Деяние № 118

29 марта (11 апреля) 1918 г.

Заседание открыто в соборной палате в 9 часов утра под председательством митрополита Новгородского Арсения в присутствии 271 члена Собора, в том числе 41 епископа.

На повестке заседания: 1) Доклад Отделов о высшем церковном управлении и о церковном имуществе и хозяйстве — О содержании членов Высшего Церковного Управления Православной Российской Церкви (продолжение). Докладчик М. И. Аре­фьев. 2) Доклад Комиссии о гонениях на Церковь. Докладчики: протоиерей П. Н. Лахостский, Г. И. Булгаков.

Председательствующий. Продолжается обсуждение доклада Отдела о высшем церковном управлении и о церковном имуществе и хозяйстве. Н. Н. Медведков предлагает к статье 3 примечание: «Члены Высшего Церковного Управления, живущие в Москве и состоящие на штатных должностях на другой службе, квартирного доволь­ствия не получают».

Н. Н. Медведков. Этот вопрос в Отделе обсуждался попутно с совмести­тельством. Когда предполагалось, что член Высшего Церковного Управления, живу­щий в Москве и получающий определенное жалованье по другой какой-либо службе, не может отдаться церковному делу вполне и пользуется, в то же время, квартирою, а иногда имеет и собственный дом, то казалось, что такие люди не должны получать квартирных денег из обшецерковных сумм.

Докладчик М. И. Арефьев. Члены Высшего Церковного Управления по­лучают квартирные деньги, если будет недостаток квартир в натуре. Если же член Высшего Церковного Управления живет в своем доме и не примет предложенной квар­тиры, то ему квартирные деньги не будут выдаваться, но разделять членов Высшего Церковного Управления на получающих квартирные деньги и не получающих, если они состоят на другой службе, неудобно. Я поддерживаю статью в редакции Отдела, как она есть.

Председательствующий. Ставлю на голосование предложенное Н. Н. Медведковым примечание к статье 3.

ПОСТАНОВЛЕНО: принять примечание к статье 3 в изложении Н. Н. Медвед­кова.

Председательствующий. Статья 4: «Содержание выдается членам Выс­шего Церковного Управления Православной Российской Церкви в размере пятисот рублей в месяц, а при отсутствии квартиры — по семисот пятидесяти рублей в месяц, получающим же дополнительное содержание на дороговизну — в размере одной тыся­чи рублей в месяц, считая со дня вступления их в исполнение своих обязанностей до дня прекращения их полномочий». Ставлю на голосование статью 4.

ПОСТАНОВЛЕНО: принять статью 4 в изложении Отдела.

Председательствующий. Статья 5: «Члены Высшего Церковного Управления Православной Российской Церкви, выбывшие из состава Священного Синода или Высшего Церковного Совета, получают содержание по расчету пятисот рублей в месяц при квартире натурою, а при отсутствии квартиры в натуре из семисот пятиде­сяти рублей в месяц; получающие же дополнительно содержание на дороговизну — из одной тысячи рублей в месяц по день увольнения их от должности». Ставлю на голосо­вание статью 5.

ПОСТАНОВЛЕНО: статью 5 принять в изложении Отдела.

Председательствующий. Статья 6: «Во время заседания Собора денежное довольствие, получаемое членами Высшего Управления Православной Российской Церкви по званию членов Собора, засчитывается в счет получаемого ими содержания в качестве членов Высшего Управления». Ставлю на голосование статью 6.

ПОСТАНОВЛЕНО: принять статью 6 в изложении Отдела.

Председательствующий. Статья 7: «Члены Высшего Управления Пра­вославной Российской Церкви, командируемые по делам службы, получают прогонные деньги в размере стоимости билета 1-го класса и суточные по 15 рублей в день». Став­лю на голосование статью 7.

ПОСТАНОВЛЕНО: принять статью 7 в изложении Отдела.

Председательствующий. Статья 8: «Члены Высшего Управления Православной Российской Церкви, уволенные в отпуск на один месяц или на меньший срок в общей сложности в течение года, никакому вычету из содержания не подверга­ются. При увольнении в отпуск на время свыше одного месяца в общей сложности в течение одного года удерживается у них содержание, кроме получаемых ими квартир­ных денег». Ставлю на голосование статью 8.

ПОСТАНОВЛЕНО: принять статью 8 в изложении Отдела.

Председательствующий. Итак, доклад принят. Он будет сдан в Редакционнный Отдел. Поблагодарим М. И. Арефьева.

ПОСТАНОВЛЕНО: благодарить докладчика М. И. Арефьева.

Председательствующий. Теперь подлежит обсуждению доклад Комиссии о гонениях на Церковь. Но предварительно будет доложено донесение Высокопреосвященного архиепископа Донского Митрофана о крестном пути, какой он прошел в своем епархиальном граде.

Докладчик Комиссии о гонениях протоиерей П. Н. Лахостский (читает):

«Его Святейшеству, Святейшему Патриарху Московскому и всея России Тихону. Митрофана, архиепископа Донского и Новочеркасского, донесение.

Долг имею донести Вашему Святейшеству, что 13 прошлого февраля, вслед за вступлением в город Новочеркасск большевистских отрядов, низложивших пред тем в Донской области Временное Войсковое Правительство, я и Преосвященный викарий вверенной мне епархии, епископ Аксайский Гермоген, были арестованы. Епископ Гермоген был подвергнут несколько ранее меня домашнему аресту, и для караула его помещения поставлено было четыре казака, благодаря чему в отношении его личности и имущества не было сделано никаких насильственных выступлений. Мой же арест сопровождался такими обстоятельствами, что я считаю необходимым изложить об этом пред Вашим Святейшеством возможно подробнее.

13 февраля, на второй день входа большевиков в Новочеркасск, часов в 12 дня, у меня находился епархиальный миссионер протоиерей Артемьев. Приблизительно че­рез полчаса, когда протоиерей Артемьев намерен был уходить, послышался сильный топот ног в доме и несколько громких голосов. Я спросил, что там такое. Только что протоиерей Артемьев вышел из гостиной в зал, чтобы узнать, что случилось, как во­рвались четверо грязных, страшных, со зверскими лицами матросов, в шапках, с папи­росами в зубах, вооруженные винтовками, шашками и револьверами. Увидев Артемье­ва, они крикнули: «Вот он!» Протоиерей спросил, что им нужно. Один из них спросил: «Вы Новочеркасский архиерей?» — «Нет». — «Где же архиерей? Давайте его сюда». Я вы­шел к ворвавшимся ко мне людям, и между нами произошел следующий разговор. Я спросил: «Что вам угодно?» — «Мы пришли сделать у Вас обыск». — «А удостоверение на право обыска имеете?» Один из матросов достал из кармана удостоверение личности, что он — матрос Черноморского отряда. Я, прочитав удостоверение, сказал, что в нем нет полномочий на право производить обыск. Матросы ответили: «Мы по этой бумаге везде обыскиваем». Начался обыск. Матросы в шапках, с папиросами пошли по комна­там. Я просил их снять шапки, потому что в комнатах святые иконы, но они, указывая на мой клобук, ответили: «А ты что в шапке?» Войдя в мой кабинет, они потребовали открыть ящики письменного стола, библиотечный шкаф, аптечку, гардероб, поднима­ли постель и искали оружие. Обшарив все уголки и не найдя ничего, они спросили нас: «Скажите, товарищи, по совести, есть оружие у вас или нет?» Получив отрицательный ответ, они удалились. Проводив их на нижний этаж, протоиерей Артемьев увидел, что около моих покоев собралась толпа человек в триста, которые с нетерпением ожидали выхода матросов, будучи уверены, что матросы вынесут из архиерейского дома ору­жие и выведут самого архиерея. Когда же матросы объявили толпе, что ничего не най­дено, все с недоумением стали расходиться. Около трех часов пополудни ко мне во­рвались человек 15 других матросов, которые перевернули все в доме, выбрасывали из ящиков письменного стола бумаги, рвали их, грабили ценные вещи — серебряные ложки, очки в золотой оправе, белье, сапоги и т. д. Окончив свое разбойническое дело, они начали совещаться между собой, арестовывать меня или нет. Один их них, маль­чишка лет 17, сказал: «Я без него не уйду. Я его арестовываю». С этим согласились и другие и потребовали, чтобы я одевался и шел с ними. Одевшись, я стал молиться пред святыми иконами, а матросы, смеясь, говорили: «Не поможет! Какой там еще Бог!» Спус­тившись вниз, я вышел из дома. У подъезда опять собралась толпа, из которой доноси­лись крики: «Вот он! Попался! Так ему и надо!» А одна старуха крикнула: «Вот этот са­мый смущает людей!» Все эти выходки, как потом говорили, были сделаны сектантами-хлыстами и безбожниками. Меня посадили на извозчика с двумя вооруженными матросами и под таким конвоем повезли на вокзал в штаб. Моих внутренних переживаний за это время передать нет возможности. У дверей парадных комнат вокзала пришлось ждать некоторое время, и меня хотели вести кругом вокзала к другим дверям, но, нако­нец, открыли ход. Ко мне подошел неизвестный человек и, обратившись к матросам, сказал: «Зачем вы взяли нашего Владыку? Он добрый человек для всех». Ему ответили, что это не его дело. Когда я вошел в комнату штаба, то начальствующих там не было. Кто-то встретился со мной и спросил: «Кто Вы такой?» — «Я Донской архиепископ Мит­рофан». — «Очень приятно с Вами познакомиться. За что Вас арестовали?» — «Не знаю». — «Он проклинал большевиков», — сказали матросы. Меня повели с вокзала до атаман­ского дворца пешком в сопровождении тех же матросов и огромной толпы народа, из которой многие, потерявшие страх Божий, забывшие Бога, злорадствовали, ругали меня скверными словами и всячески поносили меня. Я, идя с вокзала на гору по гряз­ной дороге, страшно утомился и обессилел. Сопровождавшие меня заметили мое изне­можение, и один из них с насмешкой сказал: «Может быть, отдохнешь?» — «Если можно, то отдохнул бы. Но где же сесть?» — «Вот и садись прямо на дорогу». — «Я не могу са­диться в грязь», — возразил я, измученный физически и нравственно. Матрос грубо сказал: «Ты, буржуй, привык в креслах сидеть? Не хочешь на землю садиться, так иди». На пути встретилась скамейка, и я минуты две посидел, а затем пошел дальше. Толпа народа все возрастала, а вместе увеличивались и ругательства в мой адрес. Одни пле­вали на меня, другие осыпали скверною бранью, делали все, чтобы унизить и оскор­бить меня. Но не вся толпа состояла из таких врагов и ругателей моего недостоинства; многие скорбели, плакали, сожалели обо мне, но не могли ничем мне помочь.

