7 октября 1917 г.
Заседание открыто в Соборной палате в 10 час[ов] 20 мин[ут] утра под председательством митрополита Московского Тихона в присутствии 390 членов Собора.
На повестке заседания: 1) текущие дела; 2) измененный доклад Издательского отдела о средствах и способах осведомления православного населения о деятельности собора; докладчик Л. К. Артамонов.
Председатель. Минувшее вечернее заседание окончилось не совсем мирно, и, быть может, вина в том лежит на мне, как Председателе Собора, который вовремя не остановил оратора Бич-Лубенского, подавшего повод к выступлению проф[ессора] Титлинова. Но я должен сказать, что до этого, когда выступал на кафедре священник Пономарев, я предупреждал, что оратору в его речах не следует касаться личностей. К сожалению, у нас часто практикуются речи, касающиеся личностей. Этого нельзя допустить. Важно не то, что какой-нибудь Иванов опровергает Петрова, а чтобы посредством наших речей была установлена истина. Между тем, ораторы часто забывают об этом и стараются в своих речах сводить личные счеты. Они не должны забывать, что у нас не митинг, не товарищеское собрание, а Священный Собор Православной Церкви, и эта кафедра представляет из себя как бы священное место. Здесь на аналое положены крест и св. Евангелие, и сама Соборная палата находится в Божьем храме. Перед неопалимой купиной Бог сказал Моисею: «Моисей, Моисей, иззуй сапоги от ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля свята» (Исх. 3, 5). И мы перед выступлением с речью перед Священным Собором должны очистить наш ум от человеческих страстей.
После того вечернего заседания, о котором я говорил, поступило предложение за подписью 30-ти членов об исключении оратора Бич-Лубенского на несколько заседаний из Собора. Но это прерогатива Председателя.
Затем поступило второе предложение за подписью двух членов Собора об исключении профессора Б. В. Титлинова за допущенное в его речи выражение из числа членов Собора. Соборный Совет передал это предложение в Отдел личного состава, но последний не вошел в обсуждение вопроса по существу, так как предложение было подписано всего двумя членами Собора. Я делаю замечание оратору Бич-Лубенскому за саркастический тон его речи и профессору Б. В. Титлинову за то, что он допустил оскорбительное выражение в своей речи по отношению к члену Собора. Замечание делается только на первый раз в надежде, что ничего подобного не будет допущено на будущее время, и покорнейше прошу всех членов Собора в своих речах вести себя с полным достоинством.
А теперь предлагаю выслушать заявление протопресвитера Н. А. Любимова от лица Св. Синода.
Протопресвитер Н. А. Любимов. Весьма тяжелая и ответственная задача выпала на мою долю: Св. Синодом возложено на меня поручение дать перед лицом Священного Собора Церкви Российского ответы на те вопросы, с которым обратились к современному составу Синода некоторые из ораторов в прошлом заседании Собора.
Тяжела эта задача не потому, чтобы трудно было прямо и решительно отвечать вопрошавшим: ответы эти всегда готовы у каждого из лиц, входящих в современный состав Святейшего Синода, и могли бы с их стороны быть даны тотчас же, как только предъявлены с этой кафедры самые вопросы. Тяжесть и ответственность моей задачи обусловливается совсем другим: свою речь я должен произносить после собрания, которое отличалось такой страстностью, какой еще до сих пор не видано было в этой Соборной палате, и которой, без сомнения, совсем не место в этом Священном Собрании — перед лицом алтаря Господня. Страшно боюсь, как бы своей речью опять не ввести кого-либо в искушение, не взволновать кого-либо своим выступлением настолько, чтобы опять повторилось что-либо подобное происшедшему… Да не будет сего не только теперь, но и во все дни дальнейших деяний нашего Священного Собора.
И если я выступаю теперь со своим словом от имени Святейшего Синода, то уже никак не затем, чтобы опять сгустить напряженную и без того атмосферу настроения этого Священного Собора, но чтобы своими посильными разъяснениями рассеять то смущение, какое могли произвести в душе некоторых, а может быть, даже и многих членов Собора и прямые вопросы и косвенные замечания по адресу современного состава Синода. И да поможет мне в этом Господь! Ведь между Святейшим Синодом и Священным Собором не только не может и не должно быть никакого разлада, никаких недоразумений, а полное единение, совершенное тождество общего настроения, исходящего из одного и того же начала — стремления благоустроить жизнь нашей Святой Церкви применительно к новым условиям современной жизни по заветам ее Главы — Господа Иисуса Христа и в строгом соответствии с каноническими правилами церковными.
И Синод теперь открыто, как и прежде уже неоднократно, заявляет, что он с тех пор, как волей Божией собрался Священный Собор, смотрит на себя, как только на исполнительный орган Собора; и до тех пор, пока существует он, всегда готов принимать все меры к возможно более аккуратному и скорому приведению в исполнение всех Соборных определений. Прошу это твердо запомнить навсегда, во избежание каких бы то ни было сомнений, недоразумений и толков.
И для выяснения истинных <отношений> между Священным Собором как высшим в данный момент органом церковной власти на Руси и Синодом как исполнительным органом этой высшей власти — важно, конечно, установить, что не только в настоящем между этими двумя органами не только нет разногласия и разномыслия, а есть, наоборот, полное единение и доверие власти законодательной к ее исполнительному органу, но и в прошлой работе Синода не усматривается каких-либо деяний, возбуждающих к нему недоверие из-за вредного, по взгляду Священного Собора, направления, которое подрывало бы к нему доверие, как стоявшему в данный момент не на высоте своего призвания. А для этого необходимо, чтобы в случае, если между той и другой властью возникают какие-либо недоразумения, таковые тотчас же были разъяснимы и устраняемы путем прямых и откровенных вопрошаний и ответов, причем таковые разъяснения, без сомнения, должны быть чужды всякого раздражения, всякой горячности, всякого хотя сколько-нибудь обидного тона, должны носить характер доверчивой, деловой беседы.
И Святейший Синод в тех недоуменных вопросах, с которыми обращались некоторые о[тцы] и г[оспода] члены Собора к нему, не без некоторой тревоги усматривает, что какие-то недоразумения между ним и Священным Собором, если не возникли и не вылились в определенную форму, то назревают, могут расти и увеличиваться, а потому признает повелительным для себя долгом разъяснить их тотчас же, ибо чувствует, что неосведомленность Священного Собора о том, какова в подробностях была деятельность современного Синода во все время его четырехмесячного до открытия Собора существования, может лежать в основе таких недоразумений.
И я лично от себя готов даже, пожалуй, в настоящий момент открыто заявить, что хотя и больно было на первых порах нам услыхать в этом высоком и Священном Собрании какие-то не вполне ясные, но для нас очень чувствительные укоризны, притом, по свидетельству совести нашей, нами не заслуженные, но мы готовы даже благодарить укорявших нас ораторов за их выступления, ибо это именно и дает нам и повод и возможность неясное — разъяснить, недоумения — разрешить, на поставленные нам вопросы ответить прямо и решительно с документами в руках и с фактическими данными, которые всегда могут быть проверены по документам синодского секретариата и никакому сомнению подлежать не могут.
Заканчивая эти предварительные объяснения, перехожу прямо к ответам на недоуменные вопросы, обращенные к современному составу Синода, раздавшиеся здесь с этой кафедры.
Вопросы эти следующие.
1) Почему Святейший Синод в его современном составе не протестовал против передачи «Всер[оссийского] церк[овно]-общ[ественного] вестника» в руки новой редакции?
Отвечаю. По той же самой причине, по которой и один из бывших членов Синода уверял другого, что все протесты есть не иное что, как только «академическое» решение вопроса, т. е. совершенно бесполезное и не достигающее цели «определение», которое никогда, при имевшихся налицо условиях деятельности Синода, под опекой обер-прокурора В. Н. Львова не достигло бы своей цели.
Да и протестовать против состоявшегося и приведенного уже в исполнение решения предыдущего состава Синода, разумеется, можно было не путем составления тех или других «академических» определений, а через отнятие денежных средств у редакции. Но ведь современный состав Синода, призванный к власти совершенно внезапно, совсем и не был осведомлен о том, какие средства отпускаются святейшим Синодом на издание «Церк[овно]-общ[ественного] вестника», сколько собирается подписной суммы… Все это находилось и находится в ведении учреждения, хотя и значащегося состоящим при Святейшем Синоде, но забронированного тщательно не только от настоящего случайного и временного состава Синода, но и от всех предыдущих его составов, во многих случаях лишь заявлявших о необходимости подчинения этого органа ближайшему контролю Свят. Синода, а не обер-прокурорской власти, но никогда не выходивших за пределы этих чисто «платонических» пожеланий.
Можно и, может быть, должно было возмущаться иногда тем направлением, которое иногда проявлялось на страницах пресловутого «Вестника»; но ведь в силу создавшегося положения вещей влиять на это направление ни для Святейшего Синода, ни для кого-либо еще не представлялось никакой возможности. Газета передана была Петроградской академии — с ведома ли этой последней или без ведома, это никому, и нам, членам Синода, в частности, не было ведомо. И академия, одна академия, и притом академия, объявленная уже автономной, была ответственна за это направление.
Да и опять положение вещей было таково, что пресловутая и добытая на первых порах как будто очень легко «свобода слова» вскоре же, как всем нам известно, обратилась в полную разнузданность печати исключительно «левой», и абсолютную невозможность бороться с этой крайней левизной — просто потому, что никто не хотел ни печатать, ни даже набирать статей, которые шли в разрез с излюбленным и общепринятым направлением той или другой газеты. Что это имело место во всей периодической печати в первое время после государственного переворота, так это всего лучше доказывается тем, что некоторые газеты так называемого правого направления, должны были на время прямо даже приостановиться в своем выходе, другие же, хотя и продолжали выходить в свет, но упорно отказывались печатать то, что выходило хоть сколько-нибудь за пределы их узко-партийной программы. Вот какова пресловутая свобода печати! Все это справедливо и по отношению к нашему «Всер[оссийскому] церк[овно]-общ[ественному] вестнику»… Когда на страницах его стали появляться явно тенденциозные, а иногда и прямо искажающие действительность сообщения с мест о тех или других волнениях в церковной жизни, всякие попытки поместить на страницах той же газеты опровержения напечатанного оказывались тщетными: редакция получала эти опровержения, но клала их под сукно и не печатала. Такой участи подвергались даже некоторые опровержения и протесты не только частных лиц, но даже целых учреждений ведомства Cвятейшего Cинода, как, напр[имер], Училищного при Святейшем синоде совета; даже настойчивая просьба этого Совета, поддержанная товарищем обер-прокурора А. В. Карташевым, осталась не исполненной: опровержение не напечатали. С протестами же частных лиц, хотя бы даже и епископов, редакция, конечно, еще менее считалась.
