5 октября 1917 г.
11-е заседание Отдела состоялось 5 октября 1917 года в комнате № 8 Епархиального дома, под председательством высокопреосвященного Арсения, архиепископа Новгородского, заместителя председателя Анастасия, архиепископа Кишиневского, в присутствии 33 членов Отдела, означенных в списке, при сем прилагаемом.
На этом заседании рассмотрены и приняты конец 12-й ст., ст. 13 (о добровольном выходе ив православия) и 17-я ст. (об освобождении церковных имущества от налогов) и заслушана декларация по вопросу об отношении Церкви к государству.
По прочтении протокола предшествующего собрания заседание открывается чтением ст. 17-й в редакции комиссии (в составе следующих лиц — епископа Анатолия, Арефьева, Астрова, Ивановского).
«Ст. 17. Имущества, принадлежащие установлениям Православной Церкви, не подлежат обложению государственными налогами, волостными, городскими и земскими сборами, если эти имущества не приносят дохода путем отдачи их в аренду или наем».
Проф[ессор] Ф. И. Мищенко замечает, что по смыслу статьи выходит, что арендные договоры подлежат обложению государственными налогами.
М. И. Арефьев разъясняет, что в основу статьи положен принцип, по которому облагается чистый доход, а не валовой. Сдача в аренду или наем будет справедливо подлежать обложению, хотя между арендой и наймом есть разница, по существу дела они одинаковы; термин «установления» введен в статью для связи с предшествующей статьей.
Свящ[енник] M. Ф. Околович. Надо разграничить имущества Церкви: с одних доход идет на храм, с других — на причт; тогда как первые ни в каком случае не облагаются, вторые могут быть обложены. Необходимо расширить редакцию статьи и указать 2 категории имуществ: 1-я — те имения, на которые не падет обложение в государственную казну, и 2-я — те имущества, которые могут нести эту государственную повинность в том смысле, как это сказано в предложенной редакции статьи.
Проф[ессор] М. Г. Красножен указывает, что задача Собора формулировать это положение в общих чертах. С этой точки зрения данная редакция может быть принята.
С. Г. Рункевич полагает, что всякий доход с церковных имуществ идет на цели церковные, и дело в обложении зависит не от целей доходности; облагается процесс получения доходности.
Ф. Г. Гаврилов стоит за принятие статьи полностью или за оставление в том виде, что было прежде; доход путем отдачи в аренду и в наем — облагается.
П. И. Астров. Редакция Арефьева самая справедливая. Будет не противогосударственным законом освобождение церковных имуществ от налогов; это государственный принцип; нельзя из одного кармана перелагать в другой; однако и у Церкви есть хозяйство, каковое может быть обычной доходной статьей, например, сдача в аренду или в наймы, — разумеется, Церковь в этом случае должна платить налог государству.
М. И. Арефьев. Может быть, лучше сказать об обложении вообще, без подразделения на земские, городские и волостные сборы и т. д.
Проф[ессор] Ф. И. Мищенко высказывается за перечень налогов, так как перечень их делает статью более ясною.
Председатель предлагает оставить статью в редакции Предсоборного Совета, указывая на то, что в Предсоборном Совете она была уже рассмотрена всесторонне.
Вносится поправка: освобождаются от налогов церковные имущества, «не способные приносить дохода».
П. В. Любинский замечает, что всякая земля способна приносить доход. Отсюда не следует, чтобы все подлежало обложению.
Председатель ставит на голосование статью 17-ю в редакции комиссии:
«Имущества, принадлежащие установлениям Православной Церкви, не подлежат обложению государственными налогами, волостными, городскими и земскими сборами, если эти имущества не приносят дохода путем отдачи их в аренду или наем».
Статья принимается.
