Деяние № 128

6 (19) апреля 1918 г.

Заседание открыто в Соборной палате в 5 часов 45 минут вечера под председательством митрополита Новгородского Арсения в присутствии 225 членов Собора (в том числе 26 епископов).

На повестке заседания: 1) Текущие дела. 2) Доклад Отдела о духовно-учебных заведениях – об основных началах преобразования Духовных Академий. Докладчики: проф[ессор] протоиерей А. П. Рождественский, проф[ессор] И. В. Попов и проф[ессор] М. Н. Васильевский. 3) Доклад Отдела о духовно-учебных заведениях – положения об епархиальных женских училищах духовного ведомства. Докладчик: В. В. Успенский. 4) Доклад Отдела о церковном имуществе и хозяйстве – о сборах с церковных документов. Докладчики: проф. Л. И. Писарев и проф. И. М. Покровский.

Председательствующий. Вниманию Собора будет предложен доклад о духовно-учебных заведениях. Мы только что приняли положение о духовных училищах и семинариях, а теперь на очереди вопрос о Духовных Академиях и женских училищах епархиальных духовного ведомства. Первым пойдет доклад о Духовных Академиях. Докладчики: проф. Протоиерей А. П. Рождественский и профессор И. В. Попов. Прошу докладчиков занять места. Слово принадлежит докладчику профессору протоиерею А. П. Рождественскому.

Докладчик профессор протоиерей А. П. Рождественский. В настоящее время, после того, как мы слышали здесь речи и защиту о необходимости образования для священников, мы, приступая к докладу общих положений Отдела о Духовных Академиях, не нуждаемся в защите той мысли, что высшая богословская наука имеет право на существование и занимает одно из первых мест в Церкви. Если в начале Соборных заседаний еще нужно было доказывать пользу богословской науки и важное значение Духовных Академий, то теперь, когда члены Собора имели возможность сами лично убедиться, какие ценные справки давались профессорами Академий по возникшим вопросам, мне кажется, я могу считать себя свободным от необходимости защищать богословскую науку и Духовную Академию, как ее рассадницу. Здесь, правда, раздавались голоса, что для благочестия не надо образования. Да, это правда, благочестие может обойтись и без образования, но помните, что многие благочестивые мужи, отцы и учителя Церкви Вселенской были люди высоко образованные. Да и не только отцы Церкви, св. Апостол Павел был человек высшего богословского образования, какое можно было получить в его время. Скажу больше: сам Господь наш Иисус Христос обладал великими книжными знаниями, ибо Он выступал в синагогах с поучениями от книг св. Писания, и у Евангелиста Иоанна Богослова записано всенародное свидетельство высоких знаний Божественного Учителя: «Како сей книги весть, не учився» (Иоан. VI, 15). Конечно, отсюда не следует, что и в этом отношении мы можем подражать Иисусу Христу, т.е. не учась, знать книги, напротив, чтобы достичь знания Св. Писания, мы должны много и долго учиться; но из этого примера мы видим, что образование требуется от всякого, кто может отдать отчет в своей вере. Если даже приходское духовенство должно быть достаточно образованным, чтобы учить других, и должно пройти полный курс духовной семинарии или пастырской школы, то необходимо, чтобы люди, которые будут обучать этих учителей народа, сами получили высшее богословское образование. Это первая задача академий – научить учителей пастырства. Но этого мало. Спрашивается, чему будут учить в нашей школе? Всему, чему обучают в светских учебных заведениях, все, что считается там как бесспорная и непреложная истина, – все это развивается и получает свое высшее завершение в академической науке, которая, в своем развитии не должна поэтому отставать от других областей знания. Если остановится развитие хотя бы одной какой-либо богословской науки, то это отразится и на других науках, и богословская наука будет в застое. А между тем, богословская наука развивается с каждым годом, и если мы не будем развивать нашу науку, то соседи наши, западноевропейские богословы, нас перещеголяют. Нас и без того упрекают в том, что мы многое заимствуем с Запада, а тогда это будет роковым, потому что неоткуда будет черпать, как только от соседей. Пока в настоящее время это обвинение несправедливо. Наши ученые богословы часто стоят наравне с западными, а иногда и выше их. Назову для примера покойного профессора Петроградской Духовной Академии Василия Васильевича Болотова, который не только стоял на уровне западно-европейской богословской науки, но и поднимался иногда выше западных ученых, заставляя их прислушиваться к его голосу. И это имя не одно, можно назвать еще несколько. Таким образом, необходимость богословской науки не требует доказательства. Нас могут спросить: та постановка богословской науки в Академиях и то положение Духовной Академии, которые разработаны в нескольких комиссиях и внесены на рассмотрение Собора Отделом, будут ли они способствовать в достаточной мере развитию богословской науки, будет ли эта последняя всецело служить тем целям, какие преследует Церковь Божия? Я утверждаю, что Отдел наш, стоя под почетным председательством митрополита Казанского Иакова, был одушевлен единственной задачей, чтобы действительно богословская наука, как и светские науки в богословской школе, была постоянной помощницей Православной Церкви, чтобы все церковные вопросы находили в ней должную разработку и надлежащее освещение. Скажу больше, так всегда было: какой бы вопрос, научный или церковно-богослужебной практики, ни возникал, высшая церковная власть всегда обращалась с ним к духовным академиям, — или ко всем вместе, или к какой-либо в отдельности. И труженики богословской науки знают, сколько каждому из них приходилось отвечать на такие запросы. Отдел был одушевлен тою мыслью, чтобы духовная академия была поистине слугою Православной Церкви и всегда способствовала тому, чтобы Православная Церковь всегда стояла на высоте вселенской церковной жизни и богословской науки. Насколько Отдел успешно выполнил лежавшие пред ним задачи, об этом будут судить те, кто ознакомится с полным Уставом Духовных Академий, который в скором времени будет представлен Высшему Церковному Управлению. Пред вами лежат лишь основные начала этого Устава, и я позволяю себе надеяться, что члены Собора отнесутся к ним с полным вниманием и найдут их соответствующими тем высоким целям, которым академии призываются служить, т.е. процветанию богословской науки и славе Церкви Божией.

Председательствующий. Слово принадлежит второму докладчику проф[ессору] И[вану] В[асильевичу] Попову.

Цитаты мученика Ивана Васильевича Попово, одного из составителей выдающегося по своей целесообразности и продуктивности Устава Духовных Академий, включающего почти 200 параграфов. Канонизирован мученик Иоанн в 2003 году, день памяти — …

