ПРИЛОЖЕНИЕ К ПРОТОКОЛУ № 30 ОТ 15 (28) МАРТА 1918 Г.
15 (28) марта 1918 г.
В сложном вопросе о реформе календаря существенное значение принадлежит церковной стороне. Тогда как научно-астрономическая сторона вопроса не заключает в себе бесспорных данных ни в пользу юлианского, ни григорианского календаря, <ни> нейтрального между ними, а житейско-практическая сторона не вызывает существенных неудобств, с безусловной принудительностью побуждающих реформировать господствующий в России календарь, — церковное значение предполагаемой реформы является в высшей степени важным и по существу, и по результатам. Реформа неизбежно должна коснуться вековых традиций Православной Церкви относительно времени празднования Пасхи Христовой и соединенных с нею других праздников и церковных времен. Реформа повлечет за собою отмену «зрячей Пасхалии», церковных книг, употребляющихся в России и имеющих в представлении народа непререкаемый священный авторитет. А такая отмена, в свою очередь, может вызвать в народе тревожную смуту с оттенком церковно-религиозного разномыслия и подать повод к неблагоприятному для Православной Церкви схизматическому движению.
Но церковное значение календарной реформы не ограничивается пределами нашего Отечества, а простирается на весь православный Восток — греческий и славянский. Православные Церкви Востока Ближнего (Константинопольская, Иерусалимская, Антиохийская, Александрийская, Элладская, Кипрская, Синайская, Болгарская, Сербская, Черногорская, Румынская — в Румынии и в Австро-Угрии) имеют одну и ту же с Церковью Русской Пасхалию и руководятся одинаковыми с ней принципами в определении иных праздничных дней и времен, применительно к господствующему на всем православном Востоке юлианскому календарю. Ввиду общего для всех Православных Церквей значения этого календаря ни одна из них в отдельности не вправе заменить его другим без предварительного сношения с остальными своими духовными сестрами. Общее для всех автокефальных Церквей дело, существенным образом переплетающееся с духовно-религиозными интересами всего православного мира, и должно подлежать обсуждению и решению представителей всех Православных Церквей — греческих и славянских. Ведь все Православные Поместные Церкви составляют отдельные части единой организации — Церкви Вселенской, все они суть равные между собою духовные сестры, или дочери одной для всех них Матери — Православной Кафолической Церкви. А по слову Апостола, если славится один член единого тела, с ним радуются все члены, если страдает один член, с ним страдают все члены (1 Кор. 12, 26). Для православного Востока, особенно греческого, календарный вопрос является одним из импульсов, способных вызвать чувство страдания в области церковно-религиозных отношений. А ныне и для Русской Церкви настало время оценивать календарный вопрос с точки зрения жизненных ее интересов. Вот почему поставленный вопрос необходимо рассматривать при свете отношений к нему всего православного Востока, где он имеет свою историю, из которой мы и представим некоторые иллюстрации.
В 1582 году римский папа Григорий XIII произвел реформу календаря, положившую новую грань между православным Востоком и латинским Западом: тогда как Восток оказался верен традициям прошлого, Рим допустил не оправдываемое точною наукой нововведение в праздновании Пасхи и соединенных с ней праздников и церковных времен. Не подлежит сомнению, что это нововведение в церковно-религиозной области стояло в тесной, неразрывной связи с идеей папства и было одним из проявлений господствующего на Западе церковного абсолютизма, стремившегося распространить свое влияние и на православном Востоке. Примечательно, что введение на Западе нового, григорианского календаря было понято представителями Православной Церкви именно как новый поход папства против православия на Востоке. Современный <этому событию> Константинопольский Патриарх Иеремия II (Транос) немедленно осудил (1582 год) вместе со своим Синодом папское новшество как несогласное с преданиями Церкви, унаследованными от святых отцов. А в 1583 году, 20 ноября, Иеремия вместе с находившимся в Константинополе Александрийским Патриархом Сильвестром издал соборный том<ос> против григорианского календаря, где резко порицал григорианский календарь как произведение папства — силы, враждебной православному Востоку, смотрел на этот календарь как на характерное новшество в целой системе папских нововведений сравнительно с традициями православного Востока, считал его орудием папистской завоевательной политики в отношении к автокефальным Греческим Церквам.