Председатель оглашает статью 12 по принятому законопроекту, с внесенным комиссией добавлением, и вновь составленную комиссией статью 13-ю:
«Ст. 12. Свобода исповедания и проповедания православной веры и открытого ее богослужения ограждается государственною властью. Посему под страхом уголовного наказания воспрещается: 1) публичное надругательство над учением православной веры и предметами ее религиозного почитания; 2) осквернение мест богослужения и 3) насилие и угрозы для отвлечения из православия.
Ст. 13. Добровольный выход из православия допускается не ранее достижения возраста, обеспечивающего действительную свободу такого выхода, т. е. не ранее возраста, установленного для вступления в брак. Прежде достижения этого возраста дети могут оставить православие только при их родителях, по желанию последних, и при том только в случае оставления православия самими родителями».
Проф[ессор] С. <Н>. Булгаков предлагает вставить после слова «публичное» — «и печатное», хотя, добавляет он, это понятие входит в объем понятия «публичное».
Председатель предлагает добавить «публичное, устное и печатное».
Ген[ерал] Л. К. Артамонов настаивает на непременном добавлении слова «печатное». Мы обязаны выступить в защиту православной веры, и в особенности теперь, когда листки с злохулением на веру распространяются печатно в миллионных экземплярах.
А. И. Ивановский указывает, что уже в понятии «публичное» содержится как «печатное», так и «устное»; добавлять эти слова — значит допускать повторение.
С. Г. Рункевич. В последнее время стали, как известно, печатать, но на правах рукописи, и рассылать по адресам, итак, будет ли это «публично»? Таким образом, «публичное» следует отличать от «печатного». Прибавить слово «печатное» считаю не лишне.
Проф[ессор] В. З. Завитневич. И в таком чтении не будет никакой гарантии от массы злоупотреблений.
Ген[ерал] Л. К. Артамонов за включение слов «и всякого рода литературы».
П. И. Астров заявляет, что за всеми кривотолками не угоняешься; следует стоять на почве общих идей; если бы мы писали здесь устав о наказаниях, то распространялись бы подробно даже о граммофонной пластинке; здесь не законодательная палата, и мы должны держаться строго общих выражений, так как пишем общие положения; всего не обнять, возможны и новые, многообразные способы надругательства над верою.
П. В. Любинский вносит поправку: вместо слова «надругательство» предлагает поставить «оскорбление», как более общее.
Проф[ессор] В. К. Соколов предлагает вместо «оскорбление» употребить «поношение», согласно гражданскому закону. Это понятие гораздо точнее определяет характер проступка по отношению к святыне.
Проф[ессор] М. Г. Красножен предлагает употребить понятие «поругание».
П. В. Любинский говорит, что поносить можно только словом, а не действием, «оскорбление» может быть и словом, и делом.
Проф[ессор] В. <К>. Соколов указывает, что оскорбление предполагает личность, а поношение простирается и на предмет.
П. И. Астров. «Поношение» — самое употребительное из определений. За «поношение и надругательство» в юридическом кодексе существует кара, а за оскорбление нет.
Проф[ессор] Ф. И. Мищенко полагает оставить «надругательство», ибо «поношение» есть только словесное оскорбление.
Проф[ессор] В. З. Завитневич высказывается за соединение обоих понятий: «поношение» и «поругание»; поругать можно предметы, а поносить лица.
Председатель голосует последнее предложение; поправка принимается.
С. Н. Розанов полагает, что 2-й и 3-й пункты являются лишними, так как в сущности они обнимаются первым пунктом. Затем, из статьи не ясно, распространяется ли действие статьи на акты привлечения «в православие».
Проф[ессор] П. Н. Жукович замечает, что ни нам, ни Церкви до этого нет дела; если государство пожелает, то пусть карает, мы должны смотреть на дело с точки зрения интересов Церкви.
Проф[ессор] В. К. Соколов. Здесь вся сила тяжести заключается в словах: «угроза и насилие», без них всякое привлечение и отвлечение в деле веры становится не наказуемо.