Говорят: при наличности направления антицерковного, или во всяком случае одностороннего, Святейший Синод должен был прислушаться к протестующему голосу пастырей и вообще церковных людей, которые на местах, как говорилось здесь в прошлом собрании, только руками разводили при виде того, как орган церковно-общественной мысли разнуздался, или, как характерно выразился оратор, переосвободился в своем направлении, стремясь к тому, чтобы подорвать уважение к епископату и тем внести соблазн в среду церковную… Но позвольте! Где же раздавался этот голос? Кому он был известен? В современный Синод, по крайней мере во все время его кратковременного (трехмесячного) существования, не поступало или не дошло ни одного письменного заявления, протестующего против направления «Всер[оссийского] церк[овно]-общ[ественного] вестника». Наоборот — и на страницах самого «Вестника» постоянно печатались целые хвалебные гимны по адресу новой редакции и взятого ей курса от тех или других епархиальных съездов, от военного духовенства и действующей армии. И самые разнообразные съезды епархиальные, и съезды военного духовенства, и, наконец, состоявшийся в июне месяце Всероссийский съезд духовенства и мирян, подавляющим большинством голосов против одного, признал вполне удовлетворяющим потребностям данного момента, засвидетельствовали, что издание встретило на местах самое благоприятное отношение к нему, выражали прямо полное одобрение тому направлению, которое проводилось «Всеросс[ийским] вестником», и съезд сделал добровольное самообложение для прибавки к подписной цене на означенный орган, не только ввиду дороговизны материалов для печати и типографской работы, но и ввиду полезности данного органа. Не доверять этому постановлению Всеросс[ийского] съезда, как общему голосу всего духовенства и мирян, у Святейшего Синода не было никаких оснований: ведь многие и весьма важные постановления этого съезда по существу своему совершенно совпали с теми постановлениями, об обязательности преподавания Закона Божия в школах всех ведомств и всех типов; или — вопрос о невозможности передачи в Министерство народного просвещения духовно-учебных заведений и церковно-приходских школ.
Скажут: да разве у самого-то Синода глаз не было что ли, чтобы видеть, что творится в органе, издающемся на церковные средства?.. Видели мы все это, видели, глубоко скорбели о виденном, но, считаясь с фактами наличности общецерковного сознания, принимали со своей стороны только возможные меры к ограничению той односторонности в освещении фактов церковной жизни, которая замечалась на страницах «Церк[овно]-общ[ественного] вестника», но меры, как уже сказано было, безуспешные, но только не по нашей вине.
Второй вопрос, поставленный одним из ораторов современному составу Св. Синода, — это вопрос о том, куда девались те документы, которые оставлены были ему в наследие непосредственно предшествующим составом Синода:
1) Акт 14 апреля, доложен 31 мая:
«1. Признать постановление неправильным по форме, как подписанное только двумя членами, и незаконным по существу, так как издание, сделавшись частным, будет, однако, издаваться, как сказано в постановлении, на средства Св. Синода.
2. Потребовать (от кого?), чтобы собранные с православных церквей средства на издание означенного „Вестника“ оставались в распоряжении Св. Синода, а Петроградской академии предоставить издавать на особые изысканные ей средства».
2) Акт 15 апреля №596: «Отправляясь в свои епархии и выражая тем повиновение правительству, мы, нижеподписавшиеся, остаемся, однако, при том, в свое время сделанном Временному правительству, заявлении от 9–13 марта 1917 г., что новый состав Св. Синода должен быть образован способом каноническим, т. е. архиереи должны быть избраны архиереями, а члены от белого духовенства — голосом последнего».
Пять подписей. Присоединились: архиепископ Сергий, протопр[есвитер] Дернов и протопр[есвитер] Шавельский.
Прежде чем передать вам о судьбе означенных документов, скажу вам несколько слов о том, от кого и при каких обстоятельствах узнал я лично впервые о существовании таких документов. Вскоре же по приезде моем в Петрограде меня неожиданно посетил один из глубокоуважаемых мной бывших членов только что распущенного Св. Синода и заявил мне, что он, по поручению бывшего состава синодального, имеет передать мне два вышеупомянутых документа для внесения в Св. Синод. И как ни лестно было для меня оказываемое мне доверие, какое глубокое уважение ни питал я и к своему высокому гостю и, может быть, еще более к тем, от имени которых он передавал мне означенное поручение, я счел долгом совести своей отказаться от такого поручения по нижеследующим соображениям.
1) Я, как только что приехавший в Петроград новый член Синода, и притом, пожалуй, самый неподготовленный из всех своих собратий к работе в высшем церковном управлении, ибо никогда ранее не принимал в этом деле непосредственного участия, прямо боялся сделать какой-либо неверный шаг на этом новом и чрезвычайно страшном для меня поприще служения неведомому благу Церкви Христовой, на что, верилось, призывает меня недостойного воля Божественного Провидения.
2) По существу мне казалось, что оба эти протеста неосновательны по своему содержанию, да и направляются-то совсем не по должному адресу. Всякие протесты на действия того или иного учреждения должны быть направляемы в высшую сравнительно с данным учреждением инстанцию. Протест против роспуска старого состава Синода и против созыва нового состава, явно неканонического, должен быть направлен, ну, хотя бы к Временному правительству, но во всяком случае не в то учреждение, которое само вызвано к бытию этим правительством. При этом стало известным, что бывший состав Синода, протестуя против призыва к власти нового состава, направил этот протест свой и к Временному правительству, и, однако, этот протест остался безрезультатным. Тогда что же оставалось делать с таковым протестом новому Синоду? Что делать, кроме того, что и было постановлено в первом же заседании 26 апреля: «принять к сведению».
Недоуменным для всех нас казался этот протест и по самому существу своему… Прежний состав Св. Синода объявлял о новом составе Синода, что он неканоничен, ибо не избран, как бы то быть должно, в епископском своем составе собором епископов, а в пресвитерском — всероссийским собранием пастырей и всех церковных мирян.
Но говорить о каноничности всякого, какого угодно, состава Св. Синода с тех пор, как он существует, не приходится, ибо с самого первого момента его учреждения всегда все члены Синода вызываемы были не по избранию верующих чад Церкви Христовой, а исключительно по воле светской власти, в лучшем случае — обер-прокурорской, а иногда даже по скрытому влиянию темных, безответственных сил, стоявших близко к власти. Правда, в данном протесте рекомендовалась новая и до сих пор не практиковавшаяся система применения выборного начала к епископскому составу Св. Синода путем телеграфного голосования. Но как возможно применить таковую же систему к выборам членов Синода — пресвитерского сана, представлялось совершенно непонятным. До настоящего момента, до созыва Всероссийского Церковного Собора, осуществление этой системы было делом прямо немыслимым. Нельзя было, преступно было бы новому составу Синода тем самым призывать его к неповиновению воле Временного правительства и к коллективному, а следовательно, и демонстративному отказу от назначения в состав Синода согласно этой воле. Ведь сами же преосвященные заявляют в своем акте, что они выражают свое повиновение правительственной власти, а других призывают к неповиновению? Да и как было бы возможно, по разъезде прежних членов Синода, оставить Церковь совсем без органа высшей власти? Было ли бы такое самовольное удаление от возлагаемого на наши рамена тяжелого бремени проявлением нашего мужества, а не слабости воли — это еще большой вопрос. Что же оставалось делать Св. Синоду с наследием прежнего состава? Что иное постановить по этому поводу, как не определение — «принять к сведению»?
Но Синод даже не ограничился и этим, а в пределах возможного заявил свой протест, впрочем, еще ранее того, чем заслушан был вышеприведенный акт от 14 апреля. А именно — на первом же заседании нового состава одним из его членов произнесена была буквально следующая речь в ответ на заявление обер-прокурорской власти об ее искреннем якобы стремлении к полной свободе Церкви и желании «поскорее раскрепостить Русскую Православную Церковь и предоставить ей полную свободу самоопределения и развития созывом Всероссийского Поместного Собора»: «Нельзя не приветствовать такого пожелания обер-прокурорской власти — поскорее раскрепостить Русскую Православную Церковь и предоставить ей полную свободу самоопределения и развития созывом Всероссийского Поместного Собора. Если современное состояние Церкви нашей можно уподобить мукам рождения, то и мы, временно призванные волей правительства облегчить для Церкви Русской эти муки, должны естественно приложить все свои силы на благо этой Церкви, все старания к тому, чтобы, по возможности, облегчить для нее переустройство всей ее жизни на началах соборности, но вполне согласно с заветами Христа и каноническими правилами. Нельзя только не пожалеть о том, что новый состав Св. Синода призван к такой тяжелой и в настоящее подготовительное ко Всероссийскому Собору время особенно ответственной работе единственно по воле Временного правительства, а не по избранию своих сопастырей и всех верующих чад Церкви Православной. Верим, что это нарушение столь желанного в Церкви нашей — и в данном случае, может быть, особенно необходимого — выборного начала объясняется только как временное уклонение от идеала, вызванное необходимостью незамедлительно организовать дело высшего церковного управления. Мы пришли сюда, по велению высшей гражданской власти, с полной готовностью работать на благо Церкви и живо откликаться на все запросы времени и пожелания, которые проявляются в современном стремлении всех верующих чад Церкви к оживлению ее жизни. Докажем же самым делом своим, что мы достойны той высокой чести, к которой нас призвало Временное правительство».
По поводу другого акта, перешедшего к нам в наследие от прежнего состава Синода, я не буду много говорить, ибо придется повторить то же, что уже сказано было мной вначале вообще по поводу передачи «Церк[овно]-общ[ественного] вестника» новой редакции.
