2 марта 1918 года
По поводу доклада проф[ессора] И. М. Громогласова последовал обмен мнений.
О. Демидов находит, что ответ на вопрос о втором браке священнослужителей должен быть согласен с канонами Церкви, говорящими против второбрачия. Семейное счастье не выше благополучия Церкви. Вторая жена не всегда счастье, чаще – горе. Пастырское служение не ремесло, а подвиг.
Свящ[енник] Марин признает, что второбрачие священнослужителей по канонам недопустимо, но необходим и выход для вдовых священнослужителей. Для молодых 24-25-летних вдовцов-священнослужителей должно дать выход из их положения, должно дать что-нибудь вроде второго брака. Если по Трульскому правилу возможно посвящение второженцев, то, думается, допустим и для священнослужителей второй брак.
Прот[оиерей] Щукин в решении вопроса о второбрачии священнослужителей два начала: 1) жалость к духовным вдовцам и 2) каноническое обоснование. Принципы Церкви не всегда одинаковы и в этом вопросе, и тем более в других случаях церковного строения. Например, 89-е правило VI Всел[енского] Собора не допускает в храм животных, но из правила делаются исключения. И если многие вдовые священнослужители просят милосердия, снисхождения, можно дать 2-й и 3-й брак с устранением соблазна, который так пугает нас. Вдового священника необходимо повенчать вдали от его прихода и назначить его в новый приход, где его не знают.
Прот[оиерей] Попов согласен с вышесказанным свящ[енником] Щукиным. Второбрачие запрещено Христом вообще, запрещено не только священникам, но и мирянам. Но если делается снисхождение мирянам, то можно сделать то же милосердие священнослужителям.
Июдин указывает, что канонов церковных нельзя тронуть ни в ту, ни в другую сторону, а каноны все против второбрачия. Если мирянам воспрещено касаться жен за несколько дней до причастия, то какая же строгость церковного сознания в отношении семейного состояния священника? Все наше законодательство должно построяться исключительно на канонических обоснованиях. В данном же вопросе каноны слишком определенно говорят против второбрачия священнослужителей.
С. В. Троицкий: «Илья Михайлович в своем докладе так прекрасно сумел изъяснить вопрос, так искусно включил в немногом многое, что мне остается добавить лишь несколько замечаний. Укажу прежде всего на внутренний, догматический смысл запрещения второбрачия для священнослужителей.
В Церкви Христовой есть два священства – священство всех верующих в отношении к неверующим, дающее право верующим включить новых членов в Церковь чрез крещение, и священство иерархическое. Последнее выделяется из остальных верующих объективно чрез рукоположение, но этот объективный момент, как и во всех других таинствах, предполагает и момент субъективный – выделение иерархии из среды верующих своим нравственным достоинством. Говоря словами святого Амвросия Медиоланского: «Жизнь священника должна преимуществовать, так же как преимуществует благодать». И вот в пастырских посланиях ап[остола] Павла эти основные законы иерархического служения указывают <на> целый ряд нравственных качеств, которые должны быть налицо у кандидата священства. Среди этих требований одно требование занимает исключительное место – это требование касается брака. Исключительное место оно занимает не потому только, что то или иное отношение к браку известного лица есть, так сказать, пробный камень вообще всего отношения его к обществу, а и потому, что в браке нравственное достоинство, в другом случае и трудно поддающееся оценке, воплощаясь во внешнем, правовом институте публичного характера, получает характер постоянный и всем ведомый, характер, так сказать, оказательства. Говоря конкретно, всегда может возникнуть вопрос, достаточно ли кандидат во священство воздержан, трезвен и т. д., но никакого вопроса не может быть: единобрачен он или двубрачен.
