8 (21) февраля 1918 г.
Заседание открыто в Соборной палате в 10 часов 15 минут утра под председательством митрополита Новгородского Арсения в присутствии 230 членов Собора (в том числе 29 епископов).
На повестке заседания: 1) текущие дела; 2) избрание товарища Председателя Собора (вместо М. В. Родзянко); 3) доклад Отдела по единоверию и старообрядчеству «Об устроении единоверия» (продолжение). Докладчики: епископ Челябинский Серафим и протоиерей С. И. Шлеев.
Председательствующий. Считаю нужным огласить соборное постановление, состоявшееся 24 января: «Поручить Отделам о высшем церковном управлении и о церковном имуществе и хозяйстве безотлагательно и не позднее 7 февраля представить Собору: 1) предположение о расходах по содержанию Священного Синода и Высшего Церковного Совета и об источниках покрытия сих расходов и 2) предположения о патриарших учреждениях с исчислением расходов на их содержание и указанием источников покрытия сих расходов». Затем, 31 января Собор постановил: «Поручить избранной соединенным собранием Отделов о высшем церковном управлении и церковном имуществе и хозяйстве комиссии выработать штаты Священного Синода и Высшего Церковного Совета и штатное расписание должностей и содержание по оным для учреждений высшего церковного управления и патриарших учреждений. Комиссия по своему усмотрению, когда ей потребуется, приглашает на свои заседания всех начальников отдельных частей существующих при Святейшем Синоде отделов и всех сведущих лиц; причем приглашенные из членов Собора пользуются правом решающего голоса, а не члены Собора — правом совещательного голоса». Однако, Комиссия до сих пор не исполнила поручения Собора. Между тем вопрос о штатах и источниках содержания весьма важный. Довожу об этом до сведения Собора, который, быть может, примет меры, к ускорению дела и назначит определенный срок для представления Собору доклада.
П. Б. Мансуров. На Отдел о высшем церковном управлении возложено поручение, о котором сообщил сейчас Председательствующий. Отдел этот вместе с Отделом о церковном имуществе и хозяйстве занялся этим вопросом и признал желательным, чтобы новые органы высшего церковного управления немедленно вступили в исполнение своих обязанностей, и чтобы расходы на их содержание покрывались временно на счет сумм соборных. Что же касается штатов других учреждений, подчиненных Священному Синоду и Высшему Церковному Совету, то для выработки этих штатов образована особая Комиссия под председательством преосвященного Никандра. Теперь эта комиссия должна заняться порученным ей вопросом.
Н. Н. Медведков. Я помню еще одно постановление. Этим постановлением вопрос об изыскании средств на содержание органов высшего церковного управления поручено рассмотреть Отделу о церковном имуществе и хозяйстве, где существует специальная Комиссия по улучшению церковного хозяйства и изысканию средств на все необходимые расходы. Постановление это принято Собором 31 января. Посему на Комиссию о штатах под председательством преосвященного Никандра не может быть возложено поручение изыскивать средства на содержание органов высшего церковного управления.
Председательствующий. Это об источниках содержания, а не о штатах.
Н. Н. Медведков. По вопросу о штатах Комиссия имела одно заседание, но встретила большое затруднение со стороны полной неосведомленности о состоянии общецерковных финансов в настоящее время и в ближайшее будущее.
М. И. Арефьев. Комиссия из 8 лиц имела одно заседание и поручила мне составить соображения по вопросу о содержании органов высшего церковного управления. Это мною сделано и сегодня будет доложено на заседании Комиссии, а затем в ближайшем времени будет представлен доклад на рассмотрение Собора. Затем будут представлены штаты патриарших учреждений и канцелярий Священного Синода и Высшего Церковного Совета. Эта работа не такая простая и не так скоро может быть исполнена, так как приходится менять всю компетенцию центральных учреждений. Да и нет необходимости с этим делом спешить и вырабатывать штаты канцелярий именно к 7 февраля, ибо Собор уже разрешил вопрос в том смысле, что до окончательной выработки штатного расписания должностей в учреждениях, подведомственных Священному Синоду и Высшему Церковному Совету, все ныне служащие в канцелярии Священного Синода и в других центральных учреждениях духовного ведомства продолжают свою службу по прежним штатам. Во всяком случае, Комиссия примет меры, чтобы как можно скорее был представлен доклад Собору и по этому вопросу.
Председательствующий. Соборный Совет и Собор представили всю сложность задачи, лежащей на Комиссии. Поэтому, когда обсуждался вопрос о скорейшем введении новых форм высшего церковного управления, то я указывал тем, кто спешил с этим вопросом, на трудность и соединенную с этим медленность в изготовлении новых штатов. Мне говорили: «Не беспокойтесь, в неделю все представим», и мое сердце успокоилось. На этом основании я и доложил Собору о необходимости скорейшей выработки штатов, и Собор установил недельный срок для представления доклада. Между тем, мы видим, что проект штатов не может быть представлен скоро, а М. И. Арефьев говорит, что дело не так важно и можно с ним не спешить. Но я скажу, что это вопрос весьма важный, ибо у нас целый штат чиновников, которые в настоящее время нуждаются в устроении своей судьбы. Необходимо выработать определенные штаты и указать источник содержания чинов канцелярий. Вопрос весьма важный, и я предложил бы поручить комиссии работать денно и нощно и в срочном порядке разработать штаты Священного Синода и Высшего Церковного Совета, а главным образом патриаршей канцелярии. Ибо Патриарх как бы без рук, он не имеет непосредственных исполнителей своих распоряжений. Необходимо, повторяю, в срочном порядке разработать вопрос о штатах и источниках содержания. Не угодно ли Собору назначить Отделам о высшем церковном управлении и о церковном имуществе и хозяйстве окончательный срок для представления Собору своих соображений?
Епископ Вятский Никандр. Я не думаю, что вопрос о штатах легко разрешить и в какие-либо две недели выработать все штаты. Мыслимо ли это сделать, когда неизвестно, какими средствами будет обладать Синод? Конечно, можно указать в штатах какие угодно цифры и сколько угодно чиновников, но ведь прежде нужно выяснить, откуда взять средства. И срока для выполнения этой работы ставить нельзя. Я решительно возражаю против установления такого срока.
Говорят, Патриарх без патриаршей канцелярии как бы без рук. Боже мой! Да ведь имеется целый штат чиновников. Разве Патриарх не может взять хотя бы бывшую канцелярию обер-прокурора? Разве из громадного числа чиновников, пользующихся содержанием в натуре и жалованьем, разве из этих чиновников, оставшихся теперь без дела, Патриарх не может взять на какие-нибудь 2-3 недели для своей канцелярии потребное количество чиновников? Я решительно не могу согласиться, чтобы Патриарх был без рук, когда он может окружить себя целым десятком чиновников. Я против того, чтобы Комиссия работала денно и нощно и предлагаю Собору не назначать срока для выработки штатов канцелярий.
Председательствующий. Когда я говорил, что Патриарх как бы без рук, я разумел это в том смысле, что нет определенной организации: конечно, Патриарх может взять чиновников, которые теперь, как говорил преосвященный Никандр, без дела. Поэтому я предлагаю скорее выработать штаты, чтобы чиновники не были без дела. Я настаиваю, что необходимо поспешить разрешением этого вопроса. Я в свое время предвидел те затруднения, на которые указывает преосвященный Никандр, и тогда же говорил, что вопрос нельзя разрешить скоро. А мне ответили, что можно в 1–2 недели все закончить. В таком случае должен быть назначен определенный срок для окончания разработки вопроса о штатах. Таково мое мнение.
