19 октября 1917 г.
15-е заседание состоялось 19 октября 1917 г. в комнате № 8 (Малом зале) Епархиального дома, под председательством высокопреосвященного Арсения, архиепископа Новгородского, в присутствии заместителя председателя кн[язя] Е. Н. Трубецкого, при 47 членах Отдела, означенных в списке, при сем прилагаемом.
На этом заседании заслушаны были во втором чтении статьи 7–22 законопроекта о правовом положении Церкви в государстве, каковые и были приняты с некоторыми редакционными изменениями. Заседание открывается около 5 час[ов] вечера чтением протокола предыдущего заседания; после заслушания протокола председатель последовательно оглашает текст статей 7-й, 8-й, 9-й и 10-й законопроекта, которые не возбуждают прений и принимаются Отделом в прежней редакции (первого чтения), а именно:
Ст. 7-я. «Государственное законодательство относительно условий заключения брака лиц православного исповедания устанавливается сообразно с нормами церковного права».
Ст. 8-я. «Церковное венчание по православному чину признается законной формой заключения брака».
Ст. 9-я. «Церковно-судебные решения по делам о разводе и о признании совершенного Церковью брака незаконным или недействительным признаются в силе судебных решений».
Ст. 10-я. «Юридические условия и последствия смешанных браков, если один из брачующихся принадлежит к Православной Церкви, определяются согласно с законодательством последней».
По поводу последней статьи председатель замечает, что Католическая Церковь в настоящее время стала на путь отрицания смешанных браков; таким образом, эта статья теряет значение в отношении к смешанным бракам православных с католиками.
Проф[ессор] П. Н. Жукович указывает на то, что некоторые католики могут и не повиноваться запрещению католической церковной власти.
Статья принимается Отделом в прежней редакции.
Ст. 11. Председатель оглашает текст ст. 11, каковой принимается Отделом без прений, а именно:
«Церковные метрические книги, ведущиеся согласно государственным законам, имеют значение актов гражданского состояния».
Ст. 12. Председатель оглашает текст ст. 12 с ранее принятым дополнением:
«Свобода исповедания и проповедования православной веры и открытого ее богослужения ограждается государственной властью».
Текст дополнения: «Посему под страхом уголовного наказания воспрещается: 1) публичное поношение и поругание учения православной веры и предметов ее религиозного почитания, 2) осквернение мест богослужения и религиозного почитания, 3) насилие и угрозы для отвлечения из православия».
По поводу этой статьи между членами Отдела происходит следующий обмен мнений, разъясняющий ее смысл.
Председатель дает справку о причинах, побудивших Отдел принять дополнение: в Отдел доставлены были печатные материалы, характеризующие допускаемые ныне в некоторых журналах и газетах глумления над Церковью и ее установлениями; чтобы оградить Церковь от таких глумлений, Отдел и принял текст дополнения.
В. В. Радзимовский указывает на тот недостаток редакции этой статьи в связи с дополнением, что она в этом виде дает понять, как будто принудительные меры взыскания за кощунственные глумления есть единственные возможные со стороны государства меры ограждения достоинства Церкви.
Н. Н. Фиолетов, дополняя предыдущего оратора, говорит, что как раз эти-то средства и не нуждаются в упоминании, так как правовое государство, рассматривающее Церковь как публично-правовой союз, не может не иметь в своем уголовном кодексе перечня этих принудительных средств ограждения достоинства Церкви.
Гр[аф] Олсуфьев, имея в виду высказанные замечания, протестует против связи текста статьи с текстом дополнения посредством союза «посему» и предлагает изложить дополнение в виде особой статьи.
С. Н. Булгаков предлагает заменить выражение «посему» выражением «в частности» или «в связи с этим».
П. И. Астров, защищая текст дополнения и его связь с текстом статьи, разъясняет, что выражение «в частности» не соответствовало бы делу, так как текст дополнения, хотя и краткий, предусматривает все случаи принудительного со стороны государства ограждения свободы православия; вообще, по мнению оратора, критика текста дополнения с точки зрения уголовной техники не может выдержать контркритики, так как по своему смыслу он предусматривает и случаи кощунства и святотатства.
Гр[аф] Олсуфьев поднимает вопрос об общем практическом значении для Церкви этой статьи и находит, что таковое она могла бы иметь лишь в том случае, если бы в ней устанавливались преимущества для Церкви по сравнению с другими исповеданиями.