И в последующее время первоиерархи Православных Церквей Востока высказывались против григорианского календаря и увещевали православных своих чад избегать этого орудия латинской пропаганды. Знаменитый Константинопольский Патриарх Кирилл I Лукарис, занимавший Вселенский престол шесть раз и в течение всего своего патриаршества энергично боровшийся с иезуитами, по интригам которых он преждевременно и погиб, неоднократно осуждал григорианский календарь, оценивая его в духе синодальных определений Иеремии II. В таком же роде высказывались против римского календаря и Вселенские Патриархи — Парфений I (1639–1644), Паисий II (1726–1733), Кирилл V (1748–1751), Григорий VI (1835–1840), Aнфим VI (1845–1848).
Предстоятели других греческих Церквей также живо интересовались вопросом о календаре, получившим особое значение в Сирии, Палестине, Египте и на Кипре в силу широкого распространения здесь с XVII века католической пропаганды, которая привлекала православное греческое и сиро-арабское население в лоно Римской Церкви, заставляла новых прозелитов отказываться от юлианского имерология и побуждала праздновать Пасху и другие торжественные дни по новому стилю. Патриархи Палестины, Сирии и Египта и архиепископы Кипра, охраняя паству от козней латинских миссионеров, путем посланий и грамот разъясняли им значение григорианского календаря, оттеняя преимущественно его связь с целым рядом новаторских измышлений папства и миссионерское применение его в практике римско-католических орденов. Аналогичное отношение Александрийского Патриарха Сильвестра к григорианскому календарю уже известно. Можно для примера отметить и борьбу Антиохийского Патриарха Афанасия с католической пропагандой в Сирии (1700), о которой говорит послание к местному православному населению от имени Константинопольского Патриарха Каллиника II: Афанасий, как и Каллиник, разъяснял склонным к унии с Римом христианам Антиохийской Церкви, что празднование Пасхи одновременно с латинянами, отречение от установлений Православной Церкви о постах и применение уставов Церкви Римской есть измена Православию и отступление от святоотеческих заветов, гибельное для членов Православной Церкви. Поэтому всякий истинный христианин должен быть тверд в установлениях Православной Церкви и обязан праздновать Пасху и соединенные с нею праздничные дни и церковные времена применительно практике православного Востока, а не инославного Запада.
И в наше время православный Восток, греческий и славянский, в лице своих представителей — патриархов и синодов, имел повод официальным образом высказаться по поводу реформы календаря. Церковная жизнь и международные сношения выдвинули на Ближнем Востоке этот вопрос на первую, можно сказать, очередь и требовали того или иного его решения применительно к местным нуждам и потребностям.
Почин в новейшем пересмотре старого вопроса о календаре принадлежит Константинопольскому Патриарху Иоакиму III (1834–1912), одному из самых выдающихся иерархов православного Востока нового времени, опытному и умному администратору, ревностному попечителю о благостоянии всей Вселенской Церкви, чутко отзывающемуся на запросы времени и своей паствы. 12 июля 1902 года Патриарх Иоаким III, вместе со своим Синодом из 12 митрополитов Константинопольской Церкви, обратился с Патриаршим и Синодальным посланием к Патриархам Александрии и Иерусалима и к предстоятелям автокефальных Церквей на Кипре, в России, Греции, Румынии, Сербии, Черногории и просил их официально ответить на следующие четыре «важных и достойных тщательного расследования и изучения» вопроса: 1) Какими средствами следует укрепить единомыслие, взаимообщение и любовь между Святыми Православными Церквами Божиими? 2) Как урегулировать их отношения к католичеству и протестантству — этим двум великим отраслям христианства — с целью сблизить их с Православием в духе христианской любви? 3) Как Православные Церкви должны относиться к старокатоличеству, стремящемуся к соединению с ними? 4) О возможности или невозможности изменения и более точного определения <…>[1] господствующего в Православных Церквах календаря.