Докладчик проф[ессор] И. В. Попов. Отдел, избирая нас докладчиками, решил внести на уважение Священного Собора только основные положения академического Устава по административной части: он полагает, что может затруднить Собор детальным рассмотрением полного Устава. В Уставе около 200 параграфов: он представляет собою довольно полную инструкцию, а рассмотреть инструкции в больших собраниях вообще невозможно. Для этого потребовалось бы иметь очень много времени, которым Священный Собор накануне закрытия своих заседаний не располагает. Вот почему Отдел о духовных академиях и решил внести на рассмотрение Собора только основные положения. Далее, из административной части Устава академии Отдел вносит только восемь пунктов, т. к. они являются из всех наиболее спорными и наиболее пререкаемыми. Итак, Отдел просит Собор рассмотреть представленные основные положения, а утверждение Устава представить высшим органам церковного управления – Священному Синоду и Высшему Церковному Совету. Но чтобы Собор имел достаточно данных для решения вносимого на его уважение вопроса, я позволю предложить вашему вниманию положение, выработанное Отделом, о другой части академического Устава – учебной, хотя бы в общих чертах. В этом отношении Отдел стремится к тому, чтобы академическое преподавание стояло на возможной высоте, и научная продуктивность академии достигла должной высоты. И прежде всего он постарался устранить недостатки прежнего Устава. Первый недостаток прежнего Устава —  многопредметность академического курса. Студенты Академии много изучали наук, а потому самое изучение было поверхностное. Необходимость специализации в изучении предметов академического преподавания была осознана давно. С этою целью предыдущие уставы разбивали все предметы академического курса на группы. Так, устав 1867 года разделил предметы на три группы по трем богословским специальностям, а в качестве общеобязательных были лишь те предметы, которые могли служить пособиями при обучении богословских наук. При таком распределении предметов не всегда соблюдались интересы специально богословского преподавания. Студенты тогда не слушали важных богословских дисциплин, например, студенты исторического отделения не слушали догматического богословия. Но ведь нельзя же выпускать из академии неизучивших в ней основных богословских предметов. По другому уставу 1884 года в академии было два отделения: историческое и словесное; богословские предметы на группы не делились, все они были обязательными для всех студентов, на какое бы Отделение, историческое или словесное, они ни записались. Историческое и словесное Отделения предназначались для приготовления преподавателей исторических и словесных предметов в духовно-учебных заведениях. По действующему уставу сверх обязательных студенты изучают еще по два минимальных предмета, для чего и разделяются на пять групп, причем изучение групповых предметов ничем не отличается от общеобразовательных. По нашему проекту специальности распределяются несколько иначе. У нас предметы разделяются на общеобразовательные и специальные. К первым отнесены предметы, касающиеся источников богословского познания (Свящ. Писание, Ветхий и Новый Завет, Патрология), далее основные богословские науки, без усвоения которых немыслим богословски образованный человек, и, наконец, языки еврейский, греческий, латинский и один из новых. Специальные группы представляют собою замкнутое целое, в котором предметы объединяются одним общим характером. Такова, например, первая группа предметов, в состав которой вошли все библейские науки. Выгода такой постановки состоит в том, что на специальной группе изучение одного предмета помогает изучению другого, так как основательно изучить науку можно лишь в связи с родственными ей науками. По прежним Уставам предметы общеобязательные и социальные изучались одинаковым образом, наш устав различает самый метод преподавания специальных предметов. В то время как предметы общеобязательные излагаются студентам в виде общих курсов, предметы специально изучаются по их источникам, для чего рекомендуются специальные курсы и практические занятия. Итак, изучение источников есть первая отличительная черта нашего Устава в той его части, которая касается постановки академического преподавания. Но это возможно лишь в том случае, когда академическое преподавание будет покоиться на широкой историко-филологической основе. Для основательного изучения Ветхого Завета необходимо знание еврейского языка, арамейского языка, истории Востока и проч.; для изучения Нового Завета и отцов и учителей Церкви Вселенской потребно знание греческого языка, греческой и латинской палеографии; для изучения славяно-русской духовной письменности необходимо знание славянского языка, славянской филологии и палеологии, истории греческой и римской литературы, потому что памятники славяно-русской письменности тесно связаны с формами древней греко-римской литературы. Отсюда 2-я отличительная черта нашего Устава в постановке учебной части заключается в том, что изучение богословских предметов покоится на широкий историко-филологической основе, при этом признано весьма полезным, чтобы историко-филологические предметы преподавались специалистами. Для этого можно одного из лучших воспитанников академии командировать в университет года на два-три для изучения соответствующей специальности или пригласить преподавателя из университета на правах приват-доцента. Это первое наше пожелание, второе проходит чрез весь новый академический Устав в его учебной части. Второе пожелание сводится к тому, чтобы небогословские предметы излагались с той их стороны, которая ближайшим образом соприкасается с богословскими предметами, чтобы преподавание этих предметов имело служебную цель и служило пособием к изучению богословия. Например, при изучении греческого языка нужно обращать внимание преимущественно на особенность новозаветного греческого языка Священных книг и творений Святых Отцов и учителей Церкви. Отдел возлагает большие надежды на расширение историко-филологического образования и полагает, что это даст начинающему богослову литературную и научную независимость. Вот для чего прежде всего необходимо знакомство с источниками; и если действительно преподавание богословских наук будет основано на изучении источников, то у студентов естественно возникает желание научно работать. Кроме того, чтобы уметь критически относиться к современной богословской литературе, для этого опять необходимо иметь свое научно обоснованное мнение о тех источниках, на которых основаны современные исследования по богословию, а для этого необходимо широкое знакомство с источниками богословского знания и с теми предметами, которые служат орудием изучения (напр., язык палеографии). Итак, если желательна независимость нашей академической науки, то необходимо указанные сейчас изменения внести в новый Академический Устав. Затем, весьма крупным недостатком прежнего Академического Устава было то, что кандидаты для замещения вакантных академических кафедр были без достаточной подготовки. Обыкновенно бывало так: молодой человек, наиболее способный из окончивших курс, предназначавшийся для занятия академической кафедры, оставлялся при Академии стипендиатом на один год, а затем, по прочтении двух пробных лекций допускался до занятия кафедры. Понятно, что ему недоставало времени, чтобы как следует освоиться с предметом. По новому Уставу для приготовления правомочных кандидатов на академические кафедры Отдел решил принять следующие меры. Приготовление стипендиатов для занятия академических кафедр не ограничивается годом, а продолжается два или три года. Затем вводится магистерский экзамен. Нечто подобное есть и по ныне действующему Уставу: студенты оканчивают академический курс по двум разрядам – магистрантами, которые имеют право защищать диссертацию на магистра и без нового устного испытания, и кандидатами, которые для этой цели должны сдать экзамен, без чего они не допускаются к публичной защите магистерской диссертации, но это не магистерский экзамен, а скорее переэкзаменовка, потому что таким испытаниям подвергаются только те, которые не получили полного балла по одному или нескольким предметам, и экзаменуются только по этим предметам. Проектируемый новым Уставом магистерский экзамен имеет другую конструкцию и преследует другие цели; он дает право быть магистром, учителем. Следовательно, аспирант должен сдать экзамен по главным предметам своей специальности и при этом обнаружить знание источников и литературы своего предмета. Для той же цели наш проект академического Устава предусматривает приват-доценту в Академии. Ежегодно в Академии оставляется по два кандидата для приготовления их на замещение свободных академических кафедр, но немногие из них остаются в Академии, большинство размещается иногда по отдельным и захолустным городам, где заниматься наукой не приходится. Отдел решил использовать эти силы. Если бы Совет Академии имел  право рекомендовать на места лучших воспитанников Академии, то он мог бы разместить их в духовно-учебных заведениях в непосредственной близости к Академии и таким образом имел бы возможность использовать эти силы в качестве приват-доцентов в Академии. Для преподавания богословским наук требуется немало ученых сил, и вот эти приват-доценты были бы хорошими помощниками профессоров богословия и сами готовились бы под руководством  профессоров в занятии кафедры. Вот и все, что я хотел сказать о теоретической стороне дела. Разумеется, Собор может спросить: какое отношение эта повышенная богословская наука будет иметь в практическом отношении? На это я должен сказать следующее. Разумеется само собой, что всякая практика предполагает чистую теорию. Чтобы получить практические плоды химии, нужно знать чистую химию. Так и в области богословия: теоретическое изучение богословских предметов дает возможность людям практики вернее достигать задач Церкви на земле. Но в Академии есть и чисто практическое отделение, которое имеет целью подготовку практических деятелей на ниве церковной. В этом отделении читаются новые предметы, которых не знает старый Устав, а именно кателетика, методика Закона Божия, учение о миссии. Теперь о приеме воспитанников в Академию. Здесь тенденция Устава нашего сталкивается с практическими потребностями Церкви. Церковь озабочена привлечением большого количества сил в высшие богословские учебные заведения, и с этою целью расширяет и облегчает доступ в Академию. В минувшем году принимались без экзамена все воспитанники духовных семинарий 1 и 2 разряда, окончившие классическую гимназию и реальное училище. Отдел стремится повысить уровень научных знаний и применительно к этому повысить требования поступления в Академию. В прежнее время, когда в Академию поступали воспитанники семинарии, окончившие курс только по 1-му разряду, после довольно серьезного экзамена, Академия располагала наилучшим для учебных целей материалом, а теперь, если по примеру прошлого года доступ в Академию будет открыт без экзамена даже окончившим светские средние учебные заведения, придется понизить требования научности, вступить на путь приспособленности к общему уровню академических студентов. Уступая требованиям практической необходимости, Отдел, скрепя сердце, согласился открыть доступ в Академию и окончившим светское среднее учебное заведение, хотя и установил для них в необходимом объеме проверочные испытания. Но если бы Священный Собор и Высшее Церковное Управление не согласились на это, то Отдел не стал бы возражать.

