Деяние № 121

Деяние № 121

2 (15) апреля 1918 г.

Заседание открыто в Соборной палате в 9 час[ов] 10 м[инут] утра под председательством митрополита Новгородского Арсения в присутствии 275 членов Собора, в том числе 40 епископов.

На повестке заседания: 1. Текущие дела; 2. Доклад Редакционного Отдела: а) Об уездных собраниях. Докладчик Г. И. Булгаков. б) О викарных епископах. Докладчик проф. И. И. Соколов. в) О поводах к расторжению брака, освященного Церковью. Докладчик С. Г. Рункевич. 3. Доклад Отдела о благоустроении прихода – гл. XI: «О храмовом и приходском имуществе» и ст[атья] 32 главы V о церковных старостах. Докладчики … 4. Доклад Отдела о духовно-учебных заведениях – о типе и управлении духовно-учебных заведений. Докладчики: прот. К. М. Агеев, архимандрит Вениамин. 5. Доклад Отдела о духовных академиях – об основных началах преобразования духовных академий. Докладчики: проф. прот. А. П. Рождественский, проф. И. В. Попов.

Председательствующий. Прошу занять места. Вниманию Собора будет предложен доклад Редакционного Отдела по вопросу о викариях. Докладчиком выступит И. И. Соколов.

Докладчик Редакционного Отдела проф. И.И. Соколов. Священному Собору Православной Российской Церкви доклад Редакционного Отдела о викарных епископах. Постановлением Священного Собора передан в Редакционный Отдел, согласно ст. 138 Уст[ава] Пом[естного] Соб[ора], для установления окончательного изложения проекта Соборного предначертания о викарных Епископах. Рассмотрев текст этого проекта, переданный 29 марта (11 апреля) сего года, Редакционный Отдел принял редакционные изменения во всех статьях проекта и постановил предложить Священному Собору принять означенное предначертание в следующем изложении:

«1. Существующие ныне епархии подлежат сокращению в своих пределах. Существующие викариатства, где к тому представляется возможность, постепенно преобразовываются в самостоятельные епархии.

2. В ведении существующих викариев выделяются части епархии, в коих они под общим руководством епархиального архиерея по правилам, установленным Священным Синодом, управляют на правах самостоятельных епископов. Епархиальный архиерей может давать викарию, сверх того, и другие поручения в пределах своей епархии.

3. В столичных и иных епархиях, в соответствие местным нуждам, в ведение викариев может быть выделяем определенный круг епархиальных дел по усмотрению правящего архиерея.

4. Викарные епископы называются Св[ященным] Синодом по представлениям правящего архиерея.

5. Викарии получают содержание из местных источников в размере, определяемом Священным Синодом.

6. Викарии имеют пребывание в городе, по имени которого носят название своей кафедры и, где это возможно, состоят настоятелями монастырей».

Председательствующий. Угодно Священному Собору принять означенное постановление в прочитанной редакции?

Постановлено: принять постановление о викарных епископах в изложении Редакционного Отдела.

Председательствующий. Принятое постановление будет передано в Совещание Епископов, согласно ст. 138 Устава. Далее, благоволите выслушать доклад Редакционного Отдела об уездных собраниях; докладчиком выступит Г. И. Булгаков.

Докладчик Редакционного Отдела Г. И. Булгаков. Постановлением Священного Собора передан в Редакционный Отдел, согласно статье 138 Устава Поместного Собора, для установления окончательного изложения проект Соборного предначертания об Уездных Собраниях.  Рассмотрев текст этого проекта, переданный 30 марта (12 апреля сего года), Редакционный Отдел принял редакционные изменения во всех статьях проекта и постановил предложить Священному Собору принять означенное предначертание в приложенном при сем изложении. «Постановление Священного Собора Православной Российской Церкви об уездных Собраниях.

1. Где будет признано нужным и возможным, созываются уездные и окружные (несколько уездов викариатства) Собрания, состоящие из а) членов Благочиннических Советов уезда (уездов викариатства), б) избранных Благочинническими Собраниями на Епархиальные Собрания членов и в) представителей приходов (в равном числе клира и мирян), избранных Приходскими Собраниями.

2. Уездные Собрания созываются или по предложению епархиального архиерея, или по заявлению одного из благочиннических округов уезда. Организация Собрания возлагается епархиальным архиереем на викария или на настоятеля уездного собора, или на одного из благочинных уезда, причем настоятель уездного собора является непременным членом Собрания. Председателем Собрания викарный Епископ, если он имеет пребывание в уездном городе или ему поручено председательствование епархиальным архиереем, или же один из членов Собрания в пресвитерском сане, по избранию Собрания.

3. В объявлениях о созыве уездных Собраний должны быть перечислены предметы, подлежащие обсуждению.

Примечания. 1. Уездные Собрания созываются ранее Епархиальных. 2. В особых случаях, требующих спешного обсуждения местных церковных дел, настоятелям уездных соборов предоставляется созывать с благословения епархиального или викарного архиерея чрезвычайные Уездные Собрания. Таковые Собрания состоят из всего уездного духовенства и из мирян – членов Приходских Советов, по их избранию, в двойном числе по отношению к числу духовенства. О созыве чрезвычайного Уездного Собрания и о принятых им решениях председатель подробно доносит епархиальному архиерею. 3. Ведению Уездных Собраний подлежат: а) предварительное обсуждение дел и вопросов, подлежащих решению на Епархиальном Собрании; б) вопросы, касающиеся религиозной и вообще церковной жизни приходов города, уезда и округа, в частности, меры религиозно-нравственного просвещения, борьбы с расколосектанством, постановки проповеди и другие, в) избрание должностных лиц в уездные церковные учреждения и г) избрание из состава Уездного Собрания уполномоченных на Епархиальное Собрание – одного от клира и одного от мирян каждого благочиннического округа, если такой порядок избрания будет принят епархией. 4. Постановления Уездного Собрания чрез председателя Собрания представляются епархиальному или викарному архиерею, или Епархиальному Собранию, по принадлежности.

Председательствующий. Угодно Собору принять означенное постановление?

Постановлено: принять постановление об уездных собраниях в изложении Редакционного Отдела.

Председательствующий. Принятое постановление будет передано в Совещание Епископов и через три дня приведено в исполнение согласно ст. 138 Устава Собора. Предстоит еще выслушать доклад Редакционного Отдела о поводах к расторжению церковных браков. Докладчиком выступит С. Г. Рункевич.

Докладчик Редакционного Отдела С. Г. Рункевич. Постановлением Священного Собора передан в Редакционный Отдел, согласно ст. 138 Уст[ава] Пом[естного] Соб[ора], для установления окончательного изложения проект Соборного предначертания о поводах к расторжению брачного союза, освященного Церковью. Рассмотрев текст этого проекта, переданный 28 марта (10 апреля) сего года, в заседаниях 29 марта (11 апреля) и 30 марта (12 апреля), Редакционный Отдел стт. 5, 6, 12 и 17 проекта составил без изменений, в остальных же статьях принял редакционные изменения, ст. 9 кроме того разделил на две статьи, статью 16 обратил во 2-е примечание к статье 19, и примечание к ст[атье] 22 обратил в самостоятельную статью, стт. 11, 12, 13, 15, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26 и 28 расположил в другом порядке, образовал в соответствие с принятыми Собором постановления три новых статьи, ст[атью] 14 за сделанными в других статьях изменениями опустил и постановил предложить Священному Собору принять означенное предначертание в следующем изложении.

«Постановление Священного Собора Православной Российской Церкви о поводах к расторжению брачного союза, освященного Церковью.

1. Супружеский союз мужа и жены, освященный и укрепляемый в Таинстве брака благодатною силой, должен быть у всех православных христиан-супругов нерушимым; все они, приемля с покорностью воле Божией свой жребий жизни, должны до конца дней совместно нести и радости, и тяготы супружества, стремясь осуществить слова Спасителя и Господа: еже Бог сочета, человек да не разлучает (Матф. 19, 6).

2. Расторжение брачного союза святая Церковь допускает лишь по снисхождению к человеческим немощам в заботах о спасении людей, – в предупреждение неизбежных преступлений и в облегчение невыносимых страданий, при условии предварительного действительного распадения расторгаемого брачного союза или невозможности его осуществления.

3. Брачный союз, освященный Церковью может быть расторгнут не иначе, как по решению церковного суда, вследствие ходатайства самих супругов, по определенным поводам, надлежаще доказанным, и при соблюдении условий, указанных в следующих ниже статьях. Поводами к расторжению брака могут быть:

а) отпадение от православия,

б) прелюбодеяние и противоестественные пороки,

в) неспособность к брачному сожитию,

г) неизлечимая душевная болезнь, привычное пьянство (алкоголизм), заболевание проказою или сифилисом,

д) безвестное отсутствие и злонамеренное оставление супруга,

е) присуждение одного из супругов к наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния,

ж) посягательство на жизнь, здоровье и честь супруга или детей,

з) снохачество, сводничество и извлечение выгод из непотребства супруга и

и) вступление одного из супругов в новый брак.

4. В случае отпадения одного из супругов от православия, право просить церковный суд об освобождении от брачных обетов и расторжении брака принадлежит супругу, остающемуся в православии.

5. Супруг вправе просить о расторжении брака в случае нарушения другим супругом святости брака прелюбодеянием или противоестественными пороками.

6. Обоюдное прелюбодеяние супругов не служит препятствием к возбуждению каждым из них ходатайства о расторжении брака.

7. Дело о расторжении брака вследствие прелюбодеяния может быть возбуждено до истечения трех лет с того времени, когда нарушение святости брака прелюбодеянием стало известным супругу, просящему о разводе. Если же нарушение святости брака состоит в постоянной прелюбодейной связи, то возбуждение дела о разводе допускается во все время, пока связь продолжается, а такие в течение трех лет по ее прекращении. Во всяком случае, возбуждение дела о расторжении брака не допускается, если со времени совершения прелюбодеяния или прекращения прелюбодейной связи прошло десять лет.

8. Прелюбодеяние одного из супругов не может служить основанием к расторжению брака, если совершено с согласия или по побуждению другого супруга, имевшего намерение таким путем добиться расторжения брака.

9. Неспособность одного из супругов к брачному сожитию может служить для другого супруга поводом к расторжению брака, если она началась до совершения брака и не обусловливается преклонным возрастом.

10. Дело о расторжении брака по добрачной неспособности одного из супругов может быть возбуждено не ранее, как через два года со времени совершения брака.

Примечание. Указанный срок необязателен в тех случаях, когда неспособность супруга бесспорна и несомненна и обусловлена отсутствием или ненормальным анатомическим строением органов.

11. Поводом к расторжению брака может служить и неспособность одного из супругов к брачному сожитию, наступившая после браковенчания, если она произошла от телесного повреждения, намеренно причиненного с этою целью себе самим супругом или причиненного ему кем-либо другим с его согласия.

12. Неизлечимая душевная болезнь одного из супругов служит для другого супруга поводом к расторжению брака, если продолжается при постоянном течении ее не менее трех лет, а при периодической ее форме со светлыми промежутками не менее пяти лет, но лишь в том случае, если душевная болезнь произошла не по вине супруга, ищущего развода.

13. В случае выздоровления душевнобольного супруга и ясного его заболевания, ходатайство другого супруга о расторжении брака может быть возбуждено не ранее, как по истечении указанных в ст. 12 сроков со времени нового заболевания душевною болезнью.

14. Выздоровление от душевной болезни устраняет право просить о расторжении брака, но не лишает силы состоявшееся уже постановление о бракорасторжении.

15. Душевная болезнь, служащая поводом к расторжению брака, а равно и выхдоровление от нее, лишающее права просить о разводе, должны быть удостоверены в законном порядке (стт. 368 и 380 и др. т. Х, ч. I Зак. Гражд., изд. 1915 г.).

16. Привычное пьянство (алкоголизм) одного из супругов служит для другого супруга поводом к расторжению брака, если брачное сожительство становится невыносимым и вредным для потомства.

17. Заболевание проказою дает право просить о расторжении брака как здоровому супругу, так и супругу, одержимому проказою.

18. Заболевание сифилисом служит поводом к расторжению брака, по ходатайству здорового супруга, если брачное сожитие представляет опасность для здорового супруга и его потомства.

19. Безвестное отсутствие одного из супругов служит поводом к расторжению брака, если продолжается не менее трех лет.

20. Установленный в предшествующей 19 ст[атье] трехлетний срок сокращается до двух лет: а) для супругов лиц, пропавших без вести в связи с военными действиями или под влиянием других стихийных народных бедствий, и б) для супругов лиц, находившихся на погибшем во время плавания морском судне и безвестно отсутствующих со времени его гибели.

21. Означенный в стт. 19 и 20 срок исчисляется со времени конца того года, в течение которого было получено о безвестно отсутствующем лице последнее известие, причем во всяком случае решение суда о расторжении, по безвестному отсутствию, брака лиц, принимавших участие в войне или пропавших без вести в связи с военными действиями, может последовать не ранее, как через год по окончании войны.

