Деяние № 123
3 (16) апреля 1918 г.
Заседание открылось в Соборной палате в 9 час[ов] утра под председательством митрополита Новгородского Арсения в присутствии 275 членов Собора (в том числе 40 епископов).
На повестке заседания: 1) Текущие дела, 2) Доклад Отдела о духовно-учебных заведений. Докладчики: прот. К. М. Аггеев, архимандрит Вениамин.
Председательствующий. Благоволите выслушать доклад Редакционного отдела о содержании членов Священного Собора и членов Церковного Совета.
С. Г. Рункевич. Постановлением Священного Собора передан в Редакционный отдел, согласно 138 Уст. Пом. Соб. для установления окончательного изложения проект Соборного предначертания о содержании членов Священного Синода и Высшего церковного совета. Рассмотрев текст этого проекта, переданный 31 марта / 13 апреля сего года, в заседании 2/15 апреля. Редакционный отдел принял редакционные изменения во всех статьях проекта. Ст. 1, кроме того, разделил на две статьи, конец ст. 8 выделил в примечание, а ст. 5, сделанными в ст. 4 изменениями, опустил и постановил предложить Священному Собору принять означенное предначертание в следующем изложении:
Постановление
Священного Собора Православной Российской Церкви
О содержании членов священного Синода и Высшего Церковного Совета.
1. Члены Священного Синода и Высшего Церковного Совета получают содержание в размере шести тысяч рублей в год при квартире в натуре с отоплением и освещением.
Примечание. Митрополит Киевский получает содержание по расчету из 6000 р. в год за время присутствия в Священном Синоде.
2. Членам Священного Синода и Высшего Церковного Совета, не получающим определенного вознаграждения из каких бы то ни было источников по занимаемым ими другим должностям, производится дополнительное на дороговизну содержания в размере трех тысяч рублей в год каждому.
3. При недостатке квартир в натуре членам Священного Синода и Высшего Церковного Совета выдается квартирное довольство в размере трех тысяч рублей в год каждому.
Примечание. Члены Священного Синода и Высшего Церковного Совета, имеющие постоянное жительство в Москве и состоящие в штатных должностях на другой службе, квартирного довольствия не получают.
4. Положенное членам Священного Синода и Высшего Церковного Совета содержание и квартирное довольствие выдается со дня вступления в исполнение обязанностей по день прекращения полномочий или исполнения от должности.
5. Во время занятий Собора денежное довольствие, получаемое членами Священного Синода и Высшего Церковного Совета по знанию членов Собора, засчитывается в счет содержания, причитающегося им по должности членов Священного Синода и Высшего Церковного Совета.
6. Членам Священного Синода и Высшего Церковного Совета возмещаются один раз в течение выборного срока путевые издержки от места их жительства до Москвы и обратно, в размере двойной стоимости билета 1 класса по железным дорогам и на пароходе и в размере действительной стоимости проезда на лошадях.
7. Члены Священного Синода и Высшего Церковного Совета, командируемые по делам службы, получают прогонные деньги в размере стоимости билета 1-го класса суточные по 15 рублей в день.
8. Члены Священного Синода и Высшего Церковного Совета при увольнении в отпуск сохраняют право на получение содержания лишь за время не свыше одного месяца, в общей сложности, в течение года.
Примечание. Квартирное довольствие за все время отпуска.
Председательствующий. Угодно Священному Собору принять настоящее постановление в только что выслушанной редакции.
Постановлено: Принять постановление о содержании членов Священного Синода и членов Церковного Совета в изложении Редакционного отдела.
Председательствующий. Принятое постановление будет переданов Совещании Епископов, после чего, по ободрении, оно получит свое настоящее действие. Теперь переходим к обсуждению доклада о духовно-учебных заведениях.
Епископ Пермский Андроник. Я попросил одну-две минуты для того, чтобы выяснить одно недоумение. Некоторые ораторы, начиная с кн[язя] Е. Н. Трубецкого, упрекали проект меньшинства в том, что предлагаемая ими школа сокращает общеобразовательный курс. Мы теперь разработкой учебных планов не занимаемся. Но должен указать, что ст. 23-28 настоящего доклада составлены подотделом, состоявшим из представителей [проекта] меньшинства, а ведь эти статьи касаются плана учебных курсов. Теперь мы только устанавливаем принцип, разрушать ли нашу школу, как предлагает Отдел, создавая вместо нее гимназию, или сохранить ее, возвратив ее к ее начальным целям, как делает меньшинство. Когда же дойдем до обсуждения учебных планов, тогда будем выяснять и эту сторону дела; но едва ли нам удастся дойти до этого вопроса и лучше будет поручить это специальной комиссии. Учебный план уже разработан в 1911 г.; когда он был закончен, его обсуждали, обвиняя в провокаторском понижении образовательного курса и в стремлении создать фельдшеризм. Я и обращаю внимание ваше на этот курс. В 6-классных духовных училищах проходиться должны: Закон Божий, История Церкви, Церковное пение, Русский язык с Церковно-славянским языком и словесностью, затем, немецкий, французский языки, гражданская история, математика, физика, природоведенье, география, рисование и <не видно слово лист 124>. Теперь в семинарии: Священное Писание (Ветхий Завет и Новый Завет), Основное богословие, Догматическое и нравственное богословие, История Церкви, Патрология, Литургика, Церковная археология, Пастырское богословие, Каноническое право, история <не видно слово лист 124> сектантств и раскола, старообрядчества, история русской литературы, латинский язык, еврейский язык, дидактика и церковное пение. Примечание: «Во внешкольное время преподаются для желающих новые языки, гигиена, медицина (в семинарии), разные местные инородческие языки, иконописание, живопись, музыка, ремесла, ручной труд, сельское хозяйство (в семинариях и училищах). Если и впредь вам будут говорить, что мы провокаторски создаем фельдшеризм, так знайте, что вот каков этот курс, и нам обидно, когда говорят при нас эту несуразность. Это говорят лица неосведомленные или, не знаю, по каким соображениям. Пусть же впредь не повторяют этого.
Свящ[енник] А. П. Масальский. В тяжелое и острое время приходится нам возбуждать вопрос о преобразовании духовно-учебных заведений. Но быть может, эта острота и заставит нас глубже взглянуть на этот вопрос, чтобы решение его принесло действительную пользу для Церкви. Нам нужно считаться с тем, что в современном обществе, в светской школе упало религиозное воспитание и, возможно, упадет еще более. Нам, церковным деятелям, нужно внимательно учитывать все силы Церкви, готовя их против грозящих Церкви бедствие. Надо все усилия употребить, чтобы с бодрым духом и готовыми, хорошими помощниками, встретить грядущую религиозную войну, и вот есть в наших руках средства, чтобы поднять религиозность в обществе и поднять значение нашего сословия, как служителей Слова Божия. Мне думается, что одним из главных орудий для этого является наша духовная школа, это могучее орудие, которым можно сделать все, или вернуть к себе любовь или окончательно отшатнуть от себя светское общество. Я смотрю на нашу школу не только с профессиональной точки зрения, а как на могучее орудие в борьбе с врагами Церкви. Всякое суживание задач нашей школы ведет ко вреду, а не к пользе Церкви. Духовная школа должна подготовить не сомнительное к себе отношение светского общества, а завоевать полную любовь и внимание. Мы переживаем момент, когда люди, относившиеся ранее индифферентно к Церкви, теперь обращают на нас взоры, ждут от нас духовной пищи. И мы должны дать пищу настоящую, добрую, ведущую к вечному совершенству. Школа может быть могучим орудием в руках Церкви. Это мы, напр[имер], знаем из истории Юго-Западной Руси; там гонения на православие встретили отпор от братств, и первым средством в этом отношении были школы. Не откажемся от этого орудия и мы, не замкнемся в чисто профессиональную школу, чтобы это орудие служило на пользу Церкви. Только тогда мы удовлетворительно решим этот вопрос во всей его широте. Ничего дурного нет в том, если мы будем заимствовать полезное у светской школы, если мы в это хорошее вставим все святое, все доброе из своей школы. Мы тогда удовлетворим запросы духа в обществе и привлечем к себе его внимание и любовь. Я напоминаю слова кн[язя] Е. Н. Трубецкого, что в настоящий момент школа духовная одна только будет привлекать к себе религиозных людей. Поэтому придавать школе профессиональный характер, замыкать ее в круг, нам не следует. Нам нужно бодро и смело смотреть в будущее и не бояться трудов при преобразовании нашей школы и нужно взяться за это немедленно. Отвечает ли этой цели проект большинства? На это полностью ответил член Собора Николин, и я останавливаться на этом не буду. Я думаю, что отвечает. Отвечает ли этой задаче проект школы меньшинства? Подумайте, привлечет ли эта школа внимание общества и не отдалит ли людей светских от себя? Может быть, школа по типу меньшинства и удовлетворить временные запросы Церкви, но она не захватит широких слоев общества. Она по проекту должна дать учащимся религиозно-нравственное воспитание, укрепит любовь и уважение к святой Церкви, ее священнодействию и уставам, утвердить учащихся в добрых христианских навыках, привести к сознанию важности священства. Но здесь не говорится, какое место займут в ней светские науки. Мы слышали объяснение Пресвященного Андроника, что будет в ней даваться достаточно общее образование; но трудно совместить то, что предлагается этим проектом, с курсом светских наук. В прочитанном перечне наук, например, мы не слышали о таких важных наукам, как естественная история, алгебра, а между тем эти науки, занимают одно из важнейших мест в школьном курсе. Будучи руководителем гимназии, я знаю, как трудно провести такое совмещение без обременения детей. Думаю, что проект меньшинства или будет слишком суживать задачи школы или переобременять учащихся непосильным для них количеством учебного материала. Говорят, что чрез 4 года учащиеся могут уйти в другое учебное заведение. Скажу: нет. Да и во всяком случае переход из одной школы в другую нежелателен. Курс в школе 6-летний, а 4 класса будут незаконченным курсом. Какая другая школа пустит к себе в 7 класс приходящих? Как же переходить при таких условиях? И как можно указывать при поступлении в школу, что вы можете уйти из нее, если вам не понравится? Самый строй школ по указанному проекту не будет приемлем, будет тяжел для светского общества. Это школа специально пастырская, специально духовная. Статистика показывает, что наша современная духовная школа пользовалась симпатиями, как школа серьезная, но, несмотря на это, число их не увеличивалось. Надо раздвигать круг школы все шире и шире, чтобы захватывать все большие и большие слои людей. Те средства религиозного воспитания, которые предлагает проект меньшинства, могут быть предложены лишь в старших классах. Его надо проводить осторожно, не принуждением. В деле воспитания важен дух, общее направление школы; истинное нефальцифицированное знание уже само воспитывает, а освещенное религиозным сознанием, оно поднимает дух на необычайную высоту. Я приведу пример из опыта своей гимназии. Не было обязательности для учащихся ходить к молитве, и удалось наладить это дело. Но вот был издан циркуляр об обязательности, и все симпатии были потеряны. Меня больше удовлетворяет проект большинства. При 22 уроках Закона Божия воспитанники с достаточной полнотой пройдут светские науки и получат после 7 лет достаточную подготовку и для специального духовного образования. Надо прибавить, что мы имеем незаменимый педагогический персонал, который я по опыту своей гимназии, как директор, привык всегда ценить и ставить выше университетов, хотя отдавал должное и последним. Следует воспользоваться этим персоналом, и у вас будет создана школа, отвечающая запросам духа. Отцы и братия, не теряйте времени, чтобы привлечь к себе симпатии общества и быть сильными в борьбе с врагами Церкви. Школа по проекту большинства не разъединит нас, а соединит со светским обществом. По своему образованию наши деятели станут плотью от плоти всего русского образованного общества; нас не будет разделять наша школа, которая теперь кладет особый отпечаток на наши отношения к светскому обществу и часто не в нашу пользу, создавая трудности в религиозном делании. Трехгодичный курс — это не искусственное наслоение над общеобразовательной школой, а вполне естественное ее завершение. Если школа наша будет целостной, одухотворенной, то трехлетний ее курс не будет искусственной надстройкой. Говорить, что эта школа не даст нам пастырей неправильно. Эта школа даст нам больше работников, чем прежняя семинария, так как она будет заполняться и детьми нашего сословия и детьми светского общества, и многие из последних, без сомнения, воспитанные этой школой, пойдут в пастыри по призванию и влечению своего духа. Считаясь с тем, что школа по типу меньшинства явится нежелательной для светского общества, что она будет непосильной для детей светского звания, можно думать, что эта школа опять будем замкнутой. Может быть, она и удовлетворит временную нужду Церкви, но общим желательным типом для нашей школы должен быть признак, предложенный Отделом. Для удовлетворения же неотложной нужды в пастырях могут быть открываемы по местам, если это будет крайне необходимо, и школа с пониженным курсом учения. Поэтому, я предлагаю перейти к постатейному чтению этого проекта.