М. А. Семенов. Считаю долгом довести до сведения Собора, что и я присутствовал на соединенном собрании двух Отделов, где обсуждался вопрос о штатах центральных учреждений: Я один из тех, которые сознавали, что задача Комиссии невыполнима. Существует целый Отдел о церковном имуществе и хозяйстве, который в течение нескольких месяцев работал над вопросом об источниках доходов для существования Церкви. Может быть, там многое сделано. Прежде чем образовывать Комиссию, надо спросить Отдел о церковном имуществе, что им сделано для решения вопроса, и воспользоваться этим. Затем, чтобы выработать штаты, должны быть даны указания, как будут устроены органы высшего церковного управления, в которых будут дела хозяйственные, распорядительные, учебные и др. Комиссия, обязанная разработать штаты, взяла на себя непосильную задачу, и преосвященный Никандр подтвердил это, сказавши, что нельзя назначать срока для окончания работ Комиссии. Нужно или упразднить Комиссию, или пусть общее собрание Отделов ясно определит ее задачу.
Председательствующий. Раз Собором уже постановлено образовать Комиссию, она и должна выяснить детали положения новых учреждений, так как в общем собрании Собора нельзя вырабатывать деталей. А то Комиссия ссылается на Отдел, Отдел на Комиссию. Я предложил бы повторить Комиссии, чтобы она окончила свою работу и представила свои соображения в определенное время.
С. Г. Рункевич. Я поддерживал бы спешность поручения Комиссии, но спешность не в том смысле, что Комиссия должна разработать в полноте все штаты для всех учреждений, это задача невыполнимая, так как не все еще учреждения и намечены. Я разумею спешность в таком смысле: пусть Комиссия разберет вопрос, что можно сделать сейчас и с чем можно подождать, и затем внесет свое мотивированное решение на общее собрание Собора. Может оказаться достаточным пока образовать одну или две только канцелярии, а может быть, и ни одной, и потребуется устроить временные канцелярии — и это возможно. Когда будет представлен мотивированный доклад Собору, будет видно, что возможно ввести в действие в настоящее время.
Н. Н. Медведков. Я снова хочу повторить, что вопрос об источниках средств для содержания учреждений весьма важный. Нужно установить срок для решения этого вопроса. Отдел о церковном имуществе и хозяйстве уже 4 месяца работает над общим вопросом об изыскании средств на содержание церковных учреждений. Комиссия же по выработке штатов освобождена от решения финансовых вопросов. Но она спешно должна представить главную часть своей работы, т. е. штаты Священного Синода и Высшего Церковного Совета, а потом, по выяснении финансовых фондов, совместно с Высшим Церковным Советом, должна выработать штаты тех учреждений, которые будут подведомственны Совету, так как в настоящее время, не зная, что будут представлять эти учреждения, нельзя вырабатывать для них штаты. Предполагается разгрузить учреждения и многие дела передать на места. Что касается срочности для выполнения этих работ, то ее назначать не следует, а против спешности я не возражаю.
Председательствующий. Две задачи возлагаются на Комиссию соединенных Отделов — выработать штаты и указать источники на покрытие расходов по содержанию органов высшего церковного управления. Теперь вопрос о том: назначать ли определенный срок Отделам о высшем церковном управлении и церковном имуществе и хозяйстве и образованной соединенным собранием сих Отделов Комиссии для исполнения соборных поручений или не назначать срока?
Постановлено: назначить Отделам и Комиссии определенный срок.
Председательствующий. Какой же срок? (Голоса: Десять дней.)
Епископ Вятский Никандр. Позвольте сказать слово. Как Комиссия может вырабатывать штаты таких учреждений, как, например, Училищный совет или Учебный комитет? Ведь положение о них еще не рассмотрено Собором.
Председательствующий. Я должен сказать, что Комиссия сама может выяснить, для каких учреждений штаты должны быть выработаны сейчас, а для каких потом. Конечно, в первую очередь должны быть выработаны штаты для Священного Синода, Высшего Церковного Совета и патриарших учреждений. Я полагаю, что Комиссии нужно назначить срок — две недели.
Постановлено: назначить Отделам о высшем церковном управлении и о церковном имуществе и хозяйстве и избранной соединенным собранием сих Отделов Комиссии двухнедельный срок для исполнения возложенных на них Собором 24 и 31 января поручений.
Председательствующий. Итак, срок — 22 февраля. Теперь будем выбирать товарища Председателя из мирян на место выбывшего М. В. Родзянко. По существующему порядку сначала намечаются записками кандидаты, а потом производится баллотировка шарами намеченных кандидатов. Прошу младших чинов канцелярии раздать записки, на которых следует писать одно имя мирянина.
(Раздаются записки.)
Приглашаю к подсчету записок проф[ессора] С. С. Глаголева, проф[ессора] Н. Н. Фиолетова, прот[оиерея] П. А. Миртова, П. В. Пулгу, прот[оиерея] А. В. Суворова и проф[ессора] М. Н. Васильевского.
(Производится подсчет записок.)
Прошу выслушать результаты подсчета записок. Всех записок подано 195, из них:
| А. Д. Самарин Н. П. Медведков П. И. Астров С. Н. Булгаков И. М Громогласов Н. Д. Кузнецов С. А. Котляревский А. В. Васильев И. И. Соколов Л. К. Артамонов Л. И. Писарев А. В. Карташев И. И. Малов М. И. Арефьев А. И. Июдин П. Б. Мансуров В. А. Потулов Ф. К. Кузнецов | получил 92 записки 33 29 9 8 4 4 3 2 2 2 1 1 1 1 1 1 1 |
Теперь будет производиться баллотировка намеченных кандидатов шарами. Член Собора А. Д. Самарин, вам угодно баллотироваться?
А. Д. Самарин. Позвольте принести глубокую благодарность тем членам Собора, которым угодно было назвать меня в числе кандидатов на должность товарища Председателя. Но вместе с тем позвольте просить не возлагать на меня новые обязанности, которые я не могу исполнить как следует. По болезни я всю первую сессию не принимал участия в заседаниях Собора, и потому я недостаточно осведомлен с работами Собора, недостаточно осведомлен и с самым порядком их решения. Кроме того, в Москве, как вам известно, создалось объединение приходов, и я избран председателем Совета объединенных приходов. Дело это важное и требует от меня особого напряжения. Вот почему я в настоящее время не считаю возможным баллотироваться на должность товарища Председателя Собора. (Голоса: Просим, просим).
Председательствующий. Но ведь А. Д. Самарин отказался? Н. Н. Медведков, вам угодно баллотироваться?
Н. П. Медведков. Я не вижу причины отказываться.
П. И. Астров. Позвольте выразить глубокую благодарность тем, кто пожелал видеть меня товарищем Председателя. Но я прошу принять мой отказ занять эту должность. Я занимаюсь, чем могу. Позвольте же мне теперь быть при том деле, которое мне ближе и где я могу быть полезнее. Я отказываюсь. (Голоса: Просим.)
Председательствующий. Будут баллотироваться А. Д. Самарин, Н. Н. Медведков и П. И. Астров:
(Производится баллотировка шарами.)
Приглашаю к подсчету шаров прот[оиерея] А. А. Хотовицкого, М. Ф. Глаголева, архим[андрита] Михаила, М. Т., Губанова, В. В. Градусова, А. И. Надеждина, свящ[енника] П. М. Ратьковского, епископа Бориса, прот[оиерея] Н. В. Цветкова, прот[оиерея] А. В. Суворова, П. В. Доброхотова.
(Производится подсчет шаров.)