Здесь констатирую только один факт, что акт этот, появившийся на свет одновременно с первым, т. е. именно 14-го апреля, был доложен Синоду только 31 мая, через 1½ месяца после появления своего на свет, и, конечно, если не был в свое время пропущен к исполнению обер-прокурорской властью и остался гласом вопиющего в пустыне, то, несомненно, и теперь был бы встречен как «академического» характера протест, к тому же крайне запоздалый, сообщаемый только как исторический материал для характеристики прошлого…
Вот прямые и откровенные ответы на предложенные Святейшему Синоду вопросы…
Но простите; помимо этих прямых вопросов, обращенных к Синоду, хочется не оставить без разъяснения и тех попутно произнесенных предыдущими ораторами намеков и как бы вскользь брошенных отзывов о новом составе Синода, состоящим якобы из «друзей и знакомых» бывшего обер-прокурора, и притом по его собственному заявлению. Такое заявление и фактически не совсем точно, ибо многие из вызванных к присутствию в Синоде лиц совсем не были в числе его знакомых, и если видали его ранее, чем приехать в Петроград, то не более одного-двух раз, и то при таких обстоятельствах, которые совсем уже не дают повода называть эти свидания дружеской беседой. Один из членов Святейшего Синода при свидании с ним в г. Москве говорил, что так, как ведет дело обер-прокурор, делать нельзя, что это вызывает смущение в верующих сердцах и что он должен изменить свою тактику. А в Петрограде тот же член дерзновенно заявил обер-прокурору протест против его действий. Тогда обер-прокурор уходит в другую комнату и дает члену Синода белый лист со словами: «Пишите, что я должен делать». Очевидно, в данном случае и со стороны обер-прокурора было проявлено некоторое великодушие. Да и что хотят сказать тем, что называют нас близкими людьми, друзьями В. Н.Львова? То разве, что в силу дружбы мы склонны были действовать всегда и во всем солидарно с обер-прокурорской властью или даже работали только по его указке… Но такое предположение, пусть даже основываемое иногда на опрометчивых и, скажу не обинуясь, хвастливых заявлениях самого представителя этой власти, по отношению к современному составу Синода было бы явной несправедливостью. Нет, свидетельствуясь совестью и от имени всех своих сослуживцев по Святейшему Синоду, решительно заявляю в слух Священного Собора: никакого раболепства пред обер-прокурором у современного состава Синода во все время совместной работы с ним не было и быть не могло. Если мы слышим упреки по адресу Святейшего Синода, то это происходит потому, что внутренняя работа этого состава Синода мало кому известна, и это будет известно только тогда, когда мы сойдем в могилу. Тогда только поймут ту трагедию, которую переживал тогда Синод. Во всех своих определениях и постановлениях мы все руководились только велениями своего долга, своей совести.
Нет слов: были ошибки. Но для того и собрались вы сюда, чтобы исправить наши ошибки. Вызывались эти ошибки желанием ввести в русло бурный поток, заставить его течь более правильно по одному направлению. Жизнь нас опережала. Не успеем сделать распоряжения, получаются вести: там отстранили епископа, тут отцы захватили всю власть в свои руки. Что было делать Синоду? Путем указов ничего нельзя было достичь: их и читать не будут. Что же оставалось делать? Прещения не имели значения. Оставалось просить о том лишь, чтобы они оставили анархию и подчинились законной власти. Иногда это достигало цели. Сошлюсь на архиепископа Тверского Серафима, который остался в Твери в силу постановления Святейшего Синода. Из Твери прибыла депутация с просьбой удалить архиепископа Серафима. Мы убеждали депутацию повременить своим решением. И голос Синода оказался справедливым: архиепископ Серафим, облеченный доверием паствы, остался святителем в Твери.
Когда же возникали вопросы канонического характера, вопросы, касающиеся важнейших сторон церковной жизни, Святейший Синод твердо стоял за канонические устои и был неумолим. Вносится, напр[имер], проект об автокефалии Грузинской Церкви, и Святейший Синод, вопреки настояниям правительства, постановил, что он не утверждает автокефалии потому, что считает ее недопустимой, что это является проявлением схизмы со стороны Грузии.
Возник вопрос о пересмотре поводов к разводу. Святейший Синод постановил не рассматривать этого дела, потому что это дело принадлежит Собору.
По вопросу о передаче церковных школ в Министерство народного просвещения Святейший Синод протестовал перед Временным правительством.
Да и в некоторых частных и менее важных случаях иногда приходилось Синоду становиться в явный антагонизм с обер-прокурорской властью и квалифицировать некоторые действия ее как проявленное насилие — прямо и открыто требовать, чтобы обер-прокурор не имел права предпринимать никаких мер самостоятельно, без ведома и согласия Святейшего Синода. И надо правду сказать: хотя и не всегда эти решительные действия Синода в борьбе с самоуправством светской власти достигали своей цели, но все же они в значительной мере ограничивали проявления этого самоуправства. Были моменты, когда делалось коллективное заявление всего состава Синода устами своего первоприсутствующего архипастыря о том, что намерение обер-прокурорской власти совершить то или другое неправомерное деяние вынуждает Синод сложить свои полномочия. Тогда обер-прокурор оставлял свои намерения, не приводя их в исполнение. Хотя и не всегда, но такие выступления Синода достигали своей цели и в значительной степени ограничивали проявления самоуправства. Были случаи, когда эти протесты заявлялись в присутствии Предсоборного совета.
Итак, вы видите, что все неясные намеки, будто бы только то и делали, что вели дружбу с обер-прокурором, основаны на недоразумении.
Заканчивая свои сообщения, которые я делаю по поручению Святейшего Синода, я буду счастлив, если вы мне поверите. Я буду счастлив, если недоуменные вопросы по адресу нового состава Святейшего Синода будут разрешены, если не теперь, то в будущем. Об одном просит Святейший Синод: отнестись к нему с доверием, что он, как исполнительный орган законодательной власти, готов идти навстречу всем определениям Священного Собора во имя церковного блага.
Архиепископ Тверской Серафим. Достоуважаемому члену Собора, протопресвитеру Н. А. Любимову, когда он говорил о беспорядках в Тверской епархии, благоугодно было сослаться на мудрость Св. Синода, проявленную в указаниях тверскому духовенству не прибегать к анархическим мерам и в оставлении меня на архиерейской кафедре. Не отвергаю правды последних слов о. протопресвитера. Благодаря предстоявшему уходу со своего поста бывшего обер-прокурора В. Н. Львова, Святейшим Синодом, по моей просьбе, было сделано надлежащее расследование моего дела в связи с незаконными выступлениями против меня. Я благодарен Святейшему Синоду за то, что он исполнил мою просьбу. Но я не могу умолчать и о том, что пока В. Н. Львов занимал пост обер-прокурора — тот г[осподин] Львов, которого я знал, еще когда он был кавалергардским корнетом, а я был его приятелем, — Святейший Синод до тех пор ничего не сделал, а Львов играл в моем деле непонятную и странную роль. Обвинять иерархов-товарищей, заседавших в то время в Синоде, я ни в чем не могу. Но Львов почему-либо настаивал в Синоде на моем удалении, и с ним там были единодушны. Конечно, возможно, что были в епископате лица, виновные в разных делах, но были и есть лица, много лет высоко держащие свое знамя и не совершившие ни одного поступка, чтобы обвинять их в том, что они недостойны своего сана. Св. Синоду с этой стороны известны все иерархи. Какое же после этого право он имел, несмотря на мое предупреждение, принять Тверскую депутацию, которая позволила себе поехать и беспокоить Синод клеветническим доносом на меня после первого, незаконно состоявшегося, епархиального съезда? Когда в составе депутации были люди, потерявшие разум и совесть, и они были неполномочны для того, чтобы докладывать обо мне Святейшему Синоду. (Голоса: Нельзя, нельзя этого говорить! Шум, звонок Председателя и замечание: Так говорить о Св. Синоде нельзя.) Вот в чем я нахожу виноватыми членов Синода. Нельзя было принимать такую депутацию; нельзя было не вызвать епархиального архиерея для дачи объяснений, а этого-то и не было сделано. Это не есть мудрое распоряжение. А ведь у меня в Тверской епархии не было ни одного недоразумения ни с одним священником, ни с одним дьяконом. Причины бунта выяснены. Я всегда в своей деятельности стоял на почве строгой законности; я не мог, с другой стороны, допустить, чтобы духовенство в своем пастырско-образовательном цензе отошло на 200 лет назад. От кандидатов священства я требовал соответствующего по закону экзамена. И вот дьяконы и псаломщики, недовольные этим моим требованием, выдумали поход против меня, чтобы незаконно сесть на места священников. Вот в ликвидации ее нельзя было бороться со Львовым, ибо он радовался, что происходят волнения в России; он говорил: «Я боюсь равнодушия, а всякий бунт приветствую; я исполняю волю народа, я гоню архиереев, ибо народ этого требует». Безумные глаголы! Я испытал это гонение, несмотря на то, что 20 лет служу Церкви, испытал потому, что в Синоде было засилье обер-прокурора. Но, повторяю, я глубоко благодарен Св. Синоду за то, что он произвел обо мне строгое расследование и доказал перед всей Россией мою невиновность.
Председатель. Поступило за подписью 35-ти членов Собора заявление о том, что на местах членов Собора сидят посторонние лица, нарушающие правильность голосования. Прошу посторонних лиц занимать места за местами для членов Собора.
Секретарь оглашает:
1) телеграмму прихожан Владимирского храма Нижнего Новгорода: «Мы, православные прихожане Владимирского храма Н. Новгорода, потомки великого гражданина Российской земли, спасителя своего Отечества Косьмы Минина, с умилением выслушав священное послание Всероссийского Собора, вознесли горячую молитву Господу Богу и Его Пречистой Матери о спасении Родины от внутренних нестроений и смуты и обращаемся с мольбой к Всероссийскому Собору, как выразителю воли всей Православной Церкви, да объединит он весь православный русский народ на спасение Отечества, и да будет голос его мощным в устроении Русской земли, глубоко веря, что государство только под сенью Святой Церкви обретет спасение»;
2) донесение начальника Урмийской православной миссии епископа Пимена с сообщением о том, что 15 августа, в день открытия Поместного Собора, в храме миссии совершен архиерейским служением, при участии миссийского духовенства, молебен об успешной деятельности Собора с произнесением епископом слова о нуждах Российской Православной Церкви и о задачах Урмийского отряда и русской колонии в Урмии с российским вице-консулом В. П. Никитиным во главе.
Постановлено: сообщения принять к сведению.
Секретарь оглашает:
1) выписку из определения Святейшего Синода от 23–28 сентября 1917 г. за № 5409 по заявлению прихожанина Студенецкой церкви Чериковского уезда Могилевской губ[ернии] Струченкова о желательности внесения на обсуждение Священного Собора вопроса о мерах к укреплению народной трезвости и заключение Соборного Совета о передаче переписки по этому вопросу в Отдел о церковной дисциплине;
2) выписку из определения Святейшего Синода от 21–28 сентября 1917 г. за № 5439 по сообщенному Министерством народного просвещения проекту нового устава попечительства о русской иконописи в связи с передачею сего попечительства в ведение Министерства народного просвещения и заключение Соборного Совета о передаче переписки по означенному делу в Отдел о богослужении, проповедничестве и храме;
3) поступившее за подписью 31-го члена Собора предложение о внесении на рассмотрение Собора, одновременно с вопросом об епархиальном управлении, и вопроса о викариях и заключение Соборного Совета о передаче предложения в Отдел об епархиальном управлении.
Постановлено: заключения Соборного Совета утвердить.
Секретарь оглашает:
I. «Положение о Юридическом совещании при Соборном Совете.
1. Юридическое совещание состоит при Соборном Совете.
2. В состав Совещания входят члены: а) по должности — Секретарь Собора и его помощники и б) по заявленному желанию — члены Собора, обладающие высшим юридическим образованием, а также теоретически или практически работающие в различных областях права.
3. Список кандидатов в члены Совещания предлагается Соборным Советом на утверждение Собора.