Председательствующий. Поступило предложение сократить речи ораторов до 5 минут.
Голоса с мест: Мало! До 10 или 15!
Председательствующий. Вместо того, чтобы производить беспорядок, надо выслушать, что будет предложено для голосования. Я должен осведомить Собор, что записались 41 оратор. Я уже говорил, что у нас осталось всего 5 заседаний, и если будем продолжать «множить словеса» и говорить каждый по полчаса, то как раз этих речей хватит на 5 заседаний. Оратор позволяет говорить себе по вопросам, уже выясненным, повторяясь и начиная словами: «Я не буду говорить о значении того то, но тем не менее скажу»; — и вот начинаются многоречивые рассуждения, витают в заоблачных сферах, забывая, что мы переживаем особенное время, что нам нужно разрешить наши реальные нужды, что к нам взывают преподаватели: что им делать? А у нас отвлеченные рассуждения об интеллигенции, о светском обществе и т. п. Это не дело Собора; нужно считаться с временем. Предлагают ограничить 5 минутами речи ораторов, но, т. к. в 5 минут, очевидно, нельзя исчерпать неисчерпаемое, то не угодно ли Священному Собору иметь в виду следующую 149 ст[атью] Устава: «Если число лиц, подавших заявления о предоставлении слова, превышает число допускаемых в заседании Собора речей (а у нас 41 оратор, а допускать этого нельзя, т. к. мы стеснены временем), то выбор ораторов из этих лиц зависит от соглашения между ними или от жребия». Смысл статьи тот, что если есть много лиц, желающих высказаться, а времени мало, то не угодно ли согласиться той и другой стороне и выпустить по 2 оратора за и против? Таков способ, предлагаемый Уставом. Если это будет принято, я объявлю перерыв, чтобы дать возможность сторонам столковаться и выбрать ораторов.
Докладчик прот. К. М. Аггеев. По существу предложение Высокопреосвященного Председателя приемлемо. Вопрос только в том, достаточно ли по 2 оратора: нельзя ли по 5 или по 10 ораторов и по 10 минут?
Епископ Астраханский Митрофан. Я против такого сокращения, как бы нам ни говорили, что вопрос вполне исчерпан, и ораторы начинают лишь повторять друг друга. Мы вчера выслушали несколько ораторов в пустом зале, а сегодня лишь одного оратора, и наше отношение к предложенным проектам еще не определилось, наше сознание не созрело, а плод надо снимать, когда он созреет. Понимаю, что для некоторых лиц вопрос ясен, и наш Преосвященный Председатель знает все аргументы за и против, а для большинства из нас не все выяснено. Я считаю, что всего мы слушали не более 5-6 ораторов (я вчерашних не считаю); этого мало при решении такого важного вопроса: ведь этот вопрос 50 лет ждал своей очереди. Если теперь мы скомкает решение вопроса, то потом будут говорить, что с этими решением спешили и провели механически. Прекращать прения преждевременно, а надо постепенно ограничивать речи ораторов, сначала 15 минут, потом 10, 5 и, наконец, прекратить прения, и тогда нам не придется выслушивать 40 ораторов, а ораторов 10. Так у нас было по вопросу о патриаршестве.
В. И. Зеленцов. Я лично тоже считаю, что в общей массе для членов Собора вопрос еще далеко не выяснен; но с другой стороны нам необходимо сократить прения и лично я присоединяюсь к предложению Высокопреосвященного Председателя, но с увеличением числа ораторов на 5-6. Эти ораторы, избранные из записавшихся, в достаточной степени выяснят вопрос.
Граф П. Н. Апраксин. Предложение выставить столько-то ораторов за и столько-то против страдает существенным недостатком. Может быть, будет предложено ни то, ни другое решение, а третье. Я знаю одно такое предложение и, может быть, оно объединит всех членов Собора. Лучше сократить время ораторов и то, о чем говорил Преосвященный Митрофан, можно начать выполнять сейчас же, сократить время речей до 15 мин[ут]. Это будет правильнее, чем механическое выставление ораторов за и против.
Епископ Пермский Андроник. Такой вопрос, как о духовно-учебных заведениях, нельзя решать жребием, как предлагает Преосвященный Председатель.
Председательствующий. На основании Устава.
Епископ Пермский Андроник. Хотя бы и на основании Устава. Вопрос наболевший и недостаточно еще выяснившийся нельзя так решать. Если сокращать время речей, то так, как предлагает владыка Митрофан.
Н. Г. Малыгин. Архипастыри, отцы и братия. Я предлагал бы дать возможность высказаться во всяком случае представителям крестьян.
Голос с места: В первую очередь!
Председательствующий. Угодно ли Священному Собору прекратить запись ораторов?
Постановлено: запись ораторов прекратить.
Председательствующий. Угодно Священному Собору ограничить срок речей 15 мин[утами]?
Постановлено: ограничить срок речей 15 минутами.
Т. Г. Суринов. Такой важный вопрос, как подлежащий решению
нашего высокого собрания, вопрос великой важности. Я должен сказать, что пастырь, как здесь
говорили, — это
учитель многомиллионного народа православного. Он должен учить народ во всех
отношениях: он должен быть духовным инженером, духовным воином, строителем всей
жизни народной, особенно в деревне. Для этого нам желательны и необходимы
пастыри светски-ученые, особенно в настоящее время, такие пастыри, которые
обнимали бы все, знали всю жизнь народа и светские науки средней школы. Священник хорошо образованный
нужен не только для умных горожан («умных учить — только портить», здесь
я слышал от архимандрита Вениамина о таком разделении), но и для нас невежд,
т. е. народной массы деревни и рабочих, а для нас, крестьян и рабочих, нужны самые ученые
пастыри. А если нас слепых будут вести слепые вожди, какие сейчас есть,
то пользы не будет, и мы все упадем в пропасть. До сих пор нам все говорили: вы
не умеете разбираться в этих вопросах. Но позвольте мне, неучу, сказать свое
слово в ответ тем, кто сидит на суку и рубит. Я человек, действительно, неученый, но разобраться, что
хорошо и что худо, разберусь. Все же мы разбираемся в нашем положении и очень здраво,
и осмысленно. И вот скажу: нам, крестьянам и рабочим, больно и прискорбно
видеть, как рабочий задает священнику самый обыкновенный вопрос из области наук
средней школы, а он не может дать ответа. Я не говорю, что все священники
таковы. Но в большинстве это верно. Необходимо, чтобы наше священство было просвещенным,
чтобы оно могло дать отпор всем нападкам на веру и Церковь и уметь говорить с
пасомыми, а не быть такими грубыми, какие они в деревне. По проекту
доклада Отдела предлагается, что после семи лет общего образования в
классической семинарии молодые люди будут проходить еще трехгодичный
богословский курс и получат священство после изучения богословия. Я не буду
судить об устройстве этого курса; это сделают более сведущие. Это дело
епископов. Я обращу внимание только на то, что трехлетний богословский курс
будут проходить после семилетнего общего образования, когда молодой человек
становится более осмысленным и когда может определиться призвание его к
священству. Понятно, что и богословские науки он будет изучать именно так, как
подобает готовящемуся на служение Церкви и народу. Отсюда выйдет такой пастырь,
который будет вождем народным, вождем просвещенным, который будет оберегать
свое стадо от развала и неверия. Словом, это будет добрый пастырь во всех отношениях, он разъяснит и
возникающие у прихожан недоумения, потому что сам знает много. Не только
богословие, но и светские науки средней школы. Но когда хотят школу
сделать автоматической, я думаю, что из такой школы ничего не выйдет. Такой
священник будет заводной машиной. Когда не будет призвания, не будет того, что
должно быть в юноше, готовящемся к пастырству, то от ученья в такой школе будет
только вред для Церкви, и священник будет
плохим пастырем. Я особенно прошу Священный Собор принять те положения, какие
указаны в первых главах доклада. Нет никакой опасности в том, если по окончании
общего образования лица, не чувствующие призвания к священническому сану, уйдут
в другую высшую школу и службу. Особенно ценно то, что в эту школу будут поступать
дети всех состояний и званий. Скажут, что
и до сих пор принимали детей крестьян. Да, принимали, но в каком количестве? И
больше детей состоятельных. Да простят мне пастыри, что я скажу: меня темного
всюду изгоняли — кухаркин сын, осади назад. Как это было всегда и всюду.
Председательствующий. Это к духовно-учебным заведениям неприложимо.
Т. Г. Суринов. Я касаюсь всех учебных заведений. Говорят, у нас нет достойных пастырей, надо спешить создавать пастырей. Нет, не спешите создавать пастырей, не смешите людей. А создайте сначала такое учебное заведение, в которое пойдут все. Не бойтесь, что в богословские классы не пойдут. Священство в себе обнимает все. Наша жизнь не будет продолжаться так, как сейчас. В будущем для пастыря открывается необъятное поле работы; и эту работу он будет выполнять, если будет образован и будет служить по призванию, а не по профессии, как это бывает сейчас. Боятся, что сейчас не достает священников, но подумайте, сколько сейчас священников нуждается в приходах во всех епархиях и, кроме того, дайте места священникам военным, которые сейчас изгнаны, и которым необходимы места и этим кадром вы заполните свободные места, пока обновляется классическая семинария, и церквей сейчас меньше, чем пастырей, а что касается пастырских школ под руководством только архимандритов, то они мало дадут жизни новым течениям народным. Между тем, в настоящее время, когда мы, миряне, да простят нам пастыри, по своему неверию и грубости сердца изгоняли часто достойных пастырей, стали ставить пастырями неученых, чуть не крестьян. Это время войны. Я имею в виду факты, которые знаю. Не буду с уверенностью утверждать, но думаю, что во всех епархиях много понаделали пастырями из малоученых диаконов потому только, что по закону они имели на это право, как выслужившие определенное число лет.
Митрополит Харьковский Антоний. Никогда такого закона не было.
Т. Г. Суринов. Пока такие пастыри пусть пасут стадо Христово. Но мы должны создать школу с законченным средним образованием и трехгодичные богословские курсы для подготовления пастырей из лиц, получивших полное среднее образование.
Епископ Астраханский Матрофан. В вопросе о дальнейшей судьбе духовной школы я примыкаю к тем, которые стоят за старую духовную школу, нашу общую alma mater, с именем которой соединено столько дорогого и которую, однако, теперь позволяют всячески унижать и ругать. Я утверждаю, что эта школа еще достаточно жизненна, что корни ее еще здоровы, и если приложить заботу, это дерево помолодеет и снова даст плод.
Вокруг этой школы образовались два течения, которые давно борются между собою и, наконец, пришли на наш Собор в несколько измененном и сглаженном виде. Руководящею нитью при оценке того и другого типа школы, предложенных ныне нашему обсуждению, должно служить то, какая школа ближе ведет к своей цели. Руководясь этим, я должен сказать, что та пастырская школа, которую поддерживает меньшинство членов Отдела, которые более определенно ставит себе целью подготовку пастырей и ведет прямо к этой цель, является наиболее желательной для Церкви из двух представленных типов школы. Беда нашей школы была в том, что и преподаватели, и учащиеся в ней стыдились указывать на свою прямую цель. Школа преследовала две цели и в действительности готовила более к светским профессиям. Мы не будем упрекать воспитанников за то, что они стыдились звания семинариста, они не могли устоять против натиска общего течения, когда двойственность направления школы проникла всю систему. Тот проект, который предлагает меньшинство, является более желательным. Нам надо подготовить пастырей; для этого надо избрать тот путь, который ближе ведет к этой цели. Правда, и общеобразовательная школа, которую предлагает Отдел, не отрицает приготовления к пастырству, и она ставит задачей создание такой среды, из которой выходили бы подготовленные пастыри. Но она ведет к этому своих слушателей окружным путем и прямой цели подготовки пастырей не выставляет. У нее цель другая — общее гуманитарное воспитание, которое не совпадает с пастырским служением. Конечно, желательно, чтобы наша школа давала общегуманитарное образование. Мы слышали, что и представители интеллигенции желают сохранить нашу школу для такого образования. Это и понятно, т. к. наша школа будет почти единственной, где сохранится религиозное воспитание. Мы давно ожидали от интеллигенции признания значения нашей школы. Теперь видим, что те, которые шли по пути отделения Церкви от государства и разрушения церковных начал, идут под защиту нашей школы. Но мы не можем удовлетворить их желания. Мы не настолько сильны и богаты, чтобы создавать две школы, пастырскую и общегуманитарную. Вы сами можете стремиться к тому, чтобы создать то, что разрушили своими руками. А мы, как это ни жалко, не можем всех воспитывать под кровом своей школы; мы не так богаты и сильны, чтобы сделать это. Общегуманитарное воспитание не то, которое ведет к пастырству, и школа такого типа нас не удовлетворяет. Я скажу более. Школа общегуманитарная не освобождается и от той двойственности, которой страдает наша духовная школа. Прежняя двойственность расшатывала воспитание, а теперь двойственность проникает с другой стороны. Школа гуманитарная приближается к школе светской, между тем в этой общегуманитарной школе сохраняется преподавание классических языков, от которых отказалась школа светская. Говорят, нам необходимо знание классических языков, т. к. без них мы не можем читать подлинных священно-исторических памятников и источников. Но классицизм нужен для высшей школы, куда и нужно отнести изучение классических языков. Будем искренними и признаем, что для сельского пастыря знание греческого и латинского языков не нужно, от него потребуются другие знания. И наш многоученый семинарист оказывается беспомощным, когда является в село. А вот из учительской семинарии, где три года учатся, является юноша в деревенскую школу и сразу выступает подготовленным учителем. А наш семинарист слишком перегружен и по поступлении на пастырскую службу старается освободиться от лишнего груза, наложенного школой. Классические науки следует отнести к высшей школе, где и теперь способный студент, зная, что для составления сочинений необходимо знание новых языков, самостоятельно изучает эти языки настолько, чтобы пользоваться ими в интересах науки. А теперь, вгоняя классицизм в общегуманитарную школу, мы повторяем прежнюю двойственность. На духовное образование в общегуманитарной школе отводится 22 урока. А в следующих за этой школой богословских классах будет повторятся то, что уже изучали в общеобразовательной школе, — и Священное Писание, и церковная история. Мы перегружаем школу, вводим в нее новые дисциплины, делаем ее двойственной школой. Та же школа, которая предлагается меньшинством и которая ставит определенную цель, подготовляет к пастырству, заслуживает большего внимания, чем школа, предлагаемая Отделом, хотя с своей стороны не лишена многих недочетов, о которых, к сожалению, не имею времени сказать. Не имея возможности ввиду истечения срока для моей речи развить всех своих положений, я заканчиваю слово таким заявлением: Я стою за старую ныне существующую духовную школу. Ее нужно преобразовать, но не производить коренной ломки, особенно в настоящее время, когда трудно создавать все заново с самого фундамента.