Позвольте огласить результаты подсчета.
| А. Д. Самарин П. И. Астров Н. П. Медведков | 141 избирательный голос 79 избирательных 56 избирательных | 56 неизбирательных голосов 118 неизбирательных 137 неизбирательных |
Член Собора С. Н. Булгаков. Вы желаете баллотироваться?
Проф[ессор] С. Н. Булгаков. Отказываюсь
Председательствующий. Член Собора И. М. Громогласов.
Проф[ессор] И. М. Громогласов. Отказываюсь.
Председательствующий. Кто из других кандидатов желает подвергнуться голосованию? (Молчание.)
Постановлено: А. Д. Самарина признать избранным на место товарища Председателя Собора.
А. Д. Самарин. Позвольте, принести искреннюю и глубокую благодарность за то высокое и незаслуженное мною доверие, которое оказано мне Собором настоящим избранием. По некоторым обстоятельствам я не имел возможности в прежней сессии Собора заниматься делами Собора так, как бы мне это хотелось, а потому я и считаю оказанное мне доверие мною незаслуженным. Но Собору угодно избрать меня товарищем Председателя, и я не мог нравственно уклониться от этой высокой чести и постараюсь, насколько это будет в моих силах, оправдать высокое доверие.
Председательствующий. Продолжаются прения по докладу о единоверии.
П. И. Астров. Вопрос о православных старообрядцах, или единоверцах, как их называют, в нашей жизни есть вопрос очень важный, но не настолько трудный для своего решения, как это могло бы показаться на первый взгляд. О том, насколько трудно разрешается этот вопрос, можно было бы судить по двум взаимно противоречивым точкам зрения, какие развивались здесь двумя содокладчиками. Для объяснения их противоречивости есть свои основания, если только мы примем во внимание ту атмосферу, в которой создался этот вопрос. Но если мы обратимся к существу этого вопроса, то увидим, что тут его разрешение прямое, простое, естественное. Действительно, суть вопроса заключается в том, что назад тому двести пятьдесят лет от Православной Русской Церкви отделились многие ее чада, и наше единоверие драгоценно в том отношении, что оно сохранило доселе в Церкви именно то, из-за чего произошло это отделение, и что стало предметом полемики с расколом. Но вместе с тем, оно ценно и потому, что находится в единении с Церковью, и это последнее обстоятельство объясняет сущность дела. Необходимо сохранить единоверцев в лоне Церкви, причем их единение с Церковью не должно заключаться только в словах, а должно быть истинным единением, постоянным, глубоким и проникновенным. А между тем, если мы обратимся к докладу, то тут тревожно возникает мысль о том, что это единение не расширяется, не углубляется, а, напротив, колеблется и уничтожается. Здесь сохраняется только внешнее единение, административное: единоверцам дается отдельный самостоятельный епископ, который управляет самостоятельно своею епархией, как и все православные епископы. И если его единение с прочими епископами может выражаться в его участии в высшем церковном управлении, то ведь это последнее есть учреждение чисто административное. И если бы мы спросили, о каком единении единоверческого епископа с православным идет речь в докладе, то найдется только один способ единения — это Поместный Собор, на котором участвует и единоверческий епископ. Но для глубокого единения единоверцев с Церковью этого недостаточно по двум основаниям. Во-первых, единение в одном только Поместном Соборе осуществляется лишь в известный момент чрез определенные промежутки времени, так как Поместный Собор не есть учреждение постоянное, и, стало быть, в обыденной, текущей жизни необходимого единения единоверцев с православными не будет, — это единение не будет постоянным. Но это еще не самое главное. Есть другое более глубокое положение, которое разрывает связь между единоверцами и нами, если только мы примем доклад, а именно: при установлении самостоятельных единоверческих епархий, при даровании единоверцам отдельного епископа, а значит, и отдельной благодати, единоверцы окажутся находящимися вне нашей Церкви. Стало быть, если вопрос о единоверческом епископе будет решен на Соборе так, как это изложено в докладе, то это не поведет к сохранению православных единоверцев в лоне Православной Церкви, — это приведет к образованию самостоятельной единоверческой Церкви, которая будет стоять рядом с Православной Церковью. А этого допустить нельзя, доколе православные старообрядцы хотят оставаться в единоверии, в единении с Православною Церковью. С другой стороны, нельзя не идти навстречу требованиям жизни, вызвавшим самый доклад, и сами докладчики говорили о необходимости дарования единоверцам отдельного епископа, сообразно особым условиям их быта. Но я полагаю, что эти особенные условия быта единоверцев в полной мере могут быть удовлетворены дарованием им не отдельного епископа, а викария. При таких условиях сохранится единение единоверцев с Церковью, которым мы не можем поступиться, и для самих единоверцев чрез это откроется возможность продолжать своеобразный уклад их жизни, сохранить те особенности, которые они тщательно оберегают. Я полагаю, что мы имеем полную возможность перейти к постатейному обсуждению доклада. Мнения преосвященного Серафима, предлагавшего отвергнуть доклад и передать его в Отдел для вторичного рассмотрения, я не разделяю. Повторяю, что нужно перейти к постатейному чтению; но при этом должен сказать, что я буду возражать в известных случаях против дарования единоверцам отдельного епископа и отстаивать свою мысль о даровании им викария.
Проф[ессор] М. Н. Васильевский. Предложенный законопроект имеет существенно важное значение. На него нельзя смотреть только с той стороны, что он имеет в виду изменить положение старообрядцев, находящихся в общении с Церковью. Значение его гораздо шире и важнее: единоверие, если только оно будет поставлено, как следует надлежащим образом, явится разрешением всего сложного старообрядческого вопроса. Разве это не важно? Ведь в настоящее время всех старообрядцев у нас насчитывается от 2,5 до 3 миллионов; принципиально рассуждая, все они православные, и двухсотдесятилетнее их отделение от Православной Церкви есть не более, как прискорбное недоразумение.