Таким образом, второбрачие известного лица является как бы символом его непригодности к занятию священнослужительской должности. Но почему же второбрачие несовместимо со священнослужением? По церковному взгляду хиротония есть союз, есть как бы брак священнослужителя с Церковью, и древние толкователи, начиная с Иеронима, кончая Феофилактом Болгарским и Икумением, не обинуясь, толкуют слова апостола: «Подобает епископу быти единыя жены мужу», – в отношении к безбрачному епископу в том смысле, что епископ не может менять епархии. Единобрачие не мешает этому союзу. Союз с малой домашней церковью – семьею у единобрачного священнослужителя лишь как бы расширяется в его церковно-общественном служении, тогда как второбрачие есть уже некоторая измена в отношении к первому браку, и неверный вмале не может быть поставлен и над многим, не может уже потому, что его второбрачие сделало бессильною обязательную для христианского священнослужителя проповедь, что, говоря слова св. Макрины, брак по своей природе один, как одно рождение и одна смерть. Не согласен я с Ильею Михайловичем только в одном пункте – в оценке степени обязательности запрещения второбрачия для священнослужителей. Я полагаю или, вернее сказать, вполне убежден, что запрещение это имеет безусловный характер. За это говорит уже выясненная неразрывная связь его с догматическим учением об иерархии. Правда, оно встречается впервые у апостола Павла, но считать его следует идущим от Самого Основателя Церкви. Апостолы не свое учение проповедовали, а учение Христа, а в посланиях апостольских, как выясняют новейшие экзегеты, там и здесь вкраплены формулы, хранившиеся в предании церковном как завет Основателя Церкви, данный Им апостолам, когда Он «деньми четыредесятма явился им, глаголя яже о Царствии Божием» (Деян. I, 3); слова ап[остола] Павла о браке клириков уже потому нельзя считать принадлежащими лично ему, что они изложены во всей, как бы давно готовой, кристаллизовавшейся формуле, формуле до такой степени совершенной, что все многочисленные перетолкования ее от лет древних до настоящего времени объясняются, помимо неправомыслия и посторонних мотивов толкователей, неспособностью их понять это высокое ее совершенство, в минимуме слов заключающее максимум содержания. За это же говорит и категоричность тона апостола, и отсутствие каких-либо оговорок (напр[имер], что это он говорит «не по Господню повелению»), которые они делят в других случаях, когда заходит речь о браке. И древние церковные писатели прямо называют запрещение второбрачия священнослужителям «заповедью Господней», «Божественной». Наконец, за то говорит и отсутствие каких-либо нарушений ее в течение всей истории Православной Церкви, так что они вполне удовлетворяют критерию св. Викентия Лиринского: «Quod semper, quod ubique, quod ab omnibus». Второбрачие запрещалось в Церкви всегда, начиная от времен апостольских до наших дней, запрещалось везде «всеми церквами востока и запада», как говорит св. Иннокентий, папа Римский, запрещалось всеми лицами, имеющими право говорить от имени Церкви. «Легче солнцу угаснуть, чем нарушить этот божественный закон», – сказал св. Иоанн Милостивый, Патриарх Александрийский и через тысячу лет после него с не меньшею категоричностью выразил ту же мысль м[итрополит] Петр Могила: «Если бы и ангел сошел с неба, то и тогда бы я не рукоположил второбрачного». Отрицание обязательства запрещения и нарушения его всегда принадлежали к числу тех исключений, которые только подтверждают правило. Первое всегда связывалось с догматическим неправомыслием, второе, помимо того, с крайнею распущенностью или личною заинтересованностью невысокого порядка. Для примера можно указать на «человека веры сомнительной», протестантствующего митрополита Киевского Онисифора Девочку, рукоположившего, как можно думать по числу его ставленников-второбрачников, как будто нарочно? одних второбрачных. С тяжестью на сердце, но должно признать, что и труд в защиту второбрачия Никодима Милаша вызван мотивами карьеры и прежде, и после, когда для мотивов этих не было места, тот же самый канонист urbi et orbi заявлял в своих трудах, что запрещение второбрачия есть непререкаемое требование divini iuris.
Бывали случаи и чисто мнимого нарушения второбрачия. Напр[имер], рукополагали второбрачных, оба они одного брака (?) имели место до увещания и поступали правильно, так как 17-е апостольское правило запрещает рукополагать лишь того, кто «по святом крещении двумя браками обязан был». Закон глаголет только сущим в законе, и для «новой твари» по крещении проступки «твари ветхой» значения не имеют. На западе, уже давно начавшем уклоняться от русла общецерковного учения, смотрели многие иначе, и многие упоминания западных писателей о рукоположении второбрачных имеют именно такой смысл. Аналогичным случаем является разрешение Св. Синодом священнослужения второбрачным священнослужителям, перешедшим из унии. Учение Православной Церкви не было нормой для священников церкви католической, и поэтому Св. Синод счел себя вправе возложить вину за нарушение общецерковных канонов на саму католическую церковь.