Перехожу к административной части устройства Академии по новому Уставу, что и составляет сущность представленного доклада. Обыкновенно то, что говорится в нашем Уставе об управлении Академией, выражают одним словом «автономия», но слово это для многих одиозно. Здесь нередко приходится слышать, что высшая церковная власть не в состоянии будет провести ту или иную меру по отношению к Академии, ибо Академия автономна. Но в действительности это не так. Автономия Академии проведена на основании временных правил 5-6 мая 1917 года. Но то, что относится к автономии Академий, по новому Уставу сводится к четырем пунктам: 1) Академия находится в подчинении Священному Синоду и Высшему Церковному Совету; 2) Академиям предоставляется право избрания ректора, проректора и прочих должностных лиц; 3) введение в состав Совета Академий всех преподавателей Академии, наряду с ординарными и экстраординарными профессорами; 4) предоставление Академиям права присуждения ученых степеней с доведением об этом до сведения Священного Синода, тогда как прежде этим правом Академия не пользовалась, по временным правилам это было предоставлено Совету Академии. Таким образом, мы видим, что власть высших церковных органов по отношению к Академиям не поколеблена: Академии по-прежнему находятся в зависимости от высшей церковной власти. В основу доклада Отдел положил две мысли: 1) Высшая церковная власть, в ведении которой находятся Академии, имея общее наблюдение за ними, утверждает в должности, по избрании, всех должностных лиц Академии – ректора, проректора, профессоров, преподавателей и проч.; 2) имеет право и увольнять их, а также и назначать особых лиц для ревизии Академии, когда в этом встретится нужда. Таким образом, Академии находятся в подчинении высшей церковной власти, и если проводимую в нашем докладе автономию Академии понимают не так, то это лишь простое недоразумение. Но и другой принцип положен в основу нашего доклада – это принцип внутреннего самоопределения Академий в тех пределах, которые очерчены в статьях 1-5 нового Устава. Это самоопределение сводится к следующему. 1) Во главе Академии стоит Совет Академии, ведающий непосредственно всеми внутренними распорядками академической жизни. Отдел полагает, что Собор ничего не будет возражать против этого, потому что все реформы, которые им доселе проведены, имеют в виду самостоятельность местных учреждений. Таковы реформы о приходе, окружном управлении, епархиальном управлении и др. Вполне применимо это и в отношении к высшему учебному заведению. 2) Академии предоставляется право избирать ректора, его помощника, профессоров и прочих должностных лиц Академии: но правом избрания ректора и его помощника, то это право было отнято у нее лишь Уставом 1884 года. Отдел надеется, что и в этом отношении со стороны Собора не последует возражений, потому что ныне везде осуществляется принцип выборности. 3) Академия имеет право присуждения ученой степени магистра или доктора богословия, ограничившись только доведением об этом до сведения Высшей Церковной Власти. Ранее порядок был такой: магистерская или докторская диссертация, после защиты ее в торжественном публичном заседании Академии и признании защиты удовлетворительной, представлялось на утверждение Св. Синода: это ставило Синод в большое затруднение, так как нужно было всякую книжку внимательно прочитать и санкционировать. Естественно, что Св. Синод к диссертации должен был относиться строже, чем в обыкновенных случаях. Бывало и так: появляется новая диссертации, около нее в газетах возникает шум, разные толки, и церковная власть не может отнестись к этому хладнокровно, она преувеличенно строго рецензирует книгу. Это не могло не отражаться самым неблагоприятным образом на академической науке, ибо все аспиранты предпочитали избирать темя, не имеющие принципиального значения и, стало быть, менее полезные для Церкви. Академии не против церковной цензуры их ученых трудов, они лишь против цензуры в форме утверждения диссертации. Что касается частностей, то докладчики дадут по ним объяснения, если по содержанию нашего доклада возникнут прения.

Председательствующий. Поступило предложение протоиерея П. А. Миртова следующего содержания: «В виду недостатка времени, не позволяющего Собору войти в подробное обсуждение представленных Отделом общих положений, передать доклад Отдела, касающийся основных начал преобразования Духовных Академий, в Высшее Церковное управление для рассмотрения и введения в действие, если окажется возможным, выработанного Отделом Устава духовных академий с начала будущего учебного года, — новые же оклады содержания должностных лиц духовных академий, распубликованные Св. Синодом в №7–8 Церковных Ведомостей за текущий год, ввести в действие с 1 января настоящего 1918 года, приняв расходы на содержание Академий по норме их окладов на средства общецерковной казны».

Докладчик проф.-прот. А. П. Рождественский. Докладчики ничего не будут иметь, если при этом будут приняты во внимание положения Отдела, — тем более, что на рассмотрение Высшего Церковного Управления Отделом передается и Устав Духовных Академий. Я просил бы только разделить предложение прот. П. А. Миртова на две части. Относительно первой части, т. е. предложения передать основные положения преобразования Духовных Академий в Высшее Церковное управление, с тем, чтобы оно озаботилось введением их с следующего учебного года, я полагал бы, что его можно было бы проголосовать. В настоящее время Академии испытывают некоторые затруднение в виду того, что не имеют ничего определенного для своего руководства: действуют одновременно и Временные Правила и прежний Устав. Если бы Священный Синод нашел возможным ввести в действие с следующего года нормальный Устав, это было бы хорошо и приветствуемо Академиями. Что же касается второй части, то я прежде голосования просил бы допустить к защите доклада проф. М. В. Васильевского, избранного Отделом в качестве докладчика по этому вопросу, и потом я имею внести в этот доклад некоторые изменения, или точнее дополнения. Эти дополнения касаются, во-первых, пенсий для профессоров, выслуживших право на них, и, во-вторых, зачисление на пятилетние прибавки предшествующей службы не только в высших духовно-учебных заведениях, но и в должностях преподавателей духовно-учебных заведений, миссионерской, епархиальной.

Председательствующий. Вы говорите, — ввести, если возможно, а если невозможно?

Докладчик прот. А. П. Рождественский. В последнем случае Высшее Церковное Управление имеет возможность внести основные положения и Устав на благовоззрение Собора.

Проф. И. М. Громогласов. Я полагал бы, что при предположении внести Устав на утверждение постоянной высшей церковной власти необходимо было бы, что бы Собор высказал свое принципиальное отношение к тем основным положениям, которые предлагаются в докладе. Я полагаю, что можно было бы и нужно было бы или принять их, или отклонить хотя бы в общей форме. Я думаю, что это можно было бы сделать без дальнейших прений. Я желал бы, чтобы выражено было отношение к этим положениям Собора. В этом случае в значительной степени упрощалась бы работа Священного Синода и Высшего Церковного Совета. Синод и Совет — исполнительные органы и не более. И Собор должен определить свою точку зрения на дело.

Председательствующий. В таком случае нам придется заниматься этим делом целую ночь.

Проф. И. М. Громогласов. Я думаю, что положение можно было бы принять или отвергнуть без особых прений.

[Генерал] Л. К. Артамонов. Хотя я военный академик, но задачи и цели всех других Академий мне не чужды и всегда были близки. И то предложение, которое нам оглашено, мне понятно, но потому-то и принять его с моей точки зрения нельзя. Мы не можем взять на себя ответственности за решение этого дела огульно, без компетентного рассмотрения. Академии являются сосредоточением православной богословской науки. К ним прислушиваются наши иерархи, весь пресвитерский клир. На рассмотрение Академий вносятся разные вопросы, иногда касающиеся других вероисповеданий. Есть множество вопросов, выдвигаемых теперь нашим временем. Эти вопросы тоже требуют к себе внимательного отношения и научного разрешения. Следовательно, Академии должны стоять на основе православия и высоте богословской науки. С этой точки зрения можно поставить вопрос о том, все ли правильно в предлагаемом нам докладе? Мы слышим голос других профессоров, которые на положение Академии смотрят иначе. Между самими профессорами существует разногласие. Нам трудно разобраться в вопросе без предварительного обсуждения его. Как же мы можем взять на свою ответственность утверждение основных положений Академий и Устава их? Мне кажется, к этому вопросу нужно отнестись с особой осторожностью. Священный Синод и Церковный Совет войдут в детальное рассмотрение учебных программ и Уставов Академий, с тем, чтобы по рассмотрении их внести на обсуждение Собора в течение третьей сессии его занятий со своими заключениями. Выслушав суждения компетентных лиц, мы и можем тогда высказать и свое суждение. А теперь мы этого не можем сделать.