Проф[ессор] С. Н. Булгаков считает 2-й и 3-й пункты излишними, во всяком случае, едва ли необходимыми. Они совершенно ясно подразумеваются в 1-м п.; перечень же проступков указывает на то, что мы хотим писать законы, а не общие основоположения.
С. Г. Рункевич стоит всецело за сохранение 2-го пункта: «поношение и поругание» предполагает действие злой воли, а [также] 3-го п.: «осквернение» святыни может быть без участия злой воли, не намеренное.
Ген[ерал] Л. К. Артамонов высказывается за сохранение 2-го и 3-го пунктов.
Прот[оиерей] И. И. Галахов вносит пожелание к словам «поношение и поругание православной веры» прибавить слова «и ее служителей», коих теперь так часто поносят.
Проф[ессор] В. К. Соколов. Мы взяли лишь некоторые важные случаи для пояснения 12-й ст.
Прот[оиерей] И. И. Галахов. В таком случае, раз перечисление примерное, непременно нужно поставить на первом месте и священнослужителей.
А. И. Ивановский. Мы здесь обсуждаем не карательные нормы и не устав наказаний, а декларацию. О деталях лучше умолчать. Я против частностей и детализации, чтобы иметь в виду лишь общие принципы.
С. Н. Розанов. Если мы не в состоянии предвидеть всех возможных преступлений против религиозного чувства, нечего и вдаваться в подробности; всех кощунств невозможно предусмотреть: или нужно все перечислять, или ничего; иначе будет ни закон, ни декларация.
Ген[ерал] Л. К. Артамонов. От чего должно нас ограждать в деле веры государство — на это указывают пункты, которые включила комиссия.
Проф[ессор] Ф. И. Мищенко предлагает вставить «например».
П. И. Астров. 1-й пункт принять; оскорбление священнослужащих, равно как и многие другие случаи, войдут в закон; что касается <2-го> пункта, то он не повторение первого, и не покрывается им нисколько. Осквернения, например, синагог, о чем оглашалось на Соборе, — не поношение и не поругание, а именно осквернение. Этот пункт весьма важный и жизненный. Возможно, что выражение «мест богослужебных» будет и узко. Тогда речь может быть только о расширении этого понятия.
П. В. Любинский предлагает добавить: «мест богослужения и религиозного почитания».
Председатель оглашает всю 12 ст. с принятыми поправками в следующей редакции: «Свобода исповедания и проповедания православной веры и открытого ее богослужения ограждается государственною властью. Посему под страхом уголовного наказания воспрещается: 1) публичное поношение и поругание над учением православной веры и предметами ее религиозного почитания; 2) осквернение мест богослужения и религиозного почитания; 3) насилие и угрозы для отвлечения из православия».
Статья принимается.
Председатель оглашает ст. 13 в вышеприведенной редакции комиссии.
П. В. Любинский. Брак означает совершеннолетие физическое, половое, а не гражданское. Лучше остановиться на гражданском совершеннолетии.
Проф[ессор] М. Г. Красножен находит, что первая часть статьи редактирована слишком расплывчато; лучше было бы ограничиться указанием определенного возраста.
Свящ[енник] М. Ф. Околович указывает, что по смыслу этой статьи добровольный выход из православия допускается по достижении брачного возраста, т. е. 17-18 лет; до этого дети, предполагается, могут быть обращаемы родителями в другое исповедание и против желания детей. В этом случае даже закон, изданный Временным правительством, смотрит на дело строже, чем эта статья.
Проф[ессор] П. Н. Жукович. В ст. 13 сказано: дети могут переходить, но могут и не переходить.
Ген[ерал] Л. К. Артамонов. Брачный возраст весьма разнообразен. На Кавказе выходят замуж [в] 9 лет. Нам следовало бы остановиться на гражданском возрасте совершеннолетия — 21 год, и тогда статья будет и ясной, и краткой.