С большим трудом дошел я до дворца, и там мне пришлось ждать, стоя на ногах, минут двадцать, пока меня позовут для допроса, но меня не позвали, а кто-то вышел и сказал, что постановили отправить меня в тюрьму. Через довольно продолжительное время меня снова повели по городу. Приведен я был на гауптвахту, где и был заключен в тесную одиночную грязную камеру, в которую вместе со мной был помещен также арестованный Войсковой атаман генерал Назаров и еще один прапорщик. Условия на­шего пребывания здесь были невыносимыми. Спать приходилось на той досчатой го­лой лавке, которая днем служила нам для сидения. Первые три дня моего заключения пришлось выслушивать по своему адресу через маленькое отверстие в дверях нашей камеры смертные угрозы и получать плевки. Вера в помощь Божию и надежда на Его неизреченное милосердие подкрепляли меня и моих собратьев по темнице, и наша камера скоро обратилась в маленькую церковь, где утром и вечером совершалось об­щее моление, святой иконой для нас служила моя панагия. На эти моления иногда при­ходил и первый выборный атаман Войска Донского Волошинов, арестованный вместе с генералом Назаровым и вместе с ним же недавно расстрелянный в городе Новочер­касске. Великим для меня утешением послужили массовые и настойчивые ходатайства отдельных лиц и приходов г. Новочеркасска о моем освобождении. Мирян свободно пропускали ко мне на гауптвахту, и они шли ко мне получить благословение и принес­ти что-либо съестное. Духовных же лиц было воспрещено допускать ко мне. 22 февра­ля меня под конвоем в 8 часов вечера повели в здание Судебных Установлений, и здесь мне объявили постановление военно-революционного суда, что я признан ни в чем невиновным, причем председатель военно-революционного суда между прочим мне объявил, что революционная власть теперь убедилась, что народ меня любит. Мне дали пропуск, и в 9 часов вечера я прибыл домой. 23 февраля вечером в Крестовую церковь архиерейского дома на обычный акафист и молитву об освобождении в темнице за­ключенного архипастыря собралось множество народа, который еще не знал, что я освобожден. Когда же об этом пред акафистом было объявлено и когда я после акафи­ста вышел из алтаря и благодарил земным поклоном молящихся за молитвы и заботы о моем освобождении, то народ с плачем радости буквально бросился ко мне, целуя мои ноги, руки, одежду. Для меня это было умилительно-потрясающей картиной, передать которую нет возможности.

С Преосвященного Гермогена домашний арест был снят 27 февраля, а 13 февра­ля грабители проникли в Крестовую церковь Донского архиерейского дома, взломав дверь. Из этого храма разбойники унесли две дароносицы с запасными Св. Дарами, звездицу, два антидорных блюда и взломали все кружки. Покровы на престоле Преоб­раженского придела были разорваны. Несгораемая касса, стоявшая в ризнице, была опрокинута, а находившиеся в ней ценные вещи похищены. Сосуды со св. миром были разбиты, святое миро было разлито и растоптано ногами по полу в ризнице, в алтаре и церкви. Частицы святых мощей были разбросаны. Из разлитого святого мира удалось собрать только маленький сосудец.

О других бедствиях, постигших Донскую епархию и духовенство, будет донесе­но Вашему Святейшеству дополнительно.

Вашего Святейшества нижайший послушник Митрофан, архиепископ Донской и Новочеркасский».

Председательствующий. Полагаю, что Священному Собору угодно будет просить Его Святейшество выразить сочувствие исповеднику, архиепископу Донскому Митрофану.

ПОСТАНОВЛЕНО: просить Святейшего Патриарха выразить от имени Со­бора сочувствие архиепископу Донскому Митрофану.

Собор воспевает «ис полла эти, деспота».

Докладчик протоиерей П. Н. Лахостский. Мой доклад основан на официальных данных, донесениях епископов и сведениях в официальных епархи­альных органах печати. Сведения поступили лишь из семи епархий; между тем, гонения на Церковь распространяются на всю Россию и становятся все сильнее и сильнее. Видимо, волна их усиливается.

Вы знаете, что скорбная летопись гонений на Православную Русскую Церковь в наши дни начинается сразу же после прошлогоднего мартовского переворота, и все полнее и все мрачнее становятся ее кровавые страницы. Гонение начал тот, который назвал себя народным министром: обер-прокурор Св. Синода В. Н. Львов. Началось оно на второй же день по вступлении его в должность. Только один день была свобода Церкви, о которой объявил новый обер-прокурор, а на второй день после этого начались гонения и, прежде всего, на архиереев. Скоро был разогнан и Св. Синод. Тон был дан сверху. Если с членами Синода и самим Синодом не церемонятся, то что же цере­мониться с попами? Так рассуждали на местах и приводили свои рассуждения в испол­нение.

И вот, начались расправы с архиереями и священниками в городах, селах, мес­течках. Гонение велось на истинно-демократических началах: были гонимы и пресле­дуемы только архиереи и священники, диаконов трогали весьма редко, а псаломщиков почти совсем не трогали. Важным средством для пособления этим гонениям была по­ставлена печать, увы, даже церковная. Это был первый этап гонений, хотя печальный, но все же не столь тяжкий: ограничивались преследованием отдельных лиц, быть мо­жет, и даже наверное — самых лучших, а самой Церкви и ее достояния некоторое вре­мя почти не трогали, если не считать кощунственных брошюр и статей в уличных га­зетах, которые прямой цели своей не достигали, хотя почву для фактических гонений подготовляли. Трудно сказать, что было бы с Церковью, если бы удержалось у власти Временное Правительство, но, во всяком случае, было бы гораздо лучше, чем теперь, по тому одному лучше, что Львова сменило лицо (уже не обер-прокурор, а министр исповеданий) дружественное Церкви и понимающее ее значение для жизни государст­ва гораздо лучше и правильнее, чем Львов. Большевистским переворотом положение Церкви сразу ухудшилось и продолжает все более и более ухудшаться, особенно со времени издания знаменитого январского декрета «о свободе совести», вплоть до при­несения многих кровавых невинных жертв, число которых, увы, нам еще неизвестно, но, судя по всему, что мы знаем, должно быть очень велико. Для суждения по вопросу о том, что должен предпринять если не для прекращения, то, по крайней мере, для ослабления гонений Священный Собор и какие дать указания на места, важно уяснить, кто гонители Церкви.

Кто гонители? Вопрос важен и не так прост, как это может показаться с первого взгляда.

Большевики гонят Церковь — так принято теперь говорить. Но в этом заявле­нии очень мало ясности. Факты дают нам ее гораздо больше, чем теоретические рас­суждения. Из рассмотрения фактов оказывается, что около большевиков и под их ру­ководством сплотились и объединились и давнишние враги Церкви, которые давно хотели обрушиться на нее. Факты свидетельствуют, что нападения на церковное дос­тояние и на лиц, служащих Церкви, особенно священнослужителей, производятся сол­датами, красногвардейцами, матросами и, к сожалению, крестьянами — жителями окружающих монастыри и монастырские угодья селений, и русскими татарами, и даже был случай реквизиции единоверческого храма раскольничьим белокриницким лжепротоиереем Гавриилом. Все эти расхитители Божьего достояния, эти истязатели и убийцы священнослужителей действуют если не от имени власти в каждом данном случае, то под несомненным ее покровительством и укрывательством, с вполне верным расчетом на полную безнаказанность, какое бы гнусное преступление они ни совер­шили. Социалистическая программа верховных правителей оправдывает ограбление всякого чужого достояния, а особенно церковного, «награбленного архиереями и по­пами у народа», и истребление буржуев, а особенно «попов, державших народ во тьме, звавших людей в рай небесный, когда он должен быть на земле и только на земле, проповедывающих Бога, когда бог — сам народ».

Ясно, что гонения на Церковь проистекают из самого существа социализма той марки, под какой он принят и проводится нашими правителями. Но вот, здесь-то и встает грозный и страшно трудный вопрос: а народ-то наш православный, верующий, богоносец, про который мы говорим, что он не воспринял и не может воспринять та­кого социализма, как этот народ очутился во многих местах среди самых ярых гоните­лей? Верим ли мы, имеем ли право и теперь, после того, что произошло и происходит, верить и утверждать, что православный народ наш верит в Бога, что он не безбожник-социалист, а остается верным своей Церкви?