Проф. С. Н. Булгаков. Над обсуждением вопросов о духовной школе в Соборе тяготеет какой-то рок. Тяготение этого рока заметно было при обсуждении вопроса о семинариях… Теперь нам предлагают голосовать вопрос об Академиях без всякого обсуждения. Если будет допущено такое голосование, то я должен буду воздержаться. Я не хочу сказать ни того, что я не согласен с докладом, ни того, что согласен. Допустим, что я даже согласен. Но ведь Соборное дело заключается не в законодательстве только, а и в уяснении основ этого законодательства, в высказывании известных пожеланий, и в особенности по таким важным вопросам, каким является вопрос об Академиях. А между тем, нам предлагают принять этот вопрос в порядке вермишели и механически наложить на законопроект свой штемпель. Я не знаю, какой нуждой вызывается такая срочность в решении этого вопроса, и насколько Академии не могут просуществовать до осени в том виде, в каком они существуют. Но если такая нужда имеется, то Высшему Церковному Управлению необходимо будет принять какие-либо меры и провести их, так сказать, в порядке статьи 87, с тем, чтобы осенью внести этот вопрос на рассмотрение Собора. Между тем, тот способ проведения проекта, который предлагается нам, во мне вызывает недоумение. Поэтому я полагаю, на нужно или совсем отклонить этот вопрос, или, если невозможно отложить его, воздержаться от голосования и передать в Высшее Церковное Управление, чтобы оно разрешило его в рамках безусловной необходимости и этим ограничилось бы.

Д. И. Боголюбов. Я прошу у профессоров Академии разрешения коснуться вопроса о святилище богословской науки с той точки зрения, которая понятна и близка мне. Я разделял бы опасение С. Н. Булгакова, если бы нам предлагали на утверждение пункты совершенно неизвестные, но когда я внимательно просмотрел тезисы, я увидел, что дело ясно и просто. Что такое академия? В ст. 1 говорится: «Академия есть высшее учено-учебное учреждение, имеющее своей задачей служить Православной Церкви разработанную и преподаванием богословской науки в связи с соприкосновенными отраслями знания». Это то, что нам нужно. Из статей 3-5 мы видим, что Академия находится под наблюдением Патриарха, Синода и Церковного Совета. Далее, епархиальный архиерей принимает в ней самое бдительное участие. Чего же опасаться? Если мы располагаем одним вечером и подробно рассмотреть не можем, то, принимая во внимание, что Академия не выгораживается из-под контроля Высшего Церковного Управления, мы с полным убеждением можем сказать, что то, что мы не можем сделать, могут сделать Патриарх, Синод и Церковный Совет во славу Церкви и для блага ее. Поэтому мы можем голосовать за передачу основных положений в Высшее Церковное Управление.

Князь Е. Н. Трубецкой. Архипастыри, отцы и братия. Мы стоим пред одним из важнейших вопросов. При переживаемом нами переломе в настроении общества, интеллигенция стучит в двери Церкви. И Церковь должна быть готова давать ответ на запросы общества. Если и доселе задачи Академий были важны, то теперь тем более. Поэтому мы должны отнестись с сугубым вниманием к положению академий и принимать предлагаемые тезисы без их обсуждения было бы невозможно. Это значило бы не оказать внимания Академии, какого она заслуживает. Она заслуживает пространного обсуждения. Я поддерживал бы предложение о. Миртова – передать на рассмотрение Высшего Церковного Управления, но с тем, чтобы Высшее Церковное Управление, по рассмотрении положений, свои результаты внесло бы на обсуждение или этого, или другого Всероссийского Церконого Собора. Но я желал бы, чтобы эти положения были приняты после пространного обсуждения.

Проф. С. А. Котляревский. Мне кажется, что вопрос уже выяснен. Если я хочу сказать пару слов, то только потому, что в самых пунктах есть разные вещи. В докладе есть общие положения — очень правильные, — но все будет зависеть от того, как они будут выполнены. Здесь одни статьи выражены очень обще: так, статья первая должна быть конкретизирована. С другой стороны, есть статьи, которые изложены очень подробно. Такова статья относительно ректора, проректора, профессоров. Так как мы лишены возможности обсудить положения, мы должны воздержаться от вотума. Мы должны оставить за Собором полную свободу действия. Положения же без вотума можем передать на усмотрение Высшего Церковного Управления.

Митрополит Тифлисский Кирилл. Я присоединяюсь и к князю [Е. Н.] Трубецкому, и к С. А. Котляревскому. Не далее, как вчера мы решили передать несколько законопроектов, разработанных в Отделах, на рассмотрение Высшего Церковного Управления, с тем, чтобы оно, по рассмотрении, озаботилось введением их в жизнь. Если теперь нужно, чтобы положения об Академии были введены в жизнь, то пусть этим введением займется Высшее Церковное Управление. Но Собору в таком составе нельзя прикладывать свой штемпель. Это было бы недостойно и Собора, и академии. Нужно доклад снять и передать в Высшее Церковное Управление. То же и вопрос о штатах.

Докладчик профессор И. В. Попов. Мой содокладчик уже поддержал предложение о. Миртова. Теперь и я должен присоединиться к нему. Академии стремятся к тому, чтобы их деятельность была освещена пред Собором. Академии представляют замкнутый мирок. Они весьма охотно идут навстречу желанию членов Собора освещать вопрос, тем более, что Академический Отдел состоял из одних профессоров, несмотря на неоднократные приглашения других членов Собора принять участие в работах, посторонние члены посещали заседания Отдела неисправно и редко. Поэтому, повторяю, Академии заинтересованы в том, чтобы вопрос был обсужден вполне. Что же касается практической надобности в разрешении вопроса теперь, то я должен сказать, — такая надобность чувствуется. Академии теперь же должны публиковать условия приема на первый курс. Нам нужно решить, открыть ли доступ в академию окончившим светские средние учебные заведения, а также воспитанникам семинарии II разряда. Далее, нет единства между Академиями в учебных планах. Московская Академия применяет новые планы, в других академиях занятия ведутся по прежним планам. Нужны соответствующие указания Высшей Церковной Власти. Наконец, Академии испытывают тревогу за свое будущее. Они не знают, как отнесется в ним Церковь, нужны ли они ей. Они нуждаются в указаниях, и эти указания могут преподать ей Священный Синод и Церковный Совет. Таким образом, я присоединяюсь к князю [Е. Н.] Трубецкому, С. А. Котляревскому и митрополиту Кириллу.

Председательствующий. Ставлю на голосование предложение П. А. Миротова.

Митрополит Тифлисский Кирилл. Я не возражаю против первой части предложения П. А. Миртова. Но во второй [части] содержится более, чем дано в наших рассуждениях: штаты мы не обсуждали, и пусть Собор не вмешивается в это дело, а предоставит все Высшему Церковному Управлению.

Докладчик о. А. П. Рождественский. Я уже говорил, что в предложении о. Миртова нужно различать две части. Первая не вызывает сомнений. Что касается второй, у меня имеются к ней дополнения. И я просил бы вторую часть голосовать не прежде, чем мы выслушаем докладчика по этой части: он имеет полное право на то, чтобы быть выслушанным. Может быть, в его докладе митрополит Кирилл усмотрит то, что заставит его переменить свое мнение.

Председательствующий.  Итак, буду голосовать первую часть.

Митрополит Кирилл. Нужно голосовать о передаче в Высшее Церковное Управление всего законопроекта.

Прот. К. М. Аггеев (с места). Нужно предварительно выслушать докладчика.

Докладчик прот. А. П. Рождественский. Я, как председатель Отдела, сочту себя оскорбленным, если Собор не выслушает докладчика, избранного Отделом.

Председательствующий. Прошу докладчика проф. М. Н. Васильевского доложить.