4. Председатель, два товарища председателя и два секретаря Совещания избираются членами его и утверждаются Соборным Советом.
5. Все члены Совещания несут свои обязанности безвозмездно.
6. Совещание, по предложению Собора, Соборного Совета, Отделов и состоящих при Соборе учреждений, обсуждает возникающие в них юридические вопросы и дает по каждому свои заключения.
7. Заключения Совещания даются письменно в течение трехдневного срока.
8. Совещание может пользоваться содействием сведущих лиц, хотя бы и не принадлежащих к составу Собора.
9. Предметы обсуждения вносятся на Совещание секретариатом Собора и его учреждений, а также и отдельными членами совещания как по собственному почину, так и по просьбе заинтересованных лиц и учреждений».
II. Список кандидатов в члены Юридического совещания при Соборном Совете: 1) Арефьев, 2) Архангельский, 3) Беликов, 4) Градусов, 5) Демидов, 6) Ивановский, 7) Литвинский, 8) Менделеев, 9) Одарченко, 10) Пантин, 11) Радзимовский, 12) Раевский, 13) Салов, 14) проф[ессор] В. К. Соколов, 15) проф[ессор] Фиолетов, 16) Цветков, 17) князь Чагадаев, 18) Астров, 19) архимандрит Владимир, 20) А. В. Васильев.
III. Постановление Соборного Совета об утверждении Положения о Юридическом совещании при Соборном Совете.
Постановлено: положение об Юридическом совещании при Соборном Совете принять к сведению, а список кандидатов в члены Совещания утвердить.
Секретарь оглашает постановление Соборного Совета о приглашении в состав Хозяйственно-распорядительного совещания члена Собора протоиерея Станиславского, на место выбывшего из Совещания прот[оиерея] И. В. Цветкова, и об усилении состава Совещания приглашением в его состав члена Собора В. А. Потулова.
Постановлено: постановление Соборного Совета утвердить.
Секретарь оглашает:
1) поступившее за подписью 42-х членов Собора предложение с обращенной к канцелярии Собора просьбой следить за текущей печатью, насколько в ней отражается деятельность Собора, и иметь вырезки для тех или иных справок, и
2) заявление Соборного Совета с сообщением членам Собора о том, что вырезки из ежедневной московской и петроградской печати, касающиеся деятельности Собора, собираются; кроме того, сделано сношение с петроградским бюро о доставлении вырезок из прочих газет и журналов, издающихся в России.
Постановлено: заявление Соборного Совета принять к сведению.
Секретарь оглашает поступившее за подписью 36-ти членов Собора предложение о включении в число дел, подлежащих решению Собора в первую очередь, вопроса о материальном и правовом положении духовенства, и объясняет, что так как предложение о разделе братских доходов было постановлено передать в Отдел о правовом и имущественном положении православного духовенства, то и настоящее предложение Соборный Совет постановил передать в тот же Отдел с предложением рассмотреть его в возможно скором времени.
Постановлено: заключение Соборного Совета утвердить.
Секретарь оглашает предложение, за подписью 30-ти членов Собора, о том, чтобы принятое в заседании Собора 30 сентября сего года постановление об исходатайствовании отпусков членам Собора, состоящим на государственной службе, до конца сессии Собора, было препровождено к Временному правительству через особых делегатов, и постановление Соборного Совета: просить выбранного в состав делегации к Временному правительству по вопросам о церковно-приходских школах и о преподавании Закона Божия Н. Д. Кузнецова лично поддержать возбужденное Председателем Собора ходатайство о том, чтобы члены Собора, состоящие на службе в разных ведомствах, пользовались на все время действий Собора освобождением от исполнения обязанностей по занимаемым ими должностям с сохранением содержания.
Постановлено: заключение Соборного Совета утвердить.
Секретарь оглашает поступившее за подписью 30-ти членов Собора предложение об определении правового положения Церковного Собора 1917 г. в державе Российской и заключение Соборного Совета о передаче заявления в Отдел о правовом положении Церкви в государстве.
С. П. Руднев. Прошу слова, прежде чем Собор вынесет свое решение по означенному заявлению. Каждый из нас, входящий на эту кафедру, осеняет себя крестным знамением и творит молитву, и никогда я так не хотел, чтобы моя молитва была услышана, как сейчас, чтобы Господь дал мне и ясность мысли и силу слова, чтобы выразить то, что, мне кажется, уже созрело в Соборном сознании. Мудрые архипастыри, дорогие отцы и братия! Вот уже полтора месяца мы находимся здесь, и полтора месяца народ не знает, кто такие мы, почему мы здесь и зачем. Если обратиться к тому, что говорит о нас общество, то услышим самые неясные понятия. Говорят о нас, что это съезд, где толкуют о мелких церковных, касающихся духовенства, делах. Если обратиться к служителям прессы, то увидим даже в газете «Речь», что большой публицист предлагает министру исповеданий «сделать окрик на наш Собор». Если обратиться к нам самим и потребовать сказать, да какое же наше правовое положение в государстве, то, быть может, многие ответа на этот вопрос не дадут. Носится слух, что нас не выбирали, а назначили. Я должен сказать, что мы находимся здесь по праву. Нас призвал сюда высший церковный орган — Синод, нас послало православное русское население. Мы не вели агитации. Нас выбирали не на улицах, не на сборищах. Мы собрались для выбора под церковный благовест. На этот благовест шли волны простого народа, и не наша вина, если интеллигенция отвыкла идти на этот звон. Нас трижды выбирали, при этих выборах мы не знали суеты мирской. 8 августа почти во всех епархиях после торжественного богослужения в кафедральном соборе мы трое суток баллотировали 5 членов Собора. Итак, мы здесь по праву и по воле православного народа. Каноничен ли наш Собор? Несомненно каноничен. Мы пришли сюда с благословения наших архипастырей.
Значит, мы высший церковный орган, мы составляем Священный Собор Православной Церкви, и выше нас нет органа на Русской земле по церковным вопросам. Но этого мало: мы — Собор чрезвычайный.
С этой кафедры раздавалось про бывшего обер-прокурора, как он говорил: «я созвал Собор»; другие говорили, что нас вынесли течения «Церк[овно]-общ[ественного] вестника». Тут мне вспоминается сравнение писателя Короленко: идет весна, прошел ледоход, широко разлилась Волга, радуется волжский люд освобождению оттоков своей кормилицы, но вот показался первый пароход и капитан говорит: я открыл навигацию. Да правда ли? Не сделали ли это вешние воды? Так и мы: не по воле одного лица мы собрались; наш Собор — историческая необходимость. Сколько веков Русская Церковь и Русское государство находились в связи, вместе созидали державу Российскую! Была самодержавная монархия. Но самодержавие пало. Где же теперь верховная власть? Она перешла к народу, в громадной массе своей православному. Нас вынесла история. Мы — небывалый в России, и потому чрезвычайный, Собор. Какая область нашей деятельности?
Нам подлежат в пределах церковных канонов все дела, касающиеся Православной Церкви, нам подлежит в указанных пределах все переустройство Поместной Церкви. Как назвать это юридическим языком? Да это и есть функции учредительного собрания. Итак, мы — учредительное собрание Церкви в пределах церковных канонов. Мы не входим в политику. У нас свое обширное дело, но есть несколько вопросов, где мы неизбежно, не желая даже того, но неотвратимо, сталкиваемся с вопросами, которые общи как у нас, так и у будущего российского Учредительного собрания или у того органа, который его заменяет, т. е. у Предпарламента и Временного правительства. Меня, может быть, спросят: возможно ли существование двух равноправных величин двух учредительных собраний? Возможно ли, чтобы верховная власть русского народа распалась на две части, из которых одна проявлялась бы в Учредительном собрании, а другая в Церковном Соборе? Это не только возможно, но это и случилось. Ведь «царство» и «священство» до сих пор в России были объединены в царской власти. И вот власть эта перешла к народу, и по церковным делам он вручил ее нам — Собору. В этом случае мы стоим на канонической почве: в 42-й главе книги Кормчей говорится о симфонии между Церковью и государством. Значит, это верно канонически, но это верно и по существу: юридически возможно, чтобы существовали две законодательные палаты, которые, только слившись воедино по общим той или другой делам, могут выявить волю всего русского народа. Это нужно во избежание тех последствий, которые может вызвать расхождение двух властей. Одни постановления будут наши, другие Учредительного собрания. За кем пойдет народ? Не произойдет ли раскол? Во всяком случае, этот раскол не поведет к лучшему и совершеннейшему устройству всей государственной жизни России, а не будет устроенной Россия, распадется она, не будет и Всероссийской Поместной Церкви. Погибла Родина, погибла и Русская Церковь, как случилось это с Церковью Персидской. Оберегать Родину призваны и мы.
Здесь иногда задают вопрос: кто выше, мы — Собор — или Учредительное собрание? Это праздный, ненужный вопрос. Спросите верующего венгерца: кто выше — апостолическое ли величество король Венгерский, Австрийский император, или святой отец в Риме? Скажут, что история не знает двух Учредительных собраний. Это верно по форме, но не по существу. Где произошли на Западе революции? Это были католические страны, и у Церкви оставался Римский папский престол. С ним революционные правительства и правительства республики вступали в сношения, как с равной верховной по церковным вопросам властью, с ним в согласии решались такие вопросы. Правда, история знает Авиньонское пленение папы; но история знает и то, что Наполеон был венчан императорской короной в Соборе Парижской Богоматери той же папской рукой. И только через сто лет во Франции произошло отделение Церкви от государства, и еще не решен вопрос — благо ли это для страны. Значит, такое положение двух законодательных установлений с правами Учредительного собрания не только допустимо с юридической точки зрения, о чем свидетельствуют взаимоотношения западных революций и Рима, но оно согласно и с психологий русского народа.
Что такое Учредительное собрание? Оно, подобно Палладе, родившейся из головы Зевса, создается от мудрости века сего и должно выявить разум народа. Учредительное собрание — это разум, глава народа, а мы вышли из стен святыни Российского Успенского собора, мы — душа и совесть этого же русского православного народа… (Председатель останавливает оратора и просит внести конкретное предложение.) Мое конкретное предложение сводится к следующему.
«Поместный Собор Всероссийской Православной Церкви, созванный в Москве 15 августа 1917 года, являясь по своему составу, так и по тому историческому моменту, когда, по воле Божией, Собору суждено существовать чрезвычайным, полномочным и высшим органом Православной Русской Церкви, имеет в своем ведении в пределах церковных канонов все строительство всей Поместной Российской Церкви, а в том числе и вопросы государственно-правовые, касающиеся положения Православной Церкви в Державе Российской, и, следовательно, обладает всеми правами, которые присущи Учредительному собранию по его юридической природе; поэтому решение таких вопросов будущим Российским учредительным собранием или другим каким-либо органом, временно его заменяющим, равно как и Временным правительством, односторонне без соглашения с Церковным Собором, и не должно иметь места. А посему, в случае возникновения в Соборе или Учредительном собрании указанных выше вопросов, таковые, по твердому убеждению Собора, надлежит передавать в согласительную комиссию, образуемую из членов того и другого установления, и затем согласительные законопроекты, во избежание нежелательных, а может быть, даже и гибельных для наилучшего устройства будущей русской жизни на новых началах последствий, должны быть приняты обоими установлениями: Собором и Учредительным собранием, как органами, отныне и впредь, до устройства всей государственной жизни, лишь совместно выражающими собой волю всего православного русского народа по делам общим, как у Русской Православной Церкви, так и у Русского Государства».