Архимандрит Матфей. Суть прений, которые мне пришлось выслушать здесь, сводится к следующему. Сторонники проекта большинства Отдела подчеркивают необходимость и преимущество общего развития умственного уровня; некоторые из них говорили о необходимости этого развития для определенной цели — свободного выхода из школы; третьи доказывали необходимость такой школы для Церкви. И наша задача — или призвать к бытию школу, или усовершенствовать ее и указать определенную задачу. Докладчик Отдела изложил нам историю работы, в результате которой явился предлагаемый нам проект школы. Но я должен сказать, что до последнего момента эти работы велись в определенном направлении. После переворота к строительству нашей школы призваны были люди из общественных слоев и светские педагоги. Этим людям даны были соответствующие полномочия. И мы по Церковно-Общественному Вестнику наблюдали, с какою поспешностью складывался этот тип школы. Но вот что поразительно. В эту комиссию не были призваны высокопреосвященные пастыри и не спросили их голоса, не узнали их мнения, что же собственно нужно для Церкви. Ознакомились с предложениями светских педагогов и не спросили пастырей, и в этом вся гнилость проекта, ибо нельзя создавать духовной школы, не спросив тех, кто на своих плечах несет тяготы пастырства. Далее, работа прерывается Общим Съездом педагогов духовной школы. На этом съезде было указано, что на них лежит долг работы по реформе школы. «Будущее духовной школы в значительной степени зависит от главнейшего ее фактора — организованного учительства» (Всерос. Цер. Вестн., 1917 г. №37). К чему же сводится учебная сторона школы? На это я должен сказать словами сторонника этой школы: «Высказанные принципы приводят к необходимости организации духовной школы по началу объединения ее в общеобразовательном периоде с соответственной общеимперской школой»… «При таком положении дела окончивший три класса духовной семинарии будет пользоваться общими правами с окончившими гимназию, и тот свободный выход из духовной школы, о котором с такой страстностью шли речи в прошлом, получит реальное значение, а не только право выхода без возможности его осуществить, как то было при старом порядке дела». (В. Цер. Общ. Вест., №10). Итак, вы видите, как решительный сторонник проектируемой школы говорит о беспрепятственном выходе из этой школы. Дальше, какое место в этой школе занимаем Закон Божий? Ему отводится 22 урока. «В будущей светской гимназии Закон Божий займет, нет сомнения, место факультативного предмета. В духовной школе Закон Божий будет предметом общеобразовательным» (там же). Где же тут речь о духовном образовании? «В источниках божественного откровения, в культе христианства заключено много мирового значения, и знакомство с ними необыкновенно важно даже независимо от субъективного отношения к вероучительным основам христианства»… «Где наши дети могли бы приобщиться к этому неоценимому богатству ума и чувства великих людей, как не в школе духовного ведомства? Создайте гимназию, которая по своему типу не только была бы простым сколком с гимназией светской, а была бы школой более ее богатой, где бы дети на уроках тех же предметов, которые изучаются в светских гимназиях, могли слышать наряду с необходимыми сведениями речи о великих памятниках христианской мысли и христианского искусства. Обратись нынешняя семинария в гимназию такого типа, для автора этих строк нет ни малейшего сомнения, что его дети, ныне обучающиеся в разных классах гимназии, будут ее учениками с будущего же учебного года» (там же, №29). Но разве об этой школе надо говорит Церкви, о школе, которая изучает памятники и остатки христианства? Не о памятниках христианства должна быть речь в духовной школе, а о переживании этих памятников в себе. Здесь было сказано, что в разрушении школы повинны и ректоры-монахи. Может быть, это и правильно, но гораздо более было сказано по этому вопросу предшествовавшим мне оратором: большинство ректоров были из монахов, и это зло должно быть уничтожено. Свое особое и печальное отличие имеет наша духовная школа. В течение многих лет административные посты в ней замещались у нас монашествующими лицами. Мною лично много исписано бумаги в разъяснение всей уродливости данной правительственной системы. И это зло школы должно быть радикально уничтожено. Вот обстоятельство, которое заставляет меня склониться в сторону переизбрания одних лишь начальствующих лиц, как общего правила, при принципиальном несогласии с таким выделением их. Определенно формулирую свой взгляд. Переизбрание администрации школы, как общее правило, допускаю. При переизбрании необходимо гарантировать возможность забаллотированному лицу остаться простым преподавателем при минимуме 12 уроков. По самому существу дела последнее не имеет значения для лиц монашествующих в смысле обязательства корпораций» (там же, №66). Итак, то бледное, что заявил нам Н. И. Мавровский, было сказано раньше и известно тем, которые в свое время читали Церковно-Общественный Вестник. Я думаю, что, если мы христиане, то не должны выкидывать церковные элементы, а должны объединить их вокруг Церкви. Дальше, объем курса наук этого типа школы должен быть приспособлен к программам светских учебных заведений. Но где же этот идеальный тип светской школы? С. Н. Булгаков, участник нашей комиссии, заявил нам, что такой идеальной светской школы нет, и что наша духовная школа должна быть самобытной. Он указал на достоинства старой семинарии, на превосходство семинаристов по сравнению их с учениками других учебных заведений. Это дает нам право не разменивать нашу школу на мелкие монеты, а создавать целую школу, самобытную, не упускающую из виду определенной цели. Здесь бросали упрек проекту меньшинства, говорили, что он является самоубийственным, и сравнивали создаваемую им школу, поскольку она закрывает выход питомцам, с тюрьмой. Но так ли это? По проекту меньшинства, по окончании 4 классов училища, двери свободно открыты всем желающим выйти из школы. Говорят, 5 и 6 классы смешанного типа. Но разве ученики даровитые, в случае желания выйти из этих классов, не в силах были бы подготовиться по каким-либо предметам для поступления в другую школу? Почему же мы должны приспособлять свою школу к другим школам? Церковь должна иметь свою определенную задачу. Ни один из защитников проекта меньшинства не возражает против проекта большинства; но пусть проектируемая им школа будет частной школой. Говорят, мы хотим сохранить ее, чтобы содействовать развитию христианского образования. Создайте эту школу с христиански-гуманитарным образованием и обеспечьте ее, но не церковными средствами. И весь вопрос здесь в средствах — в этой Ахиллесовой пяте. Когда о. Константин Маркович говорит, что дело не в средствах, я сошлюсь ему на 51 и 53 №№ Цер. Обл. Вестника, где сказано, что на эту школу имеются в виду именно церковные средства. И когда речь идет о церковных средствах, о церковных зданиях, то Собор должен сказать, возможно ли это и целесообразно ли это. Пусть решит это ваша Соборная власть. Вопрос из отвлеченной области переносится на грешную землю, в условия пространства и времени, и решается на этой почве. И эту сторону забывать нельзя. И если бы дело было не в средствах, сторонники большинства не беспокоили бы Собор, и Собор благословил бы их. Но Церковь не может создавать школу в школе. Школа эта мыслится <слово не пропечаталось лист 143> эта «осуществляет установленную норму элементами, внутри ее находящимися без вмешательства кого-либо со стороны» (Цер. Обл. Вест. №16) . Где же влияние архипастыря? Он отстраняется. И только в богословско-пастырской семинарии он является начальником учебного заведения. Автономия несовместима со школой там, где речь идет о пастырском воспитании… Далее, сам о. Константин Маркович в №10 Цер. Общ. Вест. сказал, что богословские училища на первых порах останутся без учеников и что тогда возникает вопрос об организации низших пастырских школ, которые пополнились бы окончившими 4-классные училища. Такие школы должны быть для подготовления низших членов клира в соединении с подготовкою народных учителей»… Тут я готов кричать не только на весь Собор, но и на всю вселенную: «Ради Бога, спасите! Пониженного типа — 8 лет, а мы, защитники проекта меньшинства, просим: ради Бога, дайте нам школы 10-летнего курса. Разве мыслимо воспитывать и младенцев 15 лет, и старцев 35 лет… Во имя блага Церкви я прошу принять проект меньшинства Отдела.
Граф П. Н. Апраксин. Отцы и братия. Наша русская история изобилует примерами того, как каждые 25-50 лет вместо усовершенствования учреждений мы ломаем их, сносим и потом строим новые. Вот несколько десятилетий мы все ломаем и строим новое. И в старых учреждениях мы видим обыкновенно одни недостатки и редко вспоминаем об их достоинствах. Я ничего общего с воспитанием в семинарии не имею. Но по службе мне не раз приходилось сталкиваться с питомцами семинарии, и я считаю долгом своей совести сказать несколько добрых слов о семинарском воспитании, когда ставится крест над старой системой. Мне часто приходилось встречаться с питомцами семинарии, и они резко отличаются от питомцев гимназии. Русский человек не умеет доканчивать дела, это даже в поговорку вошло. И вот, в этом отношении, воспитанники семинарии среди русского общества выделяются как белые вороны. Если вы хотите получить чиновника, добросовестно относящегося к делу, любовно его изучающего, составляющего умело доклады, вы найдете его среди семинаристов; если вы искали чиновника, который бы отличался устойчивостью и неутомимостью в работе, вы находили его среди них же. Если вы видели ученого, занимающегося наукой в глуши провинции, издающие на собственные гроши свои труды, этот ученый был из семинаристов. Если вы встречали высокообразованного мужа без излишних претензий и без полетов относительно карьеры, это, конечно, был питомец семинарии. Как достигаются эти качества? Вам, отцы, это лучше знать. Говорят, это было ранее, теперь же семинария — это гнездо бунта и чуть ли не разврата. Но ведь семинария находится не в безвоздушном пространстве, а в том же обществе, среди которого живем и мы. И мы видим, что того разврата, какой водворился в последнее время в гимназии в виде лиги любви и огарков, в семинарии нет. Говорят иногда про дурное поведение воспитанников семинарии. Но мне много приходилось говорить и с директорами гимназии и с ректорами семинарий. И я видел страшную разницу в самой оценке поведения учащихся. В то время, как директора ко многому в жизни гимназистов относились снисходительно и многого не показывали, семинарское начальство поднимало, так сказать, скандал там, где гимназическое начальство проходило мимо, не подвергая карам. Так, когда на улице дебош устроят гимназисты, об этом не говорят. Но когда на этой же улице дебош устроят семинаристы, об этом говорят и долго, и много. Может быть, качество упало и среди учащихся, и среди преподавателей. Но и здесь я должен сказать, что преподаватели играют выдающуюся роль в разных просветительных обществах, в устройстве по провинциям лекций, в деятельности по музеям, архивам и т. д. И главная работа их не в болтовне, а в знании и в самом деле. Этих нескольких добрых слов я хотел сказать теперь, когда мы собираемся принять тот или другой проект. Мне кажется, обязательно принимать тот или другой проект — опыт рискованный. Не правильнее ли было бы предоставить право выбора на местах? Когда наступит успокоение, решение вопроса будет легче. Не забудьте, светская школа в последнее десятилетие меняет программы чуть ли не ежегодно. Лучше выработать свой тип школы, улучшить то, что есть. У самих сторонников проектов уверенности нет. Речи выношены 5 лет тому назад, без предвидения переживаемых нами обстоятельств — кризиса интеллигенции и кризиса школы.