22. Злонамеренное оставление супруга другим супругом служит для оставленного супруга поводом к расторжению брака, если длится не менее трех лет.

23. Дело о расторжении брака вследствие присуждения одного из супругов к наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния, может быть возбуждено супругом осужденного по вступлении приговора уголовного суда в законную силу, а самим осужденным по правилам, изложенным в ст. 181 и п. 1 ст. 182 Уст. о ссыльн.

24. Помилование осужденного, а также отмена состоявшегося уголовного приговора вследствие разрешения возобновить дело устраняют право просить о расторжении брака, но не лишают силы состоявшееся уже решение о расторжении брака.

25. Брак, в случае присуждения одного из супругов к наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния не расторгается, если совместная жизнь супругов продолжалась после освобождения осужденного супруга из заключения.

26. Супруг вправе просить о расторжении брака в случае: а) покушения другого супруга на убийство его или детей, б) умышленного нанесения супругу или детям другим супругом тяжких увечий или ран, или неизгладимого обезображения лица или тяжких угрожающих опасностью для жизни побоев, либо причинения истязаний или мучений, или важного для здоровья вреда и в) нанесения неоднократных тяжких оскорблений и вообще причинения расшатывающих самые основы семьи постоянных нравственных истязаний.

Примечание. 1. Брак, на указанных в ст[атье] 26 основаниях, расторгается в том случае, если, по убеждению церковного суда, продолжение брачной жизни представляется для супруга, просящего о разводе, невыносимым. 2. Указанное в ст[атье] 24 ограничение не распространяется на случаи расторжения брака по указанным в ст[атье] 26 основаниям.

27. Супруг вправе просить о расторжении брака при наличии снохачества или в случае сводничества одним супругом другого, склонения промышлять непотребством или извлечения себе, в виде промысла, имущественной выгоды из непотребства.

28. Супруг вправе просить о расторжении брака в случае вступления другого супруга в новый брачный союз при существовании брака его с супругом, просящем о разводе».

Председательствующий. Угодно ли Собору принять прочитанное постановление?

Постановлено: принять постановление о поводах к расторжению брачного союза, освященного Церковью, в изложении Редакционного Отдела.

Председательствующий. Постановление, на основании ст[атьи] 138 Устава Собора, будет передано в Совещание Епископов, и, по одобрении, не позднее трех дней вступит в силу.

Считаю долгом огласить телеграмму, полученную Священным Патриархом от Новгородской православной паствы: «Православная паства Новгорода, в лице клира и мирян, переживая нынешнее тяжкое лихолетие, объединившись по сенью святой Софии около великих святынь своих, испытав радость духовного подъема во всенародном кресторождении, явившем несокрушимую веру народную, готовая до конца стоять за драгоценное сокровище веры, за свободу Церкви, с упованием взирает на Священный Собор, возглавленный Вашим Святейшеством, приветствуя его великие труды. Дерзаем принести Вам, Святейшему Отцу нашему и защитнику, сыновния чувства и выразить глубокую веру, что молитвами Вашими Господь прострет Свою благодатную помощь испытуемой, но не оставленной Им Церкви Своей. Вашего Святейшества смиренный послушник Алексий епископ Тихвинский».

Я уверен, что Новгородская паства получит великое утешение, если Собору угодно будет просить Его Святейшество преподать ей благословение.

Голоса: просим.

Постановлено: Просить Святейшего Патриарха преподать Новгородской пастве благословение грамотой.

Председательствующий. Далее на повестке стоит доклад Отдела о духовно-учебных заведениях. Докладчики разъяснят вам все важное значение вопроса, и все мы сознаем эту важность. Я коснусь только технической стороны происхождения вопроса. Вопрос поставлен под конец занятий Собора, прерывающего свою работу на продолжительное время. А между тем, вопрос настолько важный, что он непременно должен быть вырешен до начала следующего учебного года. При тех затруднениях, которые встретит этот вопрос, я не думаю, чтобы в то короткое время, которым располагает Собор для обсуждения этого вопроса, в те 5–6 заседаний, на которые претендуют и другие Отделы, — он был бы освещен с исчерпывающей полнотой. Но важно, чтобы Собор высказал свои суждения хотя бы по общим положениям доклада, наметил те вехи, по которым можно было бы строить школу. Несомненно, Священный Собор и Высший Церковный Совет воспользуются этими вехами при составлении и разработке учебных планов школы. Для Священного Синода и Совета важно мнение Собора и то, в какую сторону будет направлено Соборное решение. Для Синода и Совета затруднительно будет решить вопрос о судьбе духовной школы и потому еще, что Отдел вынес не один доклад. В Отделе возникли разногласия, которые воплотились в создании трех типов школы: а) первого, построенного применительно к духовной семинарии; б) второго, богословско-пастырской семинарии и в) третьего, пастырского училища с неполным упрощенным богословским образованием. Пред вами выступят ораторы, которые будут защищать тот или другой тип, тот или другой доклад. Очень трудно,  — повторяю, — составить окончательное суждение, потому что каждый тип имеет свои достоинства и свои недостатки. Конечно, следовало бы остановиться на докладе и о духовных академиях. Я не знаю, может быть, нам нужно обменяться мыслями и о духовных академиях. Но духовная академия — вершина богословского образования, и решение вопроса о них в значительной степени будет зависеть от того фундамента, который мы подведем под них созданием той или другой низшей и средней духовной школы. Трудность разрешения вопроса о судьбе духовной школы усугубляется еще тем положением, в которое поставлена Церковь изданием декретов об отделении Церкви от государства, лишением Церкви прав юридического лица, реквизицией средств церковных. Вам предстоит учесть все эти трудности и решить вопрос по своей соборной совести и по совокупности всех обстоятельств переживаемого нами момента. Я просил бы ораторов, имеющих выступить по докладам, говорить по существу дела, не отклоняться от вопроса, и не повторяться. Я открываю общие прения по общим вопросам и планам школы. Если угодно будет Собору принять доклад Отдела, перейдем к постатейному чтению, — если успеем. Если же не успеем, то для Синода и Совета важно будет знать те руководящие идеи, которые укажет Собор. Докладчиками по докладу Отдела выступают о. К. М. Аггеев и архимандрит Вениамин; докладчиком по отдельному мнению является преосвященный Андроник. В связи с вопросом о типе мужских духовно-учебных заведений стоит вопрос о реформе епархиальных женских училищ. По этому вопросу докладчиком состоит инспектор Исидоровского женского епархиального училища В. В. Успенский, которому будет предоставлено слово, когда желательно будет выступить по ходу дела. Записки о желании выступить со словом прошу подавать по окончании речей докладчиков.

Прот[оиерей] К. М. Аггеев. В небывало тяжелый момент церковной жизни выступает Отдел о духовно-учебных заведениях пред вами со своим проектом организации учебного дела в Церкви. Лица, именующие себя властью, лишили православную Церковь государственного бытия. Издан декрет, при точном понимании смысла которого невозможно в школе изучение веры. Издан декрет, которым конфискованы капиталы, которые, казалось бы, не подлежали конфискации по самой их природе с точки зрения самих авторов декрета. И если отправляться в суждения о будущей судьбе духовной школы от помянутого декрета, то нам говорить не о чем. Иначе на дело смотрит Священный Собор. Декрет Собором не принимается в серьезный учет: он продолжал и продолжает свою работу, которая в противном случае должна была бы прекратиться. Иначе на дело смотрит и сконструированное Собором Высшее Церковное Управление.

Священный Синод и Высший Церковный Совет в соединенном заседании 7/20 февраля постановили: принять все меры к сохранению духовно-учебных заведений в ведении Церкви, как единственной ныне школ христианского просвещения. Разумом Собора оценивает реальное значение декрета и Отдел духовно-учебных заведений. Мы не переоцениваем положения в лучшую сторону, но убеждены: если и суждено осуществиться в жизни декрету об отделении Церкви от государства, то это осуществление совершится в рамках элементарного права. Такое предположение необходимо иметь в виду при оценке представленного проекта со стороны его фактической осуществимости. Выработанные учебные тезисы не есть плод одной только соборной работы. Внешний ход реформы таков. В первых числах мая при Учебном Комитете была организована Учебная Комиссия в составе представителей преподавателей духовно-учебных заведений, — избранных своими коллегиями профессоров Духовных Академий, приглашенных профессоров высших светских школ и преподавателей светских средних учебных заведений. Работы Комиссии продолжались до 25 мая, т.е. до открытия в Москве заседаний Всероссийского Съезда педагогов духовно-учебных заведений. Труды Комиссии в качестве материала были представлены на означенный съезд, обсуждавший учебную реформу во всем ее объеме. Непосредственно после Учительского Съезда происходил в Москве Всероссийский Съезд духовенства и мирян, также в своей школьной секции обсуждавший дело учебной реформы. С 15 июня возобновились работы Учебной Комиссии, имевшей теперь материалы в виде постановлений упомянутых съездов. Работы Комиссии закончены 15 июля. В течение второй половины июля весь проект реформы духовно-учебных заведений был предметом обсуждения на заседаниях Х Отдела Предсоборного Совета, и, наконец, 24 июля получил свое одобрение на пленарном его заседании. Отделу Всероссийского Поместного Церковного Собора по духовно-учебным заведениям в качестве, конечно, подлежащего обсуждению материала был представлен в печатном виде законченный проект реформы духовно-учебных заведений. В Отделе по вполне понятным причинам обсуждался он в одних лишь основных положениях. Принятые в Отделе основные положения, обнимающие собою как отдельные типы учебных заведений, так и отдельные стороны их жизни, предлагаются ныне на уважение Священного Собора.

Учебное дело в Церкви по проекту Отдела схематически можно представить в таком виде. Высшим желанием Отдела служит такое положение дела в Церкви, при котором бы все кандидаты священства имели высшее богословское образование. Отдел сознает, что в настоящий момент первые два параграфа, в которых выражено это пожелание, имеют, к сожалению, лишь декларативный характер. Учитывая полностью современные нам условия жизни, Отдел  проектирует два типа пастырских училищ: 1) Пастырское училище с полным богословским образованием по типу нынешних духовных семинарий и 2) пастырские училища с неполным богословским образованием. Первый тип может быть или единым училищным заведением или двойным, т.е. учебное заведение с 7 классами общего образования и 3 пастырских. Тогда последние именуются богословско-пастырскими (семинариями). Позвольте остановиться несколько подробнее на первом типе с целью отстранить некоторые в отношении к нему недоразумения. И Учебная Комиссия при Учебном Комитете, работавшая летом, и Отдел учебных заведений исходили из того основного положения, что духовно-учебные заведения, как состоящие в ведении Церкви, имеют своим назначением служение Церкви — частное приготовление служителей ее. Об этом вы можете прочесть на 1 стр. печатного проекта «О реформе духовно-учебных заведений».

Необходимость для Церкви образованного пастыря — второе исходное положение Отдела. Последнее положение, т. е. требование богословски образованного пастыря Церкви, приводит вплотную к вопросу об общеобразовательном элементе в духовной школе.

Азбукой не только русской, но и всемирной педагогики, и не только педагогики, а и в большей степени психологии, служит то положение, по которому всякое специальное изучение предполагает в качестве своего фундамента известную степень общего образования. Инженеру, строящему мосты, не нужно изучать древних языков, а между тем многие считают, что и мост будет лучше построен, если строитель раньше изучения законов механики разовьет свой ум изучением классических языков. Мне совестно излагать эти элементарные истины, но т. к. мне приходится иметь в виду всех членов Собора, а не только тех, которые прошли высшую школу, я вынужден остановиться и на них. Необходимость общего образования раньше всякого специального не возбуждает споров. Различие взглядов начинается там, где переходят к определению его объема и содержания. Здесь издавна намечаются два типа средней школы — классической гимназии и гимназии реальной… Специальное богословское образование не составляет исключения. Оно так же предполагает для себя предварительное общее образование. Я лично не могу понять, как можно говорить о широком и углубленном богословском образовании, если предварительно не достигнуто развитие ума как с его формальной, так и с материальной стороны. В Отделе не раз говорили, что в пастырской школе пониженного типа изучаются те же богословские предметы, что и в духовной семинарии. Нечто подобное говорил в своей лекции и Высокопреосвященный Антоний в отношении к пастырской школе в Житомире… Но здесь явное недоразумение. Дело не в том, что изучаются те же предметы, а дело в том, как они изучаются и даже могут быть количественно знания одни и те же, но в то же время может быть иное восприятие своего собственного знания. Нагорная беседа Спасителя изучается в приготовительном классе духовного училища и гимназии, она же изучается во 2 классе гимназии, она изучается и в 5 классе духовной семинарии, она же изучается в Академиях, а лица, продолжающие свое духовное образование в жизни, знают, что академия в этом отношении еще не составляет конца… Все это нужно применить и ко всем богословским наукам. Необходимость для основательного изучения богословских наук общего образования сознавалась буквально всеми людьми, имевшими отношение к духовной школе. Вот почему нет ни одного проекта реформы духовной школы, где не было отведено места общему образованию. Отведено ему место и у нас. В каком объеме должно быть общее образование в духовной школе? Решение этого вопроса требует основательных знаний и хорошего педагогического опыта. Вот почему в Училищную Комиссию были приглашены лица в данном отношении авторитетные. Мы остановились на классическом гуманитарном общем образовании. В определении его объема мы руководились опытом всего человечества, поскольку таковой запечатлен в педагогической литературе. Составлены в этом отношении учебные планы. Но, конечно, эта сторона дела подлежит изменениям, улучшениям. То, что можно было сделать при современном состоянии педагогической науки, смеем сказать, сделано. Далее учебные планы общеобразовательных классов более или менее приравнены к учебным планам светской соответственной школы. Но было бы грубой ошибкой считать это приравнение простой копировкой. В общеобразовательные классы введено изучение веры при 22 уроках в неделю, изучение философии при 9 уроках и изучение древних языков. Чтобы оценить в достаточной степени значение последнего факта, позвольте привести нижеследующую параллель. (Лист 20 большой рукописный абзац).

