Доклад прот[оиерея] Садовского
В ряду вопросов православно-церковной дисциплины, подлежащих рассмотрению Всероссийского Священного Собора, вопрос о постах имеет особенно важное значение. Всем известно, что в настоящее время <посты> почти совсем не соблюдаются не только среди русской православной интеллигенции, но и среди простого народа. Церковь Христова, как руководительница и наставница по пути спасения и вместе как установительница постов, не может безразлично относиться к столь явному и открытому нарушению церковных правил. Она в лице Всероссийского Поместного Собора должна, во-первых, со всею тщательностью исследовать причины этой всеобщей духовной болезни, а во-вторых, как опытный духовный врач, указать меры и средства к ее исцелению.
Несомненно, что в ряду причин, породивших в русском православном народе ослабление церковной дисциплины вообще и соблюдения постов в частности, самой главной является общая религиозно-нравственная расшатанность, неустойчивость мировоззрения и понимания смысла жизни, которые, в свою очередь, представляют собою печальное следствие увлечения современных людей научным материализмом и безрелигиозными течениями западноевропейской культуры. Сначала этим увлекались у нас только высшие, образованные классы общества, а потом, благодаря враждебной православию газетной прессе и открытой пропаганде безбожия лицами, близко стоящими к народу (сельская интеллигенция), такие безрелигиозные взгляды глубоко проникли и в самые толщи народных масс. Началось такое разложение церковно-народной жизни, конечно, не вчера и не сегодня, а уже несколько лет тому назад, но оно не давало себя так остро чувствовать, так как до некоторой степени сдерживалось в тесных рамках старых политических порядков. Когда же февральская революция в текущем году уничтожила эти порядки, то волна религиозного вольномыслия и явного безбожия разлилась грязным потоком по всей Святой Руси и превратила ее религиозно-нравственную жизнь в какой-то безобразный кошмар, в какую-то дикую свистопляску, где грязные ноги озверевших полулюдей растаптывают и разбивают все чистое и святое, чем доселе была жива и духовно питалась русская народная жизнь.
Но не будем много распространяться об этих общих и всем хорошо известных причинах нашего духовного развала. Подойдем к намеченному нами вопросу с другой стороны и поищем причин падения в народе церковной дисциплины поста не вне Церкви, а внутри ее, в самой постановке этой дисциплины, в ее внутреннем характере, в ее духовной целесообразности и жизненности. Может быть, упадок нашей православной дисциплины поста более всего зависит от того, что она уже не соответствует в надлежащей мере ни физическим, ни моральным силам современных христиан, ни тем условиям общественной и частной жизни, в каких находится теперь русский православный народ.
По учению слова Божия, канонов церковных и толкованию св. Отцов, пост телесный, как воздержание от пищи или невкушение только некоторых родов пищи в известное определенное время, не должно рассматривать как нечто самоценное, требуемое законом Божиим, как безусловно необходимое для спасения души. Нет, Церковь Православная всегда смотрела на телесный пост лишь как на средство, помогающее христианину вести борьбу с врагами своего спасения – плотью, миром и диаволом. Суть дела в соблюдении поста отнюдь нельзя полагать лишь в формальном соблюдении церковно-дисциплинарных правил о посте, а в том, чтобы с помощью поста телесного достигнуть высшей цели – победить в себе страсти и греховные навыки и пожелания. «Постящеся, братие, телесне, постимся и духовне», – обращается к нам Церковь в преддверии Св. Четыредесятницы (стих в неделю о мытаре и фарисее). Пост телесный, если он не сопровождается постом духовным, т. е. удалением от злых дел и желаний, такой пост не только не доставляет человеку никакой духовной пользы, но и приносит вред. Библия свидетельствует нам, что такая постановка дисциплины поста была в народе иудейском, и там Господь, устами св[ятого] пророка Исаии, отверг такой пост и осудил. В 58-ой главе пророчества Исаии мы читаем следующие многозначительные слова: «Взывай громко, – говорит Господь пророку, – не удерживайся, возвысь голос твой подобно трубе и укажи народу Моему на беззакония его… Они каждый день ищут Меня и хотят знать пути Мои, как бы народ, поступающий праведно, и не оставляющий законов Бога своего; они вопрошают Меня о судах правды, желают приблизиться к Богу: «Почему мы постимся, а Ты не видишь? смиряем души свои, а Ты не знаешь?» Вот, в день поста вашего вы исполняете волю вашу и требуете тяжких трудов от других. Вот, вы поститесь для ссор и распрей и для того, чтобы дерзкою рукою бить других; вы не поститесь в это время так, чтобы голос ваш был услышан на высоте. Таков ли тот пост, который Я избрал, – день, в который человек томит душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище. Это ли назвать постом и днем, угодным Господу? Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни вечное ярмо, разделив с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, – одень его, и от единокровного твоего не укрывайся. Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет, и правда твоя пойдет пред тобою, и слава Господня будет сопровождать тебя» (Ис. 58:1-8). Эти слова Божии показывают нам, что внешняя дисциплина поста, даже одухотворенная внутренним религиозным настроением, но не сопровождаемая жизнью по заповедям Божиим, не только не приближает нас к Богу, но, напротив, все больше и больше удаляет от Него. И нужно сказать, что не только древние евреи были склонны понимать пост в соблюдении одних только внешних правил относительно пищи и пития. Оказывается, что и христиане, еще во времена св. Иоанна Златоуста, были повинны в таком же неправильном понимании поста. В одном из своих слов св. Иоанн Златоуст по этому поводу говорит: «Я знаю многих, которые плачут о своих грехах, но ничего доброго не делают. Они постятся, носят на себе грубую одежду, а между тем так жадны к деньгам, как ростовщики, предаются гневу, как свирепые звери, и любят говорить о ближних более зла, чем добра… Если мы постимся и вместе питаем в себе гордость, если клеветою снедаем ближнего, то мы не только не получаем пользы, а, напротив, делаем себе вред» (Выписка из писаний св. Отцов. М., 1874 г., стр. 170).
Св. Ефрем Сирин <о> посте говорит: «Когда я говорю о посте, то разумею пост истинный. Он состоит не только в воздержании от пищи, но и в воздержании от грехов. Что отвратило от Ниневии гнев Божий? То ли, что они постились и облеклись во вретище? Нет, а то, что они переменили свою жизнь. Это я говорю не к унижению поста, но для того, чтобы уважали пост надлежащим образом. Какая нам польза не есть рыбы, когда мы съедаем братьев наших… Станем лучше соревновать друг другу в том, чтобы отложить привычку непрестанно божиться. Это будет полезнее всякого поста, от этого более выгоды, нежели от изнурения тела. Нас назовут глупцами, если мы запрещенное Законом Божиим оставим без уважения, а всю нашу ревность обратим на то, что само в себе малозначительно» (из той же книги, стр. 170). Так рассуждают о посте св[ятые] отцы и учители Церкви. Таков и должен быть истинно-христианский пост. Но не то мы видим в православно-христианской жизни. Мы видим здесь как раз именно то, что в отношении соблюдения и хранения постов осуждается и Словом Божиим, и святоотеческим учением. Постов у нас много, но ни одного из них мы не храним так, как должно. Можно сказать, что в деле понимания значения поста в религиозной жизни и со стороны соблюдения церковных правил о посте православного русского люда <мы> не далеко ушли от древних иудеев, которых некогда изобличал пророк Исаия. Не говоря уже о том развале церковно-постной дисциплины, который переживаем мы теперь и который можно еще было бы рассматривать как временное явление церковной жизни, вызванное небывалой государственной смутой, мы должны сказать, что и до этого времени православно-церковная дисциплина о постах страдала большими недостатками, благодаря которым нравственное и религиозно-воспитательное значение поста сводилось почти на нет. Уже несколько лет тому назад известный церковный историк, профессор Е. Голубинский дал следующую печальную, но глубоко верную характеристику православно-русского пощения: «В настоящее время, – говорит он, – посты содержатся у нас (теми, кем держатся) наибольшею частью так, что от них остается почти одно имя. Действительный пост есть, во-первых, небезразличное употребление всякой так называемой постной пищи, а именно известных родов ее, во-вторых, и главное, – есть воздержание от пищи, невкушение ее ранее положенного времени, в большем количестве блюд и большее количество раз против положенного. В простом народе различение