А. И. Июдин. Здесь нам предлагают две школы. Одни предлагают общеобразовательную, а другие — пастырскую. С этой кафедры я уже говорил, что доселе на нашей духовной школе существовала фальшивая вывеска: стояла надпись «духовная семинария», а школа готовила чиновников. Это нежелательно. Теперь хотят переменить вывеску. Я приведу вам пример. Во время революции в одном местечке захотели переписать вывеску над полицейским управлением. Думали, думали, никак не могли подобрать подходящего названия. Наконец, один говорит: «Не в вывеске дело, вывеска может остаться та же, а вы перемените самые дела». Так и здесь. Нужно переменить самое содержание школы, старую суть уничтожить. Семинария давала больше чиновников. Даже сам Синод, когда в своих отчетах отмечал «столько-то чиновников», гордился этим. И вы имейте в виду, что мы, крестьяне, в отношении средств будем очень осторожны. Обжегшись на молоке, придется подуть и на воду. Если ваша духовная школа будет общеобразовательной, едва ли крестьяне дадут на нее средства. Здесь говорили, что нам нужны пастыри просвещенные; если слепой поведет слепого, оба упадут в яму. Но в этом случае не понимают, о какой слепоте идет речь. Апостолы были не образованные люди, а оказались видящими, а фарисеи и книжники — образованными, а оказались слепыми вождями. Я не согласен с проектом большинства. Но мне обидно, что ни при одном вопросе мы не слышали, чтобы нас называли «барабанами», а при обсуждении этого раздались с мест голоса: «барабаны». Крестьяне — не барабаны. Я напомню пословицу: «Юпитер, ты сердишься, значит ты неправ». Я стою за проект епископа Андроника. Но в разных епархиях могут быть допускаемы и другие типы школ. Где есть в епархиях средства, дайте и высшую школу и хотя бы 5 школ, а где епархия бедная, как у нас, то дайте нам низшую школу.
А. И. Надеждин. Помня слова последнего оратора, я не буду касаться финансовой
стороны вопроса. Я вот что хочу сказать. Здесь указывалось, что из наших
семинарий не менее 50% воспитанников выходят на служение церкви в пастырском
звании, но я не уверен, что это так, думаю, что меньше. И вот, если в массе
учеников семинарии, не чувствующих склонность к пастырству, а намеревающихся
выйти в университет, будет двое-трое с истинно пастырским настроением, с желанием
послужить Церкви в должности священника, ведь их положение в семинарии будет
поистине трагично. Это все равно, как если бы вас, отцы и братья, простите за
мои слова, поместили на Малую Дмитровку в дом анархии. Я слышал здесь похвалы
нашей семинарии от члена Собора графа Апраксина; но так могут говорить люди,
всю жизнь проведшие в городах, все время бывшие у власти, у которых к нашему
деревенскому притупились нервы. А я вот что скажу по совести: если бы мне
пришлось думать, куда бы мне отдать своего сына учиться, то я никогда не отдал
бы его в духовную семинарию. Нам нужны пастыри, а стало быть и нужно устроить
такие училища, которые бы наилучшим образом удовлетворяли этой потребности, а
не такие, из которых можно было бы уходить куда угодно. По-моему здесь нужно
полное отграничение, чтобы не было выхода на сторону. Этот вопрос нам нужно
было бы давно решить, но до сих пор мы не могли этого сделать, потому что
деньги на школу давало государство, оно и распоряжалось всем. Как бы мы тут
стали распоряжаться, когда не даем на это денег? А теперь ное: народ стал
самостоятельный, во всем сам разбирается, на него теперь ляжет забота об
удовлетворении нужд Церкви и пастырства, и он может по-своему решать дела. Что
касается образовательного ценза наших пастырей, то конечно, хорошо бы и с
высшим образованием, но не заграждайте доступ к пастырству и тем, кто с меньшим
образованием, но с искренним желанием послужить Церкви в пастырском сане. Апостола
были без образования, но это не помешало им сделаться великими учителями.
Митрополит Харьковский Антоний. То, что я сейчас скажу, не повлияет на изменение решения многих членов Собора; я только дам некоторые разъяснения для тех из вас, кто не успел еще составить определенного взгляда по затронутому здесь вопросу. Прежде всего, я хочу отвести вас от тех ошибок, которые допущены предыдущими ораторами. У них выходило так, что доклад от большинства предлагает более высокое образование для кандидатов священства, а доклад от меньшинства — более ограниченное. Но по существу между обоими проектами разницы почти нет; оба они проектируют десятилетний курс для подготовки пастырей, только у большинства этот курс слагается из семи лет общего образования и трех лет специально пастырского, а у меньшинства — из шести лет общего образования и четырех лет специально пастырского. А если говорить сравнительно, то у меньшинства, пожалуй, более общего образования, потому что там шире поставлены философские науки. Откуда же эти споры? Ведь проект меньшинства не нов; он был разработан в 1911 году, прошел чрез комиссию ученых, профессоров и других сведущих лиц, был ободрен Св. Синодом для внесения в Государственную Думу, но там был задержан. Отчего же такие напряженные споры? Это всегда бывает в тех случаях, когда с обеих сторон пользуются языком не для того, чтобы открывать свои мысли, а для того, чтобы скрывать их. Нужно различить в этом вопросе две стороны: или может быть школа для приготовления пастырей, или она — для обучения детей духовенства. В первом случае она обслуживает Церковь и есть школа церковная, во втором — духовенство и есть школа сословная. Раньше духовная школа преследовала сословную цель; и насколько эта цель вошла в сознание духовенства, это видно из того, что когда одного батюшку спросили, какие нужны более школы, духовные училища и семинарии или епархиальные училища, он ответил, что более нужны епархиальные училища. Так как епархиальные училища существуют не для обслуживания пастырства, а для образования дочерей духовенства, то этот ответ ясно показывает, что духовенство смотрело на семинарии как на средство образования своих детей, а потому школы эти преследовали узко сословные цели. Так это было и доселе, и много было говорено о том, что нам нужно всячески скрывать это, так что, когда проект реформы духовной школы попал в Государственную Думу, то для того, чтобы он прошел там, нужно было согласоваться и на сокращение числа монахов в духовной школе и на предоставление иносословным права вступать в нее; но в жизнь это слабо проводилось, по-прежнему в духовной школе обучались преимущественно дети духовенства, а иносословных было человек 30 и менее. Стало быть, школа продолжала быть сословной. Особенно я и не обижаюсь на это; духовное сословие должно иметь преимущество в духовной школе, но не в ущерб другим сословиям. С самого начала революции назначение духовной школы еще более понизилось. И в Учебном Комитете, и на собраниях духовных педагогов, и в других комиссиях стали смотреть на духовные школы как на средства устроиться получше педагогам. В их проектах ярко сквозит идея освободиться от влияния архиерея, от хождения в церковь — вообще от всего того, что является существом духовной школы; и если они иногда говорили об интересах учеников, то я не думаю, чтобы речи их были искренни; у них всегда была тенденция отдаления от религии. Обыкновенно сравнивают устав духовных училищ и семинарий 1889 г. с уставом 1884 г. (??? Лист 150), и отдают преимущество первому, как более <правильному? Лист 150>. Но и это ошибочно: и в уставе 84 года очень мало специально духовного, и в нем профессиональные цели не исключены. Как мало было духовного элемента и в этой школе, можно видеть хотя бы из следующего: «В каждой деревне, в аптеке и в других учреждениях, по крайней мере, в дореволюционное время, был свой священник, и, по крайней мере, его приглашали в известных случаях служить молебны и пр., а в духовных училищах, имеющих целью приготовлять пастырей Церкви, не было своего священника, и смотритель, и помощник смотрителя были во фраках, а священник был наемный». Так было в духовной школе по уставу 1884 года, а в духовных гимназиях, проектируемых большинством, дело будет еще хуже: оттуда религия еще более выталкивается, и о приготовлении к пастырскому служению здесь не может быть и речи. Если в настоящее время вы встретите священника, который достойно проходит свое служение, знает порядок церковной службы, и спросите его, где он приобрел навык в церковной службе, то вы услышите не о семинарии, а о духовном училище, где он изучал церковный устав и приобрел практические навыки. В 2-3 года приготовить хорошего, опытного пастыря очень трудно. К вашему, отцы архимандриты и батюшки, опыту я обращаюсь. Если бы вас попросить отслужить по чину великопостную вечерню, то вы, простите за мое откровенное слово, едва ли отслужите без ошибок. Юноше на возраст это трудно прививается, а мальчику с духовного училища это привить легко. Наша духовная школа страдала не недостатком среднего образования, а почти полным отсутствием специального духовно-пастырского элемента, и выходившие из нее батюшки не знали ни церковного устава, ни богослужений, ни искусства душевного врачевания. Характерно в этом отношении то обстоятельство, что в наше время всяких резолюций на одном собрании было вынесено постановление об отмене исповеди. Духовная школа и тогда была наполовину светская, наполовину духовная, сословная, но не пастырская. Если бы преподаватели имели ревность о пастырстве, действительно заботились о приготовлении питомцев духовной школы к пастырскому служению, то почему бы им самим не быть пастырями? Но они предпочитают звание духовного пастыря променять на чин коллежского асессора. Ведь ни в одном государственном учреждении не наблюдается того, что мы видим в духовных семинариях. Там преподаватель гомилетики не сказал ни одной проповеди, конечно, есть и исключения, преподаватель литургики не совершил ни одного богослужебного чина, преподаватель пастырского богословия не носит пастырского сана. Я не говорю об исключениях, а имею в виду рядовые явления. События последнего времени заставили наших педагогов вернуться к духовным началам: архиерей для них опять стал начальством, монахов из школы они уже не гонят, считают нужным посещение храмов и пр.; но этого одного еще слишком мало, и для них специально духовная точка зрения по-прежнему неприемлема. Но допустим на время, что реформированная по проекту большинства семинария поставит своей главной целью приготовление кандидатов священства, — с ней можно было бы примириться, если бы можно было надеяться, что она будет давать достаточное количество пастырей. Но в том-то и дело, что надеяться на это не приходится. Оканчивающий духовную гимназию знает, что он без экзамена поступит не только в пастырскую семинарию, но и в Университет, и в Академию. Тогда зачем он пойдет в семинарию. Чтобы быть священником где-нибудь в захолустном селе или захолустном уездном городе? В Отделе по духовно-учебным заведениям, куда я сначала записался, но потом вычеркнул себя из числа его членов, хотя и посещал его заседания по приглашению, я говорил об этом, говорил также и прежде по поводу проекта Богословского Института, что в этом институте не будет достаточного количества слушателей; то же повторяю и теперь, — не будет достаточного количества воспитанников в пастырской семинарии после семиклассной, тем более восьмиклассной гимназии. И если в настоящее время из 4 класса семинарии не все воспитанники ушли в Университет, то не потому, что они имеют склонность к пастырскому служению, а из-за военной службы. Один из ораторов указывал здесь, что и прежде ученики, склонные к пастырству, должны были скрывать эту склонность от своих товарищей, чтобы не подвергаться насмешкам, а теперь это будет обычным явлением. В благочестивых семьях нашего, преимущественно сельского, духовенства мальчику с ранних лет внушают, что если он пройдет только училище, то будет псаломщиком, если не окончит семинарии, выйдет во дьяконы, а окончит семинарию — будет священником. Стало быть, он поступает в школу с определенным настроением в сторону пастырства, и пребывание его среди товарищей иного настроения для него будет гибельно. Я не назову семинарию домом разврата, как это сделал здесь один Преосвященный, который, впрочем, сказал не свое слово, а покойного Победоносцева, но должен указать, что слово «разврат» здесь нужно понимать не в буквальном смысле, не в смысле седьмой заповеди. Несомненно, наши семинарии в нравственном отношении стоят выше других средних учебных заведений, но в смысле воспитания юношества в направлении развития в них пастырского призвания, пастырского духа они весьма погрешили и не удовлетворили этому назначению. Победоносцев назвал наши семинарии этим позорным названием потому, что распущенность их видел в том, что они, будучи школами специальными, не отвечали своей задаче. И это действительно странное явление. Каждая специальная школа готовит специалистов своего дела. Школа садоводства готовит опытных садоводов, школа виноделия — опытных виноделов, железнодорожные школы готовят специалистов по разным отраслям железнодорожного дела; и только духовная, имеющая своей задачей приготовление пастырей, заботится о том, как бы устроить судьбу тех, которые не пойдут во священники, тогда как она должна была бы поступать наоборот. А почему так? Да потому, что наша духовная школа была пастырская только по букве Устава, а по существу она всегда была узко богословская. Но теперь сословность распалась, духовная школа перестает быть сословной, и пред духовными педагогами стал вопрос, как им устроиться. Следовательно, говорить о том, что кто-то любит школу, а кто-то не любит ее, — это по-моему мнению, обидно. Любит духовную школу тот, кто меньше ее коверкает. По проекту меньшинства только два младших класса семинарии переносятся в училище и получается вместо четырех классов училища шесть, а вместо шести классов семинарии — четыре; тогда как проект большинства уничтожает духовную школу, за то оставляет почву для педагогов. Если Священному Собору будет угодно принять проект меньшинства, то этим будут положены первые шаги к дальнейшим преобразованиям нашей духовной школы. Здесь напрасно говорили о насилии над мальчиками, когда их, согласно проекта меньшинства, будут с училища воспитывать в направлении развития в них пастырского настроения. Нужно знать чистую натуру детей, которые с неподдельным благоговением прислуживают в храме — носят подсвечники, подают кадило и пр., прежде чем говорить о насилии. Не в духовном училище насилие, где обстановка воспитания приближается к благочестивой семейной обстановке, а в семинарии, которая портит детей своим фальшивым положением. Если бы их воспитывали в том настроении, с каким они вышли из семьи, то ни о каком насилии не могло бы быть и речи. Я укажу на пример моей Житомирской школы. Там церковная служба продолжается не менее четырех часов, и эту службу питомцы выстаивали до конца, не выражая никакой скуки, напротив скучали, когда служба почему-либо сокращалась или делались пропуски. Да и как может быть иначе? Разве кадет скучает, когда находится на своей службе, или садовод, копаясь в своем саду? Так и питомцы духовной школы не скучали бы от продолжительной церковной службы, если бы воспитание в школе соответствовало их призванию и назначению.