Перейду теперь к практическому вопросу. Многие указывали на бедственную судьбу вдовых священников и на этом основании требуют отмены <запрета> второбрачия, но кто думает, что вообще положение истинных служителей Церкви в этой юдоли скорби и плача может быть не бедственным, тот стоит не на христианской точке зрения, и затем, мне кажется, те, кто добиваются отмены запрещения второбрачия, оказывают плохую услугу вдовым священникам. Они указывают им на гранитную стену и отвлекают их внимание от существующей маленькой и, быть может, ведущей не к верху, а к низу двери, но все же дающей некоторый выход. До сих пор дверь эта была закрыта саблеровским законом об ограничении снявших сан духовных лиц. Но это законодательство в отношении снимающих сан для брака неправославного происхождения. Оно навеяно католическим учением о characters indelebilis хиротонии, по которому католики считают недействительным вообще брак по хротонии. По Древней же Русской Церкви, снимающим сан из-за второбрачия делались всяческие снисхождения, и им предоставлялись причетнические места, по большей части в другом приходе, или места на гражданской, в особенности на учебной, службе. И снисхождение это имеет полное основание, так как священнослужитель, слагающий сан для второго брака, тем самым показывает, что он сохранил достаточно порядочности, чтобы не цепляться за место, не будучи его достоин, не будучи в силах «вместить словесе сего» и чтобы во второбрачии приносить для Церкви если не 60-кратный плод единобрачия, то хотя 30-кратный плод второго брака. И авторитетный пример для нас дает здесь VI Вселенский собор, оставивший часть седалища и часть доходов и за второбрачными священнослужителями. Будем надеяться, что и Поместный Собор Русской Церкви, по его примеру, «не оставит ни кротости слабою, ни строгости жестокою».
Прот[оиерей] Сергий Щукин:
«1. Конечно, если бы Св. Писание дало определенное повеление по данному вопросу и категорически воспретило вступление во второй брак лиц, состоящих в священном сане, осталось бы только преклониться пред этим. Но такого повеления нет, проф[ессор] И. М. Громогласов разъяснил нам, что слова св. ап[остола] Павла, на которые обычно ссылаются противники второбрачия: «епископ должен быть непорочен», «одной жены муж» и проч. (I Тимоф. 3, 2 и паралл. 3, 12, Тит. 1, 5, 6), что эти слова понимаются толкователями различно. Если одни понимают их так, что епископ (и священник, и диакон) имеет быть право женатым только один раз, то другие объясняют их в том смысле, что епископ одновременно может иметь только одну жену. И проф[ессор] Громогласов признал определенно, что запрещение второбрачия не есть требование божественного права.
2. Церковь не приняла слов св. ап[остола] Павла как непререкаемую основу для решения вопроса о браке духовенства. С одной стороны, каноны Церкви определенно говорят о запрещении второбрачия. Апостольское 26-е правило запрещает вступившим в клир безбрачными вступать в брак, исключая чтецов и певцов, т. е. запрещает вступать в брак лицам священного сана (еще 6-е пр. VI Всел[енских] Соб[оров]); 3-е пр. VI Вс[еленского] Собора прямо запрещает двоебрачным принимать сан епископа, священника и диакона. Не отделяя епископа от священника и диакона, Церковь в этих случаях стоит как бы на основе слов св. ап[остола] Павла. Но в дальнейшей практике своей Церковь совершенно не исполняет повеления св. апостола; напротив, церковная практика в отношении к епископам исполнение повеления апостольского с категоричностью воспрещает. Св. апостол говорит: «Епископ должен быть… одной жены муж…, хорошо управляющий домом своим, детей содержащий в послушании…». Церковь же семейного и женатого в епископы не поставляет. католическая же церковь признает необходимость безбрачия и для священников.
3. Это неодинаковое отношение к различным частям апостольской заповеди дает нам право заключить, что Церковь полагает центр тяжести данного вопроса не в букве закона, а в его духе. Это один из тех вопросов, где нельзя делать категорических повелений, одинаковых для всех и на все времена, ибо жизнь сложна, условия жизни многоразличны, люди не одинаковы.