Председатель. Соборный Совет предлагает вопрос об определении юридического положения Церковного Собора в Отдел о правовом положении Церкви в государстве.
Постановлено: заключение Соборного Совета утвердить.
Секретарь. Поступило за подписью 31-го члена Собора предложение, близко соприкасающееся с только что выслушанным предложением, а именно: подписавшие заявление предлагают Собору обратиться к Временному правительству с требованием, чтобы как в Учредительном собрании, так и в Предпарламенте, при обсуждении всех церковно-политических вопросов (напр[имер], о правовом положении Церкви в государстве, о правовом и экономическом положении православного духовенства и т. п.) были обязательно выслушаны представители от Собора, как выразители воли и мысли всего православного народа и как выразители общецерковного сознания по этим вопросам.
Соборный Совет, заслушав это предложение, предлагает передать его в Отдел о правовом положении Церкви в государстве.
Постановлено: заключение Соборного Совета утвердить.
Товарищ Председателя архиепископа Харьковский Антоний. Мне поручено составление воззвания ко всему православному русскому народу с обличением безобразных грабежей и убийств, произведенных в последнее время. Но при исполнении этого поручения произошло некоторое недоразумение. Мне казалось, что обличение должно быть направлено против ограбления церквей и обителей. Между тем оно должно быть составлено шире и направляться против всех вообще грабежей. Пришлось переделать воззвание. Отсюда произошла задержка в составлении воззвания, и самое воззвание лишилось той цельности, какую оно имело при первом составлении под свежим впечатлением. Если кто другой составит воззвание лучше меня, я буду очень рад. Текст воззвания следующий:
«Священный Собор всем чадам Православной Российской Церкви.
Благодать и мир вам да умножатся (2 Петр. 1, 2).
Печальные вести доходят до Церковного Собора с разных мест Земли Русской. То и дело слышим об ограблениях церквей, монастырей, землевладельцев, а нередко об убийствах служителей Божиих и мирных обывателей мирского звания. Конечно, эти возмутительные преступления дело рук разбойников, забывших Бога и не собирающихся на молитву в храмы Божии, где будет читаться сие послание. Но увы, и посетители приходских церквей и иноческих обителей во многих местах бывают повинны, если не в таких же, то в подобных преступлениях против Господня или вообще чужого достояния. Во множестве приходов различных епархий крестьяне насильственно забрали себе церковную или частновладельческую землю, запахивали самовольно причтовое поле, вырубали церковный или частновладельческий лес. Той же участи подверглись и некоторые монастыри, мужские и женские. Постыдная родственность таких насилий со злодейскими убийствами настоящих разбойников сказалась с особенной ясностью в начале нынешнего сентября в одном селе под г. Орлом; здесь был зверски убит уважаемый священник о. Григорий Рождественский со своим юношей-племянником на глазах жены; заграбив деньги, разбойники бежали, заслышав набат, а собравшиеся прихожане, увидев плавающего в своей крови убиенного пастыря, принялись растаскивать все оставшееся после грабителей имущество осиротевшей матушки: рожь, овес, яблоки — все, что попадало под руки. Отсюда видно, что не одни только отщепенцы человеческого общества, но чуть не целые деревни могут постепенно обращаться в злодеев. Недалеко от них ушли и все современные лихоимцы, припрятывающие хлеб и товары, и затем продающие их за удесятеренную цену. Вот до какого страшного времени дожила наша, когда-то Святая, Русь. Давно ли ее церкви постоянно обогащались пожертвованиями угодий, домов и всяких продуктов от богатых и бедных людей — от землевладельцев, купцов, крестьянских обществ и отдельных крестьян, и по духовным завещаниям, и по доброхотным жертвам? Давно ли крестьянские общества, с лишением для себя, нарезали по 33 десятины собственного надела для новостроящегося храма или для утверждения при прежней церкви лишнего причта и упрашивали о том духовное начальство с великой настойчивостью как бы об особенной для себя милости? Тогда отдавали доброхотно свое, а теперь грабят чужое, поступают хуже татар. Откуда это печальное превращение? От лукавых лжеучителей, которые натравляют людей друг против друга и против своих духовных отцов. Но их ли будете слушать, православные христиане, или послушаете самого Господа, Который говорит устами псалмопевца и приточника: „Не надейтесь на грабительство и не тщеславьтесь хищением; когда умножается богатство, не прилагайте к тому сердца“ (Пс. 61, 11). „Сын мой, если будут склонять тебя грешники, не соглашайся; если будут говорить: иди с нами, сделаем засаду для убийства, подстережем непорочного без вины. Сын мой, не ходи в путь с ними, удержи ногу твою от стези их“ (Притч. 1, 10–15). „С мятежниками не сообщайся, потому что внезапно придет погибель от них, и беду от них обоих кто предузнает“ (Притч. 21, 21, 22).
Опомнитесь, православные христиане! Устыдитесь хотя бы всех иноверцев, живущих на нашей земле: они в настоящем году умножили свои заботы, свое усердие к своим храмам и духовным лицам, и все сословия их, сплотившись вместе, вместе стоят за друга; неужели же самый благочестивый во всем мире, народ православный русский, а равно и прочие православные народы на Св. Руси окажутся лютыми врагами своей Церкви, своих священников и прочих своих сограждан? Или вам мало, что земля наша со всех сторон обложена неприятелями и 15 губерний ими завоеваны: неужели хотите вы привлечь на себя гнев и Самого Господа Бога, присваивая себе посвященное Ему достояние? Да не будет сего! Немедленно возвратите церквам, обителям, причтам и частным владельцам награбленную от них землю, леса и урожаи и, как повелевает Св. Церковь через постановления Вселенских Соборов и святых отцов, так и поступите, а вот их правило: „Подобает удерживати похоть любостяжания, которую никто не усомнится нарещи матерью всех зол: никто да не вступает в чуждые пределы и ради корысти да не преступает пределов отеческих“ (Карф. 5). Итак, возвратитесь к честному труду над своим собственным добром, а чужого не касайтесь, пока высшая власть, т. е. Учредительное собрание, не установит каких-либо новых земельных законов. Слушайте же самое правило св. отцов: „Любостяжание и присвоение чуждого ради гнусного прибытка оглашается, яко дело отвратительное и страшное, и всяк, виновный в том, подлежит отчуждению от Церкви Божией. Посему справедливым признается всех таковых отлучить от Церкви, да не како придет гнев на весь народ. Боюся бо, как глаголет Писание, да не купно с собою погубит нечестивый праведнаго“ (Григ. 3). Видите, св. отцы и Вселенские Соборы не только повелевают отлучать от Церкви грабителей, но грозят гневом Божиим всему народу, который терпит их среди себя. Спешите же, спешите возвратить заграбленное и всегда держите в уме своем заповедь Божию: „Не пожелай жены искренняго твоего, не пожелай дому ближняго твоего, ни села его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его, ни всего, елика суть ближняго твоего“. Самое пожелание завистливое есть нарушение заповеди, а грабеж — тяжкое преступление, привлекающее гнев Божий на весь народ. Гнев Божий уже открылся над страной нашей, меч его занесен над нашим народом: война, разорение и голод угнетают жителей городов и сел. Поспешим принести покаяние в наших грехах, в нашем нерадении, развращении и в тех позорных грабежах, которыми осквернена священная Земля Русская в настоящем году. Воззовем к Богу словами пророка: „Господи вседержителю Боже Израилев! Стесненная душа и унылый дух взывает к Тебе. Услыши, Господи, и помилуй, ибо мы согрешили пред Тобой“ (Вар. 3, 1, 2).
Но не словами только и даже не слезами только, но самым делом явите, братие, свое покаяние перед Господом, и Он снова обратит к нам лицо Свое и избавит страну нашу от уничижения и по прежнему явит в ней Свою славу».
Председатель. Кто находит нужным сделать в прочитанном воззвании какие-либо исправления, может представить их в письменном виде архиепископу Антонию. Принимается ли послание в прочитанном тексте?
Постановлено: принять прочитанный текст послания.
В 12 час[ов] 20 мин[ут] объявляется перерыв.
В 12 час[ов] 40 мин[ут] заседание возобновляется.
Секретарь. По имеющимся в распоряжении секретариата сведениями многие члены Собора имеют писанные наказы с мест. Для истории и работы Собора важно и интересно, чтобы эти наказы до Собора дошли и по использовании их сохранились в делах Собора. Поэтому обращаюсь к членам Собора с просьбой передать эти наказы в канцелярию Собора, где они будут тщательно собраны воедино и сохранены при делах Собора для истории Собора.
Засим обращаюсь к членам Юридического совещания с просьбой собраться сегодня в 5 час[ов] вечера в кабинете Секретаря для обсуждения срочных дел, коих накопилось немало.
Председатель. Предлагаю приступить к обсуждению доклада Издательского отдела Священного Собора об организации осведомления православного населения о деятельности Собора.
Докладчик Л. К. Артамонов. Проф[ессором] Л. И. Писаревым в заседании 2 октября было доложено Священному Собору заключение Издательского отдела по надлежащему делу. С тех пор положение вопроса изменилось. От проф[ессора] Б. В. Титлинова поступило заявление следующего содержания:
«В виду выяснившейся на заседании 2 октября полной невозможности соглашения противоположных церковных течений, я считаю неосуществимым предположенное сотрудничество нынешней редакции „Всероссийского церковно-общественного вестника“ с проектируемым Редакционным комитетом. Поэтому, во-первых, прошу снять свое имя из списка членов означенного Комитета, предложенного в докладе Отдела. Во-вторых, беру назад свое предложение относительно печатания в „Вестнике“, при нынешней редакции, соборных материалов под особой редакцией, продолжая печатать эти материалы, пока дело вверено мне, на прежних основаниях. Вместе с тем долгом считаю сделать соответствующий доклад Совету Петроградской духовной академии, от которого будет зависеть принять те или другие решения».
Соборный Совет немедленно передал означенное заявление в Издательский отдел с предложением представить по сему заявлению доклад Собору в ближайшее заседание его — 7 октября. Отдел получил предложение Соборного Совета 4 сего октября, на следующий день — 5 октября собрался на экстренное заседание. Обсудив обстоятельства настоящего дела, Отдел выработал взамен своих положений, внесенных на Собор ранее, новый проект следующего содержания.