Н. Г. Малыгин. Архипастыри, отцы и братия. Я хочу сказать относительно школы. Сам я не получил большого образования, прошел только сельскую школу, но всегда болел о школе и десять лет смотрел на нее с сожалением. И здесь на Соборе я записался в Отдел о духовно-учебном заведении — меня влекло туда. Когда там шла речь о пастырской школе, я говорил тогда: дайте нам такую школу, чтобы ее были открыты для всех, чтобы дитя с сельской скамьи могло там учиться. Но мне сказали, что этого сейчас нельзя, потому что психология не позволяет. А я скажу на это: уж не завела ли нас эта самая ваша психология в тупик? Надо проверить, так ли все у нас, как надо быть. Я ко многому присмотрелся на епархиальных съездах, особенно у нас 1 июня 1917 года, когда нужно было утвердить смету на текущий учебный год. Крестьяне сказали, что они не будут утверждать смету. А я им сказал, что этого нельзя делать, нельзя прерывать из-за этого учебный год. Теперь произошел переворот, взгляды изменились, и мы, крестьяне, можем по-своему повернуть. Я не буду скрывать: деньги мы даем, а пастырей не видим; крестьянским же детям дальше сельской школы идти некуда. Скажут: «Крестьянские дети учатся и в духовной школе». Согласен, но это — дети богатых крестьян, а бедных, рядовых там нет. Скажу больше, их и не будет там, если мы не примем проект меньшинства. Я стою за школу, предлагаемую меньшинством. Теперь в трудный момент нашей общественной и церковной жизни столкнулись пастыри и миряне, и нужно примирить их интересы. Приходы у нас разные, есть до тысячи и больше душ, а наш приход имеет только триста душ; а между тем он вносит церковных сборов <слово лист 155>, — столько же, сколько и богатый приход. И вот теперь, когда столкнулись интересы пастырей и мирян, нам нужно <слово лист 155>, иначе ничего не выйдет. Нужно обратиться на это серьезное внимание. Нужно обратить на это серьезное внимание. Когда мы примем проект меньшинства, то мы потом создадим и академию; но нужно сплотиться, а если не сплотимся, то ничего не сделаем, хотя бы и приняли проекты большинства. Если нам нужна Церковь, то мы должны создать такую школу, которая давала бы нам пастырей по призванию; на такую школу ни один крестьянин не откажет в деньгах. Нужно создать такую школу, чтобы, как только дитя войдет в нее, в ней не было открытых форточек. Скажут: как в этой школе можно учить, когда в ней дети далеко от жизни? А я вот что вам скажу. Я сам жил в деревне и наблюдал, как растут дети. И вот смотрите, с каким благоговением мальчик прислуживает в церкви, носит просфоры, подает кадило. Вот вам первая ступень приготовления к пастырству. Вторая ступень — школа, и эта школа должна поддерживать, развивать и укреплять настроение, которое создалось в мальчике до школы. Если так будет, то Церковь будет не на песке, а на камне.
В 12 ч. объявляется перерыв.
Заседание возобновляется в 12 ч. 50 мин.
Председательствующий. Будет продолжаться обсуждение доклада Отдела о духовно-учебных заведениях.
А. П. Косьминский. Из двух предоставленных проектов будущей духовной школы я всецело на стороне проекта большинства, но ни разбирать его, ни защищать я не буду. Я только хочу ослабить один упрек по адресу бывшей духовной школы, который раздавался здесь по отношению к тем лицам, которые выходили из духовной школы в светские учебные заведения. По живописному сравнению одного из ораторов, это те анархисты, соприкосновение с которыми для членов Собора было бы осквернением. Я решительно протестую против этого обвинения, и имею на это право. Я сам такой «анархист», ибо воспитывался в духовной семинарии, но ушел в университет, а затем, я имею опыт, ибо у меня были такие же, как и я сам, товарищи и сослуживцы, вышедшие из старой духовной школы. Но и о новой духовной школе я имею представление по рассказам тех, кто ушел из нее в светские учебные заведения, т. к. я, как руководитель школы, имел с ними общение. И я решительно утверждаю, что обвинение их в безбожии несправедливо. Однако, для многих это их безбожие — очевидная истина. Откуда такая уверенность… Я думаю, что религиозные вопросы в том возрасте, когда покидают духовную школу для светской, особенно страстно обсуждаются именно этими воспитанниками; а разве это безбожие? Это естественный период религиозных сомнений чрез который проходит религиозность молодых людей. Немногим счастливцам дается в удел сохранить в чистоте младенческую веру и углубит ее с образованием, громадное большинство проходит чрез тяжелой период сомнений, и тем живее и впечатлительнее человек тем острее его отношение к вековечным истинам, тем тягостнее переживается им этот период, и он ищет выхода. Он вступает с товарищами в споры, часто выражает крайние отрицательные мнения по тем религиозным вопросам, которые его особенно волнуют, но не для пропаганды своего отрицания, а для проверки мучительных для него сомнений. А разве это вредно. Напротив, это полезно для обеих сторон: как для твердых в вере, так и для колеблющихся. Не стану отрицать, что бывают и безбожники, и для них, несомненно, лучше уйти из духовной школы, чем остаться. Вреднее будет, если они по необходимости останутся там, особенно если при этом по необходимости сделаются пастырями. Я не могу забыть кошмарного впечатления от одного священника, который называл свое служение комедией. Но как бы в наказание за кощунство, он кончил худо. В пьяном виде он убил своего прихожанина и был сослан в Сибирь, а единственный сын его, учившийся в университете, кончил самоубийством. Это ужасный пример. Я полагал бы, что нельзя огульно обвинять в безбожии всех, уходящих из духовной школы, ибо мотивом ухода в редких и исключительных случаях бывает отсутствие религиозности. Далее, как педагог, и педагог с долголетней практикой, я решительно высказываюсь против ранней специализации. Я работал в Комиссиях по реформе светской школы и там отстаивал ту мысль, что специализацию нужно отодвигать на более зрелый возраст. Не говоря о десятилетнем возрасте, даже в 13-14 лет мальчику нельзя предоставить решать свою дальнейшую судьбу. Это такой возраст, когда происходит перелом физический и психический, когда в детях замечается понижение их умственных способностей. Научная педагогика требует, чтобы в этом возрасте детям давалось меньше умственной работы, а проект меньшинства требует, чтобы они в это время решали важный для себя жизненный вопрос. Разве это справедливо. Нужно этот вопрос о специализации и выборе жизненного пути отодвигать на такой возраст, который способен оценивать и выбирать. В заключение моих немного затянувшихся слов скажу: какой бы план реформы духовной школы мы ни приняли, все будет зависеть от исполнителей. Будут хорошие педагоги — сгладятся и недостатки проекта, безразлично, будут ли они в рясах или сюртуках. Одежда монаха не делает. Будут хорошие педагоги — будут хорошие пастыри.
Н. Ф. Миклашевский. Член Собора, проф[ессор] кн[язь] Е. Н. Трубецкой говорил здесь о студентах университета – семинаристах, как отрицательном элементе среди студенчества, ввиду неверия их. Я 25 лет тому назад окончил среднюю светскую школу, затем университет; знал впоследствии многих из семинаристов, как судебных деятелей, учителей разных учебных заведений, и на других поприщах жизни подвизавшихся «добрым подвигом», и взошел на эту кафедру, как член Собора, чтобы говорить по общему вопросу. Неисповедимыми путями Господь Бог ведет всех нас ко спасению и посылает таковое часто через «врагов наших». В настоящее время, когда все рушится, стремительно катится по наклонной плоскости, мы с вами присутствуем здесь на церковном Соборе Православной Церкви, на который много упований возлагает русский народ; присутствуем на Соборе, который является сейчас единственным законно избранным представительством православного народа от всей матушки России, а добился созыва его объявивший себя врагом православной церкви бывший обер-прокурор Св. Синода Львов. На Соборе нашем, собравшимся для устроения дел церковных и утверждения благочестия, весьма много членов из прошедших высшую светскую школу бывших семинаристов, этих в большинстве, если верить кн[язу] Е. Н. Трубецкому, неверующих в Бога и нигилистов, а теперь являющих пример веры и благочестия… Попадали они из семинарии в разные высшие светские учебные заведения, особенно в последние 10-20 лет, в эпоху нестроений и разрухи в жизни этих заведений, как я убедился, путем промысла Божия, ибо в среду студентов они вносили здоровую струю: в большинстве верующие в Бога, благочестиво в душе настроенные, они отличались между студентами и своим развитием, и работоспособностью, и знанием, особенно нужного в университете греческого языка, наличность каковых качеств у них признал и Е. Н. Трубецкой, а член Собора граф Апраксин отметил скромность и хорошее поведение семинаристов сравнительно с учениками светских учебных заведений; и здесь в Соборе, какое отрадное впечатление производят эти бывшие семинаристы на прочих членов Собора, в частности на лиц, не получивших образования в духовной школе. Душа радуется, слушая их авторитетные речи по самым разнообразным вопросам, поднимаемым на заседаниях Общих Собраний Собора и в его многочисленных Отделах, и наблюдая церковное настроение этих сочленов наших. Во вчерашнем, например, вечернем заседании Собора я с великим наслаждением слушал глубоко содержательную в православно-церковном духе речь члена Собора, светского человека, но бывшего воспитанника в духовной школе, Н. Г. Спасского, в душе поскорбел, что во время речи его так мало было членов Собора, и всей душой желаю, чтобы его речь была отпечатана особым оттиском и роздана народу. У человека, ушедшего из духовной семинарии или из духовной академии по светской дороге, всегда остается чувство раскаяния: ведь так много дала ему эта духовная школа и так дешево; хочется вознаградить чем-нибудь Православную свою Церковь и свою alma mater, и, быть может, это чувство возбуждает у них замечаемую здесь ревность к энергичному, честному труду на пользу православия, на пользу родного народа. Скажу больше, явись сюда лица, как клирики, они не произвели бы, вероятно, на нас, прочих членов Собора, того сильного, хорошего впечатления, какое производят теперь. Исключения всегда и всюду возможны; и клирики, например, даже высокообразованные, но неверующие, высокомерные, халатно относящиеся к своим обязанностям, или, так называемые, «большевики» по своим убеждениям или современной деятельности; факты о чем имеются в Соборе, нам не нужны, ибо к ним можно отнести слова пророка Иеремии, приводимые в послании нашего патриарха, от 5 марта сего года «посрамились мудрецы, смутились и запутались в сеть; вот они отвергли слово Господне; в чем же мудрость их»… По нынешним временам, однако, при общей разрухе в государственной жизни, когда на местах, особенно в провинции, большая нужда в практических деятелях, в энергичных, добросердечных проповедниках и пастырях, — когда семинарии и особенно академии не в состоянии поставлять достаточного количества этих деятелей, нужно поспешить с делом подготовки новых пастырей и, чтобы дать их возможно больше православному народу, нужно основать побольше краткосрочных пастырских или краткосрочных пастырских школ по образцу школ Житомирской и Восторгова, о коих здесь говорились. Деятели из этих школ, как удостоверяли некоторые члены Собора, вполне удовлетворяют душевным запросам народа нашего, это мне лично известно, ибо я наблюдал в жизни их церковное настроение и способность проповедовать, и отметил на одном из заседаний Собора, с этой кафедры, и один священник из семинаристов или из духовной академии, не помню, жалевший, что семинария не развила в нем и в других способности так успешно проповедовать слово Божие народу, как делает это пастырская школа, что и заявившие по его наблюдениям слушатели Восторговских курсов, окончившие пастырскую школу, действительно могут быть полезными на местах, как клирики.