родов постной пищи еще соблюдается, но поста в смысле воздержания, в смысле неупотребления пищи в недолжное время и более должного, и простой народ у нас вовсе почти не знает, за исключением редких отдельных в нем людей, строго ревнующих о соблюдении уставов Церкви» (Е. Голубинский, Ист[ория] Русск[ой] Церкви, т. 1-й, 2-ая пол., стр. 470). Всем и каждому известно, что православный русский пост состоит не в воздержании от пищи в собственном смысле этого слова, а лишь в отказе от так называемой скоромной пищи, мы сказали бы даже более – в каком-то мистическом страхе перед этой скоромной пищей в дни поста. Этот мистический страх оскоромиться в пост у некоторых русских людей доходит иногда до смешных и вместе грустных проявлений: человек с утра до вечера в постные дни ест и пьет постное до отвала, при этом не удерживается ни от гнева, ни от лжи, клеветы или осуждения ближних и других грехов, совершение которых, по прямому смыслу Евангельского учения, влечет человека в геенну огненную. Без счета совершая такие дурные дела, христианин не испытывает в душе никакого не только мистического страха, но даже и простого угрызения совести. Но стоит только этому христианину хотя бы нечаянно, по забывчивости, съесть что-либо скоромное, и уже душа неспокойна: совершен страшный «грех», который нужно исповедать пред духовником (иногда вся исповедь сводится к рассказу только о таких «грехах») … Делается прямо не по себе, когда, будучи священником, наталкиваешься на такие уродливые проявления религиозной жизни. Некоторые из пастырей относятся к подобным явлениям не только благодушно, но даже и склонны видеть в них «дух благочестия христианского», очень может быть, что в старину духовенство наше сознательно поддерживало в народе такие «благочестивые» настроения, даже очень вероятно. Такова была система православно-русского религиозного воспитания. По этой системе, вероятно, был воспитан тот герой Достоевского (не упомню названия этой повести или рассказа), который, совершив убийство с целью ограбления своего родственника, не решился, однако же, закусить после этого подвига колбасой, так как вспомнил, что день был постный… Дальше этого идти, кажется, некуда. Значит, этот человек всю исповедуемую им религию, религию духа и любви, сводил только к необходимости соблюдать пост, может быть, еще ходить по праздникам в церковь, положить там поклоны с крестным знамением, и все тут, за это будет спасен, хотя бы и людей резал… Конечно, это страшно, но кто поручится после в том, что переживаемая нами религиозно-нравственная разруха, со всеми ужасами современной жизни, не имеет в своих предпосылках той религиозно-нравственной беспочвенности, того грубо-обрядоверного направления, в каком целые века пребывало и доселе пребывает большинство русского православного народа. Кто нам поручится, что наша православно-церковная дисциплина, со всею ее уставно-строгой организованностью, не создает в душе народной того духовного пробела, который в конечном результате дает полное незнание народом самых основных истин христианского учения и полное неумение или нежелание воплощать это учение в свою жизнь. За высокой оградой слишком развитой православно-церковной обрядности, в усердной погоне за строгим исполнением правил внешне-церковной дисциплины народ наш не упускает ли из вида то «единое на потребу», то живое начало своей веры, без которого всякая религиозная жизнь теряет свой смысл? «И молитва, и пост, – говорит блаженный Иероним, – бесполезна для тебя, христианин, когда ты не украшен верою, надеждою и любовью» (Вып[иска] из твор[ений] св[ятых] отцов. М., 1874 г., стр. 171). Вот об этом-то украшении православно-церковного народа верою, надеждою и любовью и должен теперь позаботиться Всероссийский Поместный Собор. Он должен дать этому народу такой порядок церковной жизни, который бы развивал в христианах не одно только внешнее благочестие, не одну только любовь к обрядовой истовости (мы не отрицаем важности и необходимости этой стороны церковной жизни), но и стремление к воплощению в жизни идеалов Евангельской веры и нравственности. Тогда, нам кажется, и самая церковная дисциплина будет выполняться христианами не бессознательно, не из-за одного только неопределенного, почти безотчетного мистического страха «оскоромиться», как выше нами указывалось, а добровольно, по глубокому убеждению в ее необходимости и полезности.
