23 января 1918 г.
Соединенное заседание поименованных Отделов состоялось 23 января в 10 ч[асов] утра, в комнате 8 Епархиального дома, под председательством высокопреосвященнейшего митрополита Арсения, в присутствии 30 членов.
Заседание посвящено было обсуждению вопроса об отношении Священного Собора к изданному большевистской властью декрету об отделении Церкви от государства. Обсуждение этого вопроса было открыто вступительным словом председателя заседания о серьезности и ответственности того решения по этому вопросу, которое предстоит вынести Собору.
Председатель. Как вам известно, большевистским правительством издан декрет об отделении Церкви от государства. Это отделение служит не на пользу Церкви, а к ее вреду. Оно является не освобождением Церкви от вмешательства государства, а открытым гонением на нее. Церковь лишается всяких способов воздействия на души пасомых. Такое положение Церкви нашей можно сравнить с положением Церкви в первые времена христианства. Кажется, все силы ада обрушились на нее. Что же нам делать? Ограничиться протестом — это может иметь значение только для истории. Выступить активно — но мы можем действовать только мечом духовным. Страдать. Страдания очищают, и Церковь, убеленная страданиями, займет свое место. На нас, современников, выпала доля пострадать, и нужно, чтобы мы оказались достойными своего призвания. Нельзя не усмотреть промыслительную деятельность в том, что сейчас заседает Собор, но и ответственность на нем лежит великая, — если мы не употребим всех усилий к защите Церкви от ее видимых и невидимых врагов.
Кн[язь] Е. Н. Трубецкой. Оглашает декрет. Прежде всего, продолжает он, когда говорится здесь о свободе совести — говорится ложь: это покушение на свободу совести. Отрицается земное существование Церкви. Отныне Церковь не имеет храмов, не имеет собственного достояния. С захватом типографий она лишена возможности обращения к пастве. Запрещено преподавание Закона Божия. Если мы не найдем достойного ответа, мы произнесем над собой смертный приговор. Совет народных комиссаров должен быть объявлен врагами народа и Церкви; лица, издавшие декрет, даже содействующие его проведению, должны быть преданы всенародной анафеме. Никаких возражений и сомнений не должно быть. Есть, за что жить, и есть, за что умереть. Вы читали о крестном ходе в Петрограде; до 1/2 миллиона народа сопровождало его. Этот ответ Церкви на захват Александро-Невской лавры должен воодушевить и нас. У нас предполагается крестный ход, в связи с изданием декрета, в это воскресенье. Это, быть может, начало возрождения Церкви. Быть может, для того попущением Божиим допущен и декрет комиссаров. Собору надлежит стать во главе этого движения. Итак, ответ должен выразиться в предании народных комиссаров анафеме и в объявлении их врагами Церкви. Мне, в связи с работой в комиссии, образованной для уяснения создавшегося положения, много уже приходилось думать по этому вопросу. Если вы разрешите мне уединиться на какой-нибудь час времени, я мог бы вынести вам проект подобного ответа.
С. Н. Булгаков. Для меня тоже несомненно, что на декрет должен быть дан самый решительный ответ. Если нас заставят, как во времена Нерона, пойти в катакомбы, мы пойдем и в катакомбы. Декрет оставляет позади себя закон Комба. Он отдает все церкви в руки Советов. Захотят они обратить в кинематографы или кабаки — и обратят. Никаких компромиссов не может быть. Ранее я сам сомневался, объявлять ли войну. Но в то время, как мы сомневались, рук<а> Промысла начертала рукой Патриарха анафему, и появился декрет. Должна быть провозглашена торжественная анафема. Собор обратится к Патриарху с предложением анафематствовать и призвать народ стать грудью на защиту веры. Я верю, что Собор явится орудием спасения Руси. И пусть Вильгельм знает, что он ведет переговоры о мире с проклятыми.
С. С. Глаголев. Мы имеем дело с мировыми событиями. Я предлагаю составить воззвание к христианам всего мира. Это движение, как и движение Комба, — движение антихристово, и оно имеет отношение ко всему христианству. Воззвание, составленное в спокойном тоне, могло бы иметь значение.