«Издательский отдел ввиду выяснения условий, на которых Святейший Синод поручил редакцию „Всероссийского церковно-общественного вестника“ Петроградской академии, речей на пленарном заседании Собора по поводу доклада Издательского отдела и поданного редактором „Вестника“ заявления о неосуществимости сотрудничества с Соборным Редакционным комитетом, взамен своих положений, внесенных ранее на Собор, вносит для доклада Собору проект следующих постановлений, принятых на заседании Отдела 5 октября сего года:
1) признать необходимым немедленно организовать широкое осведомление населения о деятельности Церковного Собора через посредство газеты „Церковно-общественный вестник“, журнала „Церковные ведомости“, листков и брошюр, поручив ближайшую организацию этого дела Издательскому совету при Св. Синоде;
2) просить Св. Синод: а) определение его от 22 марта относительно „Церковно-общественного вестника“ отменить; б) „Церковные ведомости“ возобновить в прежнем виде, т. е. к официальной части прибавить неофициальную, и в) редакцию обоих периодических изданий поручить Издательскому совету при Св. Синоде, причем главным редактором их желательно назначить члена Издательского совета и члена Собора и Издательского отдела прот[оиерея] П. Н. Лахостского, который и должен организовать состав редакции; и
3) печатание какого бы то ни было материала, касающегося деятельности Собора, должно вестись Издательским советом во время соборной сессии совместно с особым комитетом из нескольких лиц, избранных Издательским отделом и утвержденных Собором».
Представляя такие положения, Издательский отдел руководился следующими соображениями.
1) По независящим от Отдела обстоятельствам печатание касающегося Собора материала все откладывается, и есть опасность, что оно начнется только тогда, когда нынешняя сессия Собора уже окончится. Поэтому необходимо поручить издательство учреждению, уже существующему. В противном случае пришлось бы немало времени потратить на организацию такого издательского учреждения.
2) Так как «Церковные ведомости» и «Церковно-общественный вестник» — издания Святейшего Синода и издаются на общецерковные средства, то и редактировать их должно бы учреждение синодальное, каковым является Издательский совет при Святейшем Синоде.
3) Неудобно поручить редакцию органов, издающихся на общецерковные средства, академии, так как, пользуясь автономией, академия не может служить органом выражения взглядов центральной церковной власти.
4) Уже сделанный опыт передачи академии синодального органа достаточно ясно показал неудобство такого порядка и повторять его было бы и бесцельно и рискованно.
5) В последнее время перед передачей «Вестника» академии высшее заведывание и «Церковными ведомостями» и «Вестником» находилось в руках Издательского совета. Необходимо восстановить этот порядок, нарушенный определением Святейшего Синода от 22 марта, при уже выясненных Собору обстоятельствах.
6) С другой стороны, нельзя сделать оба издания органами одного Собора, нельзя уже потому, что Собор — учреждение временное, а издания эти не должны прекращаться с закрытием соборной сессии. Но в то же время необходимо принять меры, чтобы оба издания во время соборной сессии служили наиболее точным отражением деятельности Собора и выполняли соборные предначертания, касающиеся влияния на общество путем печати. Это и будет достигнуто, с одной стороны, путем избрания редактором обоих изданий члена Издательского совета, состоящего в то же время и членом Собора и его Издательского отдела (напр[имер], прот[оиерея] П. Н. Лахостского), а с другой — учреждением особого комитета из избранных Отделом и утвержденных Собором членов Собора, который бы принял участие в редактировании и издательстве всего касающегося Собора материала.
Митрополит Тифлисский экзарх Кавказский Платон. Обязуюсь доложить Священному Собору, что Святейший Синод принимает целиком предположения Издательского отдела и приведет их в исполнение, если на то последует согласие Священного Собора.
(Голоса: Нужно голосовать!)
Протопр[есвитер] Н. А. Любимов. Высокопреосвященный Председатель поручил мне предложить: угодно ли Священному Собору принять пункт первый предположений Издательского отдела: «Признать необходимым немедленно организовать широкое осведомление населения о деятельности Церковного Собора через посредство газеты „Церк[овно]-общ[ественный] вестник“, журнала „Церк[овные] ведомости“, листков и брошюр, поручив ближайшую организацию этого дела Издательскому совету при Св. Синоде».
Протопр[есвитер] Г. И. Шавельский. Вопрос об организации осведомления православного населения о деятельности Собора настолько серьезный, что, прежде чем принять те или другие решения, нужно высказаться. Наше духовенство с нетерпением ждет голоса Собора по тем вопросам, в которых оно само разобраться не может. Нужно поставить дело так, чтобы тот печатный орган, через который православный народ будет осведомляем о деятельности Собора, вполне отвечал своему высокому назначению. Я не хотел бы никого укорять. Но если нынешний церковный орган — «Церк[овно]-общ[ественный] вестник» — не удовлетворял своему назначению, то следует принять меры к лучшей его постановке и вести речь не о проф[ессоре] Титлинове, а о Петроградской духовной академии, как целесообразнее использовать ее силы в целях улучшения издания. Я бы не решился голосовать за передачу редактирования «Церк[овно]-общ[ественного] вестника» и «Церковных ведомостей» Издательскому совету при Святейшем Синоде. Что сделал доселе Издательский совет? Ничего! А теперь предлагают ему же передать столь ответственное дело. Редактирование соборных изданий необходимо поручить лицу совершенно свободному, которое могло бы отдать этому делу все свое время и силы.
Князь Е. Н. Трубецкой. Из постановлений, которые нам нужно вынести по настоящему делу, самое важное — изъять издание «Церк[овно]-общ[ественного] вестника» из ведения Петроградской духовной академии; и те юридические соображении, которые делаются против такой передачи, лишены всяких оснований. Ясно, что издание, выписка которого обязательна для всех православных церквей, есть орган Синода, и ответственность за это издание падает на Синод, и, следовательно, нельзя, чтобы в этом органе печаталось что-либо противное духу и намерениям высшей церковной власти. Святейший Синод всегда в праве изъять этот орган из ведения академии и передать — кому? Так как Издательский совет, которому проектируется поручить издание, вызывает возражения, то нужно произвести выборы Редакционного комитета здесь — на Церковном Соборе.
Свящ[енник] К. К. Стешенко. В моем распоряжении четыре документа, полученные с фронта в течение последней недели. Во всех этих документах одна общая тревожная мысль: накормите голодного солдата и осведомьте его о Соборе. Проф[ессор] П. П. Кудрявцев передает, что, когда он ехал на Собор, ему пришлось 12 августа на станции Брянск говорит с большой группой солдат. Его спрашивали: «А зачем вы едете на Собор? Что вы там будете делать? Поезжайте на Собор и скажите, чтобы остановили войну». Интерес к Собору в народной и солдатской массе может охладеть, но теперь он огромный. Рассылайте листки, рассылайте их тысячами. Может быть, это тот спасительный якорь, за который ухватится серый русский мужик. Я припоминаю недавнее прошлое 1914–1915 гг. Какой духовный голод переживало тогда русское воинство! Киево-Печерская лавра издала Евангелие ценой по 10 коп., Святейший Синод — по 2 коп. Спрос на Евангелия был необычайный, особенно в тех эшелонах, которые шли на фронт. Я обратился тогда в Петрограде к авторитетному члену Святейшего Синода с просьбой удовлетворить духовный голод армии. Пусть будет денежный убыток, но он вознаградится большим процентом в настроении солдат. Он мне сказал, что Синод этим делом заниматься не будет. Я обратился к Киево-Печерской лавре. Там последовал тот же ответ и последовал тот же результат. Я обратился к Библейскому обществу и просил дать 1 000 000 экз[емпляров] Евангелий. Оказалось, что все распродано и что удовлетворить духовный голод армии мы не можем. Я далек от упреков кому-либо, но прошу учесть этот голод и удовлетворить его. Два месяца мы говорим об издании листков для народа и как его поставить. За это время в Отделе о высшем церковном управлении успел пройти сложный и важный вопрос о принципах высшего церковного управления, в Отделе об епархиальном управлении прошел вопрос об организации епархиального управления, а мы все не можем решить вопрос об издании листков и брошюр. Здесь была брошена фраза, что это дело затянется до января. Такое промедление, воистину, смерти подобно. Поэтому я бы просил в первую очередь наладить издание листков для армии. Это не так трудно. Выберем из состава Собора человек 10, и пусть из них каждый составляет по одному листку в неделю. Я был в здешней Синодальной типографии. Оказалось, что она может работать продуктивно и может в 2 недели издать брошюру страниц в 80. Можно было бы обратиться к издательству «Русского слова» с его большой ротационной машиной. Мы могли бы за это время выпустить до 3 миллионов листков.
Труднее и сложнее вопрос о редакции и подборе материала. В 1914–1915 гг. на фронт литература присылалась вагонами. Но что это была за литература? Тут были брошюры об иконоборческой ереси, утешение матерям разрешающимися мертворожденными младенцами и т. п. Все это шло от имени Синода.
Все это, конечно, в другое время и при других обстоятельствах нужно, но когда человек идет на смерть, когда он знает, что через час его не будет или у него не будет руки или ноги, то такое чтение не годится. И те брошюры, о которых я говорил сейчас, издавал Фесенко. Когда я спросил его, зачем он высылает такие брошюры, он ответил: «Что делать? Чем богаты, тем и рады». Что же делал в это время Издательский совет при Святейшем Синоде?
Одно дело — редактирование большого журнала, и иное дело — редактирование листков для народа и армии. Этот труд — труд составления и редактирования листков — требует самопожертвование истинного аскета, человека, который бы отрешился и от прихода, и от школы и все свое время отдал одному этому делу. Здесь названа почтенная кандидатура о. прот[оиерея] Лахостского. Скажу, что для одного лица это труд непосильный. Я высказываюсь за коллективную редакцию и думаю, что прежде всего нужно использовать духовные академии. Здесь наличность больших сил, отдавших себя кабинетной работе. Чтобы установить контакт между работающими на этом поприще, нужно создать Редакционный комитет. Такой комитет временно может быть организован при Соборе и постоянный — при академии. Мое конкретное предложение сводится к следующему: нужно избрать на Соборе Редакционный комитет, но необходимо учесть и использовать и силы академии. Необходимо найти способы установить соглашение между ними и пополнить комитет посторонними силами.
М. В. Родзянко (внеочередное заявление). В газетах сегодня вы прочитали, что Государственная дума распущена. Это событие произошло при полном моем неведении. Правительство не нашло нужным войти со мной, как председателем Государственной думы, в какие-либо предварительные сношения, и роспуск Думы явился для меня полной неожиданностью. По соглашению с другими членами Государственной думы — членами Священного Собора, я считаю долгом доложить об этом Священному Собору по следующим основаниям.