Мне хорошо известно распространяемое по нашему Собору мнение, по которому представляемый нами проект имеет в виду главным образом приготовление в высшую школу, а не приготовление пастырей Церкви. Нечто подобное говорится в мотивировке особого мнения. Если Господь Спаситель говорил, что христиане ответят за всякое праздное слово, то тем более воздадут слово в день судный те, которые говорят слова, не соответствующие действительности. Я утверждаю: и Комиссия, и Отдел, а последний особенно, главной целью духовной школы считали приготовление пастырей Церкви. Если мы и говорили о необходимости дать выход тем питомцам школы, которые не расположены к пастырскому служению, на другие пути, то здесь были особые мотивы, о которых скажу в свое время.

Одновременно с духовной мужской школой на благовоззрение Собора представляется разработанный проект преобразования и женской школы — наших епархиальных училищ. Отдел убежден, что православной Церкви необходимо употребить все усилия к тому, чтобы сохранить в своем ведении эти учебные заведения. Насколько необходимо для Церкви христианской церковное воспитание женщин, говорить излишне. А каковы эти учебные заведения со своей учебно-воспитательной стороны, я могу судить, конечно, по своему опыту. Мой опыт немалый и очень разнообразный. Был я законоучителем в институте ведомства императрицы Марии в Киеве и Смоленске, куда поступают многие из воспитанниц епархиальных женских училищ. Епархиальные училища в их теперешнем состоянии я считаю выше всех существующих женских учебных заведений.

Примите все меры к сохранению этого типа духовно-учебных заведений. Свыше 50% оканчивающих курс в епархиальных училищах занимают должности учительниц в народных школах. Насколько высоко стоят эти училища в глазах народа, я могу привести следующий факт, вызывающий внимание. В июне 1917 г[ода] рабочие Путиловского завода обратились с просьбой организовать у них епархиальное женское училище. Они не просили устроить гимназию, а именно епархиальное женское училище. Здесь в Филаретовское епархиальное женское училище является видный большевик, который просил перевести в училище из гимназии двух его дочерей. Он высказал пожелание, чтобы его дочери изучали Закон Божий и нравственность.

Позвольте в заключение моего вступительного краткого доклада обратиться к Священному Собору с двумя просьбами. 1. Вероятно, у многих из вас при обсуждении возникает вопрос о фактической осуществимости представленного учебного плана. Этой стороны дела я пока не касаюсь, хотя она разработана до деталей. В ведении Церкви находится до 300 учебных заведений. Пусть у нас остается их 50. Дело в принципе, а не в том, сколько у нас школ. В полном сознании ответственности я должен сказать, что введение проекта большинства не будет требовать новых расходов. 2. Вот уже 11 месяцев ежедневно я слушаю речи о нашей духовной школе в ее прошлом, настоящем и будущем. Я смею сказать: не будет такого в этом священном зале слова, которое бы я не слыхал и, мало того, на которое бы я так или иначе не реагировал. Я могу сказать про всякое услышанное здесь слово — кто, когда, где говорил то же самое. Я хорошо знаю, какие польются здесь обвинительные речи по адресу духовной школы. Прелюдией к ним были уже заседания Собора о миссионерствах. Говорите — но помните: религиозное сознание требует судить о людях и учреждениях не столько по отрицательной, сколько по положительной стороне работы.

Докладчик архимандрит Вениамин. 1) Прежде всего я должен отмежеваться от своего докладчика о. К. М. Аггеева: я явлюсь докладчиком не по всему проекту, — а лишь по II части его и по III, — о специальных богословско-пастырских учебных заведениях. В первой же части, докладчиком которой является о. К. М. Аггеев, я принципиально принимаю идею сознания религиозной средней общеобразовательной школы, но за то являюсь решительным противником соединения с ней богословского образования, что возвращает нас к типу духовных семинарий, уже изживших себя. Ввиду этого, я буду выступать по I части лишь в качестве рядового члена Собора, а не как докладчик; почему правильнее было бы мое имя надписать над II и III частями доклада. 2) Что касается подлежащего преимущественно моей защите материала, то я сначала должен указать на недостатки прошлой духовной школы, вызывающие к бытию новые типы. Основным недостатком духовных семинарий, как известно, была двойственность или даже четверичность задач: школа должна была давать и общее образование, и богословское, и воспитывать пастырей, и облегчать обучение детей духовному сословию. Эти задачи сводились к 2 основным целями: воспитать пастырей Церкви и образовать детей сословия. Такие две цели — пастырская и сословная — сначала еще уживались между собой; но уже приблизительно полвека тому назад началась между ними борьба — особенно она обострилась с 60-х годов прошлого столетия. Борьба эта по временам клонилась то в одну, то в другую сторону; но в общем шла в ущерб специальной задаче школы и в пользу прав сословия на общее образование, дававшие соответствующие права. Неоднократно делались попытки исправить эту роковую двойственность, — или искусственным путем затруднения поступать семинаристам в высшие светские учебные заведения, или же путем реформирования уставов, начиная с устава 1884 года. Но попытки были неудачны, т. к. они не разрубали основного узла школы — двойственности ее. Предсоборное присутствие 1906 года, по своему сознанию и на основании отзывов епархиальных архиереев, составленных при близком участии педагогических советов, стало уже решительнее на точку зрения необходимости отделения специального богословского образования от общего, хотя и здесь еще находились защитники типа старой школы, отчасти в силу заслуг прошлого, отчасти по причине затруднений для коренной реформы. Но предположениям Предсоборного присутствия не суждено было воплотиться в жизнь. И школа осталась в прежнем состоянии двойственности и внутренней болезни. Перелом в истории нашей духовной школы произведен был в конце концов митрополитом Антонием. Он создал эпоху и в нашей богословской мысли; его идеям и энергии обязан больше всего вопрос о патриаршестве; и в специальной пастырской школе он является рубежом, до которого можно считать прошлую историю ее и с которого начинается ее новый момент. В 1908 году по его инициатив и планам было создано в г. Житомире первое училище Пастырства, посвященное затем имени приснопамятного о. Иоанна Кронштадтского. И с этого момента начали создаваться подобные же специальные школы и в других епархиях. Брешь была сделана.

Прежние духовные школы продолжали существовать, колеблясь между разными целями и ища выхода из мучительной двойственности. Революция поставила на очередь и вопрос о духовной школе. Московский Съезд педагогов в мае 1917 года, Комиссия при Предсоборном Совете в Петрограде, и, наконец, и Соборный Отдел о реформе духовно-учебных заведениях, хотя и не без колебаний и желаний оттянуть решительную развязку, тоже стали на точку зрения разделения задач в духовной школе и необходимости создания специальных богословско-пастырских учебных заведений. Доклад в параграфе 7 совершенно открыто утверждает, что педагогические основания требуют отделения общеобразовательных классов духовной школы от богословских классов ее и создания специально-богословских пастырских учебных заведений. Этим самым приложена печать к той идеи, которая имеет полувековую историю. Итак, это дело назревшее и, можно сказать, даже перезревшее. Только отделение пастырской школы от общеобразовательной, только этот путь может вывести из тупика, от которого страдала школа. Только при таком условии возможна нормальная постановка учебно-воспитательного дела, потому что в прежней школе двойственность и даже четверичность задач (дать общее образование, дать богословское образование, воспитать пастырей, дать легкий выход в другие заведения) загромождала дело, и его невозможно было осуществить. Теперь же оно может быть осуществлено. Но об этом будет речь далее. Таков был первый и основной недостаток духовной школы — двойственность целей ее, недостаток принципиальный, лежавший в существе самой школы. Но помимо него был и другой недостаток, характера, так сказать, практического, указания наличной жизни. В последние годы, — как показывают согласные отзывы лиц, близко прикосновенных к школе, — из наших духовных семинарий выходило очень мало кандидатов в пастыри, иные семинарии давали по 1-2-3 человек. Были исключения, но немногочисленные, да и то еще весьма сомнительные, т. к. некоторые затруднения (военные, например) искусственно задерживали на время духовных воспитанников. А дальше, при совершенно свободном теперь выходе в высшие светские учебные заведения, а особенно при том крестном пути, который предстоит уже и теперь пастырству, — наши духовные семинарии почти не будут осуществлять основной своей задачи, рекомендуемой им параграфом 1-м Устава, чтобы они готовили богословски образованных и религиозно воспитанных пастырей Церкви. Кадры священников стали пополняться, как известно, всеми — недоучившимся дьяконами, псаломщиками, а иногда и вовсе случайными элементами. Ввиду этого, необходимость искать выхода из создавшихся затруднений, — и принципиальной двойственности и наличного недостатка кандидатов в пастыри, — обострилась еще больше. И Отдел еще больше вынуждался порвать с колебаниями прошлой истории; должен был решительнее развязывать искусственно соединенное. Вопрос не только уже назрел, но уже перезрел. 3) И Отдел указывает два частных пути, объединяющихся однако единой мыслью — отделить специальную богословско-пастырскую подготовку от общего образования. Первый путь — создание «богословско-пастырских семинарий», о которых говорится во II части доклада. Для упрощения назову данный тип «богословским институтом» между прочим и для того, чтобы отличить его от «пастырской семинарии», проектируемой отдельным мнением. Богословские институты представляют из себя трехлетнее специальное учебное заведение, построенное над средним общим образованием. Сюда выделяется богословское образование из современных семинарий.

О. прот. Константин Аггеев в своей речи сказал даже, что будто это тот же тип, что и богословские классы, присоединенные к тем 8 классам общего образования в виде современных духовных семинарий. Мне хорошо знакома семинария именно последних лет, т. к. я сам воспитанник этой школы; а последние 6 лет состоял и ректором в двух семинариях; и на основании опыта утверждаю, что данный тип семинарий, несмотря на многие хорошие стороны его, все же болен неисцельно, о чем подробнее буду говорить в будущем. Поэтому я и заявлял и заявляю, что состою решительным противником всякого колебания в данном вопросе и стремления отстоять его хотя бы в скверном виде и временно, — к чему склонился Отдел в параграфе 7, во второй его половине.

Но в то же самое время я совершенно открыто и сознательно готов и буду защищать тип специальных богословских институтов. О. К. Аггеев сказал, что разница «только» в том, что они территориально отделены от общего среднего образования. А я утверждаю, что в этом «только» корень дела. Я признаю богословские институты только территориально отдельные, потому что лишь при этом условии возможно должное осуществление не только учебных, но еще более воспитательных задач специальной пастырской школы. Без этого разделения (л. 26, какой-то пропуск текста)

… между тем, специальные богословские пастырские учебные заведения управляются Высшею Церковною Властью при ближайшем участии и начальственном наблюдении епархиального епископа (ст. 27).

Ввиду всех указанных соображений, я должен и буду защищать лишь территориально отдельные богословские институты, согласно педагогическому принципу самого Отдела, высказанному в параграфе 7. Отличительной чертой этого типа школы я вялется то, что он строится над полным средним, общим образованием, а отчасти отличается и внутренней конструкцией своей, поскольку задачей его является не только подготовка пастырей, но и вообще ревностных деятелей Церкви (параграф 21); и идее богословского образования здесь отводится большее место по сравнению, например, с пастырскими училищами.

Но одного этого типа, по мнению Отдела, недостаточно для достижения основной цели — подготовления пастырей. Дело в том, что окончившие среднюю школу (7 или 8 классов духовной семинарии), скорее всего, пойдут в светские высшие учебные заведения, откуда, по окончании 4-хлетнего курса они могут получить широкие права; тогда как идти после того же самого среднего образования в 3-хгодичные богословские институты, а оттуда на крестный путь пастырства, быть может, куда-нибудь в глухое село, едва ли много найдется охотников. Не скрывая от себя этого опасения, Отдел откровенно высказался в том смысле, что богословских институтов должно быть немного, а сколько именно — вопрос будущего.