«Могий вместити, да вместит» – не из таких ли слов Христовых следует выходить при решении подобных вопросов? «Лучше жениться, чем разжигаться» – почему этих слов св. апостола мы не принимаем как заповедь, ими не руководимся?
4. Говорят: брак есть союз вечный в образе союза Христа с Церковью, единый, неразрушимый. Но ведь Церковь допустила же для мирян второй и третий брак? Или брак мирян не единый и не вечный? Так допустили по «немощи», но ведь и тут просят об этом: допустите второй брак по немощи.
Кроме того, почему это у нас принято ссылаться на высокие, идеальные основания тогда, когда человек впал в тяжкое несчастье, когда беда его непоправима, и не укажут их, не предостерегут от них раньше? Когда священник овдовел, ему говорят: брак един и вечен, – а когда он семинаристом приходил просить место, ему говорили: женитесь скорее, вот вам две недели сроку для выбора невесты.
Но самая значительность священного сана обязывает к большему подвигу, к самоотвержению? Или здесь говорили проще: когда посвящался, знал, на что шел?
Нет, в 20 лет чаще всего не знают, на что идут, надо пережить несчастие, чтобы его знать; когда женятся, гонят самую мысль, что жена может скоро умереть.
5. Большинство овдовевших лиц священного сана просто несчастные люди. Несчастные люди просят нас о милосердии. Почему они несчастны? По причине каких-либо своих преступлений? Нет, их сделали несчастными обстоятельства, от них не зависевшие. Что же надо ответить им от имени Собора, сошедшегося во имя Бога милосердия?
6. Есть некоторая сила в мысли, что второй брак священника может произвести соблазн между некоторыми из прихожан. Тогда, может быть, следует второбрачных священников переводить в другие приходы».
Прот[оиерей] Ал[ександр] Попов. «Нет никакого сомнения в том, что и высокий идеал христианского брака, и буквальный текст Слова Божия и канонов устанавливают для всех, а стало быть, и для священнослужителей – и для последних особенно – единобрачие; поэтому всякие попытки решить вопрос о второбрачии с этой стороны обречен, конечно, на неудачу. Но нет ли возможности подойти к вопросу с иной стороны – христианского милосердия и снисхождения <к> страдающему человеку? Высок идеал брака, но разве он выше и любви христианской? Мне кажется, что Св. Церковь, верная духу христианского учения о браке и о любви, уже сделала несколько послаблений, отступлений от требований относительно брака первоначального учения христианского». Засим о. Попов из сопоставления св. Матф[ея]. гл. 19, I Кор[инфян]. гл. 7 и прав[ил] св. Вас[илия] Вел[икого] 4, 50 и 80 делает вывод, что очевидно Христос Спаситель заповедал своим последователям лишь единый брак, св. апостолы дозволили второй брак и уже впоследствии св. Церковь разрешила еще и третий брак, о котором «отцы умолчали» (пр. 80), на него «нет закона, и он не составляется по закону» (пр. 50). Несомненно, второй и третий брак надобно считать <результатом> христианского милосердия, результатом снисхождения к человеческой немощной природе. В той же области брака Св. Церковь знает и иные уступки. Спаситель наш решительно воспретил развод, разве словеса любодейна, а мы знаем, что Отдел Священного Собора о браке установил многие новые поводы к разводу. Или: и Христос Спаситель и св. апостолы устанавливают запрещение разведенным вступать в браки, а мы разрешаем и венчаем их. Или: каноны воспрещают браки православных с иноверцами и инославными, однако же и этот канон нами нарушается. Все эти отступления, конечно, вытекают из одного побуждения: из любви и снисхождения к слабому человеку. И я интересуюсь ответом вот на какой вопрос: Св. Церковь, являя столько попечительного милосердия к мирянину, не может ли хоть в меньшей степени явить его и священнослужителю?»
Вторая речь, ответ г[осподину] Троицкому:
«В предложении г[осподина] Троицкого о снятии всяких правовых ограничений с лиц, добровольно сложивших с себя сан, нет ответа религиозной совести священнослужителя, ищущего второго брака. Не ограничение прав, а отлучение церковное, анафема за добровольное сложение сана, – вот что страшно священнослужителю. И уж если говорить о чем, так надобно ставить вопрос о снятии всяких церковных прещений по отношению к вдовцам-священнослужителям, не могущим нести вдовства».