А. В. Васильев. Я согласен с кн[язем] Трубецким и С. Н. Булгаковым. Настала решительная минута. Мы слишком долго молчали. Нужно в ответе разоблачить обман власти. Власть прикрывается высокими лозунгами, но эти лозунги — обман. Мы видим только насилия, убийства и полное бессудие. Нужно разоблачить противоречие действий власти, анафематствовать и правителей, и их пособников, требовать прекращения всякого общения с ними не только в общественных собраниях, но и в домашнем быту, чтобы каждая семья выбросила из своей среды насильников и грабителей. Но казалось бы, что в послании нужно было бы указать и на то, что Церковь не против необходимого улучшения политических и экономических условий жизни. Это главное орудие врагов Церкви. Распространение всех благ культурной жизни на массы осуществимо только в христианском государстве, а власть комиссаров сулит, но ничего не дает. Разоблачение лжи и обмана этой власти — главная задача послания.
Л. К. Артамонов. Прошло время пафоса и добрых пожеланий. Нужно быть спокойными и хладнокровными в обсуждении мер, которые Собору предстоит предпринять. Что произошло, это не все. Мы доживем до того, что без жидовского разрешения служить нельзя будет, и проповедовать нельзя будет. Мы составим послание, но послание до народа не дойдет. А главное, это уже предупреждено. Они создали класс своих проповедников, у них имеется ряд простых и ясных идей. Эти проповедники посланы и делают свое дело. Что же мы будем делать? Неужели наши послания, длинные и очень скучные, что-нибудь сделают? Настал период, может быть, катакомб, но настал период и словесной самоотверженной проповеди. В этом деле проповеди и заключается теперь роль истинно верующих. Мы должны поправить свою ошибку: доселе мы не привлекали к проповеди женщину. Деятельность женщины в последние дни в Петрограде имела колоссальное значение. Послание Собора необходимо. Но нам нужно подумать, как бы наше слово дошло до народа? Чтобы нас народ услыхал, а услыхав, не сказал бы: это обман. Нам необходимо свое слово направить в массы, но как вручить? Соборные послания не читались, и священники прямо говорят: мы не смеем читать прихожанам. Приходские советы этого боятся. Это может сделать только женщина. Для борьбы с сатанинским натиском мы должны привлечь верующую женщину. Далее, необходима конспирация и хладнокровие. Мы не более, как штаб, а Патриарх — вождь. Никакого увлечения и неосторожных фраз. Как в военном деле, необходима связь. Необходимо образовать небольшую комиссию, которая выполнила бы все поручения вождя и штаба.
В. А. Потулов полагает, что для того, чтобы не распылять внимание, следует пока сосредоточиться на постановлении Собора по поводу декрета. Поэтому он высказывается и против обращения ко всем христианам, и против обсуждения способов проведения мероприятия Собора в народную толщу, о которых говорил предшествующий оратор. Равным образом, нужно отложить на последующее и рассуждения о политике, о чем говорил член Собора Васильев.
А. В. Васильев замечает, что он говорил не о политике, а о необходимости разоблачения обмана. Нужно подумать также и о способах распространения воззвания. Человек одарен не только словом, но и мускульной силой. В Петрограде народ дал отпор. То же и в Москве. Нужно призвать народ на защиту Церкви.
Архиепископ Серафим. Возблагодарим Господа Бога, что Собор успел собраться и принять вызов войны. Нужно говорить меньше. Нужно мобилизовать силы. Ужасно то, что мы совершенно не подготовлены к тому, чтобы быстро реагировать. Нужно немедленно организовать особый комитет; нужно иметь свои типографии; нужно к участию привлечь не только женщин, но и детей. По отлучении следует направить в деревню листки с разъяснением значения отделения Церкви от государства, чтобы эти листки проникли во все щели. Это первое. Второе, необходимо подумать о положении нашего духовенства. Духовенство лишено жалования; школы не действуют, дети дома. Собору нужно подумать, как поддержать духовенство. Требуются громадные средства для поддержания семейств, когда отцы будут умирать за веру. Итак, сегодня же должно состояться заседание Соборного Совета, который должен подготовить все необходимое к завтрашнему общему собранию; нужно избрать комитет, который заседал бы день и ночь и поддерживал бы сношение со всей Россией.
Прот[оиерей] А. В. Суворов считает необходимым теперь же поставить в известность о мерах Собора во все приходы, по крайней мере, городов, чтобы пастыри собрали прихожан и объявили им об опасности, угрожающей Церкви.
Архиепископ Кирилл. Я человек не храбрый, но декрет не представляется мне страшным. Внутренне он несостоятелен, глуп и долго продержаться не может. Он рассчитан на смуту. Но с другой стороны, он и нас обязывает энергично взяться за дело. Думается, Собору нужно выразить не испуг, а возмущение. И ответ должен быть дан не в воскресенье, а завтра в виде анафемы, анафемы поименной. Это тотчас же будет известно и Москве, и другим городам. Этим разрешится и вопрос о способах распространения мероприятий Собора. Должна быть принята и мысль прот[оиерея] Суворова о необходимости дать знать кафедральным протоиереям городов, чтобы и там была повторена анафема.