Отсюда выяснилась необходимость создания иного типа специальных пастырских учебных заведений, именно пастырских училищ, названных в докладе Отдела неприятным именем «пониженного типа», или, как мягче выразился Преосвященный Председатель Собора, «упрощенного типа». Но дало не в словах. Пастырские училища с 4-хлетним курсом строятся уже не над полным средним образованием, а лишь над первой ступенью его, над 4-мя классами гимназий, над духовными училищами прогимназий, высшими начальными училищами и т. п.; таким образом, для подготовления кандидатов пастырей потребуется уже не 10 или 11 лет (8 общеобразовательных и 3 специально богословских класса), а всего лишь 8. И в этой школе четырех лет подготовки будет совершенно достаточно для будущих кандидатов в пастыри, общего же образования, получаемого в высших начальных училищах, тоже достаточно для прохождения дальнейшего богословского курса, особенно если иметь в виду требования и запросы деревенской жизни, куда по преимуществу направятся питомцы пастырских училищ. Такими двумя путями специального образования Отдел наметил исход из двойственной духовной школы, переставшей почти удовлетворять своей главной задаче — подготовке пастырей.

4. В связи с таким коренным разрешением вопроса Отдел нашел далее возможным устанавливать уже и новые принципы постановки воспитательно-учебного дела, о чем нельзя было и говорить в старой школе. Прежде всего, прежние школы не только наши духовные, но и светские, глубоко страдали основным недостатком — интеллектуализмом, т. е. преувеличением важности умственного развития, теоретических знаний, или вообще образовательной стороны. Если это теперь считается общепризнанным дефектом во всякой школе, то тем более нужно сказать то же самое о пастырской подготовке будущих практических деятелей в церковной жизни.

Имея это в виду, проект доклада прежде всего обращает внимание на воспитательную сторону, что поставлено на первом месте в ст. 27 о богословских институтах, и еще яснее выражено в ст. 35 о Пастырских училищах, где «воспитание пастырского духа» является «главной задачей». В частности проект Отдела отмечает необходимость подготовления будущих пастырей к самой основной задаче их служения — духовному руководительству паствой (ст. 24), духовному отчеству. Для этого, между прочим, отводится особое место изучению творений Святых Отцов вообще, и аскетических писаний их в особенности. К этому направлен будет и общий строй школы. Далее питомец пастырских учебных заведений должен не только приобрести твердые знания приходских порядков церковно-богослужебного строя, с осмысленным усвоением внутреннего содержания его. Он должен приобрести твердые навыки к ревностному и живому проповедничеству, и, конечно, уже должен действительно усвоить знания, нужные для пастырского служения. Если все это обобщить, то мы можем сказать, что проект в учебно-воспитательных планах носит характер, так сказать, практический, или, как выражается Отдел, жизненный (параграф 35). Но все это возможно в специальной школе, и тот же самый преподаватель или воспитатель может сделать здесь в 5 раз больше, чем в школе не специальной.

Не буду, за краткостью времени, останавливаться на весьма важных новых методах постановки учебного дела, и закончу на этом самые краткие сообщения об основных чертах богословско-пастырских учебных заведений.

5. Из прочих частных пунктов отмечу лишь некоторые из них. А) Управление богословско-пастырскими учебными заведениями, — как я уже и упоминал мимоходом, — принадлежит Высшей церковной власти и вверяется ближайшему попечению епископа: он ближе всего и более всех заинтересован в подготовке непосредственных своих соработников. Поэтому он и должен будет относиться не специально суха, а отечески заботливо. Б) Относительно пастырских училищ мне хотелось бы обратить внимание Собора на состав вступающих в них: в ст. 37 говорится, что туда поступают «без экзамена» кончившие высшие начальные училища и т. п. А так как эти училища уже и теперь рассеяны часто, а дальше, вероятно, будут распространены повсюду, не только среди городов, но и по местечкам и большим селам, то поэтому будет дана самая широкая возможность в пастырские училища поступать народу, его лучшему христиански-настроенному юношеству. В) Наконец, весьма характерна в проекте ст. 28. Отдел, состоявший фактически почти из одних преподавателей, смиренно сознал себя недостаточно полным и разнообразным, а также и не вполне компетентным при подробной разработке учебно-воспитательного дела; поэтому внесен пункт, которым это дело представляется специальной комиссии, составляемой Высшей церковной властью из лиц педагогически опытных, а главное, свежих, способных внести новые идеи в воспитательно-учебную постановку. Ведь, можно сказать, что строится новая школа, на действительно новых началах. Мы же, деятели школы, хотя и в курсе современной постановки, но во-первых, мы больше «техники», а не творцы новых идей, а во-вторых, главное, мы, всем нашем желании реформировать, инстинктивно стоим на консервативной точке зрения. Для нового дела нужны и новые лица. Потому Отдел и представляет подробную разработку Устава особой, специальной Комиссии.

6. В заключение коснусь практической стороны проекта. Отдел в своей работе стоял на принципиальной идеологической точке зрения, сравнительно мало затрагивая практическое осуществление проекта. Но о. К. М. Аггеев говорил уже здесь, что осуществление проекта возможно лишь при условии возвращения нашей жизни к правовому порядку. И относительно христианской гимназии и духовной семинарии, конечно, это должно сказать. Но зато ни к богословским институтам, ни к пастырским училищам, как специальным, профессиональным школам, это не относится: их можно создавать и при современной большевистской власти. Их декрет об отделении Церкви от государства дает право всяким религиозным общинам строить свои специальные религиозные школы.

Заканчивая свою речь, я желал бы, чтобы члены Собора отнеслись с самым живым участием к проекту Отдела. И мне хотелось бы, чтобы здесь высказались не только и даже не столько педагоги нашей школы, сколько другие члены Собора: здесь и простым мирянам найдется место; хотя бы они не были в курсе педагогической техники, но за то они могут сказать здесь о том, чего именно хотелось бы им от своих сельских пастырей, а следовательно о чем должна заботиться и школа; образованные же светские люди кроме этого могут принести и свой свежий опыт со стороны; Архипастыри же, ближе знающие и просьбы мирян и качества пастырей, особенно помогут уяснить дело своим опытом.

Епископ Пермский Андроник. В соборных беседах подошли мы, наконец, и к решению одного из важнейших вопросов, без должного разрешения которого едва ли возможно провести в жизнь все наши самые благие пожелания и определения. Это святое и небесное на земле служение — пастырское, как продолжение апостольского служения в Церкви. Издревле Церковь и подготовляла на это служение тем или иным способом достойных работников. Для пастырства же, как церковного служения по преемстве от Апостолов, необходимо не только образование умственное в смысле богословского обучения, но главнее того — необходимо пастырское воспитание души кандидата во священство. Пастырство есть душепопечение, сострадание душе человеческой, от дьявола мучимой и искушаемой; ибо и Христос пришел грешников спасти. Посему и кандидату священства надлежит иметь душу, исполненную отзывчивости к духовным нуждам и запросам христиан, чтобы руководить их ко спасению, воспитывать в духе веры Христовой. Сознание это в духе учащихся и должно быть целью пастырской школы. Такую цель и имела наша доселе существующая духовная семинария с духовным училищем. Она давала богословское образование и воспитание будущим кандидатам священства. Но исторически сложилось так, что семинария с прямою своею задачей совместила цель, правда, почтенную, но все же побочную, — благотворение духовному сословию. В старинные времена, когда духовное сословие представляло из себя действительно исключительно для Церкви предназначающее себя из рода в род сословие, эта цель нисколько почти не затемняла главной цели духовной школы — подготовки кандидатов священства. Но времена изменились, изменились и условия жизни духовенства, как и условия пастырского служения. Постепенно изменились и условия быта самой духовной школы, на первое место постепенно поставивши цель благотворения духовному сословию в смысле образования детей духовенства, а не воспитания кандидатов священства. Создалось такое направление, что учились не столько в надежде священства, сколько для получения дипломов и соединенных с ними прав на устроение в жизни. Естественно, что такая подмена и даже забвение главной цели постепенно понизили и все духовно-пастырское направление школы. Ибо в духовной школе под одной кровлей учились и готовящиеся к пастырству, и, по меньшей мере, не думающие о нем, как о цели своего образования. Между тем, строй жизни, по крайней мере внешне, оставался приблизительно тот, какого требовал устав школы. У тех, кто не готовился к пастырству, как богословское преподавание, так и соответственное духовной школе воспитание вызывали, естественно, отрицательное к ним отношение, как дело ненужное для них, уже совсем холодным к тому, в надежде на что все это предлагалось. Требование же строгого отношения ко всему этому по необходимости создавало и озлобленность в настроении, когда навязывалось то, к чему душа учащихся совсем не лежит. Озлобление это обращалось и на все духовное направление школы, и на лиц воспитательного состава ее. Вот причина всех неустройств, непорядков и даже отвратительных бунтов, обошедших вероятно все семинарии за немногими исключениями. Прибавить надо к этому, что, конечно, таким порядком не могло создаваться доброго христианского, а тем более пастырского высокого настроения и в добрых юношах, впоследствии принимавших священство. От враждебно настроенных не только к священству, но и к христианству юношей постепенно развращались и прочие юноши. Но вместо уврачевания коренной причины неустройства духовной школы, к сожалению, прибегали к полумерам, лишь еще больше расстраивавшим духовную школу. Ошибочно усматривая причину бед в неправильном учебном плане, в излишне строгом церковном режиме школы, переписывали уставы ее, переставляли предметы преподавания, выбрасывали одни и вводили другие предметы. Цель имели ту, чтобы дать более свободный выход семинаристов в Университеты. Оправдывали это соображением, что не следует насильно загонять в священники, а принимать только желающих. Конечно, намеренно забывали в этом случае, что нельзя захватно и церковные средства употребить на цели не только не церковно-пастырские, но даже враждебные Церкви; ибо при указанном порядке чрез духовную школу на церковные средства проходили и будущие враги Церкви. Народ замечал эту несправедливость и уже заявлял свое неудовольствие, а местами и решительно отказывал в церковных средствах на содержание духовной сословной школы. Но и в указанном направлении не было последовательности: забунтуют семинаристы, — и начальство раскрепощало их, давая свободный выход в Университеты; проходила острая пора, — и их снова закрепощали — отнимали право поступления в университет. Так падала духовная школа и постепенно почти развращалась духовно. Теперь некоторые семинарии не дают ни одного кандидата в священство; из всех же их поступает на служение Церкви едва ли и половина кончающих. Так выполняет свою главную цель духовная школа, так дорого стоющая Церкви.

Прибавьте ко всему этому и светский состав преподавателей и воспитателей духовной школы. Естественный порядок, что военных готовят военные, врачей – врачи. Почему-то только будущих священников воспитывают светские, миряне. Конечно, большинство из них – благочестивые христиане, любящие нашу духовную, скромную и высоко-образовательную школу. Но чтобы быть им руководителями настроения будущих пастырей, они сами должны быть пастырями, имеющими ту пастырски настроенную и в пастырстве опытную душу, как это говорили мы выше в своей речи. Если же они, однако, не принимают священства, то это показательный признак, что пастырство им и не особенно дорого, и прежде всего они не имеют святого и обязательного послушания Церкви. Ибо по 40-му правилу Карфагенского собора, если какой клирик отказывается от принятия священства, которое ему предлагает епископ, то да будет извержен и из того служения в клире, в каком он состоит.