Пастырское настроение у них создавалось в самой этой школе, как подтверждает член Собора митрополит Антоний, и к ним можно отнести слова Патриарха нашего к членам Собора, что ни в жизни будут действовать, как мужи, исполненные «духа совета и разума». В силу изложенного я и буду голосовать за такую школу, в частности за 4-классную пастырскую семинарию (см. особое мнение основных положений о преобразовании духовной школы). В заключение, касаясь одного из частных вопросов, затронутых докладом отдела о духовно-учебных заведениях, вопроса о светских учителях в духовной школе, скажу, что следует и их иметь, ибо очень многие из них прекрасные, любовно от всего сердца относящиеся к ученикам воспитатели и православно-церковные люди; особенно меня побуждает просить Священный Собор не отвергать, в качестве преподавателей, светских лиц пример из жизни, когда один мой знакомый, на школьной скамье, потерявший было веру и ушедший из семинарии, стал напрасно искать ее, искать Бога и правды Его на западе, у католических и протестантских философов и богословов и, наконец, нашел у себя дома, у того же Е. Н. Трубецкого и проф. С. Н. Булгакова. Знакомый этот теперь убежденный православный, глубоко верующий и церковный человек; значит и светские образованные учителя так же могут вести нас ко спасению, как и учителя в духовном сане, — лишь бы у них было горение в сердце и любовь к Церкви Православной. По молитвам святых и заступничеством Царицы Небесной Господь по вере поможет нам найти благоприятный выход в решении вопроса о наилучшем типе духовно-учебных заведений, — «буди Господи милость Твоя на нас, якоже уповахом на Тя».
И. Н. Сперанский. Я имел уже дерзновение при обсуждении проекта о приходе с этого священного места говорить относительно образования для духовенства и, в частности, делал попытку высказаться в защиту нашей духовной школы, столь безжалостно ныне многими осуждаемой и даже здесь на Церковном Соборе. К сожалению, за сокращением срока произнесения речей и другим, независящим от меня, обстоятельствам, — мне тогда не удалось довести свою речь до конца.
Продолжая ее теперь, я прежде всего не могу согласиться на проект духовно-учебных заведений «с неполным» (или, как еще называют его здесь, «с упрощенным») богословским образованием; не могу признать этот тип духовно-учебных заведений за основной о чем, повидимому, ходатайствует пред Священным Собором один из докладчиков о. архимандрит Вениамин, вопреки уполномочию отдела «ср. пар. 34 доклада). Если и вводить такой тип духовно-учебных заведений, то разве дополнительно, ввиду наличных требований жизни и особенно вследствие недостатка кандидатов священства с полным богословским образованием», как и значится в пар. 34 доклада, или еще за невозможностью изыскать средства на содержание духовно-учебных заведений с надлежащим образовательным цензом для кандидатов священства.
Как тогда, так и теперь с этого священного места дерзаю утверждаю, что для современного пастыря, и не только городского, но смею уверить докладчика о. архимандрита и ректора духовной семинарии, даже и сельского, необходима всесторонняя образованность и богатая начитанность (с умением, и теперь это подчеркиваю, разбираться в прочитанном, не увлекаясь веяниями минуты). Всегда была большая нужда в благовестниках Христовой Истины, но особенно в настоящее время необходимы такие деятели: убежденные и одушевленные священники, верующие учителя, твердые проповедники и исповедники Христовы. Ныне, дни страшного Божия посещения нашей Родины. Роковой для нас исход беспримерной по своим размерам войны, ужасная смута и беспорядки и т. п. — все это является прямым следствием не прекращающегося и до сих пор величайшего религиозно-нравственного падения общества, когда прежнее маловерие и равнодушие к вере и Церкви перешло в глумление и даже гонение на них; обычная же сбивчивость нравственных понятий стала открыто проповедью себялюбия и зверского насилия. Под влиянием бедствий и неустройств, взоры людей обращались к Богу, к св. Церкви. Одни ищут в религии успокоения в невыразимом горе лишения своих родных и близких лиц и других тяжких испытаний. Другие, не находя себе опоры, как бы в последний раз испытывают жизненность и спасительность нашей веры. Момент церковной жизни чрезвычайный: упустить его, сокрыть источник Божественной благодати, не суметь показать животворность Православия, откликнуться на душевные муки людей, на искания ими Бога и правды Его — неизбежно будет еще большее охлаждение веры, еще большее страшное отпадение людей от Церкви, еще большее озлобление народное. И если теперь и образованный-то священник не в силах бороться с громадным натиском неверия, расколо-сектантства и т. п., разъедающих ныне Церковь и государство народных недугов, возможно ли удовлетвориться пастырями с каким-то «неполным» или «упрощенным» (!) богословским образованием?!
То верно, что «буяя мира» (некнижных галилейских рыбаков) «избра Бог» (1 Кор., 1, 27). Но то были Апостолы — «избранные сосуды Божественной благодати», а не мы — грешные люди. Не слишком ли дерзновенно сравнивать себя с теми, кто были «ловцами человеков» (Лк. V, 10) и «свидетелями даже до последних земли» (Деяни., 1, 8).
С другой стороны, нужно правильно смотреть и на образование. Оно является мощным оружием, ярким светочем при служении делу Божию, но всегда ли? Нет, только при благодатном настроении решимости посвятить свои знания делу Божию о радостном желании пострадать душевной мукой каждого человека, поболеть его скорбью, «поработить себя всякому», «для всех быть всем, чтобы спасти, по крайней мере некоторых» — по примеру Апостола (ср. 1 Кор., IX, 19-22), или — как это конкретно определяет выдающийся до гениальности иерарх нашей Церкви и автор известных лекций и статей по пастырскому богословию митрополит Харьковский Антоний — «самоотречении и сострадательной любви, молитвенном одушевлении и чистоте сердца». Припомните сказанное о Св. Василии Великом: «это был корабль, настолько нагруженный знанием, сколько возможно для человеческой природы. Он изучил все, как другой не изучает и одного предмета; каждую науку он изучил до такого совершенства, как бы не учился ничему другому». Но эту свою великую ученость Св. Василий сложил у подножия Креста Христова, как Св. Иоанн Златоуст, свое необъятное красноречие и Св. Григорий Богослов — беспримерные созерцания богословствующего ума своего. Вот такое принесение, посвящение образования в жертву Богу, приноровление его к церковным потребностям и должно быть основной целью нашей духовной школы.
Среди современной расшатанности нравственных убеждений и путаницы понятий наша духовная школа, основывающаяся на краеугольном камне истины — Христе, и дающая цельное христиански-философское мировоззрение, является надежным якорем спасения и чистым источником света. Что ни говорите, а много познаний она дает и из многих областей ведения, открывает и широкий (в благородном смысле этого слова), путь к познанию новой премудрости. В самом деле, изучается священная книга Откровений Божиих, наизусть усваиваются догматы веры, с подробностью изучаются нравственные обязанности человека, прослеживается мировая история и история Церкви Христовой, исследуются литературные и философские течения мысли и т. п. Есть и средства применить эти познания к жизни: указываются логические приемы мышления, основные законы психологии, даются и практические руководства, к совершению Богослужений, проповеданию слова Божия, преподаванию в школе, даже управлению паствою и т. п. А сколько при этом задается письменных работ? Сколько для этих последних предварительно почитаешь и поразмыслишь над прочитанным…
Не из этой ли школы вышли угодники Божии (например, из нашей родной Новгородской семинарии, приютившейся под благодатным кровом дивного угодника Божия пр. Антония Римлянина, в его древней и славной обители — Св. Тихон Задонский); великие архипастыри (например, знаменитый святитель всей Православной Церкви митрополит Московский Филарет и др.); великие подвижники старцы (например, о. Амвросий Оптинский) и многое множество иных лиц, крепких духом, чистых сердцем, с пользою и славою потрудившихся для Церкви Божией и русской земли;. В наши дни недавно в Бозе почивший пастырь Крондштатский, своими молитвами приклонявший небо к земле или здесь на Церковь Соборе участвующий с нами и столь уважаемый всеми затворник о. Алексий не из этой ли школы вышли? Сколько и других, истинных служителей Христовых, неведомых миру, но ревностно совершающих свое святое дело и в скорби о чадах духовных «умирающих во вся дни», вышло из этой школы.
Конечно, не без недостатков и даже, быть может, крупных недостатков эта школа. Нечего скрывать, тяжко она теперь болеет. Но за внешними несовершенствами надо различать внутреннюю правду: по идее и строю эта школа — церковная, и с честью пройдет ее свой тернистый путь.
И вот этой школе предлагается объявить смертный приговор, да еще как неоправдывающей своего назначения; на самом же деле, чтобы только дать питомцам ее беспрепятственный выход в светские высшие учебные заведения. С этою целью проектируют нашу духовную школу преобразовать в какую-то христиански-гуманитарную 7-8-классную гимназию (насколько возможно теперь — предлагаю решить защитникам проекта) с добавлением к ней, для желающих посвятить себя пастырскому служению, лишь 2-3 богословских классов.
Слов нет, во всяком звании можно спасти свою душу и послужить Богу и ближнему; никого нельзя насильно удерживать (а удерживали кого?) для духовного служения, надо иметь в виду и христианское просвещение общества. Однако, полагаю, верующий народ, естественно ждет, что ученики духовной школы будут служить его духовным потребностям и, воспитанные на церковном достоянии, будут работать на ниве Христовой, служении духовном. Если потому кто не чувствует прикосновения к себе племени серафимского, как пр. Исаия, кого прельщает более светский костюм, чем ряса, кому нравится служение светское, а не Церкви Божией, то зачем тому и оставаться в духовной школе, зачем в свое время не изменить пути своего? Здесь, слышу, говорят: пастырское служение не ремесло, нельзя искусственно прививать стремление к духовному служению: для этого нужно призвание. Но говорящие так не знают, что духовная жизнь, а тем самым пастырское настроение, есть плод упорных трудов, а не мимолетных желаний.
Позвольте обратить ваше внимание еще на одно обстоятельство. Нашу духовную школу упрекают за ее сословный характер (хотя, как авторитетно сказал здесь Высокопреосвященный митрополит Антоний, это было естественным: офицеры имели право на бесплатное воспитание своих детей в военных учебных заведениях, существовали особые учебные заведения для детей дворян и т. п.). Не будем уже говорить о том, какие действительно печальные результаты происходили от сословного характера нашей школы; как чрез это получалась некоторая отчужденность духовной школы от общества, особенно если воспитанник духовной школы не старался усвоить от нее добрые навыки. Но вот о. ректор духовной семинарии, архимандрит Матфей, вооружаясь против рассматриваемого сейчас доклада, приводил справки из статей докладчика о. протоиерея К. М. Аггеева. Позвольте и мне привести с этой же целью справку из статьи докладчика о. протоиерея К. М. Аггеева в №53 В.Ц.О. Вестника «Со всероссийского съезда педагогов духовно-учебных заведений», именно, конец статьи: «вопрос о судьбе школы имеет жизненное значение для нашего духовенства. Здесь он ставится очень просто: желает ли наше духовенство воспитывать своих детей, платя за каждого из них в год не меньше 500 р., или хочет оно путем надлежащей организации возможно удешевить образование своих детей?». Вот видите, бросающие другим упрек в сословных интересах скорее сами не прочь преследовать сословные интересы.
По всему сказанному, раз уже ставить крест над существующей духовной школой, то из предлагаемого в замене ее (по крайней мере, за непредставлением пока лучшего), в церковных целях остается принять проект меньшинства. Я только прошу докладчиков выяснить «никодимам» (ищущим), что и общее образование в проектируемой здесь духовной школе будет не ниже, даже выше, чем в нынешних духовных семинариях, будучи увеличенным за счет тех предметов, которые не представляются особенно нужными для пастырского служения, например, тригонометрии, гигиены, черчения и т. п. С другой стороны, особенно выдвинуты будут богословские и философские предметы и, вообще, все образование и воспитание получит более рациональную постановку — будет приноровлено к церковным потребностям.
В заключение, позвольте заявить: была у нас бурса, она представляла нечто ужасное, — справедливо потому оплакал ее Помяловский. Однако, не даром замечают, что Помяловский изобразил, собственно, «серенькие дни» бурсы, отметил одну «теневую» сторону ее жизни. А по образованию бурса была поставлена высоко. Судите сами: питомцы ее, например, отвечали уроки на латинском языке, могли объясняться и на новых языках. Известно, какие великие умы и деятели вышли из нее.
