6 ноября 1917 г.
Заседание Отдела о правовом положении Церкви в государстве состоялось 6 ноября в комнате № 8 (Малом зале) Епархиального дома, в присутствии председателя высокопреосвященного архиепископа Новгородского Арсения при 31 член<е> Отдела, означенных в списке, при сем прилагаемом.
На этом заседании были обсуждены некоторые вопросы в связи с предстоящим докладом на пленарном заседании Собора выработанных Отделом «Основных начал правового положения Церкви в государстве».
Заседание открывается около 10 час[ов] утра.
Председатель оглашает текст особого мнения А. Ф. Одарченко, не соглашающегося с некоторыми общими принципами выработанных Отделом «Основных начал» и особенно с ст. 2, в которой автор особого мнения усматривает англиканские тенденции.
По поводу прочитанного особого мнения Ф. И. Мищенко указывает на то, что ст. 2 действительно нуждается в некоторой редакционной поправке. B самом деле, статья в первой своей половине устанавливает независимость Церкви в делах ее внутренней жизни; далее она говорит, что в делах церковного законодательства и некоторых других она пользуется правами самоуправления и самоопределения. Между тем, церковное законодательство по делам внутренней церковной жизни относится к той области права, в которой Церковь должна быть совершенно независима, а не только автономна.
Пр[офессор] П. Н. Жукович говорит об общем тоне законопроекта, который он находит недостаточно энергичным. По мнению оратора, правовое положение католицизма в России является более благоприятным чем то, которого требует для православия выработанный Отделом законопроект.
С. А. Котляревский, возражая проф[ессору] Жуковичу, указывает на то, что в основу закона о правовом положении католицизма положены совершенно те же принципы, что и в основу законопроекта, выработанного Отделом. Такими принципами являются: 1) автономия Церкви; 2) надзор со стороны государства за правомерностью действий церковной власти. Конечно, по отношению к православию эти принципы получают несколько иное преломление сообразно с особенностями организации самой Церкви Православной и ее особым положением в России. Но, во всяком случае, нет оснований говорить о том, что католичество в России имеет больше прав, чем будет иметь православие по смыслу законопроекта.
С. М. Раевский находит, что законопроект вообще должен быть пересмотрен в связи с совершившимся чрезвычайно важным для Церкви событием — избранием Всероссийского Патриарха. В частности, законопроект должен говорить о правовом положении Патриарха, он должен оградить его от всякого унижения пред далекими от веры и Церкви министрами.
С. А. Котляревский и Ф. И. Мищенко предлагают ввести упоминание о Патриархе в законопроекте, причем первый говорит, что такое упоминание удобно могло бы быть введено в ст. 6.
Проф[ессор] П. Н. Жукович предлагает не упоминать о Патриархе в законопроекте до тех пор, пока не будут определены церковные права Патриарха.
Гр[аф] Олсуфьев находит, что законопроект должен быть пересмотрен не только в связи с установлением патриаршества, но и в связи с последними политическими событиями. Оратор указывает на то, что законопроект вырабатывался Отделом все время в том сознании, что Церковь как бы апеллирует к православному русскому народу. По мнению оратора, это понятие о народе есть понятие отвлеченное, нереальное, близкое к мифическому. Фактически во всей последней политической истории России народ вовсе не заявил себя как православный: государство становится безбожным, его воинство разрушает святыни Кремля. Мы должны поставить вопрос: не лучше ли отделиться от такого государства, перестать марьяжить с ним? Для Церкви гораздо более достойно порвать с государством и отказаться от субсидии. Она существовала и во времена Нерона, и тогда положение ее было достойнее, чем теперь, когда она не хочет порвать связи с государством явно безбожным. Конечно, другое дело, если государство само предложит Церкви свою поддержку, — только в этом случае она может принять ее; но ни в каком случае она не должна быть служанкой государства.
Ряд следующих ораторов возражает графу Олсуфьеву.
Проф[ессор] В. З. Завитневич указывает на то, что политическое положение внутри России меняется весьма быстро и в этой быстрой смене нельзя видеть проявления подлинной народной воли.
П. Н. Жукович говорит, что законопроект вырабатывался не для министерства, составленного из представителей партий, а для Учредительного собрания.
С. Н. Булгаков говорит о том, что совершившиеся в Москве события не могут не опечаливать верующие души. Снаряды, расстреливавшие Кремль, расстреливали и наши сердца… Но должно иметь в виду не то, что было, а то, что должно быть. Законопроект вырабатывался именно в сознании того, что должно быть, в сознании нормального и достойного положения Церкви в России. Наши требования обращены к русскому народу через головы теперешних властей. Конечно, возможно наступление такого момента, когда Церковь должна будет анафематствовать государство. Но, без сомнения, этот момент еще не наступил.
П. И. Астров указывает на то, что при выработке законопроекта имелось в виду установить для Церкви достойное положение и притом такое, которое приемлемо для всякого государства, руководящегося правовым сознанием. Поэтому положения законопроекта — это суть pia desideria по отношению ко всякому политическому строю, каковы бы ни были колебания политической жизни. Оратор указывает, что законопроект совершенно не представляет отношений Церкви и государства наподобие отношений брачных, ничуть не предполагает марьяжа, о чем упоминал гр[аф] Олсуфьев. Церковь должна пользоваться достоянием народа, но это только потому, что она не может оставить народ без поддержки в трудную минуту.
Проф[ессор] Завитневич высказывает пожелание, чтобы мысли, высказанные гр[афом] Олсуфьевым, были приняты во внимание при составлении доклада на пленарное заседание Собора.
Заседание закрывается около 1 ч[аса] дня.
Председатель
Делопроизводитель П. Минин
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 277. Л. 137–138 об. Машинопись. Подлинник. Рукописная вставка. Подпись — автограф.
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 590. Л. 103–104 об. Машинопись. Копия. Рукописная вставка. Подписи отсутствуют.