Да, мы верим в народ и имеем право так утверждать. Народ наш во многих мес­тах, начиная с Петроградской Александро-Невской Лавры, отстоял и отстаивает свои святыни, притом отстаивает против разбойников, вооруженных с ног до головы, от­стаивает без всякого оружия, с голыми руками, принося из своей среды кровавые жертвы и выражая готовность и впредь приносить их.

Значит, народ является по местам грабителем потому, что он действует не сам по себе. Он действует в насильно напяленной на него духовной маске, которую нужно помочь ему с себя сорвать и бросить с отвращением в сторону. Нужно всеми силами и способами разоблачать эту постыдную, скрывающую подлинный народный лик маску. Кем же напялена эта маска на наш народ? Ответ требует величайшей мудрости и осто­рожности. Здесь, боюсь, наши взгляды разойдутся. В столицах, да и в других городах уже ходил по рукам подлинный список (даже печатный) наших высших правителей, из коего видно было, что громадное большинство их — евреи. По официальным донесе­ниям с мест видно, что в некоторых местах комиссары по духовным делам — евреи, а среди их помощников и сотрудников вы почти везде непременно усмотрите евреев. Правда не должна бояться света, ее не нужно скрывать. У нас принято стыдиться про­износить ее, а мы должны бы стыдиться скрывать ее. Произнести нужно без злобы, но с любовью и скорбью о своем бедном народе, который сбит с толку руководителями гонений на Церковь. Ее нужно произнести и для предотвращения кровопролития са­мого страшного, но неизбежного тогда, когда народ сам станет защищать свои святы­ни, что по местам уже начинается. Ведь история Церкви нас учит, что в конце концов торжествует гонимая Истина, если она подлинная Истина; а мы верим, что Православ­ное Христианство есть непреложная Истина.

Но нельзя также во имя правды умолчать, что есть предатели и пособники го­нения на Церковь — из своей же духовной среды. Здесь уже было сказано одним ува­жаемым и правдивым архипастырем, что есть и архиереи — заодно с большевиками-гонителями, и священники, и диаконы с псаломщиками, даже из выбранных в епархи­альные советы и в члены консисторий. Некоторые из них стоят едва ли не во главе местных советских организаций и комиссарских начальств. Но это предмет рассужде­ний для особой комиссии, названной у нас коротко «Комиссией о церковном большевизме».

Переходя к вопросу о видах и формах гонения на Церковь, должен отметить, что эти гонения совершаются планомерно, по какой-то команде, с известною посте­пенностью. Сначала отнимаются средства оповещения о деятельности Собора, отни­маются типографии — синодальные и провинциальные (епархиальные), потом начи­нается грозный натиск на обители, попытка овладеть ими, начиная с Александро-Невской Лавры. Великая заслуга, скажу — подвиг, тех, кто защитил эти святыни. Затем начинается реквизиция и монастырского имущества, денег, зданий, хуторов, земли, архиерейских домов, иногда со всем их имуществом и инвентарем, как в Симбирске и в Твери. Далее идет реквизиция духовно-учебных заведений, свечных заводов и конси­сторий, и одновременно происходят аресты лиц, которые часто виновны лишь в том, что в момент реквизиции находятся на месте службы, и, кажется, что эти аресты про­изводятся для устрашения тех, которые поставлены стражами церковного достояния. Наконец, совершаются убийства, жестокие, зверские, совершенно бессмысленные, большею частью без предъявления обвинения, иногда по ошибке вместо намеченного убивают другого. Может быть, и убийства совершаются для устрашения остающихся в живых защитников Церкви. Уже известно о мученической кончине митрополита Вла­димира, протоиереев Кочурова и Скипетрова, священника Волоцкого. Я могу сказать о страшном потрясающем душу убийстве 14 февраля в городе Елабуге, Вятской епархии, протоиерея Павла Александровича Дернова с тремя сыновьями. Сначала красногвар­дейцы вывели за город и расстреляли отца, а потом там же были расстреляны сыновья, лишь за то, что один из них, услышав о мученической кончине отца, назвал красно­гвардейцев душегубами. Матрос привязался к этому слову, и все трое были расстреля­ны. Не выдавали жене и оставшемуся сыну трупов убитых, потом трудно было достать гробы. Представьте себе эту ужасную картину: в доме на столе лежат четыре члена семьи, изуродованные зверскими руками, для семьи — главные кормильцы. В Новго­роде, в Устюженском уезде, расстрелян священник Павел Кущников, смертельно ранен и вскоре скончался игумен Гервасий, настоятель Брянского Успенского Свенского мо­настыря; смертельно ранен вблизи Каширы, Тульской епархии, священник села Мартемьянова Петр Покрывалов, живший потом около суток; зверски убит священник села Ближнего Ильинского, Орловской епархии Болховского уезда, Феодор Афанасьев; убиты иеромонах Герасим и послушник Антоний в Кобинском монастыре, в Грузин­ском Экзархате; убит священник Елисаветпольской епархии Казанский; убиты в горо­де Солигаличе соборный протоиерей Иоасаф Смирнов, монастырский священник Вла­димир Ильинский, монастырский диакон Иоанн Касторский, смотритель Духовного училища И. П. Перебаскин. В городе Переславле-Залесском убит священник Констан­тин Снятиновский. Но эта скорбная летопись чрезвычайно неполна: почти каждый пень поступают сведения о новых убийствах.

В последнее время поступили донесения о гонениях на иконы. Сигнал к этому дан в Москве и Петрограде. В Комиссию приходила депутация от Каретнорядного училища и заявила, что назначенный большевиками старший учитель приказал вынести иконы и запретил в школе молиться. А в Петрограде приказали удалить иконы из дома Ремесленной управы. Так как при этом было заявлено, что иконы будут разбиты, то духовною властью было решено перенести их в храм на Черниговской улице, далеко отстоящий от управы. Отслужили молебен на площади перед домом и двинулись крестным ходом, к которому приставали новые толпы народа. Получилась величественная картина: торжествует гонимая Церковь, а не ее гонители. Это вселило мужество в сердца верующих.

Наконец, последним видом гонения являются официальные приказы комис­саров, контролеров по духовным делам на местах, имеющие категорический ха­рактер. Например, требуют выдачи 5 тысяч рублей на местный совет, отстраняются от должности члены консисторий, предъявляются требования платить за цер­ковные помещения, приказывают их очистить, требуют удаления епархиального архиерея и т. д.

Замечательно при этом, что нет известий о гонениях на другие религии и испо­ведания, кроме Православной; ни еврейские раввины, ни татарские муфтии не пресле­дуются.

Помимо других мер, которые будут здесь сейчас предложены и в обсуждении которых я принимал участие, со своей стороны предлагаю Священному Собору выне­сти и объявить следующее постановление:

Священный Собор Русской Церкви, возглавляемый Святейшим Патриархом и Преосвященными иерархами, состоящий из народных избранников, в том числе и крестьян, есть единственный законный высший распорядитель церковных дел, охранитель храмов Божиих, святых обителей и всего церковного имущества, которое веками составлялось почти исключительно из добровольных приношений верующих людей и представляет из себя Божие достояние. Священный Собор не может признать за кем бы то ни было, а тем более за людьми, не исповедующими христианской веры или от­крыто заявляющими себя неверующими в Бога, права распоряжаться церковными имуществами и церковными делами. Высшая церковная власть одна только может пе­редать это свое право тем учреждениям и лицам, которые на то ею законно поставля­ются, и может отнять это право по суду церковному.

25. Докладчик Г. И. Булгаков. Из того сообщения, которое мы сейчас слышали, особенно из донесения архиепископа Донского Митрофана, ясно видно, как далеко зашла злоба врагов Церкви. Снова наступила эпоха гонений, время исповедничества, открытой борьбы Святой Церкви с черною ратью антихристова воинства. Честь имею доложить Священному Собору о мерах этой борьбы, намеченных нашей Комиссией.

Прежде всего необходимо молитвенное единение Священного Собора и всей Церкви с почившими и живыми страдальцами — исповедниками, необходима соборная и общецерковная молитва за них пред Всемогущим Господом. Это — наше первое и самое сильное оружие. Комиссия предлагает принять следующие постановления:

о возношении в храмах за богослужением особых прошений о живых стра­дальцах и усопших мучениках за веру и Церковь, о совершении в храме Христа Спаси­теля торжественных молений: поминального об усопших — в субботу 31 марта и бла­годарственного о спасении оставшихся в живых 1 апреля, и установлении для всей России ежегодного молитвенного поминовения памяти усопших — 25 января или в следующее за этим числом воскресенье;

об устройстве в Радоницу во всех приходах, где были погибшие за Церковь, крестных ходов на их могилы и о совершении там торжественных панихид, с посвяще­нием слова гонимым в России за Православную веру.

Комиссия наметила и другие меры, которые могут содействовать объединению всей Церкви в борьбе с гонителями и облегчению страданий как исповедников, так и всей гонимой Церкви.

Необходимо ободрить живых исповедников Патриаршим и соборным благо­словением. Комиссия предлагает принять постановление:

3) о преподании благословения от Священного Собора всем исповедникам;

4) об обращении к Святейшему Патриарху с просьбою о посылке благословен­ных Патриарших грамот пострадавшим за Церковь.