Мы участвуем здесь как представители Государственной думы, и участие наше в работах Собора признано отвечающим нашему положению членов Думы. Теперь полномочия членов Государственной думы с нас сняты, и может возникнуть вопрос о праве нашем участвовать в работах Собора и в его постановлениях. Высоко чтя Священный Собор и желая устранить всякий повод к нареканиями на него, считаем нужным поставить вопрос: можем ли мы участвовать в дальнейших работах? Должен сказать, что официального указа о роспуске Государственной думы еще не имеется, и этот вопрос будет подлежать обсуждению Собора, когда будет опубликован указ правительства о роспуске Думы; но я считаю нужным поставить этот вопрос теперь же, чтобы члены Собора знали, как мы озабочены охранением достоинства Собора; и я ходатайствую перед высокопреосвященным Председателем, чтобы Соборный Совет обсудил этот вопрос и вынес то или другое решение. Конечно, мы будем счастливы, если решение Соборного Совета будет в нашу пользу, и если Собор оставит нас в высоком звании членов Собора.
Председатель. Соборный Совет по получении официального указа о роспуске Государственной думы, обсудит вопрос, поставленный М. В. Родзянко, а до того времени мы будем просить господ членов Государственной думы оставаться в нашей среде.
(Голоса: Просим, просим!)
Граф Д. А. Олсуфьев. В таком же положении, как члены Государственной думы, оказываемся и мы, присутствующие на Соборе члены Государственного совета. По опубликовании акта о роспуске последнего и мы просим обсудить вопрос о нашем дальнейшем пребывании в составе членов Собора.
(Голоса: Просим, просим!)
А. В. Васильев. Я взошел сюда, на кафедру, чтобы возразить князю Е. Н. Трубецкому и протопресвитеру Г. И. Шавельскому. Издательский отдел предлагает сделать практическое постановление о передаче нашего издательства тому органу при Святейшем Синоде, который для этого и существует. Я говорю об Издательском совете. Если раньше он действовал неудовлетворительно, то были на то особые причины, излагать которые я не буду, и дело Св. Синода — изменить состав этого Совета, чтобы он работал более плодотворно. Но раз Издательский совет есть, он и должен ведать принадлежащее ему дело. Е. Н. Трубецкой говорит об изъятии органа из рук духовной академии, но не решает вопроса: как же быть дальше? Принимая же решение Издательского отдела, мы тем самым, значит, решаем практически вопрос, как нам перейти от слов к делу и тем пойти навстречу потребности церковного общества в церковных изданиях. Отдел предлагает Собору избрать Редакционный комитет и вместе с тем рекомендует для избрания в редакторы лицо, которое принадлежит по своей деятельности и Издательскому совету при Святейшем Синоде, и Собору, и знает практически церковно-народное просветительное дело, состоя в «Обществе распространения религиозно-нравственного просвещения в духе православной веры». Предложение Издательского отдела вполне поэтому отвечает требованиям нашего издательского дела. Кроме того, Отдел предлагает Собору избрать из числа членов Собора несколько лиц, которые работали бы совместно с редактором, что явилось бы гарантией того, что издательское дело вполне наладится.
Н. Ф. Миклашевский. По поводу доклада Издательского отдела, я должен сказать, что 1) о газете «Всероссийский церковно-общественный вестник», со стороны ее содержания и направления, не нужно много говорить: газета эта одностороння, партийная и, ввиду того, что она именуется еще «церковной», — вредная. 2) Дело о праве издания «Ц[ерковно]-о[бщественного] вестника» академией ясно: она получила это право от Святейшего Синода, и последний вправе немедленно изъять газету обратно, причем Святейший Синод должен назначить ответственного редактора или редакционный комитет. 3) Профессор Остроумов, как противозаконно уволенный от должности редактора, должен быть возвращен на свое место. 4) Необходимо возобновить неофициальную часть журнала «Церковная ведомости» и помещать там наиболее интересные и важные для православного народа проповеди, большие статьи и доклады членов Собора. 5) Направление газеты «Церковно-общественный вестник» и журнала должно быть в согласии с направлением высшей церковной власти. 6) Необходимо издавать от Собора в Москве особые листки для народа. 7) Деяния Всероссийского Церковного Собора необходимо печатать особыми выпусками. (Голоса: Довольно!) Я оканчиваю. Таково мое конкретное предложение в остальном я согласен с докладом Л. К. Артамонова.
Г. И. Булгаков. Наше церковно-издательское дело сейчас не терпит никакого отлагательства. Задачу нашу надо выполнить возможно скорее и притом не допуская неправильность шагов. Здесь необходимо напряжение всех творческих церковных сил, направленное к поддержке интересов Церкви, для правильного и широкого осведомления народа о том, что делает наш Собор, и для церковного просвещения народа. Неотложное дело развития христианизированного слова нужно скорее выполнить и вместе с тем не останавливаться, конечно, ни перед какими затратами. В докладе Издательского отдела эти две последние мысли недостаточно подчеркнуты. Ваше внимание я хочу обратить также и на то, что в указанном докладе идет речь об одном редакторе. Но редактировать такие большие и сложные издания одному — не под силу. Вопрос о конструировании редакционного дела нужно поручить не одному лицу, а коллективу. Нельзя также в таком большом и ответственном, как наше издательство, деле, уходить далеко от услуг представителей нашей науки, от практиков церковного дела, от нашего пастырства и т. д. Итак, мое конкретное предложение сводится к тому, чтобы избрание редакционного состава по нашему издательству поручить издательскому коллективу.
Г. И. Комиссаров. Вот уже наступил октябрь месяц, а мы все только обсуждаем вопрос, как нам оповещать население о деяниях Собора. Вопрос об этом был поставлен еще на первых наших заседаниях, но мы его доселе не решили и народу доселе ничего не даем. Я был недавно в Уфимской епархии, и оказалось, что там не знают, что делается на Соборе. Нужно нам об этом вопросе поменьше говорить, а скорее приступить к делу. (Голоса: Верно!) Надо для этого немедленно принять постановление Издательского отдела. Ведь вопрос о широком религиозном издательстве — будущий, а вопрос об осведомлении населения относительно деятельности Собора — неотложный, для каковой цели проект Издательского отдела вполне приемлем. Что касается вопроса о редакторе, то его решение зависит отчасти от Святейшего Синода, отчасти от Священного Собора. Для избрания редактора необходимо поставить несколько кандидатов. Но я хочу обратить внимание Священного Собора еще на одну сторону дела. В Издательском отделе я ставил вопрос об издательстве на языке не только русском, но и других народностей. Но эта мысль в Отделе почему-то не была принята, хотя, безусловно, необходимо принять во внимание интересы инородческого населения. Часть издательских средств должна быть дана на издательство инородцев и передана в Переводческую комиссию при Казанской духовной академии — этого вполне правомочного для указанной цели органа.
Протоиерей Н. В. Цветков. Я, как помощник Председателя (не говорю: товарищ, потому что это слово за последнее время стало ругательным) Всероссийского съезда духовенства и мирян, заявляю, что съезд подавляющим большинством голосов против одного принял постановление о том, что «Всероссийский церковно-общественный вестник» вполне отвечает настроению и нуждам церковного общества. А ведь один из здесь присутствующих иерархов о съезде заметил, что он не очень либерален, а скорее ортодоксален. И вот почему, если указанная резолюция о «Всероссийском церк[овно]-общественном вестнике» была вынесена, то потому, что газета была действительно жизненным органом. Я боюсь, что газета имеет быть передана в Издательский совет при Святейшем Синоде: это — бюрократическое учреждение. Надо так сорганизовать редакцию, чтобы в личном составе ее были представлены все течения соборной мысли. Ведь это не секрет, что у нас есть течение консервативное, есть прогрессивное, есть и среднее, примирительное. Я поэтому предлагаю, чтобы в редакции был один из иерархов, так как в ней есть лица, уже известные как публицисты, напр[имер], преосвященный Уфимский Андрей, и по одному представителю от всех указанных соборных течений, которые я считаю богодарованными и которые должны иметь свое место в редакционном руководительстве. Намеченные лица и должны быть проголосованы.
Председатель. Поступило предложение, за надлежащим числом подписей, о прекращении дальнейшей записи ораторов.
Постановлено: запись ораторов прекратить.
Председатель. Поступило предложение, за надлежащим числом подписей, о прекращении прений
Постановлено: прения прекратить.
Докладчик Л. К. Артамонов. Издательский отдел имел в виду, что во главе редакции печатного органа станут выбранные лица. Издательский отдел, логически развивая свою мысль, указал, что если издание перейдет в руки Синода, то для него правильнее обратиться к тому органу, который у него есть, т. е. к Издательскому совету. Но так как в издании этого органа заинтересован Собор и Издательский отдел, то желательно, чтобы редактором было лицо из состава членов Собора и в то же время состоящее членом Издательского отдела. У нас имеется такое лицо — протоиерей П. Н. Лахостский: он состоит членом и Собора, и Издательского совета при Святейшем Синоде, и Издательского отдела при Соборе. Он хорошо знаком с издательским делом, вложил в него свою душу, так как издает брошюры, листки для народа, его знают с этой стороны очень многие члены Собора и вся Петроградская епархия. Издательский отдел только предлагает его от себя в качестве кандидатов в редакторы Соборного органа, но Отдел не настаивает на нем; в редакции будет не одно лицо, а коллектив. Угодно ли Собору согласиться с этим — это дело Собора.
Здесь был брошен Издательскому совету упрек в бездеятельности. Но Отдел не входил в обсуждение этого вопроса, ему этого не поручалось, он оставался в рамках возложенного на него Собором дела. Бездеятельность Совета была в прошлом, но в будущем это может быть устранено переизбранием состава Совета. Мы не можем отказаться от той организации, которая работает несколько лет; у этой организации имеются технические силы, склады, помещение, бумага и т. д. Как же от всего этого отказаться и передать издательство неизвестно в какие руки? Мы в Отделе использовали все, что было в нашем распоряжении. Мы вели переговоры с Сытиным и другими типографиями и пришли к заключению, что нет иного, более практического решения, как обратиться к самим себе.
Святейший Синод есть исполнительный орган Собора, у Синода есть целая организация, мы к ней и обращаемся. Если она не исполнила в достаточной мере своих функций в прошлом, то теперь она должна быть реорганизована и использована для целей Собора. Что касается редактора, то его должен избрать Собор. Я возражаю прот[оиерею] Н. В. Цветкову. Он предлагает избрать в редакцию представителей разных течений, определившихся на Соборе, но таких течений один профессор насчитал до 30-ти. У нас же одно течение: чтобы о деяниях Собора, о том, что здесь говорится и делается, сообщалось православному русскому народу. Кто лучше исполнит это дело, тот нам и нужен. Какое течение будет представлять редактора, нам не важно, так как он является исполнительным органом Собора. Обращать внимание на то, кто какого течения, это значит читать в сердцах, — к этому мы не призваны. Мы должны руководиться одним желанием послужить Церкви Божией. Наше дело предоставить вам свои соображении, а кого избрать редактором — это дело Собора.