На это послание Константинопольский Патриарх получил официальные ответы от Церквей Иерусалимской, Русской, Элладской, Румынской, Сербской и Черногорской. Нет лишь ответов Александрийского Патриарха, который держится вообще изолированно от представителей прочих Православных Церквей; и от Кипрской Церкви, где еще не избран Предстоятель — архиепископ. Антиохийскому Патриарху Мелетию послание и совсем не было отправлено, так как он со времени своего избрания (1899) пребывал вне канонического общения с Константинопольским Патриархом. 12 мая 1904 года Патриарх Иоаким III обратился к упомянутым Церквам с новым Посланием, в котором выяснил отношение великой Христовой Церкви к четырем основным вопросам, в частности к вопросу о календаре.
Уже одно то, что вопрос о календаре поставлен в Патриаршем послании 1902 года наряду с крупными и существенными вопросами о взаимоотношениях Православных Церквей, о католичестве, показывает всю важность принципиальной его оценки со стороны Константинопольской Церкви. А в самом Послании этот вопрос сформулирован таким образом: «Мы признаем достойным большого внимания то, что в течение уже достаточного времени говорят и пишут относительно общего календаря, причем, в частности, предполагаются системы преобразования издавна господствующего в Православной Церкви юлианского календаря, а также введение григорианского, ввиду того, будто первый в научном отношении менее совершенный, а второй отличается большей точностью; в связи с этим необходимым признается и изменение нашей церковной Пасхалии. И в исследованиях этого предмета мы видим два господствующих мнения, принадлежащих и нашим православным специалистам. Одни из них полагают, что издревле преданный календарь есть единственный удобный и подходящий для Церкви, так как установлен отцами и издавна утвержден церковной практикой, — поэтому <они> не только не признают реформу необходимой, но и по основаниям, ими раскрываемым, рекомендуют совершенно избегать ее. Некоторые же, указывая на возможно полную точность в счислении времени или же на новое удобство и пользу в применении однообразного стиля, являются защитниками западного календаря и стоят за введение его и у нас, причем их сотрудниками в этом деле выступают, как и естественно, члены Западной Церкви, в надежде на церковно-религиозные от этого выгоды, опять, конечно, с точки зрения этих посторонних сотрудников. Ввиду существующего в наше время спора, в котором та и другая сторона настойчиво предлагает различные и достойные внимания доводы, относящиеся или к области науки, или к предметам веры, имея в виду и то, что в некоторых православных странах обнаруживалась склонность к уступкам в пользу мнения о перемене юлианского календаря или некотором его преобразовании, нам представляется целесообразным обменяться с другими Православными Церквами мнениями, относящимися к этому вопросу научного и явно бесспорного церковного значения, дабы у них образовалось общее по этому вопросу суждение, одно мнение и решение Вселенской Православной Церкви, которой одной только и принадлежит оценка (<…>)[2] его и изыскание в случае необходимости способа, по возможности примиряющего искомую относительную научную точность с желательным сохранением освященных церковных определений».
В ответ на этот запрос Иерусалимский Патриарх Дамиан и его Священный Синод в послании от 5 июня 1903 года писали следующее: «Переходя к вопросу Вашего Святейшества (Иоакима III) о преобразовании действующего в Православной Церкви юлианского календаря, прежде всего мы должны сказать, что при тех условиях, в которых ныне находится Православная Церковь на Востоке, непрерывно подвергающаяся миссионерским действиям со стороны приверженцев и слуг Католической Церкви и Протестантской, — всякое постановление о реформе господствующего календаря, и особенно в сторону предпочтения григорианского, послужит ко вреду православия. Но если христианские народы Запада когда-нибудь придут к сознанию относительно противоевангельского и, в интересах всемирного христианского единства, гибельного дела прозелитизма, систематически ими поддерживаемого; если, далее, представители этих народов пожелают упразднить и навсегда устранить соблазн (обращения христиан одного исповедания в другое), то мы полагаем, что Православная Церковь не совершит ничего несоответствующего, если примет календарь, с возможной правильностью разработанный наукой — для точности времяисчисления, для удобства в жизненных сношениях, но и к славе Христа, когда будет наблюдаться единство верующих в Него и в счислении времени, и в одновременном совершении спасительных праздников. Правда, принятие календаря в научном отношении более совершенного приведет к упразднению Апостольского правила «совершать Пасху после весеннего равноденствия и после иудеев» и к отмене господствующего со времени Первого Вселенского Собора обычая праздновать Пасху в воскресенье после первого полнолуния за весенним равноденствием. Но коль скоро отпадут моральные причины, из которых возникли апостольский канон и соборный обычай, то, очевидно, не будет никакого с догматической точки зрения препятствия к тому, чтобы Православная Церковь, по согласию всех ее членов, иным образом и соответственно с истинными результатами науки установила свой календарь».