Товарищ мин[истра] исповед[аний] С. А. Котляревский. Вопрос трудный: какая связь между браком и переменой веры? Брачный возраст различен, различен он и для различных полов; придется ввести две нормы. Но с другой стороны, если взять более высокий возраст, тогда могут возразить, что женщина по выходе замуж лишена будет [возможности] принять веру своего мужа. Это для нее может быть тяжело. Если так, то лучше взять средний возраст — 16-летний, один возраст для обоих полов.
С. Г. Рункевич высказывается за брачный возраст, как сочетавающий в себе целый цикл разных прав и преимуществ, связанных с брачным правом. И в религиозных вопросах человек приобретает право распоряжаться своим религиозным сознанием.
Проф[ессор] В. З. Завитневич. Чем руководился автор редакции статьи — я не знаю. Но нельзя не указать на то, что брачный возраст совпадает с некоторой свободой действий.
А. И. Ивановский высказывается за 17-летний возраст, который имеет за собой основание и в бытовых, и юридических основаниях нашей жизни. Гражданский закон строго различает это: до 17 лет опекун — полноправный распорядитель имуществом опекаемого; с 17 лет имеет место уже свободное волеизъявление опекаемого. Что касается 14-летнего возраста, то в 14-летнем возрасте говорить о свободе воли не приходится, а 21 год далек, также и 25-летний [возраст] слишком поздний, если ввести их как начало общего самоопределения.
Проф[ессор] C. Н. Булгаков замечает, что об определенном возрасте мы не можем говорить; с церковной точки зрения — брачный возраст понятен. Не детализируя, необходимо указать на этот возраст.
Проф[ессор] В. К. Соколов. Обращаясь к западноевропейской практике, встречаем возраст 14-летний, к сему сроку приурочивается там прохождение общеобразовательного курса наук, а затем свобода перехода в другое исповедание. Но там эта норма имеет более теоретическое, чем практическое значение. Ренегатство там — исключительное и редкое явление. Нам же предстоит вынести тяжелую борьбу с западными исповеданиями; для нас возраст перехода имеет громадное практическое значение; поэтому мы нуждаемся в повышении возраста с 14 л[ет] до брачного совершеннолетия.
Проф[ессор] М. Г. Красножен указывает, что если принять за норму брачный возраст, то ввиду того, что этот возраст для мужчин и женщин не одинаков, женщине этой нормой будет отдаваться предпочтение.
П. В. Любинский. «Брачный возраст» — если бы ему соответствовало умственно-нравственное развитие; однако он знаменует собой главным образом физическое развитие. Умственная зрелость совпадает, скорее, с гражданским совершеннолетием.
П. И. Астров. 14-летний возраст является посягательством
на свободу совести. Нужно найти такой момент в жизни человека, когда
наступает религиозное самоопределение; это не момент имущественных
правосознаний, это тот момент, который Церковь отметила, как брачный возраст.
Если возраст брачный различен, то и созревание различно.
Председатель читает первую половину статьи до слов: «Прежде достижения этого возраста» и т. д. и ставит на голосование общий принцип — выход из религии приурочивается к возрасту брачного сопряжения, несмотря на различие этого возраста для разных полов и различных местностей.
Принцип большинством принимается.
Председатель оглашает вторую часть статьи со слов: «Прежде достижения этого возраста» и т. д.
Проф[ессор] В. К. Соколов находит слова «при их родителях» лишними.
П. И. Астров предлагает эти слова выпустить.
С. Г. Рункевич указывает на то, что в статье не предусматриваются случай смешанных браков.
Проф[ессор] Ф. И. Мищенко замечает — и случаи, когда дети не имеют родителей.
Тов[арищ] мин[истра] исповед[аний] С. А. Котляревский говорит: нельзя расширять родительскую свободу для увлечения детей, требуется определить возраст; свыше его родители не имеют права перевести самовольно детей.
Прот[оиерей] Н. М. Боголюбов. В законе указан 9-летний возраст; до него родители вправе перевести, но с 9-летнего возраста требуется согласие детей.