В других возражениях я не нашел ничего существенного против того, что сказано в Отделе.
Говорилось здесь, что Издательский отдел за 1½ месяца не сдвинулся с места, ничего не сделал. Но в нашем распоряжении денежных средств никаких не было; все, что можно было сделать, мы сделали. Прошу высокое собрание принять наше предложение: мы вложили в него все наше внимание. Наша просьба принять тезисы и приступить к их исполнению.
Товарищ Председателя архиепископ Новгородский Арсений. По принятому порядку, предлагаю на голосование: признается ли необходимой организация широкого осведомления о деятельности Собора?
Проф[ессор] П. П. Кудрявцев (по мотивам голосования). То, что я скажу, вытекает из принципиального взгляда на дело, о чем я уже говорил в прежних заседаниях и от чего я отступить не могу. Я смотрю на дело так: никакая газета не может быть без определенного направления.
Председатель. Это по существу, а не по мотивам голосования.
П. П. Кудрявцев. Ни Собору, ни Синоду газету издавать не следует. А так как в первом пункте говорится о передаче издания газеты Синоду, то я и другие, от лица которых я говорю, от голосования воздержимся.
Товарищ Председателя архиепископ Новгородский Арсений. Ставлю на голосование ст. 1 доклада Отдела: «Признать необходимым немедленно организовать широкое осведомление населения о деятельности Церковного Собора через посредство газеты „Церковно-общественный вестник“, журнала „Церковные ведомости“, листков и брошюр, поручив ближайшую организацию этого дела Издательскому совету при Святейшем Синоде».
Постановлено: принять первую статью доклада.
Товарищ председателя архиепископ Новгородский Арсений ставит на голосование п. «а» статьи второй: «Просить Святейший Синод: а) определение его от 22 марта относительно „Церковно-общественного вестника“ отменить».
Постановлено: принять п. «а» ст. 2 доклада.
Товарищ Председателя архиепископ Новгородский Арсений. Ставлю на голосование п. «б» ст. 2: «„Церковные ведомости“ возобновить в прежнем виде, т. е. к официальной части прибавить неофициальную».
Постановлено: принять п. «б» ст. 2 доклада.
Товарищ Председателя архиепископ Новгородский Арсений. Ставлю на голосование первое положение п. «в» ст. 2: «Редакцию обоих периодических изданий поручить Издательскому совету при Святейшем Синоде».
Постановлено: принять п. «в» ст. 2 доклада.
Товарищ Председателя архиепископ Новгородский Арсений. Оглашаю продолжение п. «в ст. 2: «Главным редактором желательно назначить члена Издательского совета и члена Собора и Издательского отдела прот[оиерея] П. Н. Лахостского, который и должен организовать состав редакции». (Голоса: Требуется закрытое голосование.)
Прот[оиерей] П. Н. Лахостский. Я постараюсь сказать то, последствием чего явится желанное для меня: чтобы меня забаллотировали в редакторы. Я понимаю, какой это крест. В Отделе меня выбрали во время моего отъезда. Я бы очень желал, чтобы среди членов Собора нашлось такое лицо, которое могло бы вести это дело. Бремя, налагаемое на меня, непосильно для одного. Немедленно осведомлять русский народ через три органа о деяниях Собора слишком трудное бремя. Даже в мирное время без Собора вести такое дело одному непосильно. Правда, мне обещали помогать, но я лично не пригоден для этого ответственного дела. И приму его разве только как послушание, как тяжелый крест, но буду счастлив, если меня от этого освободят. «Церковно-общественный вестник» с 25 сентября не выходит. Восстановить его теперь даже невозможно: Петроград эвакуируется; куда направят единственную в Синодальной типографии для печатания газет машину, неизвестно; бумаги нет. Вот в каком положении дело. Единственно, что теперь сделать можно, — два раза в неделю выпускать «Церковные ведомости» в Москве. Но они доходят только до духовенства. Остается еще издание листков, которые трудно печатать в Москве, как об этом мы уже слышали здесь от о. протопр[есвитера] Любимова. Создается положение прямо безвыходное, критическое: Собор не будет удовлетворен, а редактор много не может сделать.
Совершенно справедливо упрекают Издательский совет в малой деятельности. Но я бы спросил: много ли сделали другие учреждения, которые брались за издание листков, напр[имер], при военном управлении? Много ли они сделали? Беда в том, что в настоящее время не в наших руках и типография Святейшего Синода, а она — главный работник в этом деле. Кроме того, Издательский совет все время находится в самых неблагоприятных условиях. С 1914 года и до сих пор нет у него даже помещения для склада книг, не было секретаря, председатели постоянно сменялись: архиепископ Никон, архиепископ Василий, протоиерей А. П. Рождественский. Соглашаюсь все же, что сделано мало, можно было сделать больше, при условии реорганизации Издательского совета. Наконец, я признаю справедливой мысль, что такое дело, как руководство печатным материалом, осведомляющим всю Россию с деятельностью Священного Собора, весьма важное, и то или другое освещение ее — дело слишком ответственное, так как угодить всем совершенно невозможно. Итак, молю Священный Собор баллотировать другое лицо, менее меня занятое и более меня пригодное.
Товарищ Председателя архиепископ Новгородский Арсений. Член Собора протоиерей Цветков предлагает поправку в том смысле, что Редакционный комитет избирается Собором и должен состоять из представителей трех течений мысли на Соборе — консервативного, прогрессивного и среднего — примирительного.
Постановлено: поправку отклонить.
Товарищ Председателя архиепископ Новгородский Арсений. Издательский отдел предлагает главным редактором назначить протоиерея П. Н. Лахостского. Возникает вопрос, каким голосованием — открытым или закрытым — производить выбор редактора.
Производится открытое голосование прямое и обратное. Большинство (более половины, но менее двух третей) высказалось за открытое голосование.
Архиепископ Тамбовский Кирилл. Вопрос о способе баллотирования — вопрос о сохранении времени. Но в Уставе Собора определено, что выборы должностных лиц производятся закрытой баллотировкой. В одном из прошлых заседаний было заявлено, что открытое голосование допускается на Соборе в последний раз. Я имею поручение Собора отправиться к Временному правительству по делу о преподавании Закона Божия и о церковно-приходских школах. Нас троих членов Собора — по одному от епископов, клириков и мирян — выбирали открытым голосованием, а представитель от крестьян — Уткин — избирался записками. И я чувствую себя, как избранного простым шумом голосов, в неловком положении. Я охраняю спокойствие прот[оиерея] Лахостского и говорю, что нужна закрытая баллотировка.
Товарищ Председателя архиепископ Новгородский Арсений. По ст. 179 Устава Собор принимает свои постановления открытым голосованием. По заявлению не менее трети присутствующих в заседании членов производится закрытое голосование записками. Так как при голосовании только что произведенном, очевидно, более трети высказалось за применение закрытой баллотировки, то по Уставу нужно при выборе редактора произвести закрытое голосование записками.
П. П. Кудрявцев. Я испросил слово к порядку голосования. По существу я считаю более правильным, чтобы всем членам было предоставлено указать кандидата и затем баллотировать. Но это не было сделано, и на это много времени потребуется. У нас предлагается один кандидат и сейчас надлежит раздать записки, в коих перед именем кандидата ставить плюс или минус.
(Голоса: Неправильно.)
Проф[ессор] П. А. Прокошев. Вопрос, который нужно решить, огромной важности. Инициатива должна исходить от Отдела. Но Священный Собор может и от себя выставить кандидата. Я полагал бы этим и закончить сегодняшнюю работу, а потом взвесить кандидатов и решить избрание закрытой баллотировкой. Что же касается открытого голосования, то это было бы нарушением и нашего Устава, и общепринятого порядка: везде избрание лиц производится закрытой баллотировкой.
Товарищ Председателя архиепископ Новгородский Арсений. В виду важности вопроса, требующего обсуждения, угодно ли отложить выборы редактора до следующего заседания?
Постановлено: выборы редактора отложить до следующего заседания.
Д. И. Волков (по личному вопросу). Высокопреосвященный Серафим, архиепископ Тверской, назвал делегатов, ездивших в Синод от Твери, людьми лишенными разума и смысла и сказал, что они в Синоде занимались против него клеветническими делами. Я, как один из этих делегатов, таким обвинением архиепископа в высшей степени оскорблен. Я заявляю категорически, что я и мой сотоварищ прот[оиерей] Иоанн Лебедев были посланы в Св. Синод чрезвычайным Тверским епархиальным съездом со специальным поручением доложить Св. Синоду протоколы этого съезда. И все наши в Св. Синоде разговоры ограничивались рамками протокольных постановлений. Этому могут быть свидетелями все присутствующие здесь на Соборе члены Святейшего Синода, которые находились в заседании Синода 28 апреля сего года. Таким образом, никакой клеветы с нашей стороны по отношению к архиепископу Серафиму не только не было, но и быть не могло, и заявление архиепископа Серафима не имеет под собой никакого основания.
Архиепископ Тверской Серафим. Говорил ли я «без разума и совести» — я не помню, а что сказал, то сказал: «клеветническая депутация». Что был ложный донос, это доказала ревизия. Съезд был незаконный. На нем председательствовало лицо из епархии: временно служащий в военном госпитале врач, лишенный сана бывший священник Вятской епархии — Тихвинский. Ревизия не подтвердила ни одного обвинения. Протокол съезда я не утвердил.
Товарищ Председателя архиепископ Новгородский Арсений. Прений по этому делу не допускается.
Секретарь оглашает поступившую от ректора Казанской духовной академии Епископа Анатолия телеграмму:
«Казанское Братство святителя Гурия в день 50-летия было огорчено самоуправством местного татарского населения, произведшего работы по поднятию полумесяца на казанскую башню Сююмбеки, с которой недавно им также самоуправно снят государственный герб и кощунственно свергнут православный крест, несмотря на протесты со стороны русского населения. Умоляем Собор принять все меры к ограждению православия от поругания во избежание эксцессов. Епископ Анатолий».
Соборный Совет предложил передать телеграмму министру исповеданий к сведению, о чем и доложить Церковному Собору.
Постановлено: заключение Соборного Совета утвердить.
Заседание закрыто в 2 час[а] 30 мин[ут].
Опубликовано: Священный Собор Православной Российской Церкви. Деяния. Петроград, 1918. Кн. II. Вып. 1. Деяния XVII–XIX. С. 183–216.
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 24. Л. 61–73 об., 75–89. Машинопись. Подлинник.
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 463. Л. 79–91 об. Типографский оттиск.
РГИА. Ф. 833. Оп. 1. Д. 1. Л. 203–231. Машинопись. Черновик.