При таких условиях нашей духовной школы, приходится удивляться, что все-таки будто бы еще 50% семинаристов остаются на служении Церкви, хотя несомненно и те не с высоким пастырским духом, тем более, что многие из них и священство принимают, может быть, лишь по неимению средств на продолжение образования или по невысоким для того дарованиям. И жаль становится тех по природе добрых, скромных, непритязательных, работоспособных и образованных юношей нашей духовной школы, которые при иных условиях  сохранились бы для доброго и высокого служения Церкви, конечно, возможно, что и на стороне они будут даже добрыми христианами, а может быть, и проводниками христианских начал в светскую жизнь. При всей важности таких, хотя бы и немногих случаев, все-таки должны мы сознаться, что ведь не это главная цель духовной школы, а пастырство. Для проведения в жизнь светскую церковного духа создайте особую школу, если на то имеются достаточные средства и люди. А духовная школа есть пока единственная, готовящая только лишь пастырей Церкви на церковные средства. Все сказанное ясно говорит о необходимости отделения цели благотворительной от цели пастырской. Пастырская школа должна быть исключительно пастырской по своей цели. Очевидно, она должна быть доступною для лиц всех сословий без различия. Очевидно, она должна с детства воспитывать и обучать детей так, чтобы душа их располагалась к приятию священства, чтобы кончившие пастырство при всех его трудностях. Следовательно, и поступать в эту школы должны дети и юноши не потому лишь, что они происходят от духовных родителей, но потому, что или родители желают с детства воспитать их для служения Церкви, или они сами к тому влекутся душевным своим расположением, определяя себя и на соответствующую нелегкую подготовку. Вот таких-то учеников при соответствующем общем и духовном образовании и следует так воспитывать в пастырской школе, чтобы создавать в них должное для принятия пастырства настроение. По высказанным соображениям и основаниям из самого существа дела и из истории нашей духовной школы, представляющие отдельное мнение члены Соборного отдела о духовной школе и согласились с разработанным в 1911 году особой Синодальной Комиссией планом пастырской школы в виде шестиклассного духовного училища и четырехклассной пастырской семинарии. В шестиклассном училище дается общее образование в размере 6 классов существующей светской средней школы и соответствующее духовное образование при церковном воспитании. Цель же такого училища образованием и воспитанием с детства подготовить учащихся к переходу в четырехклассную пастырскую семинарию. Училище должно создать у юношей соответствующее для того настроение за весь курс свой. Но чтобы всем неподходящим для пастырской семинарии дать возможность своевременной выход в светскую среднюю школу, учебный план училища за четыре его класса вполне приравнен к четырем классам светской средней школы, из которой с такою же свободою могут переходить юноши, влекомые душою своею в пастырскую школу. Особенно же сюда несомненно будут переходить крестьянские добрые юноши из Высшего начального училища. После того пятый и шестой классы уже ближайшим порядком подготовляют учащихся к прямому переходу в четырехклассную пастырскую семинарию. По окончании училища они будут уже шестнадцатилетними юношами. Это возраст переходный, в котором происходит перелом в душевном настроении юноши. Если и в этом переходном возрасте он, однако, не уйдет в светскую школу, но перейдет в пастырскую семинарию, то очень важно, что дальнейшим образованием и воспитанием в пастырской семинарии душа его закрепится в поступательном своем развитии на избранном добром пути. Таким порядком распределения образовательных учебных планов будет создан не сборный, а однородный с детства и достаточный состав учащихся, планомерно воспитываемых для высокой цели. При свободном избрании такой школы, никакого насилия над душей учащихся не будет от строго церковного строя школы. Стесняемые им могут свободно уйти из пастырской школы в другую своевременно. Но так и рядовые юноши останутся в школе и воспитываются для служения Церкви. Школа и должна иметь в виду таких рядовых юношей. Герои же духа и без таких перегородок и при всяких перегородках придут в Церковь и отдадут себя ей на самоотверженное служение. Но таких ведь везде бывает меньшинство. Таким порядком духовно воспитанные юноши, сознательно поступившие в четырехлетнюю пастырскую семинарию, и пройдут все необходимые пастырю богословские, философские и прикладные науки, при строго церковном воспитании подготовляясь к пастырству. После вполне достаточно шестилетнего общего курса четырехлетняя пастырская семинария дает юношам высокое образовательное развитие, требуемое для кандидата священства. Не в таком направлении обсуждал данный вопрос Отдел. С самого начала его деятельности создавалось такое впечатление от работ его, что заботились не столько о церковно-пастырском деле, сколько о духовном сословии и о самих педагогах духовной школы, — чтобы детям духовенства дать возможность получить образование и права для выхода в светскую высшую школу, а вторым — остаться на службе в духовной школе. В таких соображениях после долгих и горячих споров построили так называемую христиански гуманитарную (иначе, христианск-языческую) среднюю школу — гимназию, а для пастырства оставили над нею нераздельно, хотя бы и на время за неимением средств, два богословских класса духовной семинарии. В докладе Отдела это и значится под буквой А. Очевидно, действующая духовная семинария оставлена, как она есть, но уже снята с нее всякая ответственность за подготовку к пастырству. Ибо гимназия ведь ставит своею целью — через среднее образование подготовить учащихся к высшей светской школе. Но несомненная уверенность в том, что из такой школы пастырей вовсе не будет, как их нет и из действующей духовной семинарии, привела Отдел к сознанию необходимости создать хоть какую-нибудь пастырскую школу? Только после настойчивых о том представлений Отдел и сделал привесок к своему проекту о духовной школе в виде пункта о пастырской школе пониженного типа. Но теперь повисла в воздухе вся эта реформа. Сделали это большевики своим радикальным переворотом и декретом о свободе совести, между прочим, отнявши у Церкви все капиталы и казенные ассигнования на духовной школы. Не верили моим уверениям в такой опасности для них; должны были поверить явлениям суровой действительности. Оказавшись в таком тупике, Отдел и занялся решением вопроса о создании пастырской школы. Но отрешенность от жизненных запросов и нужд Церкви, теоретичность в рассуждениях опять повела к бесплодным двухмесячным спорам о типе пастырской школы. Как результат таких споров, исключительно от корпорации педагогов духовной школы представлен на внимание Собора проект законченной христиански-гуманитарной средней школы в 7 или 8 классов и богословско-пастырской семинарии в 3 класса. Если бы Церковь была богата средствами на все церковно-просветительное дело, то можно бы приветствовать создание и христиански гуманитарной средней школы. Но Церковь таких средств лишена. Она поставлена в необходимость — в первую очередь обеспечить свои прямые цели — подготовить необходимых церковных деятелей, прежде всего пастырей. Но имея в виду средних людей, кто же из таковых по окончании средней школы пойдет в пастырскую школу, определяя себя на скромное и многотрудное пастырское служение, когда он может через четыре года обучения в Университете устроиться в светской жизни? Посему с несомненностью можно предполагать, что богословко-пастырские семинарии будут пустовать. По необходимости придется принимать в них поступающих из других учебных заведений разных недоучек и даже может быть нежелательных по своему настроению. Поэтому естественно придется понизить как условия приема, так и самый образовательный курс. Таким порядком, наверное, богословско-пастырская семинария сведется к тому пастырскому «фельдшеризму», о котором обычно с таким презрением отзывались в Отделе. Но тогда естественнее будет и вовсе прикрыть пустующие и не отвечающие своему подлинному назначению семинарии и перейти к тем «пониженного типа пастырским училищам (с неполным богословским образованием)», какие преднаметил Отдел в главе III-й своего доклада, как терпимое зло или недоразумение. Тем более все это следует сказать о той «духовной семинарии (пастырское училище с полным богословским образованием)», о которой говорится под буквой А данного доклада Отдела. В такой семинарии под одной крышей при одинаковых условиях, совершенно как в действующей духовной семинарии, будут учиться юноши и для университета, и для пастырства. Конечно, результат будет тот же, какой теперь наблюдается, но еще в более решительной форме: никто не пойдет в богословско-пастырские классы на три года после общеобразовательных классов, т. к. с успехом может в три года окончить университет. И поэтому совершенною фальшью будет висеть в воздухе параграф 8 доклада о «воспитательном строе» для «подготовления пастырей Церкви». У авторов проекта очевидное сочувствие и забота преимущественно к общеобразовательным классам семинарии. Тем более, что в ст. 9 рекомендуется и духовные училища преобразовывать и вновь создавать не дополнительные пастырские семинарии, а опять общеобразовательные. Так Отдел остался верен себе до конца. После сказанного едва ли следует говорить, что в три года пастырского обучения, особенно в полном соединении его с общеобразовательными классами, едва ли может быть достигнуто планомерное и строго определенное пастырское воспитание кандидатов священства. Таково наше мнение о предложенном направлении преобразования существующей духовной школы. Отдел не устраняет того, чем больна действующая эта школа. Напротив, он оставляет ее в этой болезни, но говорит ей: «не беспокойся, не желающим болеть в твоих стенах я обеспечиваю возможность свободного выхода в соответствующие их склонности светские учебные заведения» (примеч. статьи 4). А как же пастырство в Церкви? Это меня не беспокоит; но «на содержание таких семинарий средства должны быть отпущены Высшим Церковным управлением или из местных епархиальных сумм» (ст. 31). Мы же говорим и утверждаем, что к пастырству школа должна с детства готовить кандидатов священства, в возможно раньший возраст давая возможность выходить из нее не имеющим расположение к пастырскому служению. Посему в этой школе должны учиться только душевно и сознательно влекущиеся к церковному служению дети и юноши. Поэтому и содержатся шестиклассные училища подготовленные к пастырской семинарии прежде всего на свои собственные средства, а не на церковные. Школа ставит себе задачею — всемерно воспитать и подготовить учащихся к сознательному переходу в пастырскую семинарию, а не искушать их «обеспечением свободного выхода в светские университеты», презревши Церковь, на свои средства давшую им законченное образование. Почему обращаемся и ко всем членам Церковного Собора — встать по отношению к этому давнишнему наболевшему делу преобразования духовной школы в положение выше, чем сословные или корпоративные расчеты и соображения, — иметь в виду крайнюю нужду Церкви в образованных, воспитанных, воодушевленных пастырях душепопечителях, так необходимых особенно в настоящую опасную годину ополчения всяких супостатов, воющих на Церковь Божию. Особенно стоящих на страже Церкви Архипастырей и православных мирян на себе и своих братьях ощущающих нужду в пастырстве, приглашаем посочувствовать выстраданному нами и настойчиво доведенному до конца с самого начала соборных работ проекту создания единой пастырской школы, с детства воспитывающей кандидатов священства. Если желаете иметь прекрасно оборудованную на церковные средства и законченную духовную школу с двумя несовместимыми целями ее, то принимайте проект Отдела, но оставайтесь заранее в полной уверенности, что она вам не даст ни одного почти кандидата священства, почему заранее приготовьтесь создавать спроектированные Отделом «пастырские училища пониженного типа», или подбирать всяких случайных кандидатов священства. Если же желаете иметь с детства воспитанных и подготовленных пастырей, сознательно избирающих трудное служение пастыря Церкви, то принимайте проект меньшинства Отдела, подписанный шестью архипастырями во главе с Высокопреосвященным митрополитом Антонием — учредителем и первого опыта пастырского училища в Житомире.

Председательствующий. Слово предоставляется В. В. Успенскому.

В. В. Успенский. Прошу мне предоставить слово по окончании прений о мужской школе.

Председательствующий. Я ничего не имею против. Итак, мы выслушали трех докладчиков, которые представили нам три, а не 2 типа школ. Прежде, чем перейти к общему обсуждению проекта, я объявляю перерыв.

Перерыв объявляется в 11 ч[асов] 30 м[инут].

Заседание возобновляется в 12 ч[асов] 20 м[инут].

Председательствующий. Продолжается обсуждение доклада Отдела о духовно-учебных заведениях.

Князь С. Н. Трубецкой. Позвольте мне поделиться с вами теми сомнениями, которые возникли у меня в связи с докладом от меньшинства. Проект большинства предполагает законное среднее образование для кандидатов священства и в этом отношении он совершенно прав, а докладчик от меньшинства, Преосвященный Андроник, предлагая свой проект духовной школы, указывает на эпидемию безверия среди семинаристов существующей духовной школы. Я согласен с ним, бывают примеры, когда семинаристы поражали своим безверием. Свидетельствую вам, как профессор университета, мне много раз приходилось встречаться и беседовать с бывшими семинаристами, и между ними встречали примеры крайнего безверия. Я укажу разительный пример. Когда в 90-х годах прошлого столетия семинаристам было разрешено поступать в Томский университет, то этот университет стал очагом отрицания. Это мне передавали студенты Томского университета, перешедшие в Киевский, где я тогда был профессором. На вопрос, почему так, почему среди семинаристов так широко разлилась волна отрицания, можно дать более или менее вероятный ответ. Они уже в зрелом возрасте, приобретают некоторою опытность, чтобы иметь возможность разбираться в будущем, им приходится решать вопрос о сане, вопрос, имеющий для них жизненную остроту, и вот где кроется причина отрицания. Если мы примем проект меньшинства, то я боюсь, что попадем, что называется, из огня да в полымя. Ведь, если прежде семинаристы могли уходить в университет, то теперь, с принятием проекта меньшинства, когда молодые люди без законченного среднего образования будут поступать в пастырскую школу с 15-летнего возраста, этот перелом душевный, этот переход от детски простой веры к рассудочному пониманию христианства будет переживаться ими в пастырской школе. И что же тогда? В душе питомца пастырской школы — тяжелая трагедия: или он обратится совершенно в неверующего человека, или обречет себе к пастырской деятельности, потому что, как неполучивший законченного среднего образования, не будет иметь права на высшее учебное заведение и поневоле будет пастырем. Ведь и в настоящее время это ужасное явление, — нигилист в рясе; но ныне они исключение, если же, как предполагает проект меньшинства, к пастырству станут готовить с 15-летнего восраста, то я опасаюсь, как бы нигилисты в рясе не стали обыденным явлением. Это создаст положение более опасное, чем ныне, когда семинаристы, не веря, могут поступить в университет… И по другим причинам я на стороне проекта, представленного большинством. Ведь не одни отрицательные стороны мы наблюдаем в нынешней семинарии, — в ней есть немало и положительных. Я, как профессор университета, знаком со многими семинаристами, поступающими в университет, и нахожу, как и другие профессора, что они все — беззаветные труженики и нередко с такой серьезной подготовкой, какой не отличаются гимназисты. В семинарии сохранились оба древних языка; там греческий язык, который связывает Россию с ее духовной родиной — Византией, он важнее латинского. Еще большего значения нужно ожидать от проектируемой большинством семинарии под именем христианско-гуманитарной школы, которые теперь, может быть, будет единая христианская средняя школа, дающая законченное среднее образование. И как же нам не дорожить этой школой, не сохранить ее ради будущего, всестороннее подготовленного пастырства? Именно ради этого и предана серьезная постановка в этой школе делу среднего образования, либо серьезной подготовке к пастырскому служению. Не 15-летнему мальчику предоставлять решение вопроса о пастырстве для него, а человеку в зрелом возрасте, когда он пройдет законченное среднее образование. Вот почему я, руководясь чисто церковными и вообще религиозными мотивами, стою за проект большинства.