Свящ[енник] М. Ф. Околович. Дитя 9 лет, бывающий у исповеди, действительно может иметь свободное изъявление.
Проф[ессор] С. Н. Булгаков. Практически приходится иметь дело не с переходом в инославие, а с переходом в нигилизм — безрелигиозные состояния; предлагаю оставить первую часть статьи, а вторую опустить.
С. Г. Рункевич. Не «по желанию», а «с согласия» детей. Разве у детей нет религиозного самоопределения; ведь были дети — мученики за веру.
П. И. Астров вносит следующее дополнение к статье: «от детей, достигших 9-летнего возраста, требуется их согласие».
Прот[оиерей] И. И. Галахов добавляет: «и только в случае оставления православия родителями».
Проф[ессор] Ф. И. Мищенко. Приложимо ли будет такое правило к лицам, переходящим в православие? Если распространение его на эти случаи нежелательно, лучше умолчать.
П. И. Астров. Государственная власть не должна поддерживать господства никакой религии, но религиозная свобода всех граждан без различия исповеданий должна охраняться государственными законами.
Проф[ессор] М. Г. Красножен высказывается против требования согласия детей 9-летнего возраста.
Ген[ерал] Л. К. Артамонов. Если не упомянуть, то возможны будут случаи, когда католичка-мать легко переведет всех детей в католичество.
С. Н. Розанов. Ранее сказано: выход сопряжен с брачным возрастом, а здесь говорится, что выход из православия требует «согласия» 9-летнего ребенка. Получается несогласованность. А затем, у 9-летних детей едва ли может быть признана возможность религиозного самоопределения.
П. И. Астров. Подобное заявление не может ослабить силы статьи. Ведь 9-летний ребенок — все-таки есть индивидуальность, которую выбросить из права нельзя. Вот и требуется его согласие. Если 20 детей не сумеют использовать свое право, то 20 найдут гарантию в законе.
Проф[ессор] М. Г. Красножен находит, что статья в данной редакции допускает слишком большое разнообразие возрастов и страдает полной неопределенностью вместо юридической точности.
С. Г. Рункевич. Напротив, точность в статье доведена до высшей степени. Жизнь разнообразна, и статья идет навстречу этому разнообразию жизни.
Председатель читает статью в редакции комиссии с опущением слов: «обеспечивающего» — до «установленного для вступления в брак», со включением дополнения: «от детей, достигших 9-летнего возраста, требуется их согласие». Статья получает следующий вид: «Добровольный выход из православия допускается не ранее достижения возраста, установленного для вступления в брак. Прежде достижения этого возраста дети могут оставить православие только по желанию родителей и при том только в случае оставления православия самими родителями; от детей, достигших 9-летнего возраста, требуется их согласие».
Статья ставится на голосование и большинством принимается.
Отдел переходит к заслушанию декларации об отношении Церкви к государству, составленной особой комиссией.
По заслушании декларации между членами Отдела происходит следующий обмен мнений.
Проф[ессор] С. Н. Булгаков. Доклад не для законопроекта, а для Собора, для его самоопределения, для уяснения его самосознания.
С. Г. Рункевич. Для Собора достаточно, но для правительства нужна особая «записка», в иной подходящей форме.
Проф[ессор] С. Н. Булгаков. Мы должны давать на вопросы современности ответы. Я думал лишь о Церкви. Как бы государство ни отнеслось, Церковь так мыслит.
Проф[ессор] В. З. Завитневич. Я с наслаждением выслушал декларацию, в ней, по-моему, ничего нельзя выпустить. Учредительное собрание, может быть, и не поймет. Но для церковного Собора это лучшее введение.
Ген[ерал] Л. К. Артамонов. Желательно, чтобы каждый Отдел представлял свою декларацию. Эта декларация, по-моему, будет недоступна для средней массы. Для Учредительного собрания нужно изложить проще.