Церковь Королевства Греческого <в> ответном послании Патриарху Иоакиму III от 14 июля 1903 года так оценивает вопрос о календаре: «Священный Синод Церкви со вниманием обсудил вопрос о преобразовании действующего в Православной Церкви календаря, разрешение коего (вопроса) кажется очень легким, в действительности же зависит от обстоятельств и условий народных и общественных. Какой из двух существующих календарей более точен: наш ли юлианский или западный григорианский, и насколько каждый из них нуждается в изменении и более точном приспособлении, — это есть вопрос преимущественно астрономический; а что касается религиозной и богословской его важности, то это обусловливается тем, <что> с календарем связано празднование церковных дней. Посему, если все Поместные Православные Церкви на Востоке будут убеждены, что условия жизни народов различных Православных Церквей окажутся удобными для преобразования календаря без смущения совести и религиозного познания более простых людей, неспособных отличить догматы и литургические предметы от вопросов астрономических, тогда они могут по взаимному соглашению и совместно с правительством каждой из Церквей заняться реформой ныне действующего у нас календаря, применительно к успехам и результатам астрономической науки».
Церковь Румынская во главе с митрополитом Иосифом сделала такое определение по вопросу о календаре: «Не входя в рассмотрение изысканий и выводов ученых, занимавшихся вопросом о счислении времени, из коих одни благоприятствуют нашей календарной системе, а другие — иной системе, Священный Синод Святой Автокефальной Румынской Церкви и думает, и ходатайствует (<…>)[3], что следует остаться при существующем ныне календаре, так как невозможно будет не коснуться канонических постановлений, если мы станем рассуждать о какой-либо перемене или преобразовании юлианского календаря, с которым Православная Церковь жила столь продолжительное время и не чувствовала стеснения. За всем тем, и пальцем нам не позволяется коснуться издревле установленных определений, которые составляют нашу церковную славу. Бог, Великий Господь веков, и в этом деле укажет Свою волю. И что Он определит, то и будет существовать. Доселе Господу угодно было лишь однажды изречь Свою волю тем, кои и установили действующий от нашей церковной древности календарь. Если и опять будет Его святая воля, то Он просветит нас Духом Святым, дабы мы и в этом случае знали, чего нам желать и что делать. В смирении молитвенно простирая руки к Великому Царю, Всевышнему нашему Господу, признаем, что велика была и есть милость Его на нас, поелику от времени Он сохранил нас и благодатию Своею просветил, дабы мы пребывали в Святом Доме Его».
Синод Сербской Церкви в ответном Послании от 6 июня 1903 года писал следующее: «Ни григорианский, ни юлианский календари не отличаются точностью в счислении времени. Неудобства, вытекающие из этой неточности, очевидны, посему сама собою становится ясной потребность устранить неточность в счислении времени, а с другой стороны, желательно ввести счисление правильное, приняв во внимание религиозную и экономическую часть календаря. Мы спрашивали мнения по этому вопросу у специалистов и пришли к убеждению, что мнение г[осподина] Максима Терпковича есть более основательное как в отношении счисления времени, так и касательно религиозной и канонической части христианского календаря. Признаем уместным сообщить, что та часть календаря, которая относится к уравнению года, подлежит всецело компетенции специалистов этого вопроса. Нашему же исследованию и оценке принадлежит только религиозная и каноническая часть календарного времени. Посему Священный Синод признал возможным приступить (по предложению Константинопольского Патриарха Иоакима III) к исследованию и вопроса об исправлении христианского календаря. После слушания дела Священный Собор архиереев определяет: по вопросу об исправлении календаря хорошо было бы выслушать мнение специалистов, поскольку дело идет о предписании канонов касательно счисления времени, дабы и Пасха, и все праздники, которые с ней связаны, были распределены в порядке, всецело отвечающем духу Православной Церкви».