Н. Г. Говоров. Развернувшиеся события многому нас научили: они открыли нам глаза на наши ошибки в прошлом и с особой остротой выдвинули потребности нового времени. В приложении к кандидатам пастырства эти потребности таковы: основательная богословская подготовленность и глубокая проникновенность христианской настроенности, что вместе смогло бы дать юным пастырям дерзновение и мужество духовного водительства особенно ввиду угрожающего Церкви Православной напора нескончаемого ряда ее врагов.

В мою задачу не входит корить нашу духовную школу, но, как ее воспитанник, я считаю долгом сказать, что поставленных Божественным Провидением задач она выполнить не может. Духовная школа имеет в себе хронический недуг, имя ему — двойственность задач, в свою очередь порожденной узкой сословностью нашей школы. Наша духовная школа рассматривалась, как школа для детей духовенства. Я не хочу сказать, что духовенство не имело на это права, скажу более, что и теперь при своей необеспеченности он имеет право на исключительное внимание к себе со стороны пасомых. Но я указываю на явления и отмечаю вытекавшие из него последствия. Дети в семье различны: есть дети чувства и религиозных переживаний и есть от рождения дети рассудка и практических наклонностей, не говоря уже о самых разнообразных способностях и влечениях человека. Раз духовная школа рассматривалась, как школа для детей духовенства, то последнее, естественно, могло так думать: духовная школа должна дать не только пастырей из разряда религиозных детей духовенства, но также должна дать и достаточную общую образовательную подготовку для тех юношей, которые бы вздумали идти на сторону и, в частности, в высшие учебные заведения. Духовенство так в действительности думало; так думали его дети; с этим, наконец, считалась и церковная власть. Беда вовсе не в том, что требовалось основательное общее образование: оно необходимо; во избежание напрасного недоразумения я подчеркиваю эту. Но подлинное несчастье заключалось в том, что духовной школе навязывалась совершенно невыполнимая и притом чуждая ей задача — выполнить программу светской школы. Можно ведь построить общеобразовательную программу прекрасную, но руководясь собственными целями и соображениями. Но не это имелось в виду и теперь имеют, когда говорят об общеобразовательных науках в духовно-учебных заведениях; обычно имеется в виду специальный тип школы Министерства народного просвещения — тип гимназии, как обеспечивающий свободное поступление в университеты. Нашей духовной школе, таким образом, усваивались такие две задачи, из которых каждая может мыслиться, как самостоятельно осуществляемая. И что же удивительного, что эта двойственность в конец спутывала учебные и воспитательные планы духовной школы, т. к. за раз двух целей она осуществить не могла. Кто знаком с нашей духовной школой, тот хорошо знает, что для сего времени она живет печальным компромиссом с явленным ущербом для богословского образования, что погоня за светской школой всегда гибельно отражалась на богословском подготовке юношей. Таковы, например, программы наших духовных семинарий по уставу 1867 года и программа последнего времени. В стенах наших семинарий постоянно оспаривают место то богословские, то общеобразовательные предметы. Эта спутанность учебных планов и узаконенное далее в духовной ее сословностью постороннее течение вызывали то печальное явление, что наши юноши выходили на пастырскую работу без должного проникновенно-христианского воспитания и нужной богословской подготовленности; а с другой стороны — невозможность программно сравняться со светской школой создавала в воспитанниках семинарий напряженную неудовлетворенность, которая выливалась то в задорном либерализме, который некоторые считают нигилизмом, то в стихийных буйствах и мятежах, то в том и другом вместе. Правда, в 1913 году наша духовная школа отказалась от сословности, но двойственностью задач живет и по сие время, — и потому самому нуждается в неотложном преобразовании.

Духовно-учебный Отдел вынес на уважение Священного Собора проект реформы духовной школы необыкновенный по своей смелости и по своеобразности направления в разрешении вопроса. Суть его ясна: строится 7-ми или 8-ми классная общеобразовательная школа и над нею специальная богословско-пастырская семинария. Весь удельный вес этого проекта заключается в предварительной, но обособленной 7-ми или 8-ми классной школы, которые отданы сюда из опасения заражения неверием, но с мыслью об университете в будущем, так и детей, которых родители отдали сюда в надежде увидеть в них в будущем пастырей Церкви. Как видно, Отдел смело подошел к недугу нашей духовной школы и произвел не менее смелую операцию, но по упрощенному способу: он признал законными обе задачи. Для осуществления учебных планов светской школы он построил общеобразовательную школы — типа гимназии; для осуществления же целей богословского образования устроил специальную пастырскую школу. В этом все своеобразие и вся слабость проекта, сводящая на нет работу духовно-учебного Отдела. Мысль о приспособлении и уравнении общеобразовательной программы духовной школы с программой светских гимназий — не нова. Она лежит в основе Устава духовной школы 1867 года; и появление представленного на уважение Собора проекта психологически и логически я могу объяснить только таким образом. Очевидно, Отдел сосредоточил все свое внимание на мысли о свободном выходе из духовной школы в высшие светские учебные заведения и в этом направлении разработал план христианской общеобразовательной школы типа гимназии. Чтобы придать своим словам вес справедливости, я обращаю внимание Священного Собора на примечание к параграфу 6, которое гласит: «Если за семилетним общеобразовательным курсом не будет признано прав полного среднего образования, то он может быть продолжен в 8-м классе». Что это значит? Я ставлю вопрос, ответить же на него представляю докладчику. Затем, понадеявшись на эту школу, а также ввиду того, что Церковь остается без специального духовно-учебного заведения, которое имело бы своею прямою целью с детства подготовлять к пастырству, это подготовление к пастырству Отдел вверил намеченной школе, как дополнительную задачу.

Не могу не отметить и следующего обстоятельства. Всеобщий развал, крайнее проявление зверства и безбожия, уничтожение церковно-приходских школ со всей остротой ставят вопрос о христианском просвещении народа и о православно-христианских учебных заведениях, не только низших, но средних и высших. Нужда в таких учебных заведениях уже осознана и нашла себе выражение в предсоборных работах комиссии, бывшей над реформой духовной школы. Ясно, что такие православно-христианские учебные заведения нужны; но также ясно, что у этих школ есть свое прямое назначение, которое только и может обеспечить им успех и жизненность. Но, очевидно, идея о христианском среднем учебном заведении была так нова, так увлекательна, что Отдел и не заметил, как в увлечении типом новой школы он забыл о специальном духовно-учебном заведении, поставил на место последнего школу, хотя и нужную, но школу, у которой назначение, несомненно, иное. Подмена могла произойти совершенно незаметно, и к глубокому сожалению, она совершилась; я не могу без скорби сказать, что Отдел тем самым искалечил обе идеи. Напрасно Отдел думает, что он устранил противоречия старой духовной школы; не устранил, а еще более усугубил, прибавив к ним еще одно новое. Если в старой школе боролись два направления — самобытность и приспособляемость к Министерству народного просвещения, то в школе по представленному проекту мало того, что узаконена двойственность задач, но еще допущена совершенно недопустимая смесь идеи специального духовно-учебного заведения и идеи средней школы. Теперь я ставлю вопрос: может ли такая общеобразовательная школа при совершенных тягостных для Церкви и для духовенства условиях дать достаточное количество кандидатов в богословско-пастырские семинарии? Может ли в такой школе с успехом быть применено воздействие на детские сердца идеи пастырства?

Состав намечаемой проектом школы предвидится самый разнообразный. Я спрашиваю, как вести к пастырству тех детей, которым родители их прямо говорят, что об этом и думать не стоит, т. к. есть цели и более благожелательные; как, наряду с этими детьми, говорить о пастырстве и таким детям, у которых родители прямо-таки сами не знают, к чему им следует направлять ребенка и потому самому никакого содействия воспитателям оказать не могут, и как, наконец, относиться к тем немногим религиозным мальчикам, благочестивые родители которых мечтают видеть их на служении Церкви? Что с ними делать? Об них я более всего думаю и болею душой. Выделять их, обособлять, т. е. создавать класс гонимых, развивать в остальных учениках неприязнь и вражду к самой идее пастырства, а по связи и ко всему священному и религиозному? Я не выдумываю. В нынешней духовной школе, которая все же остается единою школою, в ней это есть и является выражением не столько обычной борьбы добра и зла, сколько следствием ненормальности постановки учебно-воспитательного дела. Я скажу более, если кто хочет принести злейший вред Церкви, то пусть самостоятельной общеобразовательной школе он навяжет пасторологический элемент — эта школа станет питомником кощунства и богоборчества. Скажу и то: если вы не желаете искалечить и сгубить тип христианской общеобразовательной школы, то не навязывайте ей посторонней задачи; для этого есть специальное духовно-учебное заведение. Я снова спрашиваю: может ли такая школа дать нужное количество кандидатов в богословско-пастырские семинарии? Имея в виду предполагаемый состав учащихся этой школы, свободный их выход в университеты, ненормальную обстановку, в которой они будут расти, тяжелое положение духовенства и строгость жизни семинаристов, — я могу сказать одно, что этих кандидатов будет очень и очень немного, — человека 2-3, т. е. это будут те самые благочестивые юноши, которым чудом удастся сохранить твердость воли и непреклонность влечения к пастырству, и в самом деле, чем может завлечь пастырская семинария воспитанников, 7-ми или 8-ми классами школы? Высотою пастырского служения? Строгостью жизни семинаристов при возможном отречении от обычных развлечений? Но нужно все это любить, чтобы к этому влечься. А здесь, как думаю, будет иметь место шаблонное настроение и расчет: для состоятельных учеников есть прямая житейская выгода поступить в высшее учебное заведение, для настоятельных будет полный смысл позаботиться заблаговременно устроиться на службе: семинария ему ничего не прибавит; да и стоит ли поступать в пастырскую семинарию, когда при современном недостатке пастырей ученику общеобразовательной школы легко будет добиться священства. Таким образом, пастырская семинария по отношению к общеобразовательной школе является какой-то странной надстройкой, употреблю сравнение, несколько некрасивое — головой на чужом туловище и при такой подготовительной школе осужден на запустение.

Итак, как следствие разбора представленного проекта, можно установить следующие положения. Духовно-учебный отдел рискнул на слишком смелую реформационную попытку: он срыл до основания теперешнее специальное 10-летнее духовно-учебное заведение, разорвав идеи единой духовной школы, имеющей своей прямой задачей с детства готовить кандидатов к пастырству; намеченная, далее, проектом школа представляет собою чрезмерный уклон в сторону светской школы, которая сама не имеет твердой почвы под ногами и нуждается в руководственных указаниях, далее, проектом смешаны две самостоятельные идеи, из которых каждая имеет право на особливое осуществление — это идея специального духовно-учебного заведения для религиозных детей и идея православно-христианской средней школы, — наконец, проект предлагает нам такую конструкцию реформы духовной школы, которая, как это ни странно, обещает чрезмерный недостаток в пастырях. Впечатление получается странное, звучит какой-то зловещий голос: у вас мало подготовленных пастырей, будет еще меньше. По силе указанных соображений — выработанный духовно-учебным Отделом проект реформы на постатейное чтение и обсуждение поставлен быть не может; и, как это ни неприятно Отделу, — его проект должен быть отвергнут.