Переходя к законопроекту должен прежде всего отметить странное его положение. Обыкновенно бывает так, что Отдел разрабатывает какой-либо проект, принимает его большинством голосов, а затем большинством же голосов избирает докладчиков, которым и поручает защиту его в пленарном заседании Собора. Так поступил Отдел по единоверию и с данным законопроектом: большинством голосов он был принят, намечены были и докладчики. Но по особым обстоятельствам первый докладчик отсутствует, его место занимает другой, случайный докладчик, но такой, который относится к докладу отрицательно, так что ему и докладывать нечего, и он торжественно проваливает законопроект, утверждая, что нет «никакейших» оснований, как он выразился, к его принятию. Получается странное положение законопроекта и не менее странное положение докладчика… Мне кажется, что заключительная мысль докладчика о том, что законопроект не заслуживает рассмотрения, есть плод недоразумения. Почему для него этот законопроект является столь одиозным? Единственно потому, что в нем идет речь о самостоятельном единоверческом епископе. Но он забывает, что этим вопросом, при всей его существенной важности, содержание целого доклада не исчерпывается: в нем есть и другие стороны, затрагивающие единоверие; и, стало быть, если бы вопрос о самостоятельном единоверческом епископе действительно был таким, что к нему нужно бы было отнестись отрицательно, то, тем не менее, самый законопроект в его целом все же остается подлежащим рассмотрению. Но и по отношению к вопросу о епископе, — почему у докладчика такое отрицательное к нему отношение? Здесь указывалось, что единоверцы, прося для себя отдельного епископа, будто бы стремятся к церковной автокефалии. Думают, что единоверцы, получив епископа, учинят в Церкви новый раскол, и в доказательство этого ссылаются на епископа Уфимского Андрея. Но я хотел бы спросить: какое отношение имеет преосвященный Андрей Уфимский к единоверию и единоверие к преосвященному Андрею Уфимскому? Об этом можно было бы говорить только в том случае, если бы преосвященный Андрей Уфимский являлся кандидатом во епископа единоверческого, но ведь этого пока нет. Пусть даже у него есть мысли о самостоятельном единоверческом епископе, но при чем тут самое единоверие? Еще упоминали здесь Морокина; о нем говорили, что это «чистейший раскольник». Но здесь, во-первых, неуместна такая характеристика известного единоверческого деятеля, потому что он, как единоверец, находился в единении с нашей Церковью, и мы не имеем права так его называть. А во-вторых, при чем тут Морокин? И о нем можно было бы говорить только в том случае, если бы его намечали к поставлению в единоверческого епископа; тогда можно было бы говорить, что этого нельзя допустить. Но ведь никто не выдвигает его в качестве кандидата во епископа для единоверцев. Если этим хотели сказать то, что среди единоверцев есть лица, которые недалеко ушли от чистого раскола, то это обстоятельство нельзя так учитывать: оно показывало бы только то, что среди единоверцев встречаются такие лица, которые недостаточно уяснили себе сущность единоверия. Вот для таких-то единоверцев и нужен авторитетный (епископский) голос, который углубил бы их отношение к Православной Церкви. Обнаруженная здесь преосвященным докладчиком и некоторыми ораторами подозрительность составляет исторический недуг наших отношений к старообрядчеству. Позволю напомнить кратко ту обстановку, в которой создавалось единоверие. Более ста лет назад старообрядцы, стремившиеся соединиться с Церковью, в своем прошении открыто заявили, что они от всего сердца и от всей души отрицаются раскола, Греческую Церковь признают во всем православною, почитают все содержимые ею таинства и догматы истинными, во всем согласными с словом Божием, учением святых апостолов и семи Вселенских Соборов. Вот их чистосердечная исповедь. Как же отнеслось к этому тогдашнее духовенство? Поверило ли оно их искренности? На это приходится ответить отрицательно. Духовенству почудилось, что здесь что-то неладно, что здесь подвох какой-то. Когда митрополит Платон передал это прошение московских старообрядцев, искавших условного единения с Церковью, на рассмотрение московскому духовенству, то большинство его дало отрицательный отзыв. Старообрядцы, говорилось в этом отзыве, не соединения с Церковью ищут, а хотят навеки отделиться от Церкви. Зачем им нужны особые храмы, когда здесь в Москве достаточно древних храмов? Правда, здесь служат по новым книгам, но разве это не все равно, когда вера одна? Старообрядцы добиваются того, чтобы поколебать Церковь и, запутавши ее в противоречиях, насмеяться над ней. Удовлетворить их просьбу — значит придать силу их заблуждению. Так московские пастыри думали тогда. Не то же ли мы слышим и теперь? Единоверцы просят, чтобы им разрешено было иметь своего единоверческого епископа. Единоверческие епископы будут находиться в постоянном общении с православными епископами; они будут присутствовать на Поместных Соборах, равно как и принимать участие в высшем церковном управлении; православные епископы будут иметь право посещать единоверческие храмы, служить там, равно как и единоверческие в православных. Самое избрание единоверческих епископов будет происходить в присутствии православных. Словом — единение полное. А здесь что говорят? Мы слышим подозрительные речи о каких-то сокровенных и недобрых целях единоверцев, указывают на миссионера Айвазова, который, ссылаясь на преосвященного Андрея Уфимского, утверждает, что единоверцы в своих исканиях самостоятельного епископа стремятся к автокефалии. Но позвольте, ведь это только слухи, а в таком важном деле, как вопрос о единоверии, слухи не могут быть основанием. Повторяю, что подозрительность — наш исторический недуг, и пора нам от него отрешиться, ибо он имел печальные последствия. Если бы при стародубском иноке Никодиме наша церковная власть отнеслась с меньшею подозрительностью к прошению старообрядцев, искавших единение с Церковью, если бы тогда дали им епископа, то смело можно утверждать, что и австрийской иерархии не было бы. Если бы наша власть, при митрополите Филарете в пятидесятых годах прошлого столетия, когда в расколе австрийского согласия возникли сильные в сторону Церкви движения под влиянием сомнения в истинности белокриницкой иерархии, когда целый ряд таких раскольнических деятелей, как иноки Филарет, Онуфрий и др., присоединились к Церкви, если бы, повторяю, наша власть тогда пошла навстречу просьбам единоверцев об особых епископах, то белокриницкая иерархия не имела бы такого широкого распространения. Теперь время упущено, но если бы у единоверцев был свой епископ, он мог бы и теперь сделать для единения старообрядцев с Церковью очень многое. Впрочем, об этом речь будет в свое время, когда будет обсуждаться второй пункт доклада. А теперь, пока речь идет в порядке общих суждений, должен сказать, что указанная подозрительность с нашей стороны не извинительна. Она, может быть, была извинительна для предков, потому что тогда на церковный уклад единоверцев смотрели иначе. Для митрополита Платона и московского духовенства его времени старый обряд, привязанность к нему были не более, как плод невежества, а потому и единоверие было дозволено только по снисхождению, — в той надежде, что со временем, когда единоверцы просветятся и поймут значение обряда, они, безусловно, соединятся с Церковью. Для них единоверие есть не более, как больница для больных, которые пробудут в ней известное время, получат исцеление от своего невежества и соединятся с Православною Церковью. Это лишь переходный момент на пути к безусловному слиянию старообрядчества с Православною Церковью. Не так смотрят на это дело современные пастыри. Один член Собора, епископ, говорил, что он любит единоверцев, любит уклад их жизни, что он сам желает подражать ему и думает, что нужно углубить этот уклад жизни, сделать его более действенным. Но если мы изменили свой взгляд на единоверцев, иначе, чем прежде, смотрим на уклад их жизни, даже находим нужным подражать ему, то странным является подозрение, что единоверцы затевают новый раскол. Я думаю, что нельзя отвергать законопроект вот еще по каким соображениям. Пусть дарование единоверцам епископа — в том виде, как это изложено в законопроекте, — для Собора будет неприемлемо, тогда Собор, может быть, остановится на чем-нибудь другом. Имею в виду две стороны данного вопроса: во-первых, принципиальный вопрос, нужно ли давать единоверцам самостоятельного епископа или нет; во-вторых, в случае положительного решения этого вопроса, в какой форме осуществить это дарование епископа. Дело в том, что и сам преосвященный докладчик, так категорически отвергший доклад, не является принципиальным противником единоверческого епископата: он в Предсоборном присутствии присоединился к проекту о даровании единоверцам епископа — одного на митрополичий округ. Может быть, Собор на этом остановится, но отсюда не следует, что нужно отвергнуть законопроект, — для этого нет оснований. Законопроект иначе, чем прежде, устраивает единоверцев, а потому нуждается во внимательном к себе отношении. Положение о единоверии 1800 года составлено в атмосфере взаимного недоверия, а потому и несовершенно: в нем нет правильного понятия о единоверии, не установлено и правильного отношении его к Православной Церкви. Возьмем для примера пункты 5 и 11. По пункту 5, единоверие возможно и дозволительно только для тех раскольников, которые не занесены в метрические книги, т. е. родились в расколе, но оно не дозволительно для тех, кто родился в православии, крещены в Церкви, но потом отступили от нее в раскол. Такой раскольник не может быть записан в единоверие, а потому тысяча подобных лиц оставалась в расколе. По пункту 11-му, православному дозволяется причащаться у единоверческого священника только в крайней (смертной) нужде, когда нет поблизости православного храма и православного священника. Разве это не обидно для единоверцев? И разве это правильно? Мы должны ценить глубокую преданность единоверцев Православной Церкви, а не оскорблять их своим недоверием и подозрительностью. Положение 1800 года устарело, и это ясно сознавал сам Св. Синод, когда он впоследствии сделал отступление от этого положения, хотя и не с надлежащей прямотой. Правда, ныне это положение практически не поддерживается, но это только лишний раз показывает, что действовавший до сего времени закон устарел, что он нуждается в пересмотре, и наш законопроект есть попытка такого пересмотра. Поэтому я прошу Собор не отвергать законопроект, а принять его к постатейному чтению.