Пр[отоиерей] Галахов касается смысла выражения «свободы проповеди» и находит, что самое выражение может показаться соблазнительным, т. к. напоминает о тех мерах принудительного полицейского воздействия, которыми православные миссионеры не гнушались в прежнее время.
Далее возникает вопрос о смысле и границах той свободы, которая устанавливается для Церкви по этой статье.
П. Ив. Астров разъясняет, что свобода исповедания и проповедания есть элементы свободы совести. В этой статье нет мысли о привилегиях Церкви по сравнению с другими исповеданиями, по ее смыслу Церковь лишь требует для себя полноты свободы на правах публично-правового союза.
Г[осподин] Бялыницкий-Бируля разъясняет статью в том смысле, что она устанавливает государственное ограждение прав Церкви: правонарушени<я> православные являются правонарушениями государственными.
Председатель, резюмируя прения, отмечает, что в них не замечено крупных возражений по существу разбираемой статьи.
Голосованием статья принимается в прежней редакции с дополнением.
Далее, переходя к следующим статьям, председатель оглашает текст ст. 13 и 14, а именно:
13-я ст.: «Двунадесятые праздники, воскресные и особо чтимые Православною Церковью дни признаются государственной властью неприсутственными днями».
Ст. 14-я. «Православный календарь признается государственным календарем».
По поводу этих статей гр[аф] Олсуфьев поднимает общий вопрос о сокращении числа неприсутственных дней. Настоящее время таково, что оно особенно требует от русского народа проявить максимум трудоспособности, масса праздников тяжело отражается на экономической жизни России. Оратор напоминает, что даже правая фракция старого Государственного совета в свое время поддерживала проект сокращения праздничных дней. Находя, что в современных условиях нужда в сокращении праздников назрела еще более, оратор предлагает следующий конкретный план: некоторые особо чтимые Православною Церковью дни, как, напр[имер], Покров, Николин день и т. п., могли бы праздноваться в ближайший воскресный день; церковное обоснование такого порядка празднования оратор находит в практике переходящих праздников — Пасхи, Вознесения и др.
Председатель указывает оратору, что вопрос, возбуждаемый им, относится к Отделу о церковной дисциплине. Сверх того, председатель находит, что было бы неуместно поднимать вопрос о сокращении церковных праздников на церковном Соборе в то время, как делаются попытки установить новые совершенно нецерковные праздники в память революции. Далее, вопрос о праздновании Пасхи имеет свою весьма длинную историю; празднование Пасхи стоит в связи с лунным календарем, что неприложимо к празднованию тех дней, о которых говорил предыдущий оратор.
Стт. 13 и 14 принимаются Отделом в прежней редакции.
Далее председатель оглашает текст ст. 13б, дополнительной, трактующей о возрасте, достаточном для выхода из православия, а именно:
«Добровольный выход из православия допускается не ранее достижения возраста, установленного для вступления в брак. Прежде достижения этого возраста дети могут оставить православие только по желанию родителей и притом только в случае оставления православия самими родителями. От детей, достигших 9-летнего возраста, требуется их согласие».
По поводу этой статьи проф[ессор] Жукович возбуждает вопрос о более точном обозначении возраста, а проф[ессор] Красножен высказывает пожелание об установлении одного возраста для мужчины и женщины, тогда как возраст брачного совершеннолетия в этом случае не одинаков.
Председатель напоминает ораторам, что все эти вопросы были достаточно обсуждены и получили разрешение при первоначальном редактировании в Отделе этой статьи.
Голосованием статья принимается в прежней редакции.
Председатель оглашает текст ст. 15:
«Глава Русского государства и министр исповеданий должны быть православными».
По поводу этой статьи свящ[енник] Концевич заявляет от имени своих избирателей (Уфимс[кой] еп[архии]), что в статье должно содержаться определенное указание на православие не только министра исповеданий, но и его товарища.
Поправка о. Концевича принимается, и ст. 15 получает следующую редакцию:
«Глава Русского государства, министр исповеданий и его товарищ должны быть православными».
Ст. 16. Далее председатель оглашает текст стт. 16, 17 и 18, которые последовательно принимаются без прений.
Ст. 16. «Во всех случаях государственной жизни, в которых государство обращается к религии, преимуществом пользуется Православная Церковь».
Ст. 17. «Православная Церковь учреждает низшие, средние и высшие школы, как специально богословские, так и общеобразовательные. Школы эти пользуются всеми правами правительственных учебных заведений на общем основании».