Преобразовали потом бурсу в семинарию, так сказать, облагородили, отшлифовали. Неоднократно производили преобразования и в этой последней. Тем не менее общество и теперь еще с предубеждением (справедливым ли только?) смотрит на семинаристов. Не замечаете ли, как все ниже и ниже в общем становится образовательный уровень семинариста?
Вот, любя свою школу, желая ей процветания, признавая для этого необходимым произвести ее преобразование, я все-таки скажу: боюсь за свою родную школу, боюсь, как бы наши преобразования ее не были куплены дорогой ценой, не повели ее к худшему…
Протоиерей К. М. Аггеев. Докладчик имеет важную привилегию говорить последним. Мне не хотелось говорить последнему, чтобы дать сторонникам противоположного мнения опровергнуть меня, если бы я оказался неправым. В речах моих противников скользила мысль, что проект меньшинства более приемлем с финансовой стороны, а проект большинства требует массу денег. Я прошу вас запастись карандашом и бумагой и критиковать меня, если я буду неправ. Я в заключительном слове буду говорить, что проект меньшинства абсолютно неосуществим и совершенно уничтожает нашу духовную школу, а теперь я хочу сказать несколько слов о том, во что обойдется реформа школы по проекту меньшинства. Здесь говорили, что когда в Государственной Думе был заготовлен проект о пастырских школах, то по интригам он не был оглашен. Мне из дел Учебного Комитета известно, что все духовно-учебные заведения были запрошены о финансовой стороне реформы. Как известно, по проекту два класса семинарии переводятся в духовные училища, а именно первые два класса. У нас всего имеется 273 параллельных отделения, и все они распределяются между духовными семинариями, причем в некоторых семинариях иметься по 2-3 параллели. Для перевода этих параллелей в неприспособленные помещения духовных училищ требуются громадные средства: в 1907 г. правлениями духовных семинарий и училищ было указано, что на это потребуется 7 ½ миллионов. Мне скажут, что цифры вздуты, так как семинарии и училища не хотели этой реформы, но цифры можно выдуть только до известного предела, так как у Св. Синода имеется Строительно-Технический Комитет, и заседающие в нем специалисты, разумеется, немедленно указывали бы на неправильность выведенных цифр. Допустим даже, что цифра 7 ½ миллионов, увеличена вдвое. У нас 180 дух[овных] училищ. Я делю 7 ½ миллионов на 180, получается около 38 889 рублей, — такова стоимость реформы одного училища, для округления я беру 39 тысяч и считаю, что училищ у нас останется всего 40. Умножаю 39 тысяч на 40. Получается 1 560 000 рублей. Я не ошибусь, если скажу, что по настоящему времени эта цифра равна 4 миллионом. Считая, что сумма преувеличена вдвое, я получаю 2 миллиона, вот какие деньги необходимы по проекту меньшинства. Стоимость оплаты труда преподавателей в 6 классах при 170 уроках, считая по 100 р. за годовой час, будет равна 17 тысяч; на администрацию надо минимум 15 тысяч, классное наставничество 4800, итого 36 800 руб., самое меньшее 30 тысяч. Чтобы эти прогимназии сами себя содержали, необходимо, чтобы в каждой из них было по 300 учеников, при 50 учащихся в каждом классе. Нет никаких оснований думать, что у нас будет такое количество учащихся. Вместе с тем оплата преподавательского труда в пастырских училищах обойдется в 12 000 руб. (считая по 100 р. за урок), содержание администрации — 18 000 р., всего 30 тысяч, да на содержание здания самое меньшее 20 тысяч, итого 50 тысяч рублей. При современной дороговизне всего, в особенности отопления, епархии, в чем я уверен, придется приплачивать еще тысяч 40. И вот пусть те будущие ораторы, которые задумают опровергнуть меня, также выйдут с цифрами в руках, и докажут, что я неправ.
Архимандрит Вениамин. Я считаю, что вопрос, который поднял мой содокладчик, поднять несвоевременно. Этот пункт требуется тщательного рассмотрения: мои суммы не сходятся с его расчетами. Он говорит, что нужны 2 миллиона, а мне кажется, что этого не потребуется. В 1911 г. требовалось 7 ½ миллионов, но цифры, несомненно, были вздуты, да тогда предполагалось преобразовать все духовные училища, а теперь, по проекту меньшинства, можно переформировать только одно какое-нибудь училище в каждой епархии. Больших затрат вовсе не потребуется, так как 6-классная теперешняя семинария можно переименовать в дух. Училища, а на месте дух. 4-классных училища устроить пастырские школы. Я не финансист, но думаю, что надо иметь очень точные цифры, чтобы с достаточной уверенностью выступать по данному вопросу. Нам надо проходить к вопросу с той стороны, которую Собор должен всегда иметь в виду: как удовлетворить нужду Церкви в пастырях.
С. И. Шидловский. Я думаю, что призыв, с которым обращался сейчас говоривший докладчик, совершенно правилен: во время принципиальных суждений нет места финансовым соображениям. Насколько я понимаю, здесь идет вопрос о том, должна ли духовная школа быть закрытой или открытой. По этому вопросу я имею определенное мнение, но я не буду затруднять вас изложением этого мнения, а перейду к предложенным проектам. У меня имеются принципиальные соображения, вследствие которых я затрудняюсь голосовать за проект меньшинства, перейти к постатейному чтению проекта большинства. Какая разница между этими школами? Она указывается в наименовании. Вторая неполная школа не дает тех знаний, которые дает полная школа. Одна школа всеобъемлющая, другая невсеобъемлющая и, подыскивая разные эпитеты, мы подойдем к заключению, что одна школа удовлетворительна, другая неудовлетворительна. Я ни минуты не допускаю мысли, чтобы полная школа переобременяла учащихся знаниями, ненужными в их будущей деятельности. А пастырские училища являются под давлением необходимости и должны давать только то, без чего совершенно невозможно обойтись будущему пастырю. Отцы и братия. Закон издается не на один год, а опытные законодатели говорят, что лучше несовершенный закон, чем закон постоянно изменяемый. Не следует забывать, что в настоящее время все элементы, желающие получить пастырство, отправляется по линии наименьшего сопротивления — в пастырские училища. Поэтому я и просил бы Священный Собор обратить на это внимания. Теперь я задаю себе вопрос: какое значение будет иметь общее образование для пастырской деятельности? Я думаю, что совершенно неправильно, чтобы школа готовила пастырей 2 разрядов — высшего и низшего: я думаю, что работа пастыря у корней, откуда вся Церковь пополняется верующим элементов, — работа более важная; неправильно было бы думать, что для деревни всякий годится в пастыри, — и в деревне, и в городе должны быть пастыри одинакового развития и образования. Говорят, что мы теперь переживаем такой кризис, что семинаристы с полным образованием к нам не пойдут: если вы считаете, что положение настолько безнадежно, то, конечно, придется обходиться пастырскими школами с пониженным образованием, но я думаю, что это совершенно невозможно: теперь, когда идет борьба Церкви с ее врагами, нельзя уменьшать вооружение пастырей. Пастырю теперь надо быть во всеоружии знания, и, я убежден, корень вопроса в том, что образование будет отпугивать тех, кто желает быть пастырем. Вы говорите, что на пастырских местах у вас будут люди убежденные, герой своей идей. Господи, закон не может требовать геройства, закон может требовать только исполнения долга. Поэтому я считаю, что создавать школы пониженного типа, которые в сущности понижают уровень общего образования, совершенно невозможно, и я не решусь голосовать за проект меньшинства. Вы устанавливаете возраст для приема с 15 лет; а курс 4 годичный; (я нарочно не говорю о рекомендациях приходам); значит, вы хотите мальчика из 5 класса через 4 года сделать пастырем. Я думаю, что это можно было бы сделать только тогда, когда вы получите в свои руки настоящего, прирожденного пастыря, отмеченного перстом Божиим. Поэтому я думаю, что невозможно узаконить на будущее время пастырское пониженное образование, иначе создается такое положение, которое я отказываюсь понимать. Я не трогал основного вопроса: должна ли быть школа закрытой или открытой — и не буду его касаться. Я прошу Священный Собор тщательно взвесить, действительно ли мы дошли до такого состояния, когда приходиться пренебрегать тем, к чему стремиться все человечество.
В. К. Недельский. Богомудрые архипастыри, отцы и братия. Действительно ли мы дошли до того катастрофического положения, что должны принять законопроект о пастырской школе пониженного типа в то время, когда все явления жизни требуют расширения, углубления и возвышения пастырского образования? С этим вопросом ушел с кафедры предшествующий оратор. Я начну им свою речь и со всею решительность должен сказать, что, по моему глубочайшему убеждению, конечно, нет. Положение Церкви тягостно и опасно, но не так катастрофично и, как бы оно ни казалось нам угрожающим, мы не можем, не смеем, не дерзнем принять предлагаемую нам крайнюю меру, угрожающую Церкви таким потрясением, которое приведет ее к пропасти, из которой нет возраста. Мы напрасно поем отходную нашей духовной школе, приготовляем для нее гроб и могилу, когда она имеет полное право на дальнейшую плодотворную и славную жизнь. Мы слышали здесь из уст высокоавторитетных, глубоко преданных христианству и Церкви людей, горячо желающих ей блага, как неосновательно обвинение духовной семинарии в том, что она не дает своим питомцам достаточного общего образования. Они убежденно и убедительно говорят, что воспитанники этой школы составляли лучшее ядро высшей светской школы, поражали своей работоспособностью, умением использовать все условия для научной работы, а затем на самых различных жизненных поприщах являлись идейными, морально стойкими, закаленными, преданными долгу, заслуживающими почет, внимание и уважение деятелями. Если это так, то, заботясь об улучшении и в частности о возможном повышении образовательного уровня, мы не должны допускать коренного потрясения ее. Гораздо более серьезным и тяжелым является другое обвинение, что наша школа плохо готовит к пастырству, что все более и более редеют ряды лиц, по окончании семинарии посвящающих себя пастырскому служению. В этом обвинении более правды, чем в предшествующем, но и оно не так уж неотразимо, чтобы с ним нужно было считаться так, как хотят те, кому не нравится семинария. Кто говорил здесь о «гнилостных» словах, какими будто бы написаны семинарские учебники… Нет не «гнилостными» словами духовные школы подготовляли пастырей, которые теперь самоотверженно несут крест исповедничества и защиты веры и Церкви, проливают за них свою кровь, а некоторые приняли и мученическую смерть. Мы должны с благодарностью и преклонением воспоминать об этой школе и сказать, что если в ней и были некоторые недостатки, то они омыты, очищены доблестною кровью этих павших священников, не дрогнувших пред лицом мученической смерти. Не «пакостным», а проникнутым христианским воодушевлением языком школы сумели создать это высокое настроение, создать героев, которые явились украшением жизни и школы, жизни, полной зла и пошлости, школы, поносимой, хулимой, отвергаемой в наши дни. Если он сумели создавать подобный героизм, то будут создавать и далее. Верно, что число избирающих пастырский жребий в последнее время в некоторых семинариях стало очень незначительно. Но нельзя ли считать это явление случайным и преходящим? Покаемся в нашей общей вине, в том, что мы не создали всего того, что должны были создать. Конечно, и педагоги не всегда были надлежащими строителями духовной школы, не всегда с должной энергией стремились к выполнению ее задачи. Не всегда были такими строителями школы и ее руководители, многие из которых смотрели в свое пребывание в семинарии как на «стан» по пути в землю обетованную — к почести высшего архиерейского звания и с радостью принимавшие весть, что их берут из духовной школы, между тем, как эта весть должна была бы встречаться с грустью, ибо после пастырства самое почетное, самое идейное и прекрасное дело — трудиться над воспитанием легко вдохновляемой; чуткой отзывчивой молодежи, которую можно зажечь, воспламенить чистейшим и возвышеннейшим идеализмом. Да простят мне архипастыри, если я скажу, что и они, хотя и по независящим от них обстоятельствам, не уделяли духовной школе всего того отеческого попечения, внимательности и любви, каких она заслуживала. Я с благоговением и восторженною признательностью вспоминаю, что я имел счастье учиться в Литовской семинарии под руководством Архипастыря, который любил школу, как свое родное детище, постоянно, во все моменты — и утром, и в полдень, и поздним вечером посещал ее, отечески беседовал с нами, входил во все наши нужды, интересы, следил за развитием каждого из нас. Да будет благословенна память этого уже почившего Архипастыря, — Алексия, архиепископа Литовского и Виленского, — со святыми. Теперь это возможно и везде. Теперь для архипастырей наступили в этом отношении более благоприятные времена. Они в значительной степени разгружаются от стеснявших их канцелярских дел, особенно, когда осуществится соборное предположение об уменьшении размеров епархии. И вот, мы уповаем, что когда архипастыри освободятся от множества бумажных дел, они весь запас попечения и любви, внимания и заботы, отдадут духовной школе, в которой воспитываются их будущие соработники и сотрудники на ниве Господней. Если прибавить к этому, что при изменившихся условиях выбора для семинарий административных лиц начальниками их будут лица, вполне сознающие ответственность своего положения, то скажите, нужна ли такая ломка нашей школы, какую предлагают Священному Собору проект большинства и проект меньшинства членов Отдела? Неужели безусловно необходимо перестраивать ее до основания? Я приветствую в проекте меньшинства идею единой нераздельной школы, с первого и до последнего класса ведущей своих питомцев по одному определенному пути — к пастырству, но предостерегаю от соблазна преувеличивать силу воспитательного влияния на душу учащихся и забыть возможность случаев, когда, несмотря на все способы воздействия, юноша не почувствует в себе склонности к пастырскому служению и захочет пойти по другой дороге. Проект большинства не впадает в эту погрешность, но он говорит о необходимости отделения общеобразовательных классов от богословских, чем нарушается единство школы. Я умоляю сочувствующих ему отказаться от мысли о территориальном и административном разделении средней духовной школы, которым нарушается стройная система планомерного идейного руководства питомцами этой школы на протяжении всего курса. Я предлагаю оставить то, о чем в пар. 7 говорится только как о нежелательной по существу уступке печальной необходимости, и что выражено словами доклада: впредь до осуществления данного положения дела общеобразовательные и богословские классы духовной школы составляют единое учебное заведение по типу нынешних духовных семинарий. Не разрушайте, а сохраните нашу родную школу: она оправдала себя в прошлом, просияет и в будущем. Она и теперь обращает на себя внимание целесообразностью, гармонией и выгодной своеобразностью своего направления. После же того, как осуществятся желательные всем нам улучшения в ее учебно-воспитательном строе, она должна быть образцом для других школ, а не мы должны брать пример со светской школы, которая, как выражался вчера профессор С. А. Котляревский, развалиевается и находится в хаотическом состоянии. Сохранить и усовершенствуем свою школу и мы будем факелом в окружающем нас мраке современных заблуждений, предрассудков безбожия и распущенности. Будьте уверены, что духовные семинарии будут давать достаточное количество образованных и идейных пастырей, если только мы будем влечь их к тому могущественнейшими из уз человеческих — узами любви.