Н.И. Знамировский: «Учение о браке Господа Иисуса Христа высказано в Ев[ангелии] от Мф. 5, 31-33 и 19, 4-6.
По учению Господа Иисуса Христа, брак – это, прежде всего, таинственное единение душ человеческих, искупленное драгоценною кровью Христа. Физическое единение брачующихся является лишь внешним выражением внутреннего, духовного союза двух временно любящих друг друга сердец. Поэтому, по Мф. 5, 31-33, прелюбодеяние одной из брачных сторон признается единственно достаточной, законной причиной развода христианских супругов. Прелюбодеяние – факт, доказывающий уничтожение взаимного любвеобильного доверия между мужем и женой, их взаимной нравственной связи, факт, при наличности которого совместная жизнь супругов, их внешнее, чисто физическое единство теряет под собою почву, становится лицемерным, бессмысленным, ненужным. Брачный союз, как союз двух бессмертных душ, вечен и неразрушим. Об этом свидетельствуют кольца, надеваемые на руки брачующихся при совершении таинства брака, и обхождение вокруг аналоя, то и другое своею круглой формой указывающия их непрекращающуюся вечность. Отсюда понятно, что никакие внешние условия, как то: безвестное отсутствие, болезнь, ссылка, заключение в тюрьму кого-либо из супругов не могут быть в собственном смысле законной причиной прекращения брачного союза. Сюда же должна быть отнесена и смерть одной из сторон этого последнего. Видимое, физическое присутствие умерших супруга или супруги в данном случае прекращается, но зато остается во всей своей целости нравственной союз души, остающейся на земле, с душою почившего, отошедшего в загробный мир, но все же прочными, невидимыми нитями по-прежнему соединенной с нею. Такой же вывод должен быть нами сделан в отношении к вопросу о второбрачности духовенства. Может ли священник по смерти своей супруги вступить в новый брак уже с новой избранницей своего сердца? Ответ должен получиться, безусловно, отрицательный. Брачный союз священника с его супругою, как и всякого другого христианина, нерасторжим. Таковым он остается и после кончины одной из брачных сторон. Следовательно, новый брак священника был бы нарушением этой нерасторжимости первого союза, вторжением чуждого начала в установленный самим Богом благодатный союз двух христианских сердец, изменой душе, переселившейся по ту сторону гроба.
Апостол Павел в 5 гл. Посл[ания] к Ефес[янам] учит о браке, что «он тайна велика есть». «Аз же, – прибавляет апостол, – глаголю во Христа и во Церковь». Брачный союз христианина знаменует собою таинственное единение Иисуса Христа с Его Святою Церковью. Христос – глава Церкви – един, и Церковь – Тело Его – едино, следовательно, и брачный союз христианина по идее своей должен быть единственный. И только первый брак, как выражение чистого и высокого сердечного чувства, может быть выразителем этой идеи. Что же касается второго и третьего браков, то они являются только лишь уступкой слабости человеческой природы, врачебным средством против падения (Писарев Л. И. Брак и девство). Почему и в нашей церковной практике венцы на второбрачных возлагаются только по снисхождению к их немощи, а третий брак считается «прощенным грехом» и влечет за собою для брачующихся налагаемую на них епитимию. Григорий Богослов о браке рассуждал так: «Если муж знаменует Христа, а жена – Церковь, то Слово Божие не одобряет двоеженство. Христос один, Глава Церкви одна, Церковь одна, то и плоть одна, и другая должна быть отринута». Если мы все сказанное постараемся применить к тому же нас интересующему вопросу о второбрачии духовенства, то мы должны прийти к следующему заключению. Брак священника, как и вообще всякий другой христианский брак, знаменуя собою союз Христа с Церковью, должен быть единым, неповторяемым. И если допускается снисхождение для мирян, желающих вступать во второй и третий браки, то такого снисхождения не может быть по отношению к пастырю душ, поставленному на свещнице, да светит всем. «Единоженство, – говорит Бл[аженный] Августин, – безусловно, не повторяемо для лиц священного сана, и лицо (вступившее во второй брак) теряет некоторую норму таинства, необходимую для оправдания значения в церковной жизни, какое он должен иметь в ней через факт своего посвящения» (Брак и девство, 32 стр.).