Черногорский митрополит Митрофан в послании от 23 апреля 1903 года писал: «Что касается изменения или частичного исправления календаря, то об этом во всех православных странах уже давно ведется речь. Между прочим, блаженно почивший митрополит Белградский Михаил (†1898) имел однажды по этому вопросу переписку с покойным Вселенским Патриархом Иоакимом II (1884–1886). Затем, нам известно, что и в России недавно учреждена для этой цели специальная комиссия, которой дано поручение осветить вопрос с научной точки зрения. Но насколько мне известно, ни константинопольская, ни русская комиссии не пришли по этому предмету к какому-либо определенному результату. Да это и понятно, потому что вовсе не легко прийти к такому результату в вопросе, имеющем весьма важное значение. Представители Православных Церквей должны быть весьма осторожны в обсуждении и решении этого вопроса. Известно, что изменение календаря предполагает изменение и Пасхалии, т. е. всей церковной системы счисления годичного круга и подвижных праздников. А мы знаем из истории, что бывали и очень незначительные перемены, которые, когда приспособлялись к жизни Церкви, вызывали большие или меньшие нестроения среди верующих. Имея это в виду, началовожди Православных Церквей должны принять во внимание все возможные последствия, которые могут возникнуть вследствие изменения календаря. Посему, боясь, как бы нам не подвергнуться какой-либо опасности, подобной тем, какие известны из истории, я смиренно держусь того мнения, что впредь следует применять и пользоваться календарем юлианским».
Наконец, Святейший Синод Русской Церкви в Послании от 28 февраля 1903 года писал по вопросу о календаре следующее: «Вопрос о перемене или только о некотором преобразовании календаря немало и давно уже волнует православных и в нашей стране. По повелению благочестивейшего государя нашего нарочито для исследования этого вопроса была образована при Императорской Академии наук особая Комиссия из ученых — представителей различных относящихся к этому предмету отраслей знания. Но работы этой Комиссии, весьма многосложные и разносторонние, до настоящего времени еще не закончены, и последнего вывода их заранее сказать нельзя. Необходимо только, по нашему мнению, иметь в виду, что вопрос этот имеет много сторон, допускающих неодинаковое освещение и решение. Применение нового стиля в одном гражданском летосчислении, без изменения Пасхалии и без передвижения церковных праздников и с одним только переименованием чисел применительно к новому стилю (т. е. тот день, который теперь помечается, например, 6-м числом января, будет тогда помечаться 19-м числом, но останется праздником Богоявления), конечно, особенно не затронет церковных интересов, так как в церковной практике во всей своей силе остается юлианский календарь (только праздник Новолетия тогда совпадет не с праздником Обрезания Господня, но с памятью святого мученика Вонифатия 19 декабря старого стиля, как это и практикуется, например, в Православной Японской Церкви, которой приходится помечать свои праздники новым стилем, действующим в Японии). Но если затронуть вопрос о чисто научной состоятельности того и другого летосчисления, то более авторитетные ученые у нас склоняются скорее в пользу юлианского календаря, допуская только некоторые поправки в нем, а отнюдь не замену его менее осмысленным, по их заключению, календарем григорианским. Этот авторитетный голос ученых заставляет и нас, блюстителей Церкви, относиться с большой осторожностью к желанию некоторых переменить календарь, если при этом разуметь перемену и Пасхалии, и всего церковного летосчисления. Такая перемена, колеблющая исконный и многократно освященный Церковью порядок, несомненно, сопровождалась бы некоторыми потрясениями в церковной жизни, а между тем в настоящем случае такие потрясения не находят для себя достаточного оправдания ни в исключительной правоте предлагаемой реформы, ни в назревшей церковной потребности. Посему мы, со своей стороны, стояли бы за сохранение в церковной практике юлианского календаря, допуская в крайнем случае лишь формальные, выше изъясненные перемены касательно Новолетия и переименования чисел».