Прот[оиерей] Н. С. Цветков. Прежде всего я всеми мерами желал бы убедить Высокопреосвященного Митрополита Антония, что говорящие с этой трибуны не употребляют языка для того, чтобы скрывать свои мысли, а каждый выступает с некоторым трепетом и с серьезным намерением высказать то, что лежит у него на сердце. Неужели можно подозревать членов Собора в таком легкомыслии и нечистоплотности, что они здесь, в Соборной Палате, в храме так будут употреблять свой язык? Позвольте разуверить вас в этом. Перехожу к обсуждаемому вопросу. Мне думается, что составители доклада, принятого в Отделе большинством, и представители меньшинства, подавшие особое мнение, одинаково одушевлены мыслью поставить дух[овные] уч[ебные] заведения на надлежащий путь, чтобы из них выходили стойкие, убежденные и образованные пастыри. В докладе Отдела, принятом большинством, говорится, что воспитательный строй духовных семинарий должен быть проникнуть христианскими духовными началами соответственно назначению их подготовлять пастырей Церкви, но считается необходимым для получения полного богословского образования предварительное прохождение законченного курса общеобразовательных предметов. И в проекте меньшинства говорится, что внутренний внешний строй жизни пастырских семинарий основывается на строго церковных началах. Вся разница в размере общеобразовательных сведений, которые должны получить питомцы духовной школы. В проект меньшинства в пар. 9 читаем: чтобы дать возможность притоку новых сил в духовную школу из других учебных заведений (4-классной прогимназии, высшего начального училища и т. п.) общеобразовательные предметы в первых 4 классах дух. Училища распределяются применительно к соответствующим классам светских учебных заведений. Таким образом, этим указанием дается понять, что для питомца пастырской школы довольно общеобразовательных сведений в объеме 4 классов прогимназии или высших начальных школ. В докладе большинства требуется законченный курс общеобразовательных предметов. Я всецело стою на признании наилучшим преобразования семинарии по проекту, предложенному большинством. По моему мнению, чем шире общее образование, тем шире у человека горизонт и мировоззрение, тем большая открывается ему возможность проникнуться красотами книги книг — Библии. Напротив, если сужено образование, суживается и горизонт, суживается мировоззрение, и не будет возможности углубиться в чисто богословские науки. Да и по обстоятельствам времени требуются люди с широким горизонтом. Дело в том, что пастырские школы без надлежащего общего образования приготовят пастырей начетчиков, пастырей-исполнителей обрядов, а не дадут возможности воспитать пастыря-миссионера, который имел бы способность для внутренней миссии, имел бы способность христианизации масс. Та разлука, среди которой мы живем, показала, что народ наш мало христианизирован; он верит, но веру воспринимает, главными образом, с внешней обрядовой стороне. И от пастыря требуется широкое и всестороннее образование; для христианизации общества, — именно для этого, а не для того, чтобы дать возможность выхода из духовной школы тем, которые готовятся к другой деятельности, питомцы дух. школы должны получить все те общеобразовательные сведения, которые считаются необходимыми для образованного человека. Эти сведения необходимы для того, чтобы надлежащим образом уразуметь богословскую систему, о чем и говорится в пар. 4. Я опять повторяю, что именно поэтому, а не для какого-либо обмана, следует согласиться с проектом Отдела, и я стою за этот проект.
Председательствующий. Осталось еще 25 ораторов. Речи были сокращены до 15 минут, причем имелось в виду, что по мере выяснения вопроса они могут быть сокращены до 10 и 5 мин. Ввиду того, что вопрос теперь более выяснился, предлагаю сократить речи ораторов до 10 мин. Ставлю на голосование вопрос о сокращении речей до 10 минут.
Постановлено: Ограничить срок речей ораторов десятью минутами.
Председательствующий. Итак, речи ораторов на заседании, которое будет завтра, будут сокращены до 10 минут, теперь должен сказать, что по поводу ст. 121 Положения о приходе, принятого большинством всего 3-4 голосов, поступило два заявления — одно за подписью 30 членов Собора (первый подписавший священник Масальский), а другое за подписью 61 членов Собора (первый подписавший Н. Д. Кузнецова).
Это и будет поставлено на обсуждение. Нужно подумать об этом. Если будет решено пересмотреть, то я опасаюсь, что опят будет поток речей, и мы безнадежно потонем в этом потоке. Говорю это не для того, чтобы нагнетать, а для того, чтобы ознакомить с технической стороной дела и указать, что нас ожидает ввиду скорого перерыва занятий Собора. Затем возникает вопрос, возможен ли с формальной стороны пересмотреть решения, уже принятого Собором. Мое личное мнение таково. Принятое решение направляется в Редакционный Отдел, заслушивается на Соборе доклад Редакционного Отдела, после чего постановление передается в Совещание Епископов, и только в том случае, если не будет там отклонено, становится законным. Настоящее постановление еще передано только в Комиссию для согласования с ним последующих статей и таким образом находится еще в процессе. Это и следует иметь в виду при решении вопроса, можно ли пересматривать состоявшееся постановление. Итак, завтра будут поставлены такие вопросы: 1) следует ли пересмотреть уже принятое постановление Собора, ввиду особых обстоятельств? Если будет решен этот вопрос в отрицательном смысле, то будет поставлен второй вопрос: следует ли прижать дополнение к ст. 121, предложенное Н. Д. Кузнецовым и подписанное 61 членам Собора? Если будет решено пересмотреть решение, то ввиду того, что уже по этому произносилось много речей, думаю, что будет достаточно, если выскажут два оратора за принятую редакцию и два — против. Я и сообщаю теперь об этом, чтобы было время подумать, и чтобы обсуждение этого вопроса не застало бы нас врасплох. Итак, завтра будут возобновлены прения по докладу о дух. уч. заведениях, причем речи будут сокращены до 10 минут.
Митрополит Харьковский Антоний. Скажу два слова о себе. Хотя я и говорил, что храм является как бы полуживым существом, но я совершенно не расхожусь с Н. Д. Кузнецовым. …
Заявление 30 членов Собора:
«29 марта с. г. в вечернем заседании Собор принял
постановление о том, что приходский храм является юридическим лицом, и
имущество, принадлежащее храму, как святыни прихода, именуется церковным
имуществом на основании церковных правил (Св. Апостол 33, 10, 41,
Ант. Соб. 25) и распоряжение этим имуществом принадлежит епископу с участием
клира и прихожан в установленном порядке. Такое важное для приходской жизни,
особенно в настоящую тяжелую годину, решение принято всего 57 голосами,
т. е. одной девятой частью полного состава Собора (520:57), при отсутствии
одной трети надлежащего кворума (112:170), т. к. на собрании присутствовало
всего 112 членов Собора, причем Преосвященный Председательствующий, по нашему
мнению, не закончил голосования разбираемого вопроса во всей его полноте,
т. к. не поставил вопроса о возможности признания и другого юридического
лица — прихода, о чем говорил разбираемый Собором доклад, и каковое
решение нисколько не противоречило уже принятому таким поразительным числом
членов Собора постановлению. Ввиду сего, мы, нижеподписавшиеся, согласно
ст. 99 Устава Собора, просим Совет Собора для успокоения нашей совести
вновь поставить в спешном порядке на соборное решение вопрос в окончательном
установлении числа юридических лиц в приходской жизни. Если же Соборный Совет
отнесется к сему предложению отрицательно и Собор, таким образом, признает одно
юридическое лицо — храм, то мы просим выяснить соборным разумом вопрос о
там, как относиться нам на местах к постановлениям, пропечатанным в №7
«Церковных Ведомостей», Святейшего Патриарха, Священного Синода и Высшего
Церковного Совета о перечислении имений при храме на имя приходских общин,
т. к. после такого соборного признания, мы, члены Собора, не можем
использовать в случае крайней необходимости постановлений Святейшего Патриарха,
Священного Синода и Высшего Церковного Совета, хотя они и направлены для пользы
Православной Русской Церкви против захвата церковных имений насильниками.
1918 года 30 марта.
(Подп.) Священник Александр Мазальский, а всего 30 подписей.
Заявление 61 члена Собора:
«29 марта сего года большинством членов Собора 121 статья устава о приходе была принята в такой редакции, что собственником церковного имущества в приходе является храм, как учреждение. Это постановление составилось большинством и лишь 3 голосов. Во всяком случае оно совершенно не решает важный вопрос, с которого может быть вскоре придется столкнуться и приходам и высшему церковному управлению, на что при обсуждении 121 статьи Устава было обращено внимание Собора одним из докладчиков Отдела. Нужно иметь в виду, что в настоящее время церковь в России по декрету 23 января 1918 года отделена от государства, и все религиозные учреждения и даже общества лишены права собственности на имущество. Но из личных разговоров делегации Собора с представителями народных комиссаров выяснилось, что народные комиссары склонны в известных пределах дополнить или даже изменить декрет и между прочим представить религиозным обществам зарегистрировать себя установленным порядком, и тогда получить право владеть имуществом. Таким образом, вскоре и гораздо ранее 1-го сентября 1918 г., когда предполагается возобновление работ Собора, может оказаться невыполненным постановление Собора о храме, как собственнике церковного имущества. Что же делать? Неужели из-за этого Церковь должна лишиться своего имущества? По крайней мере, мы не можем принять на себя ответственность за это пред Церковью и предлагает дополнить ст. 121 Устава примечанием, что при невозможности с отделением Церкви зарегистрировать собственником церковного имущества в приходе храм, как учреждение, это право предоставляется приходу, как обществу православных христиан, состоящему из клира и мирян находящемуся в каноническом управлении епархиального епископа. В деле законодательства Собор обязан принимать во внимание окружающие условия и устанавливать нормы церковной жизни выполнимые в реальных условиях. Без дополнения к 121 ст. предлагаемым примечанием Собор поставит все русские приходы в крайне затруднительное положение, как поступить в случае невозможности при современных обстоятельствах исполнить 121 ст.
Поэтому введение примечания к ней мы считаем необходимым, как в интересах Православной Церкви в России, так и для авторитета самого Собора.
Просим рассмотреть наше заявление немедленно.
Москва 30 марта 1918 года.
Н. Д. Кузнецов
В. Потулов
Прот. П. Миртов
Прот. А. Суворов и др.
Заседание закрыто в 2 часа 20 минут дня.
РГИА. Ф. 833 Оп. 1 Д. 14 Л. 74-119. Машинопись, рукописные правки.