Докладчик проф. М. Н. Васильевский. Я не могу согласиться с тем, чтобы Собор мог отклонить от себя вторую половину доклада относительно принятия сумм по содержанию Академий на церковные средства. Дело в том, что если Устав нуждается в обсуждении, чего Собор за краткостью времени не может сделать, то совсем нельзя того же самого сказать относительно штатов. Новые штаты были рассмотрены Св. Синодом, были утверждены Временным Правительством с тем, чтобы они были введены с 1 октября 1917 года, причем новые штаты были приняты Синодом на свои средства. В настоящем году Духовные Академии остались совершенно без содержания. Казенные кредиты с 1 января 1918 года задержаны и доселе не выдавались. И уже на внимание Священного Собора было предложено материальное положение как духовно-учебных заведений вообще, так и Академий в частности. 14 марта Священному Собору угодно было принять содержание духовно-учебных заведений на средства общецерковной казны за счет введенного 10-рублевого обложения каждого пуда церковных свечей. Таким образом, вопрос о принятии академий уже решен Собором в положительном смысле, и предложение митрополита Кирилла не отвечает существу этого соборного постановления. В настоящем случае мы вносим лишь одно дополнение: чтобы Собор указал, что сделанное им постановление должно быть принимаемо в смысле и размере новых штатов, как уже утвержденных и юридически уже введенных с 1 октября 1917 года. Дело в том, что в отношении средних и низших духовно-учебных заведений Собор принял норму содержания применительно к штатам, между тем, как по отношению к Академиям он вопроса не разрешил. А разрешить этот вопрос нужно и разрешить в положительном смысле. Почему? Да потому что, если Собор не выскажется по этому вопросу, он оставит Академии при штатах 1869 года, утвержденных 50 лет тому назад и в высшей степени для настоящего времени неудовлетворительных. В какой мере эти штаты стали неудовлетворительны для настоящего времени, — я приведу для иллюстрации пример из жизни Казанской Академии. Здесь профессора вынуждены были недостаточностью содержания к продаже собственного имущества и даже имущества академического (проданы были лошадь, экипаж). Положение в собственном смысле критическое. Не далее, как вчера, я получил из Казани телеграмму: «денег нет, привозите с собой деньги». Я просил бы Священный Собор относительно второго предложения о. Миртова сделать свое собственное соборное определение. Уравнять в данном случае Академии с средними и низшими духовно-учебными заведениями было бы, с одной стороны, делом справедливым, а с другой — делом неотложной необходимости.

Митрополит Тифлисский Кирилл. При всем моем глубоком уважении к академической науке и еще большем сочувствии к затруднительному положению академической корпорации, я все-таки не могу согласиться с доводами почтенного Михаила Николаевича Васильевского. Он сам говорил, что вопрос о принятии содержания Академии на общецерковную казну разрешен. И я знаю: разрешен. Затем он проводит аналогию с семинариями. Если так, то он сам говорит против себя. Содержание семинарий принято на общецерковный счет не по новым штатам, а по тем, по которым они содержались ранее. Следовательно, то же самое надо говорить и об Академиях. Пусть штаты эти неудовлетворительны, но ведь мы поручаем органам Высшего Церковного Управления пересмотреть и штаты. Теперь же мы совершенно не компетентны разрешить вопрос о них: удовлетворительно ли они составлены? И почему мы должны закреплять их без рассмотрения Устава? Поэтому я поддерживаю вновь свое предложение — передать весь вопрос и в первой его половине и во второй, о штатах, в особенности, на рассмотрение органов Высшего Церковного Управления.

Докладчик проф. М. Н. Васильевский. Я хочу сказать несколько слов в дополнение к тому, что мною было сказано. Штаты духовных семинарий и училищ — это новые штаты. Это не те штаты, по которым живет наша академия. Счастье семинарий и училищ в том, что их штаты были проведены ранее, чем наши, в Государственной Думе. Духовные же академии могли получить их в октябре месяце прошлого года. Священному Собору угодно было принять духовно-учебные заведения на свою общецерковную казну по этим новым штатам, но относительно новых штатов духовных академий не было сделано разъяснения. Мы теперь и просим сделать это разъяснение. Никаких суждений по существу данного вопроса не может быть. Штаты уже разрешены и признаны, и Священному Собору требуется лишь разъяснить, чтобы и академии получили содержание по новым штатам. Это дело необходимое и неотложное, так как на те средства, какие получают профессора, существовать невозможно. Ординарный профессор получает 245 руб. в месяц. Это человек, прослуживший 25 лет. Можно ли существовать на это? Некоторые профессора на покупку одного хлеба должны тратить 10-12 рублей в день. Таким образом, жалования не хватает на прокормление семьи черным хлебом. А доценты получают 85 руб. в месяц и буквально голодают. Я не понимаю протеста Преосвященного Кирилла против того, что вопиет прямо к небу. Недавно Собор принял новые штаты для епархиальных миссионеров, они выше профессорских, а Собор их принял. По примеру их я прошу войти в положение профессоров и разъяснить, чтобы содержание им производилось по новым штатам, которые должны быть введены в действие еще с октября 1917 года, но практически еще не были осуществлены. Со стороны Собора это будет делом справедливости. Нового рассмотрения не требуется, и штаты совершенно не высокие. Я служил 12 лет миссионером, если бы я оставался миссионером, я бы по новым миссионерским штатам получал бы более, чем получу, как профессор: около 6 тысяч рублей, а оставаясь экстраординарным профессором, я получу 2160 руб. в год. Прошу Священный Собор разъяснить, чтобы содержание Академиям выдавалось по штатам, которые уже рассмотрены и утверждены и в новом рассмотрении не нуждаются.

Митрополит Тифлисский Кирилл. В словах Михаила Николаевича недоразумение. Разве я не сочувствую Академиям! Я с этого начал свою речь. Но Отдел адресуется не туда, куда должно. Если Высшие Органы Церковного Управления определили эти штаты и если мы доверяем им осуществить их, то власть и осуществит согласно с теми предложениями, о которых докладывал Михаил Николаевич. Я только говорю, что, когда будут рассматриваться эти штаты, то, может быть, они будут подвергнуты жесточайшей критике, как самые минимальные ставки. Пусть Высшее Церковное Управление сделает все, что можно сделать, но нам в это вмешиваться нечего.

Докладчик проф[ессор]-прот[оиерей] А. И. Рождественский. Я приветствовал бы бережливость митрополита Кирилла по отношению к церковным средствам, но я удивляюсь, что такого радения о них я не слыхал, когда говорили о миссионерских штатах. Эти штаты определены были щедро, и со стороны Собора препятствий не встретили. Всякий труд должен быть оплачиваем, и я голосовал вместе с другими за эти штаты. И теперь только, когда вопрос идет о штатах для академий, начала проявлять себя бережливость. Нас кормят обещаниями, но дайте нам то малое, что представляют из себя эти штаты. Я очень просил бы вернуться к тому порядку, о котором говорит прот. Миртов: проголосовать первую половину, а затем в отношении второй половины я с своей  стороны и мой содокладчик сделаем некоторые дополнения к той общей формуле, которая нам предложена.

Председательствующий. Преосвященный Кирилл предлагает передать вопрос об Академиях без разделения его органам Высшего Церковного Управления. Я должен голосовать это предложение. Если не согласятся с этим, я спрошу Собор: угодно ли Собору голосовать по частям?

Докладчик проф[ессор]-прот[оиерей] А. И. Рождественский. Я убежден, что голосование пройдет в благоприятном для академий смысле, но тем не менее я против голосования в таком порядке. Представьте себе, что, если кто-нибудь проголосует против передачи всего вопроса, то как он будет голосовать за передачу части вопроса? Надо разделить на части и иначе голосовать нельзя.

Председательствующий. Я должен же считаться с поправкой митрополита Кирилла?

Голоса (с места): По частям.

Председательствующий. Итак, голосую сначала предложение прот. П. А. Миртова о передаче доклада об основных началах преобразования духовных академий в Высшее Церковное Управление для рассмотрения и введения, если окажется возможным, выработанного Отделом Устава духовных академий с начала будущего учебного года.

Постановлено: принять предложение.

Председательствующий. Теперь голосую предложение митрополита Кирилла о передаче на распоряжение Высшего Церковного Управления дополнения к докладу Отдела о штатах академий.

Постановлено: предложение митрополита Тифлисского Кирилла отклонить.