На уважение Священного Собора представлен и другой проект реформы духовной школы в качестве Особого мнения некоторых членов духовно-учебного Отдела. Первым пунктом своих основных положений особое мнение выдвигает идею единого десятилетнего духовно-учебного заведения, имеющего своею целью воспитание и приготовление кандидатов священства с детства. Сторонники Особого мнения, следовательно, иначе подошли к недугу духовной школы; они в принципе решительно отказываются от прежней двойственности задач. Правда, статьей 9-й четыре первые класса приспосабливаются к 4-м классам гимназии, но делается это исключительно по своим и весьма высоким соображениям, именно для того, чтобы дать возможность притоку новых сил в духовную школу из других учебных заведений (четырехклассной прогимназии, высшего начального училища и т. п.). Некоторых смущает новое деление школы на 6 и 4; но ведь теперь общепризнанна необходимость обособления старших классов духовной школы, т.к. не все то, что должно нести юношам, по силам подрастающим детям. Но почему же не 7 и 3 — спрашивают другие. Да потому, что с 7-го года уже начинают вводиться богословские и философские предметы и, вместе с тем, открывается возможность применения к учащимся своеобразной по быту, по деятельности дисциплины, — дисциплины в самом лучшем и высоком смысле этого слова, как сознательной церковно-христианской жизни и деятельности. Некоторые опасаются этого делания школы на 6 и 4 из боязни понижения общеобразовательной стороны наших семинарий. В 1911 году уже сделан был опыт разработки программ применительно к делению 6 и 4. И кому пришлось ознакомиться с этим проектом, тому должно быть ясно, что общеобразовательная программа по проекту 1911 года совершеннее программы духовных семинарий нынешнего времени. И тем не менее, сторонники Особого мнения не находят этот проект совершенным; им себя они не связали; проект должен быть переработан специальной учрежденной Высшей Церковной Властью комиссией в лучшую сторону: таким, например, предметам, как литература, история (особенно, русская), философия, — должно быть отведено подобающее место. Вся суть учебной реформы по проекту особого мнения заключается в том, что общеобразовательные предметы, ныне расслоенные по 8-ми классам, сгруживаются, главным образом, к 6-ти низшим классам. От такой перегруппировки выигрывают не только богословские предметы, но и общеобразовательные. В нынешних семинариях общеобразовательные предметы переслоены с богословскими. Но что за убогое положение они занимают при такой переслойке? Ведь не секрет, что светские предметы в духовных семинариях поставлены из рук вон плохо. Стоит ли говорить о том, насколько предлагаемая реформа способствует усовершенствованию другой основной стороны духовной школы — богословски-пастырской подготовки юношей? В четырехлетней пастырской семинарии может быть основательно изучено Св. Писание, апологетика, церковно-исторические предметы и философские. По моему глубокому убеждению, проектируемая школа должна дать высокой пробы специалистов, прекрасно подготовленных и воспитанных юношей — кандидатов для пастырства. Может быть, еще одно возражение против проекта по Особому мнению. Могут бросить упрек: разве можно вести детей в таком определенном направлении? Не насильно ли вы закупориваете детей? Не рекомендуете ли вы в данном случае самое непозволительное насилие? Отвечу на эти возможные возражения. Сословность духовной школы отбрасывается. В новую духовную школу, как предполагается, будут поступать по склонности религиозные дети верующих родителей и, если по расчету, так дети бедняков. Для первых детей школа даст все, что только может дать школа. О насилии здесь не может быть и речи, если не считать насилием воспитание и притом религиозное. Что же касается детей бедняков, то, поверьте, лучшей школы, обогащающей их как духовно, так и материально, им не найти. Семинарию они не даром пройдут: она даст им не только лучшее воспитание, но и лучшие права на кусок хлеба, и право на службу в клире, и на учительские должности и во всяком случае не меньшие права на чиновничью службу, если только не большие, чем те, которые дает средняя светская школа, так что и с этой стороны насилие устраняется. Если кто окажется совершенно непригодным к службе в Церкви, проклинать духовную школу тот не будет. Но, как я полагаю, случаи ухода на сторону при такой школе будут очень редки. Нынешняя наша духовная школа с ее развалом учебно-воспитательного дела как бы сама толкала воспитанников на сторону. Христиане в ней были и выходили из нее, но христианам в ней было тяжело, крайнее несоответствие высокой цели школы и наличного ее состояния всегда оставляло горький осадок и грусть в сердцах воспитанников. Чем же объяснить такие яростные нападки на нашу духовную школу, как не этим. Новая же школа при полной своей последовательности, при высоко-христианском духе и направлении ее жизни, должна стать, быть может, впервые у нас на Руси, школой подлинно-христианского просвещения и православно-церковного благочестия. Если и теперь богословские классы в духовных семинариях способны перевернуть мировоззрение либерального и грешного юноши, если и теперь в духовных училищах опытная рука в состоянии предопределить в ребенке доброго человека будущего, то тем в большей степени такое перерождающее христианское воздействие и воспитание может быть осуществлено в непрерывной 10-летней, во всем верной себе школе.

Мое предложение: 1. Представленный Духовно-учебным отделом проект реформы духовной школы должен быть отвергнут; 2. Вопрос о пастырских училищах с неполным богословским образованием обсуждается особо от вопроса об основном типе духовной школы, т. к. пастырское училище с неполным богословским образованием выдвинуто проектом не как следствие реформы духовной школы, а как потребная в некоторых епархиях школа; 3. Принять проект реформы духовной школы, представленный на уважение Собора в качестве Особого мнения некоторых членов Отдела с переходом к постатейному чтению.

И. П. Николин. В противоположность предшествующему оратору, я являюсь сторонником большинства нашего Отдела и хочу поддерживать проект, представленный Отделом, во всей его полноте. Но прежде всего я хотел бы отметнуть высказанные здесь как будто с некоторым основанием, но на самом деле совершенно неосновательные намеки на то, что будто бы та школа, над выработкой коей трудился Отдел, носит языческий характер и создана в корпоративных интересах преподавателей. У нас в Отделе работало 112 человек, среди которых было немало и не принадлежащих к корпорации духовных педагогов, хотя нужно сознаться, что последнего рода члены Отдела нечасто в нем бывали. Оставшиеся в роли деятелей Отдела педагоги во всяком случае были далеки от преследования узко своекорыстных корпоративных целей.

Вообще в Отделе, можно сказать, мнения разошлись. Одни, выходя из идеи профессиональной школы, углубляли ее задачу и готовы были пожертвовать требованиями систематического общего образования, лишь бы школа приготовляла пастырей типа строго церковного направления, налагала бы на них определенную печать по примеру католических семинарий. Такой путь реформы для нашей духовной школы, конечно, не может быть желательным. Против него уже говорит опыт прежней профессиональной и потому замкнутой семинарии, которая выпускала, по крылатому выражению, не богомольников, а невольников… Урезанное общее образование, определяемое и подчиненное профессиональному, возбуждало постоянное недовольство среди семинаристов, заставляло их чувствовать свою закрепощенность в школе, духовная школа в католической церкви достигает своей цели, но при помощи таких мер, способов и приемов, которые с педагогической и нравственной точки зрения неприемлемы. Нельзя устроить нечто в роде лаборатории для приготовления пастырей. Совершенно иное дело — приготовление к пастырству, и иное — религиозное воспитание вообще. Затем, пастырство — не ремесло и не наука. Пастырские школы нельзя организовать по типу военных или технических училищ, в которых приготовляются «мастера» своего рода, а обучение преследует узкую цель — приготовить специалистов-техников. Пастырские школы можно бы устраивать, как свободные кружки благочестивых людей, вроде древних пророческих школ, в них группировались бы желающие вокруг опытных в духовном отношении лиц, которые своими переживаниями заражали бы и передавали бы другим пастырский огонь, горевший в них и религиозное одушевление. Житомирское пастырское училище, например, называется в проекте устава «братством», членами которого состоят взрослые, вполне сложившиеся и определившиеся личности. Но теперь мы имеем в виду не свободный институт, а школы в нашем смысле слова, и вот мы утверждаем, что утилитарная задача школы в узко профессиональном смысле пастырской выучки должна быть отвергнута. Таким путем можно достигнуть лишь внешней стильности, стилизованного пастырства. Лучшею средою для приготовления искренних вполне надежных руководителей народа в религиозном отношении должна быть признана добрая христианская семья и церковная общественность. Задачею духовной школы должна быть прежде всего христианизация общества. Воспитанники такой школы могут быть и вполне надежными пастырями. Скажут: это путь слишком длинный, — но все же это путь более верно ведущий к цели, чем дающие быструю подготовку к пастырскому служению предполагаемая меньшинством нашего Отдела пастырские школы упрощенного типа. Конечно, нужны и такие школы, о которых говорил на лекции Высокопреосвященный Антоний. Но главным образом нам нужно заботиться о создании такой пастырской школы, из которой могли бы выходить деятели на поприще христианской культурной просветительской работы, в которой теперь у нас чувствуется такая нужда. Нам нужно заботиться о создании такой духовной школы, которая бы завоевала симпатии общества. Доселе наши семинарии не пользовались такими симпатиями, как это доказывается тем обстоятельством, что наши семинарии нисколько не увеличиваются в числе, хотя они стали уже школами всесословными. Не ясно ли, что и иносословные бежали из семинарий, не удовлетворяясь даваемым в них образованием, как бежали из них дети духовенства. Очевидно, что семинарии не давали простора развитию духовных сил юноши. Между тем, всякая школа, а равно и школа духовная должна давать такой простор для раскрытия личности ученика и выявления природных духовных сил и дарований, и потому в последней должно быть правильно поставлено общее светское образование, как оно требуется научной педагогикой и общественным мнением; духовная школа в последнем отношении не должна уступать светской. Это уравнение нисколько не устраняет возможности для духовной школы иметь свои индивидуальные черты, но только сообщает ей такие же права и дает ей такое же значение в обществе, какие принадлежат обычной светской школе и какие обязаны своим бытием ее духовному содержанию. Тогда наша духовная школа будет привлекательная и для общества. Тезисы нашего доклада идут также навстречу потребности и желанию сообщить нашей школе юридически правильное положение в государстве, чтобы питомцы ее пользовались теми же правами, какие дают светские школы. Наконец, для Церкви по существу необходимо и полезно иметь в настоящее время такие полноправные общеобразовательные школы, потому что светские школы, с изгнанием из них Закона Божия, становятся безрелигиозными. Самая просветительная миссия Церкви требует существования общеобразовательных школ на религиозно-христианской основе, — школ, какие должны служить базисами и для чисто богословского и пастырского образования. Богословско-пастырское образование должно основываться на среднем законченном образовании, чтобы осмысленная и сознательная склонность к пастырству получала соответствующее развитие.

Рядом с проектом большинства Отдела помещен и проект меньшинства. Существенное различие между тем и другим состоит в том, что последний строит богословско-пастырское образование на укороченном общеобразовательном курсе. Тут, собственно, общеобразовательными являются только первые четыре класса, а в 5 и 6 классах наряду с общеобразовательными начинаются уже и богословские науки. Выход из такой школы в светские вследствие этого оказывается затруднительным. Это первое неудобство. Затем, странно предполагать, как очевидно предполагает проект меньшинства, чтобы мальчик 14-ти лет мог сознательно определить себя к прохождению дальнейшего, чисто пастырского курса школы. И прежде семинаристы были недовольны, когда им оказывался закрытым доступ в светские школы вследствие сокращения общего образования, а теперь это недовольство в пастырских школах будет чувствоваться еще сильнее, будучи загнано, так сказать, в глубину душ, а не устранено.

В защиту проекта меньшинства и против проекта большинства некоторые указывают на то, что из вполне законченной общеобразовательной школы явится слишком мало желающих продолжить образование в богословско-пасиырской школе. Но такой аргумент, мы могли бы сказать, является самоубийственным для защитников богословской пастырской школы, потому что заранее уничтожает самую мысль о возможной привлекательности пастырской школы. Мы видим  даже, что проект меньшинства намеренно укорачивает общеобразовательный курс, как бы опасаясь, что воспитанники, получивши полное среднее образование, уйдут из пастырской школы. Но чрез принятие такого проекта паства не получит вполне образованных пастырей и вполне сознательных служителей алтаря. Поэтому я стою за отклонение проекта меньшинства и за принятие проекта большинства во всей его полноте.

Епископ Барнаульский Гавриил. 25 лет тому назад, когда я, окончивши Петроградскую Духовную Академию, писал проф[ессору] Глубоковскому кандидатское сочинение о новозаветном греческом языке, случилось мне прочитать книгу протестанта Гастингса «Священная критика». Он ставит вопрос: какая наука самая бестолковая и противоречивая? И отвечает: толкование Священного Писания. В науке толкования он насчитал 725 теорий, из них 713 разрушились сами собой, осталось 12, да и относительно их есть надежда, что не устоят. Это утверждение понятно в мире протестантства, где нет ни Церкви, ни канонов… Католичество есть ересь, ложь; протестантизм, выродившийся из католичества — грубая ложь, ересь из ересей. В католичестве — непогрешим папа, в протестантизме — каждый сам хозяин в своей вере и религиозных чувствах. Сколько голов, столько умов! Увы! Протестантизм проник и к нам с Петра I-го, который уничтожил патриаршество, ввел Синод, ныне уже покойный, — не будем тревожить его память. Слова Богу, мы не будем праздновать его 200-летний юбилей. Пошли смешанные браки, разводы… Наступил полный развал церковной жизни, достигший своего апогея в прошлом марте, принесшим нам безбожную революцию, которая поразила весь мир своими результатами. Припомните «резолюции» епархиальных съездов прошлогодних — март, апрель, май, — словопроизводство этого термина напрашивается не от resoluto, а просто от «резать», ибо воистину на этих съездах «резались» каноны Святой Церкви.