Необходимо немедленно помочь заключенным исповедникам. Такую помощь уже оказывает Его Святейшество. Комиссия предлагает принять постановление:

5) об обращении к Святейшему Патриарху с просьбою о том, чтобы Его Свя­тейшество, в случае ареста гонимых за Церковь, согласно уже применяемому Его Святейшеством порядку, относился об освобождении их и впредь непосредственно к ме­стной советской власти, по распоряжению которой произведены аресты, извещая од­новременно о сделанном им сношении местных епархиальных архиереев.

Немедленную и длительную помощь гонимым может оказать народ церков­ный. Его нужно оповестить о всех случаях гонений и организовать на защиту Церкви. Далеко не все случаи гонений известны даже нам. Даже об арестах членов Собора мы не осведомлены. Например, об аресте 21 января священника о. И. Анд­риевского за чтение Патриаршего послания. Тем более не осведомлены на местах. А между тем, такие сведения глубоко ценны, освещая переживаемый Церковью исторический момент, одушевляя на защиту Церкви. Необходимо оповещение на­рода церковного о всех случаях гонений путем живого слова и путем печатных изданий. Среди этих изданий неотложно необходима брошюра с изложением тек­ста и толкования соборного постановления о правовом положении Церкви в госу­дарстве. Такая брошюра может ввести народное сознание в правильное русло по отношению к общему вопросу о положении Церкви, так грубо оскорбляемой те­перь в своих правах переживаемыми гонениями. В газетах промелькнуло сообще­ние о готовящемся дополнении к декрету об отделении Церкви. Голос народа сможет направить такие дополнения к благу Церкви, к восстановлению ее пору­ганных прав. Комиссия предлагает принять постановление:

6) об оповещении населения в случаях насилия над Церковью и страдальцами за нее посредством печатных изданий и живого слова.

Примечание. Вместе с названными печатными изданиями необходимо издание отдельной брошюрой соборного постановления о правовом положении Церкви в госу­дарстве с пояснениями этого постановления;

7) о принятии Священным Собором и Высшим Церковным Управлением общих мер к возвращению всех видов отобранных имуществ церквей, монастырей, церков­ных учреждений и организаций, в том числе зданий духовно-учебных заведений и кон­систорий;

8) о призыве от имени Собора к приходским и епархиальным организациям с указанием мер для защиты гонимых и освобождения заключенных за веру и Церковь и для защиты и возвращения отобранного имущества церквей, монастырей, церковных учреждений и организаций, в том числе зданий духовно-учебных заведений и конси­сторий.

Примечание к пунктам 7 и 8. В числе упоминаемых в пунктах 7 и 8 мер, имею­щих в виду ограждение от расхищения церковного достояния, возвращение уже ото­бранного и защиту гонимых, рекомендуется: а) образовать при приходских храмах и монастырях «Братства защиты Церкви», с включением в их состав всех членов Приход­ских Советов; б) составлять на братских собраниях — приходских, окружных, благочиннических, уездных и епархиальных соответствующие письменные, за собственно­ручными подписями участников собраний, приговоры (в четырех экземплярах); в) представлять эти приговоры Высшему Церковному Управлению и местным и цен­тральным органам советской власти, причем в случае необходимости непосредствен­ных сношений с последними, поручать эти сношения, ввиду явного преследования священнослужителей и церковных старост, братчикам-мирянам, а где нет братств — членам Приходских Советов из мирян; г) лишать доверия и права представительства предателей из клира и мирян, сознательно действующих в пользу врагов Церкви; д) учредить при Патриаршем престоле Всероссийский Совет приходских общим (применительно к главе X принятого Священным Собором Приходского Устава), кото­рый бы объединял все местные силы и направлял их деятельность к защите Церкви, е) учредить при Патриаршем престоле постоянную Комиссию для собирания сведений о всяких случаях гонений на Церковь.

Считаю долгом дать разъяснение по поводу рекомендуемых мер, что 4 экземп­ляра приговоров необходимы потому, что один должен оставаться на местах, один представляться Высшему Церковному Управлению, один — высшей гражданской вла­сти и один — местной гражданской власти. Представительство мирян в сношениях с местной гражданской властью необходимо потому, что клирики подвергаются явному преследованию, и было бы нецелесообразно поручать им сношения с гонителями. Да­лее, Комиссия предлагает прийти на помощь гонимым путем материальной поддержки и принять следующее постановление:

9) о поручении Высшему Церковному Управлению изыскать способы к оказа­нию материальной помощи пострадавшим от гонений и их семьям.

Наконец, Комиссия предлагает принять немедленно меры к возвращению отня­того гонителями церковного имущества, особенно типографий, и, ввиду сего, принять постановление:

10) о поручении соборной делегации к народным комиссарам заявить последним требование об освобождении захваченных центральных и местных типографий духовного ведомства с тем, чтобы они обслуживались собственными силами церков­ных организаций, а не наемным трудом.

В XVI и XVII веках Православная Западная Русь переживала страшную эпоху гонений от униатов и католиков. Множество типографий было создано тогда православ­ными патронами, братствами, монастырями. Эти типографии дали возможность навод­нить народные массы полемической литературой. Такая литература необходима и теперь. Необходимы и типографии, обслуживаемые собственными силами народа цер­ковного.

Изложенные меры борьбы с гонителями бесспорно ценны, и я прошу Священный Собор утвердить их своим авторитетным решением.

И. И. Ульянов. В числе мер борьбы с гонением на Церковь я мог бы ука­зать особый способ. Нередко простые крестьяне обращаются с вопросом: «Как вы смотрите?» И ответ для непонимающих такой, что христианство представляет культур­но-просветительную силу. Они смотрят с точки зрения бытовой. Им нужно говорить, что человечество живет 7—8 тысяч лет, и двигает им религия, техника, наука. Вот глав­ные рычаги, которые двигают вперед человека, и религия в особенности. В России религия — сосуд, в котором пронесено христианство. Чем древнее сосуд, тем он дороже. В такой плоскости суждения принесут благоприятные результаты.

Для верующих достаточны способы, о которых говорит доклад.

Председательствующий. Поступило предложение о прекращении записи ораторов и о сокращении срока речей до 5 минут. Ставлю на голосование сначала предложение о прекращении записи ораторов.

ПОСТАНОВЛЕНО: запись ораторов прекратить.

С. П. Руднев. Скорбная повесть выслушана. Новый синодик мучеников за веру! Кто это совершил? Русские люди, православные, или только по имени православные? Если раскольники, сектанты, то русские люди по крови и духу. Откуда пошли го­нения? Здесь, наконец, откровенно сказали, что они навеяны извне… Теперь руководи­тели гонений говорят, что их не поняли; они умывают руки… Власть, имеющая меч, не обнажает его против себя… Сказано слово, я повторю его. Власть сейчас в руках или фанатиков, порвавших связь с Россией, или евреев. Самая ужасная вещь — это анони­мы в русской прессе. А засим стали с самого марта переменять имена… Я ношу имя Ивана и не стану переделывать на Абрама, а они стали переменять свои имена на рус­ские, и русский народ думает, что он во власти русских правителей. Каменев, новый посол в Вене, — Розенфельд, Зиновьев…

Председательствующий. Это всем известно.

С. П. Руднев. Я утверждаю, что русскому народу неизвестно (уходя на ме­сто, повышенным тоном), а если кто из русских епископов знает и позорно молчит, должны сказать.

Митрополит Херсонский Платон (с места). Нехорошо кричать, выходка неприличная.

Председательствующий. Прошу продолжать, если Вы хотите.

С. П. Руднев. Извиняюсь и низко кланяюсь, но продолжать не могу.

Председательствующий. Из других соображений, может быть?