Когда Священный Синод Церкви Константинопольской получил от различных Автокефальных Восточных Церквей послания в ответ на Патриаршую грамоту от 1902 года, то они были подвергнуты особому рассмотрению сначала в специально образованной из духовных лиц комиссии, а затем в Священном Синоде под председательством Патриарха Иоакима III. В результате Патриарх и Синод обратились к Автокефальным Церквам православного Востока с новым Окружным посланием (от 12 мая 1904 года) по поводу взаимообщения Поместных Церквей и «по вопросу об изменении юлианского календаря». И вот какое мнение по последнему вопросу изложено в недавнем Послании великой Христовой Церкви: «От веков установленная и утвержденная непрерывным употреблением в Церкви Пасхалия, по которой полагается праздновать Светоносное Воскресение Господа в первый воскресный день или следующий за ним воскресный день после полнолуния, следующего за весенним равноденствием, должна быть свято почитаема и ненарушима, так что в отношении ее непозволительно делать нововведения. Сохраняя же юлианский календарь и наши святцы неизменными, только выкинуть 13 дней, так чтобы совпали месяцесловы — наш и следующих иному календарю, — бесполезно и бесцельно, так как, с одной стороны, пропуск стольких дней не оправдается никакими основаниями — ни церковными, ни научными; а с другой — совпадение месяцесловов, которое от этого получилось бы, было бы временным, то есть до 2100 года, когда опять возникла бы разница на один день. Но и производить реформу юлианского календаря, как именно научно неточного, и привести таким образом средний гражданский год в большее согласие с тропическим мы считаем ныне преждевременным и вообще лишним. Ибо мы с церковной точки зрения не имеем нужды в перемене календаря, и наука, как утверждают сведущие люди, еще не высказалась решительно о той точности, с которой исчисляется тропический год».
Итак, господствующий голос православного Востока — греческого и славянского — раздается не только против григорианского календаря, как детища враждебного ему католического Запада, но и против нейтрального или исправленного календаря, так как реформа крайне неблагоприятно отразится на церковной жизни православных народов. Ведь всякое исправление юлианского календаря вызовет нужду в весьма трудном и хлопотливом деле исправления Пасхалии. «Исправить Пасхалию по принципам строго научным едва ли окажется в состоянии и вся совокупность наук нашего времени. А исправление полунаучное может повести к введению Пасхалии или григорианской и близкой к ней, или совсем не похожей ни на григорианскую, ни на православную». Но здесь весьма важный вопрос заключается и в том, кому будет принадлежать почин в исправлении календаря. Рим, конечно, никогда и никому не уступит этой инициативы, которую он и проведет в строго папистском духе. Но в таком случае православный Восток никогда не пойдет под власть Рима, как и доселе он защищал свою независимость относительно календаря. Если же инициатива будет принадлежать Востоку, то заранее и уверенно можно сказать, что он не встретит на католическом Западе сочувствия и содействия в осуществлении своего почина. Симпатии же одного протестантского мира не обеспечат того всемирного единства в летосчислении, которое является целью календарной реформы. К тому же православный Восток — греческий и славянский — не желает, как показано, никаких календарных реформ. Значит, и в этом случае дело, при современных взаимоотношениях между православным Востоком и инославным Западом, нужно считать почти безнадежным.
Что касается Русской Церкви, то она как Поместная, без предварительного сношения с остальными Автокефальными Православными Церквами и без совместного с ними обсуждения, совершенно не вправе, да и никогда не согласится самостоятельно произвести то или другое изменение в календаре, составляющем общее достояние всех Церквей и имеющем значение для всего православного мира. Для окончательного решения вопроса о григорианском календаре безусловно необходимо сношение нашей Церкви с Автокефальными Церквами православного Востока, и только по общему церковному суду возможна та или иная реформа
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 283. Л. 422–429 об. Машинопись. Подлинник. Подписи — автографы. Карандашные Пометы в тексте.
Опубликовано: Священный Собор Православной Российской Церкви. Из материалов Отдела о богослужении, проповедничестве и храме.Подготовка текста, составление и комментарии А.Г.Кравецкого // Богословские труды. Сборник 34. М., 1998 С. 279–286; Календарный вопрос. Сб. статей / Ред.-сост. А. Чхарташвили. М., 2000. С. 296–313.
[1] Пропущено в источнике.
[2] Пропущено в источнике.
[3] Пропущено в источнике.