Ст. 18. «Во всех светских, государственных и частных школах, в которых учатся дети православных родителей, воспитание должно соответствовать духу Православной Церкви, преподавание Закона Божия обязательно как в низших, средних, так и в высших учебных заведениях, содержание законоучительских должностей в государственных школах принимается на счет казны».
Далее, ст. 19 получает новую редакцию.
Председатель оглашает текст 19 статьи в редакции <первого> чтения, а именно:
«Все установления Православной Церкви получают права юридических лиц по заявлению церковной власти».
По поводу этой статьи г[осподин] Бялыницкий-Бируля вносит предложение различить вновь возникающие церковные учреждения, нуждающиеся в признании за ними прав юридического лица, и учреждения уже существующие, за коими эти права признаны.
П. И. Астров поддерживает это предложение и совместно с г[осподином] Бялыницким-Бирулей предлагает следующую новую редакцию этой статьи:
«Установления Православной Церкви, пользующиеся в настоящее время правами юридического лица, сохраняют эти права, а установления вновь возникающие получают такие права по заявлению со стороны церковной власти».
Статья принимается Отделом в новой редакции.
Председатель оглашает текст 20-й ст. в редакции первого чтения, а именно:
«Существующие ныне установления Православной Церкви сохраняют имущества, им в настоящее время принадлежащие; установления эти не могут быть упраздняемы и имущество их не может быть от них отобрано без согласия церковной власти».
П. И. Астров предлагает более краткую и точную редакцию этой статьи, а именно:
«Имущество, принадлежащее установлениям Православной Церкви, не может быть от них отобрано, а самые установления не могут быть упраздняемы без согласия церковной власти».
Статья приминается Отделом в новой редакции П. И. Астрова.
Председатель оглашает текст 21-й ст. в редакции, данной в дополнительной части законопроекта, а именно:
«Имущества, принадлежащие установлениям Православной Церкви, не подлежат обложению государственными налогами, волостными, городскими и земскими сборами, если эти имущества не приносят дохода путем отдачи их в аренду или наем».
Статья принимается.
Председатель оглашает текст ст. 22 в редакции первого чтения, а именно:
«Православная Церковь получает из средств Государственного казначейства ежегодные ассигнования в пределах ее потребностей, представляя отчетность в полученных суммах на общем основании».
Статья принимается.
Далее возникает вопрос о систематическом порядке расположения статей. По предложению гр[афа] Олсуфьева избирается комиссия в составе трех лиц: П. И. Астрова, Бялыницкого-Бирули и Н. Н. Фиолетова, которой Отдел поручает разработать проект систематизации статей.
В. В. Радзимовский предлагает наименовать вырабатываемый свод статей не «законопроектом», а следующим образом: заглавие — «Правовое положение Церкви в государстве», подзаголовок — «Основные начала». Предложение принимается.
Гр[аф] Олсуфьев поднимает вопрос о введении новой статьи, которая предусматривала бы порядок издания новых государственных законов, касающихся Церкви. Именно, по мнению оратора, должно настаивать на том, чтобы новые законы, затрагивающие Церковь, не издавались без ее ведома и чтобы государственная власть в этом случае предварительно справлялась с заключением представителей Церкви.
Предложение гр[афа] Олсуфьева встречает единодушную поддержку следующих ораторов, и в дальнейших прениях Отдел прямо переходит к вопросу о формулировке этой статьи.
П. И. Астров разъясняет, что возможны две формы, в которые могут отлиться сношения государства с Церковью при издании новых законов, касающихся Церкви, именно: форма соглашения и форма заключения. Соглашение даст Церкви большее значение в законодательном акте, заключение — меньшее. В последнем случае ее участие выражается только в том, что она представляет свое заключение по существу проектируемого закона. Оратор находит, что неприкосновенность суверенитета государства требует принятия формы заключения и в этом смысле предлагает следующую формулу: «Государственные законы по вопросам, касающимся Православной Церкви, издаются не иначе, как по выслушании заключения церковной власти по существу этого вопроса».
Ряд ораторов поддерживает формулу П. И. Астрова.
Булгаков и Ф. И. Мищенко находят, что формула соглашения указывала бы на установление конкордата, между тем, конкордат — совершенно необычно для православия и по существу не вяжется с ним, т. к. православие, сохраняя духовный характер христианства, не представляет собою международной политической величины, как католицизм, возглавляемый папой; сверх того, самая возможность конкордата предполагает значительное отдаление между Церковью и государством.