Обращаясь к канонам, мы и там находим отрицательное решение вопроса о второбрачии духовенства.
Правда, 10-е прав[ило] Анкир[ского] Собора разрешало вступать в брак по рукоположении лицам, не давшим обета безбрачия. По 6-му пр[авилу] VI Всел[енского] Соб[ора], согласно с 26-ым ап[остольским] прав[илом], отвергал его. Зонара по этому поводу пишет: «Поелику сии правила, очевидно, противны одно другому, то должно иметь силу правило VI Собора, как позднейшее и согласное с апостольским, ибо пресвитер или диакон, если возьмет жену после рукоположения, никогда не должен оставаться в своей чести, или не будет иметь дозволения священнодействовать». Вальсамон к сему добавляет: «Не обращай внимания на это правило (10-е пр[авило] Анк[ирского] соб[ора]), что противно канонам, то не должно иметь места ни в силу епископского дозволения, ни от одного умолчания, как невозможное». В толковании на 26-е ап[остольское] правило Зонар говорит: «Пред рукоположением пресвитеров спрашивают, желают ли они вести жизнь целомудренную, и если обещают это, рукополагают; если же нет, то им дается дозволение прежде рукоположения вступить в брак, и после вступления в брак их рукополагают. Но если указанные лица после рукоположения берут жен, извергаются». Эти приведенные нами правила (кроме 10-го пр[авила] Анкир[ского] соб[ора]) говорят о невозможности для священнослужителей вступать в брак после совершенного над ними рукоположения, ясно вместе с тем отвергают и всякую мысль о возможности для духовенства второбрачия. Оно невозможно для священника уже в силу воспринятой им благодати священства, совершенного над ним таинства через архиерейское рукоположение. Мы могли бы привести здесь также, например, 17-е пр[авило] апостольское, I Неокесарийского собора и 12-е правило св. Василия Великого, из которых: первое – «обязанным по св. крещении двумя браками запрещает быть в списке священного чина», второе – под страхом извержения из сана воспрещает пресвитеру «жениться», третье, поясняя 17-е пр[авило] апостольское, говорит, что «двоеженцам воспрещается быть служителями Церкви».
При вышеуказанном отрицательном решении поставленного нами вопроса на основании данных Слова Божия и церковных канонов мы, однако, считаем своим священным долгом добавить следующее.
Епархиальная власть и местный приход, имеющий вдовца – священника или диакона, должны со своей стороны употребить все меры к обеспечению участи последнего. Сердечное, участливое отношение к его нуждам, его одиночеству и полная готовность придти к нему с немедленною посильною помощью – вот черты отношения к несчастным вдовцам-священнослужителям. Перевод из глуши в другое, более видное и обеспеченное место, устройство его детей, лишенных без любящей руки матери всякого надзора, и многое другое, что может всегда подсказать в таких случаях христианину его любящее сердце, – вот те нравственно обязательные для всех нас дела милосердия, которые должны быть в полном смысле целебным бальзамом, проливаемым в измученное сердце вдовца-священнослужителя. При таких условиях, можно надеяться, скорбящая душа вдовца-пастыря будет утешена и с большим спокойствием и самообладанием понесет данный ей от Пастыреначальника Господа ее жизненный крест.
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 316. Л. 192-206. Машинопись. Подлинник. Без подписи.
Предложение к избранной Отделом о церковной дисциплине комиссии в составе проф[ессора] И. М. Громогласова и проф[ессора]-прот[оиерея] А. Ф. Преображенского – об образовании в Отделе четырех подотделов, или секций, с перечнем вопросов, подлежащих разработке каждого подотдела, в порядке их относительной важности.
Подотдел I: вопросы брачного права.
1. О степенях родства как препятствии к браку.
2. О смешанных браках.
3. О четвертых браках.
4. О разрешении вступать в брак лицам, осужденным на всегдашнее безбрачие.
5. О строгом соблюдении 54-го прав[ила] Трульск[ого] Собора (по поводу разрешения вступать в брак двум родн[ым] братьям с двумя родными сестрами).
6. О браке со вдовой как препятствии к принятию священного сана.
7. О третьем браке для псаломщиков.
8. О венчании браков во вторник, в четверг и в заговенье.
Подотдел II: о священнослужителях и о клире.
1. О праве лиц, бывших на войне, принимать священный сан.