Но, спросят нас, чего же вы хотите? Какое отношение сказанное вами имеет к вопросу о мерах к поднятию в народе дисциплины поста, столь явно и бесстрашно ныне нарушаемой? Неужели вы хотите поднять на Соборе вопрос об отмене или хотя бы о сокращении количества православных постов? Возможно ли Православному Всероссийскому Собору даже ставить на обсуждение такие вопросы?
На это отвечаем. Нет; ни об отмене постов, ни о сокращении их не может быть и речи. Древние установления Церкви священны в глазах народа и дороги всякому верному сыну Церкви. Отменять их – это значило бы разорвать союз с святой церковной старожитностью, что совершенно недопустимо и противно учению слова Божия: «Темже убо братие, стойте и держите предания, имже научистеся или словом, или посланием нашим» (2 Сол. 2:15), — говорит апостол. В этом – залог целости и сохранности Церкви.
Но, с другой стороны, как из практики самих апостолов, так и последующих великих пастырей Церкви мы видим, что к немощным чадам своим Церковь Христова всегда оказывала великое снисхождение в тех случаях, когда это вызывалось необходимостью и духовной пользой верующих. Св[ятой] апостол Павел в одном из своих посланий писал о себе: «Бых немощным, яко немощен, да немощныя приобрящу… всем бых вся, да всяко некия спасу» (I Кор. 9:22). Св. Василий Великий ради немощи человеческой сократил древнюю, слишком продолжительную апостольскую литургию, а св. Иоанн Златоуст спустя несколько лет нашел нужным несколько сократить и литургию Василия Великого. Церковь Христова не только не осудила за это великих пастырей, но и признала составленные ими чины литургий своим достоянием, которое с тех пор хранит свято и неизменно. Эти примеры ясно доказывают нам ту истину, что в установлении своей богослужебной дисциплины Церковь Христова всегда считалась с моральными и физическими силами верующих и, где это вызывалось необходимостью или изменившимися условиями жизни, допускала сокращения или убавления в своих дисциплинарных требованиях. То же самое материнское снисхождение к своим немощным чадам Святая Церковь могла бы проявить и ныне в отношении соблюдения святых постов. Для этого не нужно ни отменять те или другие посты, ни установлять новые какие-либо правила соблюдения их. Нужно только объявить верующим от имени Всероссийского Церковного Собора, что ввиду изменившихся условий гражданской и общественной жизни, затрудняющих точное и строгое соблюдение христианами всех церковных постов, ввиду общего ослабления в христианах ревности и усердия к этому святому и спасительному делу Святая Церковь, как любящая мать, не желающая, чтобы ее возлюбленные чада, по немощи своей не могущия соблюдать всех установленных постов, находились за сие под тяжестью наказаний, определяемых за нарушение постов церковными правилами, отныне признала за благо обязать всех верующих хранить свято и нерушимо только пост Святой Четыредесятницы, страстной седмицы и среды и пятка каждой недели, а равно и нарочитые, особые дни поста, как то: а) навечерия праздников Рождества Христова и Богоявления; б) день Усекновения главы св. Иоанна Предтечи и в) праздника Воздвижения Креста Господня. Остальные же церковные посты предоставляются в отношении соблюдения доброму произволению верующих, кроме лиц духовного сана и монашествующих обоего пола, для которых признается обязательным точное и неуклонное хранение всех церковных постов.
Нам кажется, что, устанавливая такую снисходительную дисциплину поста в отношении верующих мирян, Церковь нисколько не умалила бы значения поста в христианской жизни и при этом не ввела бы в церковную жизнь чего-либо нового, никогда ранее не существовавшего, а лишь вернулась бы к практике первых шести и даже, может быть, всех двенадцати веков христианства. В этом убеждают нас следующие данные канонического и научно-исторического характера:
I. 69-е апостольское правило заповедует всем христианам соблюдать пост Св. Четыредесятницы, среды и пятка каждой недели, совершенно не упоминая о каких-либо других церковных постах. Следовательно, во времена св. апостолов и в первые, по крайней мере, пять веков, Церковь Христова не знала других постов, кроме Св. Четыредесятницы, среды и пятка каждой недели. В правилах семи Вселенских cоборов и девяти поместных нет никаких упоминаний о постах Рождественском, Петровском и Успенском.