С. А. Котляревский указывает на то, что если принимать во внимание психологию будущего читателя этой статьи, т. е. будущей государственной власти, то нельзя не предвидеть, что требование соглашения может показаться излишне претенциозным и, по крайней мере для некоторых случаев, посягающим на суверенитет государства.
А. В. Афанасьев высказывается за форму заключения по соображениям нравственного характера. В том случае, если государство не пожелает прислушаться к голосу Церкви, нравственная ответственность целиком падет на него. В случае же, если оно должно будет вступать в соглашение с Церковью, то оно может вынуждать Церковь вступить на путь недостойного компромисса.
М. А. Семенов вносит следующую редакцию: «Законы, касающиеся Церкви Православной, издаются государством по предварительном сношении с высшею церковною властью».
Ряд следующих ораторов высказывается за принятие формы соглашения.
Гаврилов указывает на то, что общему смыслу проекта, требующего от государства многого, более соответствует принцип соглашения, а не заключения.
Кн[язь] Г. Н. Трубецкой указывает на фактическую связь Церкви и государства, которую предполагает вырабатываемый проект, требующий православия главы государства и т. п. Таким образом, проект устанавливает не разделение, а содружество государства и Церкви. На этом основании оратор высказывается за соглашение. Сверх того, соглашение устранит возможные конфликты в том случае, когда государство без злой воли, совершенно не чувствуя себя связанным, может издать законы, вредные для Церкви.
Бялыницкий-Бируля и Арефьев высказываются также за соглашение. Первый указывает на то, что не следует слишком настаивать на принципе суверенитета государства. Ведь оно не есть левиафан, пожирающий личность. Между тем, религия — это прирожденное право человека, которое должно быть защищаемо со всею силою. Кроме того, в делах православной веры сама Русская Православная Церковь должна согласоваться с положениями, принимаемыми Церковью Вселенской, а потому государство не вправе требовать от Русской Православной Церкви принятия таких положений, которые не согласны с требованием Церкви Вселенской. И в этом смысле Церковь может входить в соглашение с государством, как представительница Вселенской Церкви. Второй указывает на то, что и фактически принцип соглашения не поведет к умаленью государственного суверенитета, т. к. он не предполагает государство отделенным от Церкви, смысл его лишь в установлении представительства Церкви в законодательных учреждениях.
П. И. Астров, отказываясь от предложенной им редакции, вносит новую редакцию, в которой проводится форма соглашения, а именно:
«Государственные законы по вопросам, касающимся Православной Церкви, издаются не иначе, как по соглашении с церковною властью».
Защищая эту новую редакцию, оратор указывает на следующие два соображения: 1) понятие юридического соглашения само по себе вовсе не настолько широко, чтобы могло умалять суверенитет государства, представительство от Церкви вовсе не является здесь чем-то вроде особой законодательной палаты, существенно ограничивающей законодательные права государства; 2) совершенно особые обстоятельства современной жизни требуют настойчивости, дерзания, может быть, некоторого запроса в своих требованиях. Ныне жизнь куется, ныне нужна не чеканная формула, а энергично выраженное пожелание. Не будет тактической ошибкой, если из двух возможных формул — заключения и соглашения — мы изберем вторую, как более энергичную.
Гр[аф] Олсуфьев, указывая на то, что возможны два рода случаев соприкосновения государства и Церкви: первый, когда государство безусловно суверенно, другой, когда оно обязано вступать в соглашение с Церковью, вносит следующую новую формулу.
«Законы, касающиеся Православной Церкви, издаются не иначе, как по выслушании заключения высшей церковной власти, а в подлежащих случаях — по соглашении с сею последнею».
Председатель ставит на голосование три предложенных формулы — Семенова, гр[афа] Олсуфьева и П. И. Астрова, причем две первые Отделом отвергаются, а последняя принимается.
Текст принятой редакции новой статьи:
«Государственные законы по вопросам, касающимся Православной Церкви, издаются не иначе, как по соглашению с церковною властью».
Заседание закрывается около 9 часов вечера.
Председатель
Делопроизводитель А. Архангельский
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 277. Л. 124–130. Машинопись. Подлинник. Рукописные вставки и исправления. Подпись — автограф.
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 590. Л. 94–100. Машинопись. Копия. Рукописные вставки и исправления. Подпись — автограф.