А. В. Васильев. Докладчики предложили ряд мер, которые Собор должен принять по поводу гонений на Святую Церковь, но они не указали самую главную меру, принятие которой лежит на обязанности Собора. Протоиерей П. Н. Лахостский, впро­чем, сказал, что необходимо рассеять обман, снять маску, напяленную на русских лю­дей, многие из которых из народа-богоносца обратились в диких и лютых зверей. Наш народ-богоносец, действительно, стал теперь притчею во языцех по совершаемым в нем, вот уже целый год, делам нечестия: богоотступничеству, кощунствам, брато- и святоубийствам, бесчиниям, предательствам, грабежам и святотатствам. Откуда все это? В этом необходимо разобраться, разогнать туман и сорвать маску, но не с оболь­щаемого народа, а с его обольстителей. Или членам Священного Собора неясно, что сатанинские силы ополчились и обрушились на Святую Церковь и на Святую нашу Русь и, прежде всего, на державную, великорусскую часть русского народа, построив­шую великое Русское Государство и хранившую в нем, как главное его достояние и святыню, Православную веру и Святую Церковь? Война ведется против христианской веры и единственно надежной ее хранительницы — Православной Церкви; но первый подкоп и удар были направлены на государственную власть. Самодержавная царская власть, временами угнетавшая Церковь, исповедывала и охраняла ее. Сила адова свали­ла царскую власть — великую силу, которая, при всех недостатках ее носителей, создала единое могучее Русское Государство и готова была довершить собирание Русской Земли и освобождение всего славянства, дать право на жизнь, дать свободу и возможность самоопределения другим угнетаемым и истребляемым турками и немцами наро­дам и дать русскому народу, его труду и творческим силам свободный выход на миро­вой простор. Февральский прошлогодний переворот, совершенный во имя доведения святой освободительной войны до победного конца и достойного мира, которым были бы осуществлены завещанные предками задачи внешнего строительства России и обеспечена была бы ей свобода и возможность внутреннего ее устроения и духовного зодчества — остановил Россию на пути к осуществлению ее призвания. Затем, одно за другим, отнято было у русского народа все, что стяжали доблесть христолюбивого его воинства и великое множество принесенных им жертв. Обезглавив государство и по­ложив богоотступничество в основание замышленной перестройки всего государст­венного и общественного уклада и быта на новый строй и лад, захватчики власти задались целью расшатать и ослабить все устои и связи, которыми держалось и было креп­ко здание русской государственности. И вот, натиск сатанинской силы устремился на христолюбивое воинство, на доблестнейшую его часть — его священноначалие — офицерство. Приказ номер 1, объявивший необязательным для подчиненных повино­ваться начальникам, и следовавшие затем наущения, подстрекательства и потворства бесчинным оскорблениям, истязаниям и убийствам сбитыми с толку обезумевшими и озверевшими рядовыми воинскими чинами их вождей и начальников — сломили силу непобедимого дотоле русского войска и привели его в полное расстройство. Затем злая сила открыто уже воздвигла гонение на Православную Церковь, на священнона­чалие этой Церкви, на ее святыни и на всякое ее достояние. Прежде всего Церковь, правящие ее учреждения: Синод, епархиальные власти и сам Священный Собор лише­ны были почти всякой возможности сноситься между собой и с паствой, наставлять, осведомлять и поучать ее. Этот дьявольский умысел осуществлен захватом синодаль­ных, лаврских и монастырских типографий и отдачею всей вообще печати и печатного дела под начало и в распоряжение совращенных и несмысленных рабочих советов и союзов. Отданы на расхищение типографским рабочим даже склады священных и бо­гослужебных книг. Как могли пойти на такие безбожные и нечестивые, на такие, просто с человеческой точки зрения, бесчестные дела русские люди: воины, рабочие, кре­стьяне, которые не все же сознательные богоотступники и нечестивцы? Ко многим из них приложимы слова Господа нашего Иисуса Христа: «убивая вас, будут думать, что этим служат Богу». Как могла произойти в нашем народе такая страшная перемена? Как могут совершаться повсеместно все эти темные дела беспрепятственно у всех на гла­зах? На этот вопрос ответ таков: неорганизованный и никем неруководимый простой и темный народ поддался обольщению, напущенному на него взявшимися за его «просвещение» добровольными или насланными на него теми, кому это было нужно, учителями. Люди, хитростью захватившие в свои руки распоряжение судьбами России, хитростью же привели на свою сторону вооруженную силу солдатских и рабочих гро­мад. Естественному утомлению оберегавших границы воинов, желанию их вернуться домой и нежеланию тех, чей долг был их сменить и идти к границам, даны были благо­видные оправдания в провозглашенном на весь мир отрицании войны, как затеянной, будто бы, «царизмом и капиталистами в их целях для истребления и порабощения тру­дового народа». Долг защищать родину и отразить внешнего врага подменен был обя­занностью вести внутреннюю войну с капиталистами и буржуями во имя блага интер­национального пролетариата; бесцельное и тунеядное праздношатание в тылу при­званных из запаса солдат оправдывалось и прикрывалось необходимостью оставления их в столицах и других тыловых городах для защиты революционных завоеваний от контрреволюции. Но обольстители, провозглашая одно, делают совсем другое. Про­возглашают, как незыблемое правило, упразднение смертной казни, а одновременно с этим производят расстрелы, разжигают в серых солдатских и рабочих массах нена­висть ко всему, что поднимается над ее уровнем по образованию или воспитанности; дают полный простор диким самосудам и бессудным убийствам начальников, священ­ников, архипастырей и просто мирных граждан, оставляя все это безнаказанным. Про­возглашают на весь мир право самоопределения народов и прекращают войну, которая велась для зашиты и ради осуществления этого права; а чаявшие себе избавления от векового рабства христианские народы отдаются на истязание и истребление прежним их угнетателям и вековечным врагам России — туркам и немцам. Провозглашают сво­боду совести и исповеданий, а гонят православную веру, отнимая у Церкви церковно­приходские и духовные училища, захватывая синодальное казначейство и потворствуя святотатствам. Объявляется мир с продолжающим наступать врагом; распускается вой­ско, отдаются на расхищение и сдаются врагу оружие и все средства защиты, и после всего этого делается призыв к составлению добровольческой армии и ко всеобщей борьбе с немецким империализмом для защиты революции и завоеванных ею благ. Как будто бы неясно для каждого, не потерявшего головы, и, прежде всего, для самих при­зывающих, что самозащита и борьба с крепким дисциплиною и совершеннейшею тех­никою врагом для разбитой на враждующие части и обезоруженной страны невозмож­ны! Так — обезглавленная, обманываемая и обольщенная Россия предается и передается, часть за частью, полоса за полосой наступающему на нее, несмотря на подписан­ный им мир, врагу. Отрезанная от морей Россия, как лишилась уже Риги, Киева и Одес­сы, скоро может лишиться и обеих своих столиц, ибо кто и чем их защитит?

Надо открыть глаза русскому народу. Чем обольстители стяжали его к себе до­верие? Народ обольщен приманками и посулами большевистского социализма. Кре­стьянство соблазнено данной ему возможностью захвата частновладельческих и цер­ковных земель; рабочие — отдачею в их распоряжение заводских и промышленных предприятий, возможностью повышать плату за сокращенный труд до размеров, пре­кращающих производство. Но разве все эти бесчинства и захваты ведут к решению социальных и экономических задач? Народ наш, прежде, по былой его скромности, называвший себя темным, теперь считает себя сознательным и прозревшим. Но имен­но теперь-то он ослеплен напущенным на него туманом, и в нем угасает и свет христи­анской совести. Надо разогнать туман, открыть глаза народу и вразумить его, и это следует сделать Священному Собору обстоятельным посланием ко всему миру — наро­ду. Но в этом деле нужна большая осмотрительность и прямота и не должно быть не­домолвок, которые могли бы быть плохо поняты и истолкованы народом. Священник Востоков в речах на Соборе не один уже раз, а сегодня докладчик протоиерей П. Н. Ла­хостский предлагали Собору осудить социализм. Но если бы принять это предложение безоговорочно, могло бы случиться, что мы не только не отвлекли бы его от социа­лизма, а, наоборот, утвердили бы в народе внушенную ему и, к несчастью, легко и глу­боко воспринимаемую им в себя уверенность, что Церковь всегда, будто бы, стояла на стороне предержащей власти и власти тунеядного капитала, угнетавшего трудовой народ; что вот и теперь сама, владея накопленными, будто бы, ею богатствами, она выступает на защиту буржуев и капиталистов, на защиту того хозяйственного уклада, того барышничества и ростовщичества, с которыми христианство ничего не имеет общего, и что Церковь должна бы не защищать, а осудить.

Действительно, пора Церкви сказать народу ту правду, что поклонение золото­му тельцу, торговля деньгами, проценты на капитал, алчное накопление богатств за счет работающих и недоедающих тружеников, что все это не согласуется с заповедями Божиими и апостольскими: трудом зарабатывать хлеб насущный, довольствоваться тем, что необходимо на сегодняшний день, и дать всем этот хлеб насущный; что жизнь и богатение без труда не благословляются Церковью; что христианскому государству и народу следует отказаться от поклонения золоту. Евреи со времен Моисея и до сего дня служат золотому тельцу, торгуя золотом, ссужая его всем народам под проценты, возвращая ссуженное пятерицею, этим они завоевывают себе мир. Христианские же правительства, усвоившие себе убеждение, что без золота и займов нельзя вести госу­дарственного хозяйства, готовят себе этими займами гибель и закабаляют свои народы биржевикам. И если безбожный социализм получил такую власть над умами и сердца­ми народных громад, то только потому, что Церковь выпустила строительство общест­венности и государственности и хозяйственных соотношений в христианских государ­ствах из своих рук, ограничив свою задачу и проповедь воздействием на отдельные только человеческие души. Но Христос основал Свою Церковь на земле именно для того, чтобы верующие в Него не в одиночку каждый устраивали свое спасение и зем­ную жизнь, предоставленные своим только личным силам, но чтобы все члены тела церковного совокупно, руководимые пастырями и возглавляемые Христом, строили и земную жизнь, подготовляли и здесь на земле Царствие Божие. Повторяя ежедневно слова молитвы Господней «да при идет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли», каждый верующий и сама Церковь обязаны самим делом участвовать в осуществлении этих молений — в созидании и на земле Царствия Божия. Молясь о хлебе насущном и слушая на литургии великий завет — «Приимите, ядите…, пийте от нея вси…» — верующие и Церковь должны подумать и порадеть о том, чтобы все со­братья по вере и сограждане были не только участниками таинства Евхаристии, но повседневно все имели насущный хлеб и питие. Эти заветы Господа Иисуса Христа и сострадательная заботливость о проголодавшемся народе, явленная Им в чудесном насыщении хлебами и рыбой, ставят перед Церковью хозяйственно-бытовую (социаль­но-экономическую) задачу, не осуществленную христианскими обществами до сих пор. И я спрошу Священный Собор: в каком положении бывает пастырь Церкви и что он переживает, когда ему приходится напутствовать в жизнь вечную и давать Чашу Святую христианину, умирающему от голодного истощения, от того, что ни граждан­ское общество, ни церковное, ни управляющие, ни правоправящие не озаботились ус­тановить такой порядок жизни, чтобы трудящийся получал достаточную за свой труд мзду и всегда имел хлеб насущный и прочее, без чего нельзя человеку безболезненно жить, чтобы ослабевшие в жизненной борьбе члены тела церковного не падали одино­ко на своей полосе, никем вовремя не поддержанные?