Председательствующий. К делу!

Епископ Барнаульский Гавриил. На съездах поднимались голоса об уничтожении поста в среду и пятницу, о разрешении 2-го брака для духовенства, о брачных епископах, о наблюдательном Совете, как в Красноярске. Забыта Святая Церковь и ее каноны. Забыта святая церковность, и явился рационализм. Пастыри сказались не выше мирян. И вот те, кому должны быть дороги интересы Церкви и ее школы, не могли стать во главе съездов, как истинные руководители и вместе с мирянами делали антицерковное дело… Где же корень всего этого? Духовная школа, не давшая истинной церковности, положила начало всему этому. Я помню, когда 30 лет назад я оканчивал в Петрограде гимназию, и душа моя просилась в духовную школу, то товарищи меня отговаривали такими (простите, уж приведу) резкими словами: «Что тебе связываться с прокисшей кутьей?». Владыка митрополит Антоний одобрил мое намерение, поддержал меня, направил в Академию. По окончание в ней курса я получил назначение на Кавказ. И представьте, тогдашний обер-прокурор, отправляя меня, напутствовал такими словами про духовную школу — место моей новой службы: «Духовного там — одна вывеска». Неприятно было ехать… Не буду описывать тех картин, тех неприятностей, какие меня там ожидали, но одно скажу: там не было истинной церковности, не было христианской настроенности. Крайне было тяжело служить, быть в той атмосфере, быть инспектором, я сидел как бы на пороховой бочке. Благодарю Господа, мы с ректором, конечно, балансировали и получали еще благодарности и награды… Да, я напомню слова великого знатока русской духовной школы, Победоносцева, назвавшего духовно-учебные заведения «домами разврата» именно за их нецерковность и рационализм (4-й том работ Предсоборного Присутствия). Припомню еще и взгляд Льва Толстого. Лев Толстой и Победоносцев, эти два полюса в отношении взглядов на церковную жизнь, они употребляли одно и то же выражение, только Толстой называл домами разврата и все государственные учебные учреждения — как прозябающие, беспринципные и не имеющие христианского духа. Духовная школа не исполнила главного в своей жизни, повторяю, правил 2-го VII Вселенского Собора и 19-го VI Вселенского Собора и занималась историко-критическими методами протестантского характера, мало зная и не изучая Священного Писания и Святых Отцов и правил Вселенских Соборов. Вот где наше глубочайшее несчастье. У священника вы найдете практическое руководство Нечаева, как настольную книгу, и не найдете книги Священных Правил. Посему то и случилось в 1915 году, что епископ одной епархии с академическим образованием разрешил, а священник с семинарским образованием совершил брак лютеранина с лютеранкой в православном храме. Это может подтвердить присутствующий здесь Преосвященный Полоцкий Серафим.

Кто будет спорить, что священник должен быть всестронне образованным человеком? Но прежде всего священник должен знать то, что повелевают ему правила Св. Вселенных Соборов: псалтырь, непременно, священные правила, Святое Евангелие, книгу Божественного Апостола и все Божественное Писание; и св. отцов и их писания (VI Всел. 19 и VII Всел. Соб. 2). Этого то, повторяю, и нет в нашей духовной школе. Посему-то наши доктора и магистры богословия далеки от духовной жизни и ее понимания и никогда не удовлетворять духовных нужд и запросов сельской жизни. Я 26-й год состою в монашестве и утверждаю, что духовной жизни можно научиться гораздо больше у схимника простого, чем у прекрасного ученого богослова et tutti quanti. Вывод мой понятен. Я стою за пастырскую школу, проект, который выработан в 1908 г. митрополитом Антонием. В нее поступают зрелые, определившиеся люди 25-30 лет. Ведь недостаток пастырей весьма ощутим. В нашей одной епархии сейчас — до 50-ти вакантных мест… Пойдут ли так называемые «образованные» пастыри в Крымский край. Как ни хороши ваши полные программы, но христианская настроенность дается не чрез сухое знание безжизненного, не чрез непостижимый язык ваших учебников и вашего богословия. Знание еще не есть добродетель и ложь Отдела в том, что воспитать христиански настроенного человека не значит воспитать пастыря.

Я всецело стою за пастырскую школу, школу типа «Житомирского училища пастырства имени о. Иоанна Кронштадского».

Повторяю, я ничего не имею против общеобразовательных предметов и науку в этих пастырских школах, но главное в них должно быть проектируемое Отделом воспитание добрых пастырей, гимназий духовного ведомства будут и очень дороги. Эти же школы будут значительно дешевле. Церковь же наша в настоящее время особенно бедствует и крайне стеснена в денежных средствах, ибо государство гонит ее.

С. А. Котляревский. На вопрос, поставленный вниманию Священного Собора, в докладе Отдела имеется два ответа — большинства и меньшинства. В общих прениях по вопросу высказались представители того и другого направления. Здесь заметно основное различие не столько во взглядах педагогических, но в ответе на вопрос: как должно пополняться духовенство русской Церкви после ее преобразования. Это различие и должно составить главный предмет нашего внимания. Все мы знаем, что оно представляло из себя сословную группу, правда, сословную только фактически. Хотя IX-й том Свода Законов именует у нас духовенство сословием, но сословия в юридическом смысле, т. е. ??? (л. 64 3 слова ???) у нас нет и не было, а была только именно бытовая обособленность клира. В этом имеется своя положительная сторона, имеется и отрицательная. Положительная, потому что сословный быт обеспечивает устойчивость духовенства, сохраняя исторические традиции и содействует тому, что духовенство было у нас носителем просвещения и культуры. Но с другой стороны эта обособленность могла существовать только до известного времени и теперь, с падением сословного строя вообще изменяется и положение духовенства. Я согласен с епископом Пермским Андроником и архимандритом Вениамином, что до сих пор наша духовная школа преследовала двойственную задачу: сохранить свой сословный дух и дать образование детям духовенства. Когда я управлял Ведомством православного исповедания, мне пришлось вести беседу с представителем Синодального хора и слышать от него, что целью синодального училища является не церковно-музыкальное образование, а прежде всего образование детям певцов. Так крепки сословные традиции, но все же я должен от них отходить. Меня удивляют выражения, допущенные здесь Преосвященным оратором, Гавриилом, епископом Барнаульским. Я выносил от воспитанников духовной семинарии иное впечатление. Когда воспитанники духовных семинарий, одно время многие, поступали в Московский университет, я, как профессор, должен отметить их выдающуюся работоспособность и подготовленность. Помню, как меня поразил один питомец Вятской духовной семинарии, который…. ????л. 65

Школа светская у нас в развале, там давно производятся всякие, часто весьма любительские опыты, и мне кажется, что при сопоставлении с ней духовная школа имеет свои бесспорные преимущества. Но сословность, присущая школам духовенства, …. ????л. 65

Епископ Андроник и архимандрит Вениамин находят необходимым подготовлять «к пастырскому служению с детского возраста, что поэтому общее образование необходимо приспособить к пастырским целям и с самого раннего возраста необходимо развивать в детях склонность к церковному служению» (доклад, стр. 6). Таким образом, предполагается, что мальчик в детстве, вступивший в духовное училище из духовной среды, будет окружен там церковной атмосферой. Я думаю, здесь есть блага, есть и опасность. Есть натуры, на которых эта близость к Церкви святой производит обратное впечатление — есть личности, которые от этого распоясываются, образуется даже своего рода цинизм. Два главных условия должны быть приняты во внимание при построении духовной школы. Первое — духовная школа должна быть открыта для всех классов общества. Этому условию удовлетворяют оба проекта и большинства и меньшинства. В богословско-пастырские семинарии, читаем мы в проекте большинства (параграф 32), принимаются без экзамена лица православного исповедания, всех состояний и званий, с законченным средним образованием как наиболее обеспечивающим всестороннее развитие личности учащихся и открывающим возможность сознательно и свободно посвятить пастырскому служению… В проекте меньшинства также говорится: «В пастырские семинарии и духовные училища открывается свободный доступ к богословско-пастырскому образованию лицам православного исповедания всех сословий, удовлетворяющим соответственным образовательным требованиям» (параграф 8). Таким образом, в данном случае оба проекта стоят на одной точке зрения — допускают в свою школу лиц всех сословий, с тою только разницею, что проект большинства предъявляется к своим питомцам более серьезные и солидные научные требования, чем меньшинства. Мне кажется, что бессознательно авторы мнения меньшинства исходят из старого наследственного уклада духовенства; думаю, что в …. Лист 66…

Второе условие, которое должно быть принято во внимание при построении духовной школы, это — пополнение пастырства не должно носить характера принудительности. Епископ Андроник и архимандрит Вениамин справедливо говорят, что искусственное заграждение дверей духовной школы вредно, что оно только загоняет туда людей, что эти люди все равно не в состоянии будут достойно выполнить лежащие на них задачи. В прежнее время это приносило несомненный вред школе. Припоминаю свой разговор с одним из членов Государственного Совета по вопросу о снятии ограничений при сложении духовного сана. Его возмущало то обстоятельство, что можно, как он выражался, будет безнаказанно снимать священный сан. Кто же тогда останется во священниках? — говорит он. Он не понимал всего цинизма своих слов… И нам нечего опасаться, если из духовной школы уйдут те, которые не чувствуют в себе надлежащих сил и найдут себе другую дорогу… И вот проект меньшинства такого выхода не дает своим питомцам. … лист 67…

Когда говорит, что очень трудно будет найти при таких условиях достаточно кандидатов для священства, то нужно заметить, что все здесь будет зависеть вообще от всего уклада русской жизни. Искусственных гарантий в данном случае совершенно бесполезные. Раз религиозная сторона жизни не будет загашена, …лист 67…пастырство не оскудеет.

Говорят, что неудобно соединять вместе школу пастырскую и общую. Но мне думается, что эти неудобства сильно преувеличены (основательная общая подготовка делу пастырства повредить не может, мало того, она необходима. При том проект большинства их разделяет. Нечего говорить, что основательная общая подготовка делу пастырства повредить не может: мало того, она необходима. В заключение скажу, что проект большинства … в настоящее время, более, чем когда-либо, нужен. Христианская гуманитарная школа, по мнению епископа Андроника, языческая, а мы думаем, что гуманитарная наука не языческая, а наука, изучающая человека. Это отрицают такие враги христианства, как Ницше, но с таким противопоставлением никогда не согласится христианское сознание. Перейду к второму проекту. Можно сказать, что проект меньшинства дает доступ в духовную школу различным слоям населения, но проект большинства это осуществляет в более широких пределах, давая и бесспорно обеспечивая им возможность лучшей подготовки к духовному званию. Не забудьте, что он вводит и школы с неполным богословским образованием, … лист 68

Архимандрит Вениамин находит невозможным осуществление проекта большинства с точки зрения декрета народных комиссаров. Но если декрет не будет истолкован в благоприятном для нас смысле, то мы вообще не можем иметь никаких духовных школ. И здесь проект меньшинства не имеет никакого преимущества. Оба проекта неосуществимы. Имеет, затем, большое значение вопрос о средствах на духовно-учебные заведения, но здесь у нас нет никаких точных данных, — мы не знаем, сколько будет стоить один тип школы, сколько другой, а это было бы весьма желательно знать, чтобы сделать соответствующую оценку. Заканчивая свою речь скажу, что какое трудное дело предстоит теперь священникам, как им придется жить в новых государственных и общественных условиях, бороться со враждебными духу Христова учения началами столь сильными и столь соблазнительными и нельзя здесь думать  только о количестве пастырей; нужно, чтобы они были действительно во всеоружии. И этой цели более отвечает проект большинства, чем меньшинства.

Председательствующий. Если будем идти тем же ходом, считая на каждого оратора полчаса, то только к пятнице список ораторов будет исчерпан: у нас 42 оратора. Между тем, есть другие дела, требующие нашего разрешения. Я не знаю, угодно ли будет Собору продолжить запись ораторов или прекратить, но это потом. Следующее у нас заседание сегодня в 5 часов вечера: будет рассматриваться доклад Отдела о внутренней и внешней миссии; если останется время, то перейдем к докладу Отдела о духовно-учебных заведениях.

Заседание закрыто 2 часа дня.

РГИА. Ф. 833 Оп. 1 Д. 14 Л. 2-69. Машинопись, рукописные вставки, рукописные правки.