И. П. Николин. Немедленным ответом должна быть анафема, провозглашенная завтра же в соборном заседании. В Церкви будет только совершение чина анафемы. Благовременно устроить и крестный ход. Но чтобы крестный ход был как можно величественнее и грандиознее, чтобы он вызвал не только умиление, но и сознательное отношение к декрету, нужно подготовить население к крестному ходу, как он подготовлен был в Петрограде. Времени немного. Приходские священники должны вести эту подготовку при каждом богослужении будничном, и, если можно, нужно устроить общее пастырское собрание в помещении Собора.
Архиепископ Серафим присоединяется к этой мысли. Необходимо устроить завтра же в этом зале собрание духовенства. Затем следует обсудить, что делать, если Собор будет разогнан. Разъехаться он не должен.
А. А. Салов поддерживает мысль о необходимости подготовиться к возможности разгона Собора. Соборный Совет должен выработать на этот случай соответствующие меры.
Председатель замечает, что нужно остерегаться укреплять мысль о разгоне Собора. Выходит, что мы как будто сами считаем это возможным и подготовляем разгон.
[Священник] М. Ф. Голунов предлагает обратиться к сельскому духовенству, чтобы оно разъяснило прихожанам смысл происходящих событий.
П. И. Астров поддерживает мысль архиепископа Кирилла о необходимости завтра же подвергнуть виновников декрета поименной анафеме.
Н. Ф. Миклашевский высказывается тоже за немедленное анафематствование и за образование комитета, который руководил бы всем этим делом.
Свящ[енник] А. Г. Альбицкий. Я согласен с архиепископами Серафимом и Кириллом: нужно к декрету отнестись с презрением, не придавать ему значения и на провокационную удочку не идти. Говорят: предать анафеме, но за что? За отделение Церкви от государства. Но, скажут они, к этому стремились ваши лучшие люди. За что же? За то, что они отнимут церкви, сосуды? Этого никогда не будет. Мы ничего не теряем. Возьмут священников на войну? Но идут же на войну болгарские священники. Мы хотим вынести анафему, а почву под ногами не чувствуем. Мы все ждали какой-то манны, тогда как нужно было жить самостоятельно. Более всего следует заняться оживлением приходской жизни. Затем, не следует забывать, что, по Златоусту, анафеме нужно предавать учения, а не людей. Нужно бояться неосторожной анафемы. Я говорил: не ходите к Керенскому. Не стоит ухаживать. Пусть само правительство придет к нам.
Председатель. Я ходил в Новгороде к большевикам просить не допускать кровопролития. И предупредил кровопролитие. Святитель Алексий ходил в орду к хану. У них в руках власть, что же делать?
И. М. Громогласов. Собор, подвергая анафеме, должен вложить в это понятие определенное содержание. Декрет, если бы он говорил только об отделении Церкви от государства, не мог бы служить достаточным основанием для анафематствования. Но опубликован декрет о гонении на Церковь. Гонители Церкви должны быть ясно названы чуждыми Церкви. Отлучение — орудие страшное и последнее. Нужно, чтобы значение е<го> было разъяснено и здесь, и на местах в приходах. Нужно, чтобы все жизненные отношения к отлученному изменились, чтобы все сознали, что он — чужой. Это ощущение полного одиночества может заставить человека одуматься. Затем, нужно иметь что-нибудь определенное на случай разгона церковного Собора. Собор не может в этом случае считать свои полномочия оконченными. У нас есть Синод и [Высший] Церковный Совет. Не возлагается ли каких-либо обязанностей и на нас, членов Совета? Патриарх один не может все делать. Ему должна быть оказана поддержка.
Свящ[енник] И. А. Артоболевский предлагает не торопиться с такими крайними мерами, как анафема. Древняя Церковь боролась главным образом своей внутренней мощью. Мы своей внутренней мощи пока еще не обнаружили. Нужно сначала выяснить декрет и выявить его конечные выводы и это разъяснение преподать в руководство приходским пастырям. Нужно создать в народе сначала соответствующую психологию — психологию ужаса, подготовить, а потом уже предавать анафеме.
Кн[язь] Е. Н. Трубецкой оглашает составленный им проект соборного постановления по поводу издания декрета.
Председатель в 12 часов объявляет на 10 мин[ут] перерыв.