Итак, повторяю, Собору надлежит обратиться к народу с посланием; но в этом послании надо будет тщательно разобраться в сложных и запутанных условиях и зада­чах, которые создала и поставила жизнь, и от оценки которых Церкви нельзя укло­ниться. Осудив богоотступничество социалистических наших верхов и идущую от них, разлагающую народ проповедь неверия, ненависти и насилия, Церковь должна при­знать правильными и близкими ей задачи более совершенных и справедливых органи­заций и распределения труда и добываемых им вещественных и духовных ценностей и благ, более совершенного порядка владения и пользования землей; устранения барышничества и ростовщичества всех видов, освобождения самого государства и народа от кабалы задолженности ростовщикам. Церковь могла бы благословить все эти воз­вещаемые на весь мир намерения и цели, если бы все это было искренне и не было только средством обольщения народа. И Церковь в своем послании должна сказать народу ту правду, что, враждуя с Богом, отделившись от Церкви, разграбив, ослабив и унизив Россию, наши властодержцы ничего из своих посулов доброго не осуществят и не дадут, так как и враги, и бывшие союзники России, которые все стоят на капитализме и ростовщичестве и крепко срослись с ними, свалить золотого тельца не допустят. И только Россия, покаявшаяся, ставшая вновь христолюбивою и святою, поднявшись из праха, если это ей судил Господь, вновь собравшаяся в самой себе и собравшая вокруг себя остальное славянство, выполнит свое великое в мире призвание и явит миру совершенный образец государства и общества, устроенных и живущих по заветам Хри­стовым. Не будем терять веры и надежды, что все это сбудется и совершится: кажущее­ся невозможным для людей, возможно для Бога — лишь бы очнулся наш православный народ и твердо помнил, что, по слову Божественного нашего Учителя, в Нем Одном — истина и жизнь и путь, и без Него ничего нельзя сделать и осуществить.

Председательствующий. Ставлю на голосование предложение об ограничении срока речей 5 минутами.

ПОСТАНОВЛЕНО: ограничить срок речей 5 минутами.

В 11 часов объявляется перерыв.

В 11 часов 10 минут в соборную палату прибывает Святейший Патриарх Ти­хон. Собор воспевает «ис полла эти, деспота».

Святейший Патриарх возлагает на главу вновь утвержденного митрополита Тифлисского и Экзарха Кавказского Кирилла белый клобук и возглашает «аксиос». Со­бор воспевает трижды «аксиос».

Во время перерыва фотограф производит снимок Священного Собора.

Заседание возобновляется в 12 часов 10 минут дня.

Председательствующий. Продолжается обсуждение доклада Комиссии о гонениях на Церковь.

Т. Г. Суринов. Взойдя на эту кафедру по животрепещущему и глубокому вопросу, в течение пяти минут, предоставляемых в мое распоряжение, я не в состоянии излить всю скорбь и все негодование, охватывающие меня ныне. Скажу по общему по­ложению. Было сказано относительно скорбей, вести о которых получены из разных епархий. Я коснусь самого большого. Гонения на Православную Церковь идут сейчас и будут идти. Почему же это? Все ожесточение направлено на святую веру и Святую Пра­вославную Церковь и ее служителей, и причин этому весьма много. Здесь было сказано о том, что многого народ не знает и особенно не знает того, кто управляет страной в настоящее время. Виновна в этом и периодическая печать, как социалистическая, так и буржуазная. Происходит какой-нибудь ничтожный съезд, и печать кричит, что на нем тот-то сказал это, такой-то — другое. А что нам сказал Священный Собор — ни одного слова справедливого; печать о Соборе не говорит ни одного слова. Если бы народ слышал эти справедливые слова, то он не гнал бы Церкви. Ведь кто ее гонит? Народ­ные массы не знают этого. Вот, мы ехали домой на святочный отпуск и возвращались оттуда по окончании срока отпуска — народ всюду встречает проезжающих криком: «Дайте газетку!» Все страстно хотели читать и знать правду, а чем же поили вместо это­го сердце народа? Речами — «бери, грабь, ничего тебе за это не будет». Собор стоял на правильной дороге, когда говорил, что этого не должно быть. Но слова его оставались пустыми звуками, потому что их никто не слышал. Мы вот теперь скоро разъезжаемся и будем говорить и проповедывать на местах; если печать не будет поддерживать нас, то нас по-прежнему будут гнать так же, как гнали. Я — представитель Курской епар­хии, и мы слышали, как арестовывали у нас одного священника за прочтение Патри­аршего послания, а другого за то, что у него на голубой (кадетской) ленте висела лам­пада перед божницей в доме. Гонения идут всюду. Беда, если Священный Собор не ста­нет на защиту Православной веры и Церкви Христовой, на защиту православного на­рода. Ведь кто был собирателем Земли Русской? Православный народ, составляющий Церковь. Церковь спасала веру Христову во все времена, она спасет народ и его веру и теперь, выведет православный народ из гибели. Я хотел бы, чтобы Собор сказал от себя: «Дайте им возможность проповедывать и не посягайте на них. Личность пропо­ведников неприкосновенна, они — представители Христа, не бегайте за ними, не преследуйте разъяренною толпою». В Курске меня хотели растерзать на площади, и лишь только Господь Бог спас от неминуемой смерти.

46. Н. Н. Медведков. Нельзя не разделять горячей речи предшествовавшего оратора. Я вполне сочувствую тому, что сказал он. Но мы знаем, что подъемом воз­можно остановить волны народные. Священный Собор скоро разъезжается, прекраща­ет свое бытие. Первое предложение не может получить достаточных средств для сво­его осуществления. Конечно важно, чтобы вся пресса громко порицала захватчиков, но на деле это неосуществимо: нам не позволяют печатать даже Деяния Священного Собора. Если, угрожают, найдется хотя бы клочок Патриаршего послания, владелец его немедленно будет расстрелян, голос прессы церковной ничего сделать не может, од­нако, кое-что, думается мне, сделать все же возможно. Имейте в виду, что здесь, на Со­боре мы являемся представителями всей Руси, и что Русь все же большая сила; было сказано, что нужно здесь, на месте, куда стекаются мольбы и вопли со всей Руси, со­ставить комиссию из членов Собора. Но комиссия, хотя бы, например, Соборный Со­вет, является учреждением, а здесь необходимо лицо, отдельный человек, который бы подготовил все, с любовью относился бы к делу, имел бы живое сношение по вопросам гонений с современною властью. И этот человек у нас уже есть, и он с успехом уже выполнял это дело. Это — член Собора Н. Д. Кузнецов. Я лично обращался к нему от­носительно захвата большевиками нашей местной Смоленской Духовной Консисто­рии, и он много помог мне в устранении этого насилия. Велика вера народная в силу и значение Священного Собора. Вот у меня в руках телеграмма о том, как ответили отно­сительно захвата Смоленской Консистории; если бы вовремя было сказано слово со­борное, этого, быть может, и не случилось бы. Итак, просить Н. Д. Кузнецова взять на себя, во время нашего разъезда, нелегкий труд по вопросам о гонениях на Православ­ную Церковь, продолжать порученное ему Собором дело. Переходя затем к предложе­ниям, я должен сказать, что в глухой провинции служители Церкви находятся в беспо­мощном состоянии. Там небольшая группа в 5—6 лиц является бунтарями и захватчика­ми, возбуждая слепую толпу следовать за ними. Для того, чтобы воздействовать на на­селение, должен быть образован в провинции, на выборных началах, комитет, который ведал бы всеми сношениями с представителями современной власти на местах, с Советом народных комиссаров. В уездных городах с малочисленным населением и еще более малочисленным составом этих Советов это сильно на них действует. В Советах народных комиссаров понимают, что захватчики делают нехорошее дело. На этом ос­новании моя поправка дополняет то, что уже предложено докладом, а именно: Для сношений с уездными Советами и комиссарами, по всем случаям арестов, захватов, насилий в отношении как отдельных лиц, так равно и учреждений и имущества цер­ковного, а также для своевременного и быстрого заступничества за невинно постра­давших в губернских и уездных городах открываются особые комитеты, по выбору уездных собраний, в количестве не менее шести мирян из состава городских Приход­ских Советов».