Председательствующий. Ставлю на голосование предложение прот. П. А. Миртова о том, чтобы новые оклады содержания должностным лицам духовных академий, распубликованные Св. Синодом в №7-8 Церковных Ведомостей за 1918 г. ввести в действие с 1 января 1918 г. с принятием расхода на содержание академий на средства общецерковной казны.

Постановлено: принять предложение.

Докладчик проф[ессор]-прот[оиерей] А. П. Рождественский. К принятому предложению я прошу сделать два дополнения, а именно, указать, что 1) в срок выслуги пятилетних прибавок к содержанию преподавателей академий засчитываются годы всей их службы Церкви — учебной, миссионерской и епархиальной, и что 2) с 1 же января 1918 г. вводятся и оклады пенсий, распубликованные в №7-8 Церковных Ведомостей. Я попросил бы голосовать свои дополнения отдельно.

Председательствующий. Вопрос о пенсии весьма серьезен. Обсуждался ли он в Отделе? Вносить сюда прямо без обсуждения едва ли возможно.

Докладчик проф[ессор] М. Н. Васильевский. В отношении пенсий Священному Собору приходится сделать то же, что было сделано в отношении окладов содержания. Оклады содержания разъяснены Священным Собором. Теперь так же нужно разъяснить и о пенсиях. Этот вопрос разрешен и никаким новым обсуждениям не подлежит. Мы просим лишь разъяснить, чтобы пенсии выдавались по тем же штатам, по которым Собору уже угодно было разъяснить выдавать содержание. Это первое. Во-вторых, надо сделать постановление о профессорах, которые поступили после службы в других духовно-учебных заведениях, или со службы миссионерской, или епархиальной. Правительство, когда устанавливало штаты для Духовных Академий, имело в виду государственные средства. Имея это в виду, правительство установило и пятилетние прибавки в соответствии со штатами в высших учебных заведениях. Если вступают на службу в Академию из другой Академии или Университета, то служба зачисляется, но если переходят из семинарии, то служба в семинарии в счет выслуги на пятилетние прибавки не зачисляется. Священному Собору угодно было принять содержание академий на общецерковные средства, и Священный Собор вправе сделать свое новое дополнение к штатам. Ведь, где бы человек ни служил, будет ли он священником, миссионером, он все равно служит Церкви. Для Священного Собора в этом случае ценным является, что профессор Академии служил в Церкви, а не служил в университете, состоял на службе церковной. Поэтому я просил бы принять и второе дополнение о том, что в срок выслуги зачисляется вся прошлая служба Церкви.

Председательствующий. Рассуждали ли об этом в Отделе?

Проф[ессор] М. Н. Васильевский. Рассуждали.

Докладчик проф[ессор]-прот[оиерей] А. И. Рождественский. Положение о штатах напечатано в Ведомостях, а то, что предлагается, — вносится, как дополнение.

С. П. Руднев. Само собой разумеется, что я не могу не приветствовать, чтобы каждый трудящийся, особенно в Академии, получал возможно более. Поэтому не с точки зрения ограничения, а с точки зрения справедливости, я буду возражать против того исчисления прибавок, которое сейчас предложено. Первоначально пятилетние прибавки появились в Судебном Ведомстве, а потом уже были применены и в отношении педагогического персонала. Понятно положение служащего человека, который, чем больше служит, тем выше занимает место по службе. Но здесь в педагогической сфере такого служебного движения не происходит. В Академии ректор один, а профессоров много. Таким образом, всю жизнь человек сидит на одном месте. Отсюда и создана была система пятилетних прибавок. Это уничтожает карьеризм и обеспечивает трудящихся, так как все они работают одинаково. Понятно распоряжение Временного Правительства. Деятельность профессора, в каком учебном заведении она ни происходила, везде одинакова. Но если мы станем на другую точку зрения, станем засчитывать на выслугу всю службу, где бы она ни происходила, идея прибавок будет совершенно не выдержана. Кроме того, какой иметь в виду оклад, из которого будут исчисляться прибавки? Если пятилетние прибавки будут применяться везде, я тогда возражать против сделанного предложения не буду, но, если только для профессоров, я возражаю.

Докладчик проф[ессор] М. Н. Васильевский. По поводу разъяснений С. П. Руднева, я считаю своим долгом объяснить следующее: в какой мере несправедливо то, о чем мы просим? С. П. Рудневу угодно было признать это несправедливым, а я сейчас приведу цифры, чтобы показать, как это несправедливо. Представьте себе, что человек прослужил в должности преподавателя семинарии, предположим, по предмету Свящ. Писания 10-12 лет. Затем он переходит на такую же кафедру в Академию. Здесь он еще служит 5 лет (17 лет всего на службе). Если бы он оставался в семинарии, то ему полагалось бы три пятилетние прибавки, по 400 руб. каждая (1200 руб.) в год. Между тем, перейдя в Академию, где две прибавки, он через 17 лет получит две прибавки в 1000 руб., т.е. на 200 руб. менее, чем в семинарии. Еще хуже для тех, кто перешел в Академию после миссионерской службы. Если бы я оставался миссионером, я бы получал бы по новым штатам около 6 тысяч (5800 руб.). Между тем, состоя профессором, если угодно Собору будет зачислить на выслугу лет миссионерскую службу, я буду получать 4000 руб. Вот ответ Сергею Петровичу Рудневу, что мы хлопочем о деле явно несправедливо. Когда Правительство вырабатывало проект штатов, оно имело в виду университетскую службу, а университетская служба отличается от академической. В Университете проходят службу сначала стипендиатом, потом приват-доцентом, и наконец, профессором, а в академии очень немногим счастливцам удается поступить на службу со школьной скамьи: института приват-доцентуры нет в академии и обыкновенно профессорским стипендиатам приходится поступать или на духовно-учебную службу, в семинарию, или миссионерами и после уже лет 12 своей службы уже переходить в Академию. Вот почему положение академической службы нельзя приравнять к университетской. Поэтому внесение дополнения к академическим штатам будет делом справедливости. Для Священного Собора должно быть ценным, что этот человек всю свою деятельность посвятил Церкви. Поэтому я прошу признать наше дополнение по вопросу о пенсиях, об окладах и признать зачисление в срок выслуги на пятилетние прибавки всю службу Церкви.

С. П. Руднев.  Я считаю справедливым скаать, что, когда я говорил, я имел в виду университетскую службу, а положение Академии мне было неизвестно.

Председательствующий. Ставлю на голосование предложение проф. А. П. рождественского о введении в действие с 1 января 1918 г. окладов пенсий должностным лицам Духовных Академий, объявленных Св. Синодом в №7-8 Церковных Ведомостей за 1918 г.

Постановлено: принять предложение проф.-прот. А. П. Рождественского.

Председательствующий. Что касается другого вопроса о том, что в срок выслуги на пятилетние прибавки зачисляется вся служба в Церкви, учебная, миссионерская и епархиальная, то, может быть, он слушается в первый раз? Было ли это предметом суждений в Отделе?

Докладчик проф.-прот. А. И. Рождественский. Было. Но не надо забывать, что голосуется не предложение Отдела, а предложение П. А. Миртова со ссылкой на «Церковные Ведомости». Мы только делаем предложение относительно окладов содержания и пенсий. Но здесь есть еще — относительно содержания дома, библиотеки. Мы этого не предлагаем; мы находим, что без этого можно обойтись, оклады эти могут быть не ассигнованы. Но мы говорим о содержании личного состава, во-первых, и об окладах, пенсиях, во-вторых, и к 2 пункту примечания делаем поправку. Принять ее будет со стороны Собора делом справедливости. Тем более, что лица, избранные в профессора, чем-то отличаются. Я могу указать, например, что труды одного из профессоров Московской академии, до выбора его профессором служившего в уездном городе священником, были известны за границей.

Председательствующий. Очевидно, имеется в виду пункт 2 примечания: «Прибавки к содержанию профессоров, доцентов и прочих преподавателей назначаются по выслуге пяти и десяти лет в преподавательских должностях академий или в соответствующих им должностях других высших учебных заведений». Очевидно, это новое. В прежнее время засчитывалась служба в других духовно-учебных заведениях. Итак, я голосую предложение проф.-прот. А. П. Рождественского о зачете в срок выслуги прибавок по пятилетиям по содержанию преподавателей Академий годов всей их службы в церковно-учебной, миссионерской и епархиальной.