2. О восстановлении института диаконисс.
3. О возможности посещения духовенством театров и кинематографов.
4. О воспрещении вдовым священникам иметь женскую прислугу моложе 60 лет.
5. О качествах духовных лиц и поведении их, – в частности:
а) о табакокурении и пьянстве;
б) об игре в карты, с интересом и без интереса;
в) о занятиях спортом (рыбная ловля, катанье на коньках, рысаках, автомобилях, аэропланах);
г) об игре в лапту, крокет, городки и на граммофоне;
6. Об отстранении священников от заведывания епархиальными лавками.
Подотдел III: о погребении и поминовении.
1. О погребении младенцев, умерших некрещенными, но омолитвованных.
2. О погребении христиан, при жизни фактически отошедших от Церкви.
3. О погребении самоубийц.
4. О сожжении трупов.
Подотдел IV: вопросы пастырской практики и церковного благочиния.
1. О присяге на верность правительству вообще и бывш[ему] Императору Николаю II в частности.
2. О покаянной дисциплине.
3. Об именах, даваемых при крещении. Об именах: Тамара и Маргарита.
4. Об отмене торговли в храме.
5. О неспешном и благоговейном совершении богослужения.
6. О поведении певчих в храме.
7. О поведении мирян в храме.
8. О попирании креста (написанного на полу).
9. О праздничном отдыхе.
10. Об отмене кинематографических сеансов накануне воскресеных и праздничных дней.
11. О закрытии базаров в праздничные дни.
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 316. Л. 207-208. Рукопись. Подлинник. Без подписи.
[Записка члена Отдела протоирея Т.Теодоровича]
28 февраля (13 марта) 1918 года
В Отдел о церковной дисциплине
Отдел о церковной дисциплине в последних своих заседаниях принял известные свои постановления о постах. Из материалов, поступивших в Отдел, можно было убедиться, что вопрос о постах живо интересует церковных людей, которые ждут Соборного голоса по этому вопросу. И вправе его услышать, по моему мнению, в данный момент незамедлительно. Русский народ живет в исключительных условиях времени. Длительное недоедание в иных местах – буквально голодовки, эпидемии на почве голода – ставит пред сознанием истинно-церковных людей вопрос: могут ли требования церковного устава о постах быть теперь такой же обязательной нормой, как в обычное время? По нашему мнению, не могут. Св. Церковь – мать. Любящая мать, в дни тяжелых испытаний, переживаемых ее детьми, бывает особенно внимательна и снисходительна, позволяя недопустимое в другое время. Долг Церкви ближе подойти к болезненному состоянию своих чад и соразмерить силу этого врачевства – каким мы можем назвать пост – по условиям места и времени. Ибо если Спаситель сказал: «Суббота для человека, а не человек для субботы», – то применив смысл Христовых слов, можно сказать: пост для христианина, а не христианин для поста. Неподвижность и буквенная закостенелость наших церковно-дисциплинарных средств создала такое печальное положение в русской церковной жизни: у нас много постов, и по уставу они строги, и в то же время едва ли где так часто они нарушаются, как в Православной Церкви. Р[оссийско]-Католическая Церковь, при всей строгости своей дисциплины, в то же время, мы сказали бы, очень эластична в обременении постовой дисциплины, сообразуясь с условиями места и времени. И посты там сохранные. И если бы Собор в переживаемое время голода и других бедствий не дал своего церковного понимания, как в данное время применить требования устава о постах, то мне кажется, народ мог бы так думать: или церковная власть считает установления о постах так уж далекими от жизни, что безразлична к их нарушению, т. е. своим молчанием как бы согласилась с необходимым их нарушением, или безразлична к печальному положению изнемогающего в голодовке народа, – и то, и другое понимание одинаково недостойно авторитета Церковного Собора, и потому Собор должен сказать теперь ли, в преддверии Святой Четыредесятницы, свое слово о постах. Ввиду сего я вношу предложение в Отдел – просить Соборный Совет выработанные положения о постах внести без замедления на обсуждение Священного Собора.
Член Отдела протоиерей Т. Теодорович.
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 316. Л. 209-210. Рукопись. Подлинник. Подпись присутствует. Справа на поле от руки: 2 м<арта> 1918 года; прот. 17; ст. 3.