о походной канцелярии, принадлежащее С. А. Котляревскому, считаю злой и неостроумной шуткой.

Вам говорили еще, что в моем проекте нет указаний на отношение к Контролю и к местным церковно-хозяйственным органам. Я составлял Положение о Главном управлении по делам церковного хозяйства и только об этом предмете. Что в моем проекте речь идет исключительно о Главном управлении, — это скорее достоинство, чем недостаток, так как не разбрасывает внимания. В Положении о Контроле, когда установятся его функции, должно быть выяснено его отношение к Главному управлению, а не наоборот. По тем же соображениям я не упоминал о местных органах. Относительно их функций и об отношении этих органов к Главному управлению должно быть сказано в Положении о местных церковно-хозяйственных органах, а не в Положении о Главном управлении.

Наконец, вам указывали, что в моем проекте формальная сторона преобладает над материальной, — замечание, свидетельствующее о полном незнакомстве с деятельностью хотя бы Хозяйственного управления. Если бы в последнее поднимались не только за получением денег, но и для непосредственного знакомства с его работой, то вы не слышали бы таких замечаний, ибо те, кто такие замечания сделал, знали бы, что под формальными техническими терминами скрывается длительная и кропотливая работа, связанная не с теоретическими мечтаниями, а с материальными интересами огромных групп.

Вторую серию возражений и замечаний составляет критика деталей моего проекта. Здесь главное внимание было сосредоточено на главноуправляющем, на которого и был направлен перекрестный огонь критики. Здесь мы слышали, что создаваемая моим проектом независимость Главноуправляющего крайне опасна, так как создает из него в будущем не только нового, но даже двойного обер-прокурора; что нет нужды возлагать на главноуправляющего представительства имущественных интересов Церкви, так как такое представительство с успехом будет нести министр исповеданий, обещающий такое же невмешательство в хозяйственные функции Церкви, какое уже применяется в отношении к римско-католическому исповеданию.

Прежде, чем дать объяснения по существу этих замечаний, позвольте отвлечь ваше внимание несколько в сторону и заявить, что я категорически отрицаю возможность даже предположить, что, создавая Положение о главноуправляющем, директор Хозяйственного управления имел в виду создать по­четное и властное место для самого себя. По моему проекту, главноуправляющий — лицо выборное, и со стороны директора Хозяйственного управления было бы большим самомнением надеяться, что высокое внимание Поместного Собора остановится именно на нем. С другой стороны, директор Хозяйственного управления отнюдь не склонен завидовать человеку, которому, по избранию Собора, придется настраивать церковно-хозяйственный механизм на нынешние трудные времена.

Обращаясь от скрытых к открытым опасениям, я должен прежде всего объяснить, что независимости главноуправляющего, которая была бы зерном для двойного обер-прокурорского ростка, в моем проекте и тени нет. главноуправляющий везде ограничен то внутренними коллегиями (Совет по делам церковного хозяйства, Общее страховое присутствие, Правление Отдела снабжений), то внешними: Священный Синод и Церковный Совет. Нет, для второго и даже двойного обер-прокурора в моем проекте почвы нет. А вот в предложении перенести представительство церковных имуществ с главноуправляющего на министра исповеданий скрыта действительная опасность порабощения Церкви, более грозного, чем обер-прокурорское засилье. И я с особой настойчивостью скажу: Caveant consules. Берегитесь сладкозвучных сирен из Министерства исповеданий. Обещанья их словно листочки: посулят весну, да и скроются. Ведь представителиМини­стерства не могут даже гарантировать, что вместо благонастроенного А. В. Карташева не явится г. Нахамкес. Какая же после этого <цена> другим их обещаниям. А в чем заключается опасность со стороны Министерства исповеданий, вы уже знаете из моего особого мнения по вопросу о порядке составления финансовой сметы Св. Синода на 1918 год. Теперь это мнение отпечатано, и вы можете ознакомиться с ним непосредственно. Помните, что главноуправляющий для Цер­кви свой человек и притом человек, связанный служеб­ным подчинением Церковному Совету и Священному Синоду, а министр исповеданий — вне стоящий государственный чинов­ник с посольскими полномочиями. В этом огромная раз­ница между тем и другим, и преимущество доверия, конеч­но, должно быть на стороне первого, а отнюдь не второго.