Постановлено: принять предложение проф.-прот. А. П. Рождественского.

Председательствующий. Предлагаю благодарить докладчиков проф.-прот. А. П. Рождественского, проф. И. В. Попова, проф. М. Н. Васильевского.

Постановлено: благодарить докладчиков.

Председательствующий. Еще предстоит вопрос об епархиальных женских училищах. Этот вопрос придется, вероятно, решать так же, как и вопрос об Академиях. Тем не менее, нам должно выслушать доклад об этих училищах. Вряд ли есть возможность рассмотреть этот доклад, и можно будет ограничиться таким же переходом, как и относительно Академий. Однако выслушать доклад надо: епархиальные женские училища заслуживают к себе самого широкого внимания. Слово принадлежит докладчику В. В. Успенскому.

Докладчик В. В. Успенский. Предлагаемый вниманию Священного Собора доклад полагает задачу епархиальных женских училищ в том, чтобы дать учащимся в них законченное среднее образование, воспитывая при этом в них добрые христианские навыки, развивая православно-христианское миропонимание и жизнепонимание. К этой именно цели тяготела и оставалась верной ей духовная женская школа с самого ее возникновения. Женские духовные училища начали появляться значительно ранее издания Устава их, Высочайше утвержденного 20 сентября 1868 г.; отдельные школы такого типа существовали в 50-х (Смоленское, Рязанское, Харьковское училища), даже в 40-х (Спасо-Ефросиньевское Полоцкое училище) и в 30-х годах (Екатеринбургское училище). Эти первоначальные ячейки духовной женской школы имели различную организацию, различные задания, уставы, но уже и в то время они отмечены были печатью школы, освещенной и быть верной своей матери – Церкви. Первоначально это были большею частью весьма скромные школы-приюты. Одни из них носили преимущественно сословный характер. Так, здешнее Филаретовское училище, открытое в 60-х годах, называлось когда-то «Домом воспитания девиц-сирот духовного звания». Другие училища с самого начала их существования ставили себе более широкие задачи. Например, Тульчинское училище назначалось для девиц как духовного звания, так и других сословий. Воспитание первых направлялось к тому, чтобы они были достойными супругами священнослужителей, служили примером христианского благочестия и добродетельной жизни и способны были воспитывать детей своих в истинном благочестии и благонравии, а вторые принимались в училище с тою целью, чтобы они — «способствовали благотворному сближению других сословий с духовным, а также и к возможно большему утверждению православия в семействах светских». При всем разнообразии этих училищ до уставного периода, никогда не затемнялся в них характер школы духовной. С таким характером остаются епархиальные училища и в Уставе 1868 г.

Эта основная цель школы – служить делу христианского просвещения и воспитания – намечается и в предлагаемом докладе. Если прежде, до издания пресловутого декрета об отделении Церкви от государства и школы, когда некоторые, по крайней мере, начала религиозного образования вводились в планы каждой школы, была насущная нужда в школах церковных, то теперь, в пору великой духовной смуты и разрухи, приобретает особенную ценность такая женская школа, которая бы на самом знамени своем определенно и ясно начертала крест и Евангелие.

Частнейшие задачи духовной женской школы в разное время определялись неодинаково. Уставы отдельных училищ, инструкции и т.п. говорят о доброй семьянинке, о хорошей хозяйке, но время особенно настойчиво выдвигало для воспитанниц епархиальных училищ еще одну задачу – служение делу народного образования, и эта задача с течением времени получила преобладающее значение. Работа в начальных школах, особенно церковно-приходских, стала излюбленным поприщем для окончивших епархиальные училища. До самого последнего времени из епархиальных училищ ежегодно выходила целая рать на школьное дело. За последнее пятилетие (1911-1916 гг.), насколько удалось Учебному Комитету собрать статистические сведения, в начальные школы поступило 7870 окончивших епархиальные училища, в том числе 4700 – в школы церковно-приходские. Нельзя пройти молчанием тех заслуг, какие оказали епархиальные училища школе именно церковно-приходской. Всем известно то тяжелое материальное положение, в каком была эта школа, за исключением разве самых последних годов, когда она была введена в школьную общегосударственную сеть. Нужда была нередко вопиющая. И вот, получая нищенское жалование, воспитанницы духовных училищ работали в этой школе – часто холодной и голодной – согревая ее лишь своим дыханием да своею любовью к избранному делу. Сравнительно в недавнее время стали распространяться училища, подготовлявшие особые кадры учащих для церковно-приходской школы, а раньше в ней учили исключительно епархиалки и члены причтов. Таким образом, сама жизнь ввела в круг задач епархиальных училищ служение делу народного образования. Вот почему и предлагаемый доклад в учебных планах духовной женской школы уделяется особое внимание подготовке воспитанниц к педагогической деятельности. Священный Собор уже высказал надежду на восстановление и возрождение начальной церковной школы. Если этому суждено, с Божиею помощью, случиться, то нужно думать, что воспитанницы епархиальных училищ с готовностью и радостью пойдут по проторенному пути церковно-школьного учительства.

Учебные планы духовной женской школы желательно, конечно, построить таким образом, чтобы учащимся давалось законное среднее образование, которое обеспечивало бы для них возможность получить соответствующие права и найти в жизни надлежащее применение полученного образования. Как в большинстве женских средних школ, в епархиальных училищах докладом устанавливается 7-летний нормальный курс, но при этом в положениях доклада и примечаниях к ним легко заметить некоторую неустойчивость и колебания. Колебания эти оказались неизбежными, они вызываются как историей и наличным состоянием епархиальных училищ, так и общим современным положением женского среднего образования. При издании устава епархиальных училищ для них установлен был 6-летний курс. На протяжении 6 лет в учебные программы училищ трудно было включить все те сведения, какие дает женская средняя школа других типов с 7-летними или 8-летними курсом.

И вот с начала текущего столетия в духовной женской школе замечается непрерывное стремление к расширению учебных планов: были расширены программы нормального 6-летнего курса, начали открываться 7-е и 8-е педагогические классы. Этим педагогическим классам учебным Комитетом была придана единообразная организация, с очень широкими образовательными задачами, и эта организация получила Высочайшее утверждение в 1907 году. Но и до сих пор обязательный для всех учащихся нормальный курс училищ составляют лишь первые шесть классов, причем учебные планы старших классов этого курса отличаются и многопредметностью и перегруженностью учебным материалом. По общему мнению Отдела, такой 6-летний курс является пережитком и должен быть заменен 7-летним. Назначая 7-милетний курс в полном согласии с требованиями жизни, Отдел однако имел в виду, что с одной стороны, в некоторых училищах до настоящего времени не могли открыться не только 8-е, но и 7-е классы; с другой стороны, и в учебной организации иных типов женской школы тоже нет устойчивости: наиболее распространенный тип – школа 7-летняя, но, например, в женских гимназиях местами замечается стремление стать в уровень с мужскими и развиться в 8-летнюю школу; а в мужских гимназиях, наоборот, есть вполне определенное тяготение к сокращению учебного курса. Все эти обстоятельства Отдел принял во внимание, что и отразилось в отдельных положениях доклада.

Хозяином епархиальных училищ, с самого основания их, были епархии, в лице их правомочных учреждений – главным образом, епархиальных и уездных съездов. Много внимания, забот, личного труда и личных средств в дело созидания и устроения училищ, особенно общежитие при них, вложило духовенство. Естественно, что и дочери духовенства при приеме и при обучении в духовной женской школе всегда имели некоторые преимущества, хотя никогда эта школа не была в строгом смысле слова сословной. Епархиальным съездам духовенства и мирян должно быть предоставлено установление хозяйственного строя духовной женской школы и на будущее время. Согласно 10 положению (лит. Б) доклада, епархиальные училища открывают свои двери для всех званий и состояний. Но было бы несправедливо забыть об этом труде духовенства, о его личных взносах, о тех специальных заданиях, какие вложены были в устроение некоторых епархиальных училищ при самом основании их. С точностью мера этих преимущественных прав духовенства может быть определена только на местах, почему в этом вопросе и затруднительно какое-либо общее решение.