47. Докладчик Г. И. Булгаков. Ораторы не возражают против тех мер, ко­торые указывает Комиссия о гонениях на Православную Церковь. В речи А. В. Василь­ева и предыдущих ораторов, главным образом, указывается один мотив, который я ха­рактеризую столь часто употребляемым ныне термином «углубление мер», выработан­ных Комиссиею. Но должен быть положен предел этому углублению. Мы должны на­метить принципы, выработать положение. Если иметь в виду наше мнение, то оно уже достаточно выяснилось. Если мы вступим на этот путь, то проведение этих мер было бы очень долгим, а между тем время не терпит. Я напомню первые слова, сказанные протоиереем Лахостским: сообщение о насилии над архиепископом Митрофаном. Раз­ве эти и подобные случаи не повторяются? Разве это терпимо и возможно отлагать да­лее? От этого случая я обращусь к медвежьим, глухим уголкам. Укажу на один случай, о котором нам сообщил член Собора Мавровский, как в Белгороде начальница епархи­ального училища отправилась с сообщениями об учиненном над училищем насилии и от разрыва сердца умерла на лестнице архиерейского дома, будучи не в силах перене­сти того, как на се глазах рушится все дело, которому она посвятила всю жизнь свою. Член Собора Суринов горячо говорил нам о том, как ему угрожали смертью, и я сам был свидетелем этой угрозы. Я призываю Священный Собор не становиться на путь углубительных мер, а стать на путь мер, предлагаемых Комиссиею. Прежде всего должна быть молитва, ободрение, объединение местных сил, приобретение способов оповещения населения о гонениях на Церковь, возвращение захваченных типографий, организация изданий, выявление церковных идеалов; если же жизнь будет выдвигать новые задания, можно будет теми или иными мерами осуществлять и эти частные зада­чи. Нет нужды удаляться от церковных вопросов. Нам нужно иметь в виду одну задачу — организовать местные силы на защиту православного храма, церковно-просветительных учреждений и тех лиц, которые борются под знаменем Креста Хри­стова.

В. И. Зеленцов. Я хотел бы обратить внимание на то, что наша деревня совершенно почти не осведомлена. Лично я видел одного представителя деревни, приехавшего сюда из нашей местности, который умолял меня: «Дайте нам сведения о том, что совершаются гонения на Церковь. Вы пишете нам, что Церковь гонят, но мы в деревне этого не замечаем. Докажите нам это».

По поводу мер Комиссии я должен сказать, что при осуществлении их слишком много волокиты. Мой земляк так и уехал из Москвы ни с чем: не дождавшись офици­ального удостоверения того факта, что есть гонения на Церковь. Так и мы скоро разъ­едемся, не захватив с собою никаких официальных удостоверений, что там-то убили священника, там-то ограбили. Моя горячая просьба: дайте нам хотя бы коротенький листок с сообщениями о гонениях. Деревня об этом совершенно не осведомлена; об этом заявляю не я один: то же подтверждает Т. Г. Суринов. Что касается печати, то она разделилась на партии. Здесь в Москве, на паперти храма Христа Спасителя торгуют противоцерковными газетами, оправдывающими большевистские декреты и резко критикующими и опровергающими послания Патриарха. Деревня просит от нас сведе­ний. Хотя бы что-нибудь надобно напечатать и дать. Это с одной стороны. С другой, по «Известиям Советов» или частым беседам, советскою властью готовится новый декрет, разъясняющий первый — об отделении Церкви от государства, причем в нем еще в более суровом смысле и несправедливом будет сказано о Церкви. В частности, и сам наш Церковный Собор там объявлен контрреволюционным. Мы, однако, никаких мер не принимаем, а уступаем дорогу и даже ликвидируем самый Собор. Но я не буду гово­рить об этом, не буду уклоняться в политические соображения. Конечно, христианство ничего общего не имеет ни с капитализмом, ни с современным социализмом. Но как скоро заговорили здесь о том, кто гонит Церковь Христову, то останавливаться в деле совершенно напрасно, должно запомнить это. Я должен прочитать здесь фамилии этих лиц, кто именно начал гонения: Ленин (Ульянов)…

Председательствующий. Можете не читать, а раздать это членам Собора, тем более, что это было мною запрещено. Ваш срок уже истек. Это непри­лично.

В. И. Зеленцов. Я воспользуюсь этим предложением.

Архимандрит Матфей. Страх и трепет пред фамилиями, оглашение которых запрещается, свидетельствует о том, в каком страхе…

Председательствующий. Не страх и трепет, я этого не говорю; это — неприличная выходка.

Архимандрит Матфей. Я говорю о том, что сегодня утром мы слыша­ли сообщение о надругательстве над архипастырем, как с люлюканьем сопровождали его. И толпа народа в 10 тысяч человек не могла избавить и защитить его от поноше­ний, не могла ничего сделать, чтобы защитить архипастыря; и замечание, которое сде­лано Высокопреосвященным председателем, на местах неприменимо. Мы имеем сведе­ния, что на местах духовенство не стало читать послания Патриарха. Разве не страх и трепет заставили духовенство сложить оружие, капитулировать? Поэтому работы Ко­миссии встречают достаточное сочувствие со стороны нашей. Я думаю, что Собор сде­лал бы великое дело, если бы принял проект постановлений Комиссии. Эти постанов­ления укажут, как Собор смотрит сам на гонения, и это будет лучшим доказательством того, как смотрит Собор, если размножить и распространить в народе положения Ко­миссии. Итак, следует утвердить эти постановления.

Второе. Теперь на Москве сосредоточено внимание окраин. Здесь находится резиденция современного правительства. Здесь миллионное православное население, и оно может воздействовать, как воздействовало оно и отстояло Александро-Невскую Лавру в Петрограде. Пусть православное население Москвы станет на страже, и в слу­чае, если будут оспаривать права Церкви, Москва должна оберечь их вместе со святы­нями. К ней должен быть обращен голос всего русского населения. Нам указывают, далее, сойти с проповеди христианства и выступить на путь проповеди социализма в христианском его понимании. Пусть это предложение разработают его авторы, а там уже мы посмотрим.

Итак, я утверждаю, что страх и трепет господствуют на местах, и Собор пусть протянет руку помощи. Второе мое предложение — немедленно чрез делегацию пере­дать современной власти, чтобы она руководствовалась, при издании декретов, голо­сам Собора, чтобы она знала, что это — голос всей Русской Церкви, голос, который не является голосом контрреволюционным, а голосом преданных сынов Церкви.

Священник А. Р. Пономарев. Доклад Комиссии о воздвигаемых ныне гонениях на Церковь выслушан Собором со вниманием, с затаенным дыханием; поистине, были священны эти моменты, когда мы слышали здесь, как православный епи­скоп шел по стогнам епархиального града своего, заплеванный, поруганный, заушае­мый гонителями. Это — Евангельская страница. Исполнились слова Пастыреначальника: «В мире скорбни будете», «Аще Мене изгнаша, и вас ижденут». Хотя и горько, но это естественно для православного епископа, и в этом, быть может, начало возрождения и оздоровления Православной Русской Церкви: она становится, наконец, на свой путь, на крестный путь, по которому шла всегда, но на некоторое печальное время была как бы запрятана за полицейское ограждение. Теперь, быть может, у некоторых является мысль, что Собор должен так или иначе отозваться на эти гонения и, быть может, предпринять политическое выступление? Боже, сохрани нас от этого! И так уже враги Церкви и христианства, и по преимуществу евреи, как владеющие современной прессой, в лице руководящих газет всего мира, ловят каждый факт о «насилиях» над евреями и раздувают его до «геркулесовых столбов», говоря, что они — гонимые. Руководимые своим синедрионом, скрытым от наших глаз, они всегда пользуются этими погромами для собственных выгод, как средствами подобрать разбредающихся сынов Израиля воедино и представить его мучеником. И мы знаем — еврейские погромы и с этими мнимыми гонениями всегда были только на пользу сынам Иуды и никому больше. Из­вестно, что гонимые всегда пользовались расположением широких народных масс. Пусть же Собор и Церковь будут лучше гонимыми, а не гонителями. Это — не в духе христианства и не в духе будущей нашей церковной политики. Я не сторонник погро­мов еврейских. Мысль христианская должна быть далеко от этого. Но я стою за то, чтобы Собор обратил внимание на следующее обстоятельство. Гонения на Церковь возбуждали и возбуждают не одни евреи, но и те части русского общества, которые, подобно прокаженной части организма, отваливались от тела русского народа, и, сами погибая, в собственном растлении, всюду сеют смуту и разделение. Это — гнойники России, издающие смрад духовного разложения. Я разумею ту часть интеллигенции русской, которая с первых университетских годов жизни «не верит» и смеется «над предрассудками», то есть над верой отцов. Я разумею и тех пастырей, которые на май­ских съездах духовенства поснимали с себя серебряные кресты, отдав их неведомо кому и неизвестно на что, быть может, на «углубление революции», и которые всегда проявляли теплохладность в работе православия. Я разумею и IV-ю Думу, за спиной которой готовились все эти события, свидетелями коих мы являемся, особенно я разу­мею ее председателя — видного человека по физической корпуленции, но невидного по деятельности государственной, который, воображая себя «первым гражданином свободного отечества», упивался парадами, проморгавши власть, захваченную теми, презренные имена которых стыдно здесь произносить; я разумею и тех, которые мог­ли бы сказать в свое время правдивое слово, а между тем, на деле — лепетали что-то несвязное и в лучшем случае только отписывались. И соборное воззвание, и анафема Патриарха — все это не достигало намеченных целей потому, что страдало нереши­тельным тоном, неопределенным содержанием и уходило в пространство, что, несо­мненно, подтвердит и большая часть присутствующих здесь. Я под врагами христиан­ства и нашей Церкви разумею и тех литераторов, которые или молчали при всех вражиих нападках на Церковь Христову, или ехидно хихикали, получая сребренники из мошны иудея. Меры, которые предложены Комиссиею, я поддерживаю. Молитвы о здравии и упокоении всех тружеников на ниве Христовой я приветствую, как и обра­щение к еврейскому раввину с требованием, чтобы он удерживал своих духовных чад от дальнейшего разрушения Святого Святых русского народа. Со своей стороны, еще должен сказать, чтобы, когда мы разъедемся, каждый из нас защищал веру Христову, делал доклады, не боясь за свое благополучие; чтобы мы действительно оказались людьми достойными высокого звания членов Всероссийского Священного Собора, и тем внесли бы в церковную жизнь бодрость и дерзновение, а не дряблость и прозябание.