2. Это подтверждает и толкователь церковных правил патриарх Феодор Вальсамон, живший в конце XII и начале XIII вв. В толковании на 69-е апостольское правило Вальсамон говорит, между прочим, следующее: «Заметь из настоящего правила, что собственно существует один пост, сорокадневный, пред Пасхою; ибо, если бы были и другие посты, то упомянуло бы правило и об них. Впрочем, если мы постимся и в другие посты как то: в пост св. апостолов, Успения Святой Богородицы и Рождества Христова, не подвергнемся за сие стыду». Последние слова Вальсамона указывают даже на то, что и в XII-XIII вв. не было еще твердых церковных законоположений о постах Рождественском, Петровском, Успенском. Если Вальсамон говорит, что за соблюдение вышеназванных трех постов христиане не должны подвергаться стыду, то значит, были в то время и такие христиане, которые не только не хранили этих трех постов, но и укоряли других за их соблюдение.
3. Такое положение дел о церковных постах в указанное время подтверждается и профессором историком Голубинским, который по этому вопросу сообщает следующие научно проверенные данные. Существующие в Православной Церкви посты разделяются на две категории. Св. Четыредесятница и еженедельные посты среды и пятка тотчас или вскоре после своего появления, что относится к весьма древнему первенствующему времени, были канонически узаконены Церковью как посты обще- и необходимо- обязательные для всех верующих или вообще были введены в силу путем законодательным (о постах Св. Четыредесятницы, среды и пятка говорится в правилах 69-м Св. Апостол, 50-м Лаод[икийского] Соб[ора], 19-м Гангр[ского] Собора, 1-м Дионисия Алек[сандрийского] и 15-м Петра Александрийского). Остальные посты, Рождественский, Петровский и Успенский, по своему первоначалу также весьма древние (о них говорится: 1) у Анастасия, епископа Кесарии Палестинской, первого после 920 года, 2) Никона Черногорца (конец XI – начало XII вв.) и 3) у Феодора Вальсамона), ввелись и утвердились в Церкви не путем прямого законодательства, а путем обычая. По сейчас указанной причине относительно второй категории постов в Церкви весьма долгое время существовало разногласие. Одни соблюдали их, другие не соблюдали, и не только не соблюдали, но даже и укоряли соблюдавших. Сами соблюдавшие также расходились между собою. Одни соблюдали их все три, другие – не все; в отношении к продолжению – одни соблюдали их так, как ныне, другие сокращали до двенадцати дней, до шести, до четырех и даже до одного. Это разногласие оставалось в Греческой Церкви во все время нашего периода домонгольского. Что касается до патриархата Константинопольского, который долженствовал быть для нас в сем случае примером и образцом, то не о всем патриархате, а о самом Константинополе Феодор Вальсамон сообщает, что в последнем в его время было: «Монашествующие и весьма многие из мирян соблюдали все три поста, и именно в том продолжении, как ныне; некоторые из мирян соблюдали два поста – Рождественский и Петровский, продолжая каждый из них по четыре дня, о посте Успенском не хотели и слышать» (Проф[ессор] Е. Голубинский. История Рус[ской] Церкви, т. 1, 2-я пол. стр. 462-463).
Таким образом, повторяем еще раз, наша Православная Церковь, издавая от Собора постановление о необязательности соблюдения мирянами постов – Рождественского, Петровского и Успенского, при условии строгого хранения ими постов, установленных св. апостолами – Св. Четыредесятницы, среды и пятка каждой недели и некоторых нарочитых постных дней (вышеупомянутых), – нимало не погрешила бы против правил древней Церкви, а лишь утвердила бы тот порядок, который существовал в древности.
Но такое постановление внесло бы, по нашему мнению, больше порядка в церковную дисциплину поста, облегчило бы совесть тех христиан, которые при всей своей любви к уставам Церкви и желании соблюдать их не могут этого делать в отношении поста, так как живут в неподходящих для сего условиях, и, кроме того, подняли бы в глазах христиан значение поста Св. Четыредесятницы, который многие ныне так же не соблюдают, как и все другие посты, так что фактически такие христиане совсем не постятся.