Участие епархиальных съездов в хозяйственной жизни училищ возможно в двоякой форме: хозяйственной частью могут руководить особые хозяйственные комиссии, с обязательным участием в них уполномоченных от съездов, возглавляемые одним из этих уполномоченных и подотчетных советам училищ; или же для ведения хозяйства, особенно училищных общежитий, могут составляться самостоятельные хозяйственные комитеты, независимые от советов, хотя и включающие в свой состав представителей от советов. Образование таких комитетов сняло бы с плеч советов тяжелое иго хозяйственных забот, но устроение их, как выяснилось из обмена мнений между членами Отдела, не везде осуществимо; поэтому в хозяйственной организации училищ доклад допускает обе указанные формы, в зависимости от местных условий.

Строй управления в духовной женской школе, естественно, должен быть согласован с административным строем мужских духовно-учебных заведений. Особенность административной организации епархиальных училищ состоит в том, что в них полномочия по управлению, принадлежащие в мужских и во многих женских школах разных типов двум лицам, распределены между тремя лицами: помимо начальницы, заведующей делом воспитания, и инспектора классов, заведующего учебной частью, есть еще стоящий над ними председатель совета, назначаемый епархиальной властью, обыкновенно из местных священников, заявивших себя опытными и ревностными епархиальных работниками. Уже неоднократно в разных комиссиях и коллегиях, во главе с Учебным Комитетом при Святейшем Синоде, высказывалось мнение, что эта должность является излишней. С одной стороны, самое назначение председателя епархиальной властью не вполне согласуется с применением выборного начала по отношению к другим членам администрации; с другой стороны, эта должность не вызывается и требованиями жизни. Председатели советов, как лица, не принимающие непосредственного участия в труде педагогической корпорации, не получающие за свой труд по училищу никакого вознаграждения, не имеют возможности посвящать школе столько времени и внимания, сколько требуется самым ходом училищной жизни, отчего должны получаться неизбежные проволочки и остановки в делах. Неудобно это разделение труда по заведыванию училищем между тремя лицами и в том отношении, что весьма трудно наметить точный круг прав и обязанностей каждого из трех: с одной стороны, начальнице и инспектору классов вверяется самостоятельное заведывание важнейшими сторонами училищной жизни, — председатель, помимо совета, не должен вторгаться в сферу их деятельности; но с другой стороны, он является как бы главным лицом администрации, которому должны быть до известной степени подчинены начальница и инспектор классов, — всегда при этом возможны и несогласованность в действиях, и превышение прав одних лиц за счет других. Гораздо удобнее поэтому возложить обязанности председателя на кого-либо из остальных лиц училищной администрации. Кому именно должно быть поручено председательствование в совете — начальнице или инспектору классов, — это очень сложный вопрос, по которому не пришли к определенному выводу ни Учебный Комитет, ни другие коллегии, обсуждавшие этот вопрос. Всего лучше он может быть разрешен на местах как это и устанавливается в 5 тезисе (раздел Б) доклада. При обсуждении этого тезиса, если потребуется, будут представлены более подробные соображения по данному вопросу. Принимая вышеуказанные положения об учебно-воспитательном и хозяйственно-административном строе епархиальных женских училищ, Отдел сообразовался и с современным состоянием, и с историей училищ. За все время своего существования духовная женская школа скромно и честно исполняла свой долг. Она получила признание не только в пределах духовного ведомства: труженицы, вышедшие из епархиальных училищ, стяжали себе доброе имя на разных поприщах, и, казалось бы, школа должна была уже упрочить свое положение. Было, однако обстоятельство, пригнетавшее ее жизнь и развитие, — это скудость ее материальных средств, скудость, доходящая до нищенства. С этой кафедры мы слышали много скорбных докладов о бедности, материальных лишениях. Но едва ли найдутся учреждения, где служащие лица получали бы, например, за труд по воспитанию 25, 20, даже 15 р[ублей] в месяц, и это в продолжение всего периода военной страды и далее — при продолжающейся современной разрухе; в большой бедности живут здесь и учащиеся, и учащие, и лица администрации. Испытывая великие лишения, духовная женская школа пережила уже немало смутных годов и не только не погибла, но верными, хотя медленными шагами шла вперед. Из небольших приютов для девочек-сирот училища постепенно выросли в правильно организованную и оборудованную школу, с широкими учебными планами и программами, с громадным составом учащихся, с обширными интернатом, с педагогическими классами (в большинстве училищ). В то время, когда во всей средней русской школе царили всякие нестроения, достигая иногда ужасающих размеров, женская духовная школа оставалась как-то в стороне от этой разрухи. Прокатилась в нашей стране одна волна революции — после 1905 г., когда все шумело, требовало, угрожало… Женская духовная школа или скромно молчала, или самое большее возбуждала «почтительные ходатайства» — преимущественно о расширении ее учебного курса и улучшении постановки учебного дела. Затем докатился в наше время и девятый вал, грозящий затопить всю страну. За этот период епархиальные женские училища не только не умерли, но как-то незаметно, хотя довольно существенно, обновились, реформировались, ни в чем однако не теряя своего духа и характера, своего индивидуального облика. Каким-то образом духовная женская школа, даже с пансионом сумела жить и работать и в годы войны. Мало того, в эти годы открывались в училищах новые классы; организовалось даже одно училище по типу епархиальных училищ, но содержание не епархией, а просто обществом, данный местности, при том в рабочем районе (Серафимское училище в Петрограде).

Хотя, таким образом, духовная женская школа и доказала свою жизненность и известную устойчивость, тем не менее вновь и вновь приходится повторять невеселый вопрос: уцелеет ли эта школа и в текущие дни? Переживет ли она это последнее испытание? Работающие в епархиальных женских училищах отлично знают, что нельзя в настоящее время предъявлять какие-либо большие запросы к высшим церковно-административным установлениям. Но желательно, по крайней мере, чтобы для епархий, если им суждено содержать училища исключительно на местные средства, были установлены известные нормы материального обеспечения служащих, ниже которых не следует спускаться. Необходимо далее, чтобы служащим тем или иным путем была обеспечена пенсия, — без того пополнять кадры педагогов становится почти невозможным.

История Церкви разных времен, разных народов свидетельствует нам о значении женского духовного просвещения, о том участии, какое принимала женщина в проведении христианских начал в общественное сознание и в жизнь. Пред членами Священного Собора нет надобности говорить об этом подробно. Вспомним для примера о том влиянии, какое оказывали матери, сестры, жены на многих людей, великих в судьбах церковных (Василий Великий, Блаженный Августин и т.д.), вспомним о женах-миссионерках, мученицах. В насаждении веры христианской в России — как в коренных ее областях, так и на окраинах — принимали участие и женщины. Святому делу, к которому зовут эти примеры, должны служить, насколько и как могут, и питомцы женской духовной школы.

В переживаемое нами время, по предположениям Отдела о церковной дисциплине, к сожалению не рассмотренным Собором, отчасти также по принятым им постановлениям о приходе, женщине предоставляется деятельное участие в устроении прихода и вообще в церковной жизни, и в самые последние тяжелые месяцы женщины, видимо, оправдывала возлагаемые на нее надежды; когда от православного народа потребовалось стать на защиту гонимой Церкви, то в рядах защитников женщин оказалось не менее, чем мужчин. В такое время и при таких условиях для духовной женской школы было бы чрезвычайно отрадно получить от Священного Собора слово одобрения и благословения на продолжение ее просветительной деятельности.

Председательствующий. За поздним временем суждений по докладу не будем производить. Быть может, обменяемся мнениями завтра. Может быть, без детального обсуждения и этот вопрос, подобно тому, как вопрос о семинариях, будет передан на обсуждение органов Высшего Церковного Управления. Постатейно мы не успеем его рассмотреть. Докладчик, я думаю, будет удовлетворен, что Собор отнесся сочувственно к этого рода учебным заведениям, исторические судьбы которых он так правдиво описал. Завтра у нас последний день, и я надеюсь, что мы не будем «множить словес». В 12 ч[асов] или 1 ч[ас] Мы в присутствии Его Святейшества закончим наши соборные занятия. Начало заседания в 9 часов утра.

Заседание закрыто в 8 ч[асов] 30 м[инут] вечера.

Заседание закрыто в 3 час[а] дня.

РГИА. Ф. 833 Оп. 1 Д. 16 Л. 203-282. Машинопись, рукописные правки.