И. Е. Лаврентьев. Я хочу сказать несколько слов. Сам я по рождению спасовец, около 25 лет состою в единоверии, через год после меня мой отец и все родные также перешли в единоверие. С помощью Божией и добрых людей я построил каменный храм, где мы молимся уже 17 лет. И за все это время у нас ни разу не было архиерейского служения, а нам это очень желательно. На нашем съезде в Нижнем Новгороде, где нас было более 200 человек, постановили просить Собор удовлетворить наше желание.
Председательствующий. Вы хотите сказать, что у вас в Нижнем на съезде было выражено желание иметь своего епископа?
И. Е. Лаврентьев. Да, это. А вчера здесь епископ Андроник и епископ Серафим высказали опасение, что мы, единоверцы, ищем себе епископа для чего-то другого. Столько было трудов о построении храма не для чего-нибудь другого, а по сердечному нашему желанию не прерывать общения с Церковью; другой мысли у нас никогда не было и нет. Прошу Собор уважить нашу просьбу и дать нам епископа: в этом у нас нет ничего подозрительного, у нас все это раньше придумано.
Председательствующий. Собор примет во внимание вашу просьбу.
В. П. Клевезаль. Понятны разногласия при обсуждении вопроса с разных точек зрения, — это ведет к уяснению истины. Но это бывает очень тяжело тогда, когда дело касается фактов и документов, а это и есть при обсуждении настоящего доклада. Где тут беззаветное служение истине, которым должны быть проникнуты все наши занятия? Особенность доклада заключается в том, что он сопровождается тремя особыми мнениями, причем два содокладчика стоят на диаметрально противоположных точках зрения. Это уже разъединение. Далее, отдельный единоверческий епископ, как это изображено в докладе, будет иметь в своем управлении приходы, разбросанные в 5-9 губерниях. Где же тут старина и приближение к идеалу? Мы говорим, что мало одного епископа на губернию, желательно по одному на уезд, а здесь один епископ на 9 губерний. Какая же здесь может быть близость епископа к своей пастве? Нельзя не приветствовать единоверцев за их привязанность к обряду и быту, но ведь это внешнее, а важное есть христианская жизнь. И каким упреком для нас звучала проповедь, сказанная в храме Христа Спасителя в день торжественного поминовения митрополита Владимира о том, что у нас мало христианской жизни! Будет ли способствовать укреплению истинно христианской жизни среди единоверцев то обстоятельство, что у них будет один епископ на 9 губерний? Или в одном месте два епископа — православный и единоверческий, которые будут чувствовать различно? Наконец, есть ли нужда в этом? Есть ли нужда в даровании единоверцам отдельного епископа, хотя бы Церковь и шла навстречу единоверцам в том отношении, чтобы они могли сохранить свой обряд, свой обычай, свой уклад жизни? Когда я записывался в Отдел по единоверию и старообрядчеству об устроении единоверия, то мечтал, что в этом Отделе поднимется вопрос о присоединении к Православной Церкви старообрядцев, а между тем там выработали только доклад, производящий разъединение. В заключение я предлагаю следующее мое мнение: «Не переходя к постатейному обсуждению доклада, признать учреждение особого епископата для единоверцев вредным для желанного с ними полного единения, при глубоком уважении к их верности обрядам и быту родной старины и при оказании в том направлении всех возможных мер поддержки, для разработки которых доклад должен быть возвращен в Отдел, Собор с искренней любовью призывает братьев единоверцев к теснейшему единению в служении единой, вечной, неизменяемой Истине святого вселенского православия».
Д. И. Боголюбов. Только от добра добра не ищут, говорит русская пословица; а потому я не могу понять заключительных слов докладчика епископа Серафима в его речи, произнесенной на вчерашнем заседании. Он отвергает самую мысль о докладе «во главе и в членах», а между тем теперь сам входит с новым докладом об улучшении положения единоверия. Стало быть, доклад по этому вопросу законен и подлежит тщательному и глубокому обсуждению. Я примыкаю к тем ораторам, которые говорили о тягостном положении единоверия и о необходимости найти выход из этого положения. Что такое единоверие по своему существу, об этом я знаю практически и по книжкам. Я знаю, что в массах на него смотрят или как на недоноска, или как на слабого старика. И вот, устрояя единоверие, или ограждают его одеяльцами, или дают ему подпорки, но не дают ему свободы развития. Отсюда вопли единоверцев об улучшении их положения. И вот пришло время, когда мы должны открыто заявить, как мы сами смотрим на единоверие. Это, очевидно, не недоносок, которого нужно ограждать искусственно одеяльцами, и не слабый старик, нуждающийся в подпорках. Это нормальная церковная община, существующая на определенных церковных началах, и нам нужно не противиться, а радоваться ее процветанию. B единоверии свой уклад жизни, где высоко ценятся и древний быт, и верность древним уставам, а по этой части мы сами слишком слабы, и я вполне понимаю желание единоверцев иметь своего епископа. Один единоверец мне говорил, что «мы для Православной Церкви то же, что куриные яйца для утки или утиные для курицы: берут нас, высиживают, а потом пускают на волю, думая, что научили нас плавать, хотя сами-то современные православные люди не умеют плавать». Таким образом, по сознанию единоверцев, мы, православные, собираемся учить их «старому» обряду, думаем даже охранять старинный уклад церковной жизни в единоверческих общинах, тогда как мы сами не имеем этого церковного быта, ни этого строго содержимого нами уклада. Мы сами в своем обыденном быту не живем по канонам, как единоверцы, а потому они не доверяют и православным епископам, этим будто бы случайным пришельцам в их общины, которые не знают духа единоверцев и плохо разбираются в их религиозной психологии. Правда, православный епископ может любить единоверцев, ласкать их, заботиться о них, но все-таки единоверцы чувствуют, что он человек не их стихии, чуждый для них. Поэтому, раз мы хотим лечить единоверцев, то должны лечить не ноги только их или главу, а весь организм, и лечить его не пластырем, но органическим лечением… Мы должны заняться созданием и организацией общины единоверцев в том виде, как этого хотят лучшие из них. Для того же, я полагаю, не страшно дать единоверцам самостоятельного епископа, ибо речь идет не об автокефалии их Церкви, а только о жизненных началах автономного единоверия. Ввиду этого мы должны не отвергать этот доклад Отдела, а подвергнуть его обстоятельному обсуждению, — без всякого страха и опасения, — потому что единоверцы настроены гораздо лучше, чем это нам кажется. А потому я прошу Собор отнестись благожелательнее к просьбе единоверцев.