Кроме всего вышесказанного относительно дисциплины поста было бы желательно издать от Всероссийского Собора следующие разъяснения:
1) Основываясь на точном смысле церковных канонов о постах (64-е ап. пр. и 8-е и 10-е пр. св. Тимофея Александ[рийского]), соблюдение церковных постов обязательно лишь для взрослых и здоровых христиан обоего пола. Дети до 7-летнего возраста, страдающие хроническими болезнями взрослые обоего пола, а также и женщины в период беременности и кормления грудью детей совершенно освобождаются от поста и вкушают то, что им необходимо и полезно, но с надлежащей умеренностью. Но пощение в Страстную седмицу, в навечерия праздников Рождества Христова, Богоявления и Воздвижения Креста Господня должно быть обязательно для всех православных христиан, даже для больных, если это не угрожает прямо их жизни.
2) От соблюдения поста могут быть по желанию освобождаемы духовными отцами: а) взрослые и здоровые – в тех случаях, когда производимые ими работы или служебные занятия требуют чрезмерных трудов и усилий, так что для восстановления телесных сил постная пища делается недостаточной; б) учащиеся в школах, где при усиленных занятиях юный организм подвергается серьезным опасностям от недостаточного питания и в) воины во время прохождения воинской службы.
3) Равным образом соблюдение постов признается необязательным для всех вообще христиан во время народных бедствий: нашествия врага, голода, мора, наводнения и вообще во всех тех случаях, когда нарушаются нормальные условия жизни, когда нельзя беспрепятственно доставать жизненные продукты по желанию каждого и когда в силу необходимости приходится питаться тем, что есть.
Вместе с тем, издавая выше запроектированные постановления о постах, Церковь, в лице Всероссийского Поместного Собора, должна бы была внушить христианам, что пост телесный только тогда может быть ценным в очах Божиих, когда он сопровождается постом духовным, т. е. воздержанием от злых мыслей, желаний, слов и дел, а в духовном посте христианин должен пребывать не только в дни поста, но и во все время своей жизни. Пост телесный можно сократить без особенного вреда для души, как это подтверждает и св. Иоанн Постник следующими словами: «Принимай христианин на себя столько поста, сколько нести можешь (Вып[иска] из твор[ений] св. отцов. М., 1874 г. стр. 171). Но сокращать или уменьшать пост духовный, о котором говорит св. пророк Исаия в 58 гл[аве] своей книги, не только вредно, но и прямо убийственно для души. Нас губит не брашно само по себе, а злоупотребление брашном. «Тем же убо мир возлюбим, — говорит апостол, — и яже к созиданию друг ко другу. Не брашна ради разоряй дело Божие; вся бо чиста, но зло человеку претыканием ядущему» (Рим. 14:19-20).
Таким образом, резюмируя все вышеизложенное, мы выставляем следующие основные положения:
1) Дисциплина православно-церковных постов ослабела потому, что не соответствует более ни условиям современной общественной и частной жизни, ни моральным и физическим силам верующих.
2) Для урегулирования этой дисциплины нет другого средства в распоряжении Церкви, как материнское снисхождение к своим немощным чадам, долженствующее выразиться в предоставлении верующим-мирянам права соблюдать или не соблюдать три второстепенных поста – Рождественский, Петровский и Успенский, при обязательном и неуклонном соблюдении поста Св. Четыредесятницы, среды и пятка каждой недели и некоторых нарочитых постных дней, указанных в докладе.
3) Такая постановка постной дисциплины желательна в целях обращения большего внимания сынов Церкви на внутреннее благочестие и добрую христианскую жизнь, без которых пост телесный не спасителен.
4) Такая постановка церковно-постной дисциплины нимало не погрешительна, ибо не противоречит канонам церковным и представляет собою возвращение к практике первых пяти веков христианства.
5) Существующая доселе дисциплина поста не отменяется, ибо является обязательной для духовенства и монашества, и рекомендуется к соблюдению всем православным христианам как добровольный и спасительный подвиг.
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 316. Л. 124-132 об. Машинопись. Подлинник. Подписи отсутствуют.