Проф[ессор] С. Н. Булгаков. Дело не в популяризации; мне хотелось указать на один мотив: Православная Церковь не ликвидировала счетов с самодержавием. Самодержавие ранее чтилось религиозно. Господствующей идеей была идея теократии. Царь — помазанник Божий. И эта-то власть ушла. Церковное сознание, получив эту рану, не делает попыток залечить ее. Служившие за совесть попали в трагическое положение. Церковному сознанию надо провести разделительную грань. Падение самодержавия — не политический только факт, но и религиозный: Собор как полномочный орган призван разрешить христианскую совесть. Вот что я имел в виду.
Проф[ессор] Ф. И. Мищенко. Декларация задумана интересно и глубоко. Но Собор — орган Церкви, а в глубинах доклада сказывается индивидуальность; возникают вопросы и о богословской точности декларации.
Проф[ессор] В. З. Завитневич. Это не голос автора, а голос школы, каковая будет иметь значение; с тех пор как самодержавие было признано за догмат, была допущена ошибка. Православие не требует особенного политическая строя; оно освящает всякую форму правления — эта мысль должна быть проведена, ибо она вытекает из существа нашего взгляда на веру.
С. Г. Рункевич высказывается за неприкосновенность работы и за цельность ее формы. Практически декларация может быть обнародована с именем автора, а дело Собора — утвердить тезисы этой работы.
Проф[ессор] С. Н. Булгаков замечает, что это не личный труд, а работа комиссии. Я разделяю опасения Ф. И. Мищенко. Дело Отдела представить Собору. Определение догматического характера будет вырабатывать Собор; лишь он способен это сделать; вопрос о самодержавии как религиозной проблеме столь важный, что если Собор сумеет его продумать, он ответит насущнейшей потребности сознания. Выдавать декларацию за личное дело проще, но это не соответствует действительности; я член комиссии, установленной Отделом. Я предложил бы средний путь: рассматривать декларацию не как индивидуальное произведение, а как работу Отдела; в результате рассуждений на Соборе выяснилось бы, признает Собор эту декларацию или не согласится с ней. Если Собор примет как доклад Отдела, то и тогда она будет материалом для будущей работы.
Ф. Г. Гаврилов. Один законопроект может быть отвергнут. Без декларации он будет непонятен ни Собору, ни Учредительному собранию.
Прот[оиерей] И. И. Галахов. Присоединяюсь к содержанию декларации всецело, но изложение ее будет непонятно для большинства; мое пожелание — изложить ее популярнее.
Ген[ерал] Л. К. Артамонов предлагает проголосовать декларацию.
Проф[ессор] Ф. <И>. Мищенко. Голосовать невозможно без обсуждения, особенно в виду важности такого акта; тем более что и в самой философской концепции отражаются индивидуальные воззрения автора; судьба индивидуальных произведений на Соборах была обыкновенно такова, что они проходили под знаком индивидуальности. Это не соборное постановление, даже не выполнение поручений Собора. Дело наше — разработка законопроектов.
П. И. Астров предлагает принять с благодарностью и преподать Собору в качестве «введения к законопроекту».
Ввиду позднего времени и разногласий, которые вызвала декларация среди членов Отдела, председатель предлагает отложить обсуждение ее до следующего заседания; чтобы дать членам возможность ближе ознакомиться с содержанием декларации, он предлагает отпечатать ее на пишущей машине в количестве 20 экземпляр<ов>.
Предложение принимается, и заседание закрывается в 9½ часов вечера.
Председатель Отдела Архиепископ Арсений
За делопроизводителя Суворова Н. делопроизводитель П. Минин
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 277. Л. 84–91. Машинопись. Подлинник. Рукописные вставки и исправления. Подписи — автографы.
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 590. Л. 62–69. Машинопись. Копия. Рукописные вставки и исправления. Подпись П. М. Минина — автограф.