А. Д. Зверев. Я один из подписавших отдельное мнение, хотя, к своему удивлению, фамилии своей в печатном оттиске мнения не нашел. По моему глубокому убеждению, единоверие есть святое единоверие и неотделимая часть Православной Русской Церкви: единоверие имеет одну и ту же веру, Христово учение, те же таинства, управляется священноначалием. Поэтому и говорю: единоверие есть святое единоверие, неотделимая часть Церкви Христовой. Но следует ли отсюда, что единоверие должно иметь отдельный епископат, и нужно ли единоверческие приходы выделять в самостоятельные епархии? Отнюдь не следует. По моему глубокому убеждению, учреждение единоверческих епископов и епархий, вместо пользы, может принести только вред и для Церкви, и для единоверия: для Церкви потому, что с учреждением отдельных епископов наша Церковь вступит не на канонические основания, а для единоверия потому, что единоверцы будут смотреть на себя, как на отделенных, отмежеванных людей, а это не в интересах и Церкви. Затем, некоторые думают, что учреждением единоверческих епископов мы привлечем к себе раскольников. Нет, мы не привлечем их, а еще более оттолкнем. Мы осложним борьбу с раскольниками. Известно, что раскольники смотрят на единоверческую Церковь, как на другую Церковь, и говорят: Церковь должна быть едина, а у вас — две Церкви. Что же будут говорить они тогда, когда мы учредим отдельных единоверческих епископов и образуем отдельные единоверческие епархии? Мы дадим в их руки только козырь для обвинения нас. Соблазнительно это будет и для православного народа: в одной Церкви будут существовать два ряда епархий; народу будет представляться, что образовалось две Церкви; на этой почве могут быть разные споры и раздоры. Указывали здесь на то, что единоверцы добиваются особых епископов вот уже в течение ста лет. Это правда, но какие единоверцы? Есть настоящие единоверцы: эти не добиваются самостоятельных епископов; но другая часть действительно давно добивается этого. Кто же? Это Верховский и его единомышленники. Они все силы напрягают, чтобы иметь отдельный епископат. Но известно, что это плохие единоверцы, это единоверцы «раскольничествующие». Настоящие же единоверцы и мысли не допускают об этом. Вспомним о. Павла Прусского — этого истинного представителя единоверия. Если до него существовали единоверцы «раскольничествующие», чуждавшиеся наших обрядов, то о. Павел осмыслил единоверие, дал возможность понять его, доказал, что единоверие есть единение с Православной Церковью. И что же — как он относился к вопросу о самостоятельных епископах для единоверцев? Он более всего боялся дать единоверцам самостоятельного епископа, и когда ему самому предложили быть таким епископом, он с негодованием уклонился от этого. А покойный профессор Н. И. Субботин, известный расколовед, послуживший столько, сколько другому не придется послужить, завещавший похоронить себя по единоверческому чину и в единоверческом монастыре, — он также отрицательно относился к учреждению единоверческих епархий. Мое заключение таково: учреждение единоверческих епископов, кроме вреда, ничего не принесет. Поэтому я присоединяюсь к тем ораторам, которые предлагают вычеркнуть из доклада все то, что говорит об отдельном епископе для единоверцев.
В. В. Градусов. Мое маленькое сердце опечалено и разочаровано: я думал, коль скоро зайдет речь о единоверцах, то у всех у нас раскроются объятия. Но в своих ожиданиях я сильно обманулся. Мы не только не проявляем желания дать им то, на что они надеялись на нижегородском съезде, мы пошли далее. Единоверцев некоторые сравнивали чуть ли не с магометанами. Почему так? Я не знаю, но это очень грустно и тяжело. Нужно отрешиться от узкого миссионерского взгляда и посмотреть на них с точки зрения любящего сердца. Их стремление иметь своих епископов сравнивают с желанием выделиться в особую Церковь. Между тем, они — наши братья. Не забудем, что мы находимся не позади того колодца, около которого Христос беседовал с самарянкой, а впереди его; мы знаем, что истинное поклонение Богу совершается в духе и истине. В единоверцах я вижу наших же братьев, только живущих по старому обряду. Не тормозить мы должны дело объединения с ними, а идти навстречу. И я нарочито вышел на эту кафедру, чтобы сказать: отнеситесь к ним с любовью, не оцеживайте комаров! Я люблю этих братьев, которые живут по своим обрядам и дорожат своей дисциплиной.
Ф. Г. Гаврилов. После основательной речи проф[ессора] Васильевского и заявления Д. И. Боголюбова я не предполагал выступать со своим словом, но затем последовали иные речи, и я счел себя вынужденным заговорить. Вчера я с восторгом выслушал блестящую речь епископа Серафима. Она напомнила мне те дни, когда я впервые услыхал его в Оренбурге во время беседы против старообрядцев. Я изумлялся его искусству и слушал с таким же восхищением, с каким еще того ранее приходилось слышать другого не менее примечательного в этом деле проф[ессора] Ивановского. Я завидовал их своеобразному искусству, но, не имея счастья принадлежать к их лику, скоро понял: слабая сторона их речей заключается в том, что они — миссионеры, и в данном случае я боюсь, что на единоверцев устанавливается неправильная точка зрения. Мы не можем относиться к ним, как к старообрядцам-раскольникам, а между тем это чувствуется мне в последних речах ораторов-миссионеров, что и заставило меня взойти на кафедру.
Мудр был владыка Платон, но на его Правила о единоверии я всегда смотрел, как на искусственный мост для перехода от раскола к православию. Пора оставить эту точку зрения: за сто лет единоверие не изменило своей физиономии, и здесь на Соборе отстаивает свою самобытность. И теперь нам предстоит решить, признаем ли мы единоверцев единославными с нами и обряды их спасительными или смотрим на них, как на православных второго сорта, мало отличающихся от чистых старообрядцев.
Зачем приходят к нам старообрядцы и вступают в единоверие? Они страстно ищут полноты церковной жизни, и для меня вполне понятна та жажда, с какою они умоляют Собор дать им единоверческого епископа родного им уклада, чтобы он следил за сохранением и чистотою старого обряда и удержанием их своеобразного быта, к которому мы стали относиться с уважением и одобрением.
Когда наступили для Русской Церкви дни испытаний, старообрядцы обнаружили необыкновенную силу духа, смело и твердо заговорили об отделении Церкви от государства: «Мы не желаем ни копейки от казны на наши нужды». Но когда один из старообрядческих учителей подписался под резолюцией всего учительства о необязательности преподавания Закона Божия, то старообрядцы заявили на своем Соборе: «У нас нет такого учителя, ибо он перестал им быть в момент подписи».
Эта твердость духа и своеобразная прелесть быта привлекает к старообрядцам епископа Андрея, который с такою решительностью протянул к ним руку примирения. И если мы смотрим на особенности обряда старообрядцев и единоверцев не только как на плод невежества, который исчезнет вместе с просвещением, а признаем их одинаково спасительными, то я сам, принимая во внимание их твердость духа и строгость быта, готов перейти прямо в старообрядчество. Единоверцы ищут полноты церковной жизни, и в своем отдельном епископе видят ее завершение. Какая же в этом опасность для Православной Церкви? Они уйдут, отделятся, станут автокефальными? Да если бы и так, я не вижу в этом ничего страшного и полагаю, что пора оставить точку зрения митрополита Платона. Речь о. прот[оиерея] Шлеева раскрыла мне весь трагизм единоверия в настоящую тяжелую годину, и отдельный епископ старого обряда именно теперь, в предстоящей борьбе православия с неверием и распадом жизни, является необходимым. Вот почему я настаиваю на переходе к постатейному чтению и заявляю, что отдельные епископы старого обряда единоверцам должны быть даны.
Архимандрит Гурий. Вопрос выяснен с достаточной полнотой; мнения определились ясно, — можно приступить к голосованию. Мне хотелось бы сказать, что нужно отнестись к единоверцам с любовью и дать им епископа; но вопрос о самостоятельном епископе возбуждает сильные прения среди членов Собора. Если сделать одну оговорку, то, мне кажется, можно было бы без особенных пререканий перейти к постатейному чтению. Вот почему я предложил бы принять следующую переходную формулу: «отринув основную мысль доклада о выделении единоверческих приходов разных епархий в управление самостоятельных единоверческих епископов и принципиально допустив возможность учреждения единоверческих епископов на иных началах, приступить к постатейному обсуждению доклада».