После перерыва слово предоставляется С. Н. Булгакову.
С. Н. Булгаков, касаясь существа проекта, говорит, что основанием для анафематствования является не только злая воля, но и ересь, лжеучение. Таким лжеучением в декрете является мысль о том, что религия есть частное дело и вся культурная жизнь изъемлется из ее влияния. Доклад Отдела по этому вопросу уже принят. Чтобы быть убедительными, следует раскрыть скобки 4-го п. декрета, по смыслу которого устраняются иконы, распятия… Затем, декрет говорит о свободе совести и сам же отрицает эту свободу, когда не признает за религиозным обществом прав юридического лица. Далее, мое сознание отрицает за Собором, включающим и мирян, право подвергать анафеме. Собор может только постановить просить Патриарха или Совещание Епископов предать виновников анафеме.
Свящ[енник] И. А Артоболевский. Недостаточно отчетливо сказано, за что мы анафематствуем. Мысль об отделении Церкви от государства любезна некоторым и из нас; другое дело — гонение на Церковь. Затем, перечисляются лица персонально. Их нужно назвать врагами не только Церкви, но и народа. Далее, выражение «пособники» слишком неопределенно. Затем, следует предупредить возможное подозрение в том, что Церковь анафематствует только потому, что коснулись ее собственности. Далее, едва ли можно провозглашать анафему за то, что религия называется частным делом, а не общественным.
П. И Астров предлагает ввести выражение: Собор признает этих лиц «подлежащими отлучению», потому что Собор, поскольку он включает и мирян, власти вязать и решить не имеет. Ввиду того, что пред нами развернулась картина полной гибели и России, и Церкви, на первом плане должна быть мера духовного меча — анафема. Выхода нет и другого пути быть не может. Я прошу, молю и требую, не отступать от этой меры. Нужно принять то, что оглашено кн[язем] Е. Н. Трубецким.
Председатель высказывает пожелания, чтобы мысли, выраженные П. И. Астровым, были изложены в особых листках для народа.
В. А. Потулов высказывается против смягчения речи об отнятии у Церкви ее имущества. Церковь может лишиться даже чудотворных икон, которые перейдут в руки магометан, евреев и т. д. Мы отстаиваем не свои личные интересы, не интересы священников и епископов, а интересы Церкви, и должны отстаивать их всеми силами.
И. М. Громогласов полагает, что в связи с вопросом о церковном имуществе в особенности важно обезвредить яд, заключающийся в декрете, когда последний церковное достояние называет народным достоянием. В этом величайшее оскорбление для народа: ему предлагают его святыни продать за несколько сребреников. Народ достаточно умен, чтобы понять этот обман. Это достояние и теперь народное, но духовно, а материально — достояние Церкви. Это мысль о том, что народ хотят сделать Иудой-христопродавцем, должна быть оттенена. Что касается анафематствования, то оно уже осуществлено Патриархом, мы же должны присоединиться.
Архиепископ Кирилл. Нужно упомянуть о том, что епископы и священники будут взяты на войну. Анафема должна быть провозглашена на Соборе. Дьякон провозгласит, а все воспоют. И тогда сейчас же все узнают об этой анафеме.
И. М. Громогласов. Я забыл упомянуть о пособниках проведения декрета в жизнь. Я не склонен становиться на сторону послабления дисциплины для пособников, но все же это понятие слишком неопределенное. Этот пункт нужно выразить так, чтобы известная исполнительная власть легко могла бы применить судебный приговор. Самый же ритуал анафематствования, по нашему Уставу, должно выполнить Совещание Епископов.
О. Альбицкий. Не надо торопиться с актом отлучения. Следует подумать над этим. Ведь речь идет о вечном осуждении.
Председатель. Проект постановления соборного, предложенный кн[язем] Е. Н. Трубецким, по-видимому, принимается. Замечания, сделанные здесь, им будут приняты во внимание при окончательной редакции. Эта редакция будет рассмотрена в Соборном Совете и затем внесена на Собор. Медлить нельзя. События совершаются настолько важные, что на них отвечать нужно немедленно. Затем, нужно поторопиться и с разработкой вопроса о мерах распространения как послания Патриарха, так и постановления Собора.
Заседание закрывается в 2 часа дня.
Председатель Митрополит Арсений
Делопроизводитель Отдела VI П. Минин
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 440. Л. 1–6. Машинопись. Подлинник. Рукописные вставки и исправления. Подписи — автографы.
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 590. Л. 105–110. Машинопись. Копия. Рукописная вставка и исправления. Подпись П. М. Минина — автограф.