И, однако подозрительное отношение к главноуправляющему по тайным и явным мотивам так велико, что предпочи­тают совсем упразднить главноуправляющего, распылив его функции между членами Церковного Совета, соответственно числу учреждений, входящих в состав Главного управления (мысль С. Г. Рункевича). Я уже указывал, что такое распыление при­ведет к параллелизму функций однородных органов. Отмечу еще, что по опытным наблюдениям предоставление однородных функций двум или нескольким самостоятельным орга­нам создает вредный для дела антагонизм. Этого, очевидно не подметил С. Г. Рункевич за краткое свое пребывание в синодальном Контроле.

Не могу согласиться и с замечанием С. Г. Рункевича о том, что упоминание об охране памятников церковной старины, как о задаче Главного Управления по делам церковного хозяйства,излишне, так как охрана таких памятников составляет предмет ведения специальных установлений.Считаю долгом объяснить, что охрана церковных памятников почти всегда связана с разрешением церковно-технических вопросов и с отпуском кредитов. А то и другое составляет бесспорный предмет ведения Главного управления.Впрочем, проф[ессор] Н. М. Абрамов как будто сомневается в необходимости технической организации при Главном Управлении. Мне кажется, что такое сомнение — плод чистого недоразумения. В церковное хозяйство входит так много технических отраслей, что установление за ним правильного и опытного руководства совершенно необходимо. Постройка цер­квей с помощью общецерковных средств, проверка проектов и сметы на духовно-учебные заведения, оборудование свечных заводов, испытание чистоты воска и других предметов церковно-богослужебного употребления (вино, масло), огнестойкое строительство и т. д. Вопрос лишь в наиболее целесообразной организации технического руководства. Но в достижении этой именно целесообразности и окажут, я надеюсь, помощь такие опытные люди, как проф[ессор] Н. М. Абрамов, если XVI-й Отдел примет мой проект.

Изложенные объяснения не удовлетворили противников про­екта, которые вновь повторили свои возражения, относящиеся к недостаткам проекта, а именно: а) несогласованность про­екта с принятыми основными положениями, б) бюрократизм, выражающийся в том, что в ущерб реальной работе дело заменяется бюро-столом, в) дороговизна содержания обширного штата служащих и г) слишком независимое положение главноуправляющего, который в междусоборное время будет никому не подчиненным безответственным лицом (протоиереи К. М. Аггеев и С. П. Старков, В. И. Яцкевич) При этом М. А. Дьяконов, высказываясь против проекта, предложил оставить Хозяйственное управление в том виде, в каком оно существует, с тем, чтобы по мере роста его деятельности постепенно расширять самое Управление. Защитники проекта находили в нем ту хорошую сторону, что он не распыляет церковного имущества и заведывания им, а старается его собрать, объединить. Для творческой работы в широком масштабе такое объединение необходимо. Необходимо и ответ­ственное лицо для правильного ведения церковного хозяй­ства, в лице намеченного проектом главноуправляющего, иначе вновь восстановленному во главе Церкви Патриарху придется самому сделаться экономом Церкви, так как Высший Церковный Совет, как коллегиальный орган, вряд ли бу­дет нести на себе ответственность за ведение хозяйства (проф[ессор] П. Н. Жукович, И. И. Беликов).

Высокопреосвященный председатель, резюмируя прения, находит неприемлемым положение о главноуправляющем, так как он коренным образом противоречит ст. 23 Положения о высшем церковном управлении, с другой стороны, он считает не опровергнутыми возражения относительно бюрократиз­ма, дороговизны проекта и проч. Объявляя обсуждение проек­та по существу законченным, он предлагает перейти к голосованию о том, принимается ли изложенный А. А. Осецким проект о Главном управлении по делам церковного хо­зяйства в существенных своих положениях или не при­нимается. Против проекта высказались 8 голосов и за про­ект — 6 голосов; председатель объявил проект отклоненным и поставил на голосование следующее предложение: нужно ли вообще выработать проект нового Хозяйственного управления или оставить его в прежнем виде до следующего Собора. Отдел единогласно высказался против оставления Хозяйственного управления в настоящем его виде.

После некоторых суждений о порядке выработки проекта было поставлено на голосование внесенное М. А. Дьяконовым предложение выработать сначала принципы, на которых должен быть построен проект и затем уже на основании установленных принципов составить новый проект или переделать проект А. А. Осецкого, каковое предложение и было принято большинством голосов. Для участия в суждениях об установлении принципов для проекта о Хозяйственном управлении постановлено было пригласить на следующее заседание в среду, 29 ноября, всех председателей Подотделов.

В 8 час[ов] 20 мин[ут] в[ечера] заседание было закрыто.

Председатель Архиепископ Анастасий

Делопроизводитель Л. Кастровский

ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 406. Л. 139–149 об. Машинопись. Подлинник. Рукописные вставки и подчеркивания. Подписи — автографы.