Архимандрит Иларион. Нам предложен доклад о единоверии; основная мысль доклада, его сущность состоит в том, что нужно создать для единоверцев особую, так сказать, параллельную иерархию. Приемлемо ли это или неприемлемо — решением этого вопроса предрешается и вопрос о том, переходить или не переходить к постатейному чтению доклада. Вот почему я буду говорить по вопросу о том, насколько приемлемо создание параллельной иерархии. Нам предлагают образование параллельной иерархии. Этот факт не имеет ничего подобного во всей истории христианской Церкви. Правда, среди канонов нет правила, запрещающего такое учреждение, но это не потому, чтобы они допускали его, а потому, что этого и не мыслил никто. Каноны подробно говорят нам об епископских областях, диоцезах, епархиях, их границах и пределах. Причем предполагается, что в каждой области должен быть один епископ. Никакой параллельной иерархии не может быть, если у каждого епископа должна быть своя область. Правда, защитники особой иерархии ссылаются на правила 79, 112, 131 и 132 Карфагенского Собора, но в этих правилах речь идет о другом. В Африке постановлено было принимать донатистских епископов при их присоединении к Церкви в их сущем сане. Пока бывшие донатистские епископы были живы, их общины могли сохранять их. Здесь речь идет о присоединении ранее отпавших, а у нас о тех, которые были присоединены 100 лет тому назад и хотят выделиться с особой иерархией. Таким образом, устройство параллельной иерархии — факт небывалый, не оправдываемый каноническими правилами и противоречащий духу их. Конечно, наш Собор может ввести в историю и новый факт, но для этого должны быть особые серьезные основания. Какие же основания для сего указываются нам? Здесь говорят, что единоверцы имеют свои обряды, свои книги, свой особый уклад жизни. Я задаюсь вопросом: достаточное ли это основание для введения новшества, какого не знала Вселенская Церковь? Нет, это основание совершенно недостаточное. Ссылались на господствующую среди единоверцев дисциплину жизни. Но я могу назвать вам общины с такой же крепкой дисциплиной, имеющие свой уклад и свои особенности жизни, — это монастыри. Если бы монашество потребовало особых епископов, можно ли было бы на этом основании давать им этих епископов? Может ли быть обряд основанием для создания особой иерархии, как это нам предлагают сделать? Если Собор поступит так, он повторит ошибки Московских Соборов XVI и XVII веков. Первый грех — грех всей нашей Церкви — состоит в переоценке обряда. Когда слышишь, как беспоповец говорит, что огнепально желает причаститься, но не может, потому что в Церкви воцарился антихрист и Тайны потребил, испытываешь боль: ради обряда люди отрекаются от всей благодатной жизни Церкви! Другой грех — это погоня за призраком старого обряда. Наши раскольники и миссионеры до сих почти пор разделяют этот грех XVI–XVII вв. Что такое, в самом деле, старый обряд? Ведь это обряд первой половины XVII века. Почему же не восстановлять и не охранять обрядов XIV в. и раннейших? Русская Церковь на Соборах XVI–XVII веков обнаружила стремление заморозить церковную жизнь в формах того времени, почему старый обряд я и называю призраком, — и особый уклад единоверческий жизни есть ничто иное, как тоже призрак. Обряд церковный и бытовой уклад жизни — это всегда нечто подвижное, это область, где все живет, развивается и изменяется. Остановить это развитие — дело невозможное и едва ли нужное. И единоверцам никогда не удастся сохранить обряд древней Русской Церкви без всяких изменений. Посмотрите на о. прот[оиерея] Шлеева. Он не совсем похож на московского протопопа времен первых пяти Патриархов: у него и крест четырехконечный и ряса на нем современная, а не старинного покроя. Обряд и быт развиваются, и задержать это развитие невозможно. А между тем, за этим призраком обряда гонятся и раскольники, и единоверцы, и наши миссионеры, которые ведут бесконечную полемику о том, чей обряд древнее. В этой полемике наговорено и напечатано много неправды; фальшива в этой полемике самая исходная точка зрения. И если наш Собор признает различие в обряде достаточным основанием для установления в нашей Церкви параллельной иерархии, он повторит ошибку Стоглавого Собора и Соборов 1666–1667 гг. Следует взять за руководственное правило то, что писал св. Василий Великий неокесарийцам по поводу своих литургических реформ: «Хороши порядки, установленные Григорием, и хороша ваша к ним любовь, но от времени многое пришло в негодность и требует исправления». Я желал бы высказать сейчас только эти свои принципиальные соображения.
Здесь указывалось на то, что, может быть, и практические результаты будут нежелательны. Указывали на то, что к единоверцам относятся свысока. Но теперь у церковных людей замечается поворот в сторону древнего церковного вкуса, зарождается национальное церковное искусство; храмы, построенные под западным влиянием XVIII в. нас не удовлетворяют, новейшие храмы строятся уже в древнерусском стиле. Безобразие в убранстве наших храмов, появившееся в несчастном XVIII веке, неприятно и нам. Поэтому нельзя говорить, чтобы теперь кто-нибудь на старорусское смотрел свысока. Но можно опасаться того, что единоверцы, находясь под своим епископом, будут относиться к нам свысока; они будут делить христиан на два разряда, так сказать, на два разбора. В этом отчасти убеждают нас писания прот[оиерея] Шлеева. Он пишет: «Посмотрите на церкви православные: там вместо св. иконы часто встречается картина, льстящая чувственности; в пении слышится утонченность, имеющая целью не служение Богу, а услаждение слуха; в стоящих смешанность мужского пола с женским; вхождение, стояние и исхождение неблагочинное: перехождение с места на место, поглядывание во все стороны, откидывание то одной ноги, то другой, здравствование друг друга, осведомление о здоровье, о текущих делах и т. д. Называемый богомолец пришел в церковь, кивнул на иконы головой, помахал по пуговицам рукой, поглядывая по верхам и по сторонам, повернулся и вышел. Не то в церквах единоверческих. Здесь в иконных изображениях видится строгость форм, приличная святости и важности изображаемых предметов; в пении степенность, приличная служению Богу, и вместе безыскусственность и задушевность; мужской пол и женский стоят отдельно; входящий в церковь, став на место и отдав положенные по чину поклоны и наклоном же приветствие на обе стороны, стоит, не сходя с места, не обращаясь ни вправо, ни влево, держа ноги вместе, руки на груди, а глаза, устремленные на св. иконы. Не говоря о мужчинах, женский пол, родственницы и знакомые, становясь друг подле друга, как бы не узнают одна другую и отлагают до конца службы здравствование, целование и расспросы, столь у них обязательные. До отпуста никто не выйдет из церкви. Поклоны делаются там, где и какие положены уставом, и делаются всей церковью вместе, где один, где три, где в пояс, где в землю» (С. И. Шлеев. Какой епископ нужен единоверию).
Здесь мы видим в свою сторону уже высокомерный взгляд: у единоверцев — идеальный порядок, а у нас — только беспорядок! Но ведь тот порядок, о котором пишет о. С. И. Шлеев, желателен и у нас, и об этом непрестанно проповедуется. Мне и кажется, что объединенные под самостоятельными епископами единоверцы могут смотреть на нас, как на христиан второго разряда. Итак, по моему убеждению, основная мысль доклада о параллельной иерархии не может быть признана приемлемой. Эта мера слишком большая, и нет достаточных оснований для применения. А если так, если не будет принята основная мысль доклада, то падает и весь доклад.
Иеромонах Алексий. В дополнение к тому, что сейчас было сказано о нежелательности учреждения для единоверцев самостоятельного епископа, я хочу сказать несколько слов на основании моего личного знакомства с о. Павлом Прусским. О. Павел был сначала раскольником, потом этот борец за раскол выступил на защиту православия, оставив после себя драгоценные противораскольнические творения. И вот на вопрос, предлагаемый ему как бы в укор, отчего он не принимает полного православия, он отвечал: «Я отношусь к своему месту, как к православному приходу». Я так понимаю слова о. Павла Прусского: единоверческий приход есть приход православный, только с своими особенностями, подобными тем, которые у нас имеют в своей жизни, как здесь говорили, монастыри. Отсюда — если на единоверческие приходы мы будем смотреть, как на православные приходы, нужно ли устанавливать для них особого епископа? Прямая логика говорит, что нет, не нужно. У нас в одной и той же епархии могут существовать и православные приходы, и единоверческие. Я полагаю, что нельзя не придавать значения словам о. Павла Прусского: только я не помню, прочитал ли я эти слова в его книжке, или слышал от него, так как я лично был знаком с ним.
Прот[оиерей] Г. С. Шлеев. Пред нами развернули свиток доклада Отдела, в том свитке изложена просьба единоверцев о даровании им самостоятельного епископа. Эта просьба есть вопль единоверцев, который раздается уже столетие. Некоторые ораторы — архимандрит Иларион и член Собора Зверев — говорили против дарования нам епископа. Но что же побуждает единоверцев просить себе самостоятельного епископа? Мы слышали, как преосвященный Андроник выразился, что он прилагал все старания к тому, чтобы устроить жизнь единоверцев, но единоверие постепенно теряет свою устойчивость и распадается. Я приношу ему глубокую благодарность за заботы об единоверцах. Но если преосвященный Андроник говорит нам о необходимости устроения единоверческой жизни, следовательно, нужно ее устроить. Как же ее устроить? Нужно дать единоверцам руководителя — особого епископа, который бы управлял ими и удовлетворял духовные их потребности. Конечно, православных епископов мы любим, уважаем и благоговеем пред ними. Но вот наступает двунадесятый праздник; единоверцев в городе много, и им желательно устроить торжественное святительское служение; когда же они обращаются с просьбой к православному епископу, то оказывается, что он занят и не может служить у единоверцев. На Руси есть старообрядцы, так называемые — по Рогожскому кладбищу, или белокриницкого священства. У них златоверхие храмы, свои епископы. В Москве, например, у них до 17 старообрядческих храмов, служение совершается в присутствие 2-3 епископов. Туда идут не старообрядцы только, но и чада Православной Церкви. Ныне летом я был на таком служении у старообрядцев. Я видел там православных, молящихся на коленях, ставящих пред иконами свечи. Ни один старообрядец не сделал им никакого замечания, как делали они ранее в подобных случаях. Я спрашивал их: «Почему же вы теперь допускаете православных молиться в ваших храмах по своему обряду?» Они отвечали: «Потому что теперь свобода, а потом, — походят в наш храм и присоединятся к нам, а тогда мы обучим их своим обрядам». Вот почему и мы просим себе особого епископа, — чтобы поддерживать единоверческий православно-старообрядческий уклад церковной жизни, завести порядок во все праздничные дни святительского торжественного служения, поочередно во всех единоверческих церквах, дабы тем привлекать к себе тех, которые не от стада Христова. Ораторы говорили, что дарование единоверцам особого епископа причинит Церкви вред, а преосвященный Серафим высказал даже такую мысль, что учреждение самостоятельной единоверческой иерархии внесет в церковную жизнь такую же разруху, какую мы наблюдаем в наших войсках. Но отчего в войсках разруха? Да оттого, что нет хозяина, ослабели руководители, пала дисциплина. А я скажу, у нас есть другая общественная разруха: недостаток хлеба, просим — и его не дают в достаточном размере, отчего происходит озлобление и волнение народа. Мы просим пищи духовной, хлеба духовного. Просим Священный Собор, чтобы он соблагоизволил даровать нам единомысленных самостоятельных епископов, которые бы управляли единоверцами и питали их духовною пищею. Если Собор откажет нам в этой просьбе, может получиться та же печальная разруха. Старообрядцы-беглопоповцы говорили нам: «Если вам дадут самостоятельного епископа, мы соединимся с вами». Этот вопрос обсуждался у них на съезде в 1917 г. в июле месяце. На этом съезде шла речь об избрании епископа. Я был на этом съезде и разъяснил им, что мы на своем Священном Соборе будем просить себе особого епископа, который бы, с Божией помощью, мог привлечь всех старообрядцев в соединение с Православною Церковью на правилах единоверий. «Посмотрим, — отвечали некоторые из них, — но если вам дадут епископа, мы соединимся с вами». А один из начетчиков заявил: «Если будут сложены клятвы Собора 1666–1667 гг. и дадут вам самостоятельного епископа, то почти весь Сибирский край соединится с вами». И преосвященный Серафим, в бытность свою в сане священника-миссионера, не отрицал необходимости даровать единоверцам особого епископа; он и соглашался, что нужно дать епископа, чтобы тем привлечь старообрядцев. Отцы и братие, у нас нет никакой худой мысли, которую нам навязывают, якобы мы желаем отделиться в автокефальную Церковь. Я сам был старообрядцем поморской секты, — 37 лет прошло, как я присоединился к Святой Церкви, и мысли об отделении у меня никогда не было, хотя беглопоповцы и предлагали мне перейти к ним на богатый оклад жалованья. Напротив, я всегда старался о привлечении и о присоединении к Св. Церкви старообрядцев. Повторяю, что учреждение у нас особого епископа важно, чтобы поддержать соединение старообрядцев с нами. В этом наша просьба к вам, отцы и братие, не берите на себя греха, чтобы никто не вышел отсюда опечаленным. Как Христос ублаготворял всех, прибегающих к Нему с просьбою, так и вы не отказывайте нам в нашей просьбе. Если бы в 1845 году дали единоверцам епископа, не было бы столько старообрядческих церквей: это были бы православные церкви. Мы должны решить этот вопрос с любовью для общей пользы Христовой Церкви. Слезно прошу вас об этом. Если же отвергнете вы нашу просьбу, то не повторите ли ошибку 1845 года? Беглопоповцы изберут себе епископа, и начнется новая старообрядческая иерархия; беспоповцы и другие старообрядцы обратятся к беглопоповцам, соединятся с ними в общую дружную несильную общину, и тогда борьба с ними миссионеров и нас, единоверцев, будет крайне тяжела, а пожалуй, и бесполезна. Неудовлетворение нашей просьбы останется на совести тяжким грехом у членов Собора. Если примете доклад и утвердите его, то для многих откроете двери в Царство Небесное. Пусть эти двери раскроются шире для всех желающих единения церковного и достижения Царства Небесного. Прошу вас принять доклад и перейти к постатейному рассмотрению его и утверждению.
Председательствующий. Имеется еще 5 ораторов. Не найдет ли собрание нужным прекратить дальнейшую запись ораторов?
Постановлено: запись ораторов прекратить.
Заседание закрыто в 2 часа 15 минут.
Опубликовано: Священный Собор Православной Российской Церкви. Деяния. Пг., 1918. Т. 6. Кн. VII. Вып. 1. С. 27–48.
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 67. Л. 34–79. Машинопись, рукописные правки. Беловой экземпляр. Л. 10–31 об. Рукопись. Черновик.
РГИА. Ф. 833. Оп. 1. Д. 5. Л. 108–162. Машинопись, рукописные правки. Черновик.