Протоиереи Э. И. Бекаревич. Мы выслушали доклад о скорбных событиях от двух докладчиков. При этом о. протоиерей Лахостский рекомендовал нам обратиться с просьбою о пощаде к еврейскому раввину.

Протоиереи П. Н. Лахостский. Не с просьбою: сохрани Бог, — унижаться!

Протоиерей Э. И. Бекаревич Мне даже не верится, что на Соборе могла возникнуть такая мысль. Я был на большевистском митинге о Церкви в Коммер­ческом институте. Там говорили, что православное духовенство дошло до такого уни­жения, что когда давил его Николай — оно молчало, когда давил Керенский — оно молчало, когда стали давить большевики — оно опять молчало, а когда большевики ударили по его карману, оно обратилось к Петроградскому раввину с просьбою хода­тайствовать за него, и в доказательство на этом митинге приводилось газетное сооб­щение, что раввин обратился к общественным организациям с просьбою о пощаде Православной Церкви. «Вот до чего дошло духовенство», — выкрикивал оратор, а подставные лица в разных местах зала кричали: «Позор попам!» Если мы будем унижать сами себя, нас никто не будет уважать. А тот, к кому мы обратимся, может быть, отве­тит злорадной усмешкой и скажет: «Да, пришло и наше время, довольно вы нас гнали!» Бывают поражения более почетные, чем иные позорные победы…

Другой докладчик указал, так сказать, лирику: он упомянул о молитве за по­гибших, о материальном обеспечении их семейств. Но где же живые, энергичные, дей­ствительные меры? Как организовать народ церковный, как объединить духовенство так, чтобы Церковь явилась крупной и мощной организацией? Ведь провинция спит еще доселе. Многие священники даже не понимают, зачем нужна организация и объе­динение. Необходимо, чтобы члены Собора на местах будили эту уснувшую провин­цию, необходимо, чтобы, разъехавшись отсюда на места, они повели организационную работу. А чтобы никто не сказал им, что они вмешиваются в церковную жизнь, я пред­лагаю выдавать уезжающим членам от имени Собора удостоверения, в которых гово­рилось бы, что Собор уполномочивает их на церковную работу на местах. В провин­ции даже не знают ничего о Соборе, ни о гонениях, не отдают себе отчета в смысле последних декретов. Газеты в провинцию не доходят, так как они арестовываются в пути; даже «Церковные Ведомости» не получаются священниками. На нас лежит долг пробуждать церковную жизнь на местах, мы должны быть готовы к этой тяжелой рабо­те.

Князь А. Г. Чагадаев. Жуткая картина нарисована пред нами докладчи­ками. Невольно возникает мучительный вопрос: кто виноват в этих гонениях? Отцы и братие! Трудно сознаться в этом любящему свой родной народ сердцу, но нужно ска­зать, что виноват сам народ, наш народ, которого называли богоносцем. Я не могу за­быть вопля члена Собора Касьянова, который вырвался у него, когда он вернулся по­сле созерцания картины разгрома Кремля. Тогда мы все переживали особое настрое­ние, о котором поэт сказал: «Чем глубже скорбь, тем ближе Бог». И вот, член Собора Касьянов, вернувшись после созерцания потрясающей картины кремлевских ужасов и рассказывая о них в зале семинарии, воскликнул, обратившись к пастырям: «И зачем вы нас мало учили!» И заплакал.

Теперь ищут виновников гонений на Церковь. И вот некоторые, любя русский народ, ищут виновников на стороне, даже обвиняют целую отдельную нацию — еврей­скую. Но пусть каждый из нас спросит свою совесть: есть ли у нас достаточно фактов, чтобы обвинять отдельную нацию? Не весь ли народ виноват? И обвинять евреев — не значит ли это бросить факел в пороховой ящик? Не вызовем ли мы новых потоков кро­ви, если будем говорить, что в гонениях на Церковь виноваты евреи? Не будут ли эти обвинения переведены на площадный крик — «бей жидов»?

Я призываю по возможности воздерживаться от обвинений еврейской нации в гонениях на Церковь.

Председательствующий. Во избежание кривотолков, я должен сказать, что Собор отнюдь не призывает к гонениям против нации еврейской: нет, Собор всегда призывает к миру и любви (Голоса: Правильно!). И я должен заметить князю Чагадаеву, что он неправильно понял слова некоторых говоривших здесь ораторов.

А. Д. Зверев. Из прочитанного здесь доклада мы слышали, что гонения на Церковь усилились после издания декрета об отделении Церкви от государства. И это верно — так и было. По моему крайнему разумению, Собору нужно напрячь все силы и добиваться отмены этого декрета. Народ часто вовсе и не знает об этом декрете, или не понимает его смысла. Часто даже не понимает того, что он имеет право выражать свое мнение по поводу действий правительства. Я был свидетелем, как в прошлое вос­кресенье (Благовещение) священник после обедни разъяснял своим прихожанам значение этого декрета и просил прихожан протестовать против него. И что же? Нашлись люди, которые говорили священнику, что это распоряжение власти, а разве мы не должны служить власти? Я думаю, что нам нужно употребить все усилия к тому, чтобы рассеять равнодушие народа, нам нужно требовать, чтобы священники на местах разъ­ясняли народу значение декрета, а также то, что народ имеет право протестовать. Нужно внушить народу, что служить власти можно только до тех пор, пока она не за­ставляет отрекаться от всего святого, чем жил народ доселе.

Собор должен вменить в обязанность священникам, чтобы они разъясняли это народу. Нужно, чтобы повсюду составлялись протесты, чтобы протесты эти подписы­вались всеми христианами, нужно, чтобы раздался мощный голос народа против дек­рета об отделении Церкви от государства.

П. И. Астров. Доклад Комиссии о гонениях на Церковь основан на источниках троякого рода. Во-первых, это — донесения с мест на имя Святейшего Пат­риарха, во-вторых, это — донесения с мест на имя Собора, наконец, в-третьих, это — донесения на имя епархиальных архиереев, присутствующих на Соборе.

Значит, только благодаря тому, что мы в Москве на Соборе, мы могли уз­нать об ужасных фактах гонений на Церковь, только благодаря тому, что здесь присутствует много епархиальных епископов, можно сделать сводку этих донесе­ний с мест. Но скоро нас здесь не будет, скоро Собор закроется. Куда же тогда будут поступать эти сведения? Эти сведения будут тогда в святых и благостных, но все же слабых человеческих руках Святейшего Патриарха. И это будет продол­жаться целых полгода. Нет, силам ада нужно противопоставить силу Церкви объе­диненной и организованной. Пусть врагам Церкви не удастся разделить ее и через это властвовать над нею! Я предлагаю, чтобы Комиссия о гонениях не расходилась до тех пор, пока она не выработает проект закона о том, чтобы при Патриархе осталась достаточная группа членов Собора, которая составила бы некоторый всероссийский центр для борьбы Церкви с гонителями ее. Если нужно, пусть вы­работаны будут особые штаты для этого.

Надо, чтобы Священный Собор, если уже он не может остаться сам, выделил из своей среды комиссию, которая могла бы помочь Патриарху. Не сделать этого — зна­чит оставить без ответа вопросы, которые нам предъявляет жизнь.

Докладчик протоиерей П. Н. Лахостский. Ораторы, выступав­шие по поводу нашего доклада, не критиковали в общем тех мер, которые предложены нашей Комиссией. Они предложили только различные дополнительные меры, многие из которых я признаю вполне целесообразными и приемлемыми.

В частности, предложено напечатать листок, в котором нашло бы место сооб­щение вполне проверенных сведений о фактах гонений; эту меру я нахожу совершен­но приемлемою и вполне целесообразною. Я скажу только, что новые сведения о гоне­ниях продолжают поступать, и только сейчас получено сообщение о расстреле двух священников.

Н. Н. Медведков сделал предложение об организации на местах особых комите­тов для собирания сведений о гонениях и борьбе с ними. Это предложение я вполне приветствую.

Протоиерей Э. И. Бекаревич предлагает Собору дать полномочия уезжающим на места членам Собора для участия в организации церковной жизни. Это предложе­ние тоже весьма хорошее, хотя о. протоиерей Бекаревич несколько укорил нашу Ко­миссию за то, что предложенные нами меры пассивны, отличаются даже лирическим характером, но, в конце концов, он сам предлагает меру пассивную.

Наша беда в том, что мы слишком пассивны, мы никак не можем нащупать ре­альную форму для борьбы, а как только нащупываем эту почву, нам говорят, что мы кричим «бей жидов!»

Я здесь свидетельствую, что ни у меня, ни у кого из других членов Собора, еди­номысленных со мною, не было и мысли о каком-нибудь гонении на евреев. Беда в том, что мы боимся сказать народу правду. А правда в том, что если мы ищем пружин гоне­ний, то мы должны признать, что много важных пружин находится в руках евреев. Я имею об этом самые верные сведения и убежден в этом. Здесь говорят: «Ну, а что, если начнут расправу с евреями на местах?» Но ведь мы призываем к миру, к любви. Собор не имеет в виду призывать к гонениям.

Попутно скажу о том, о чем упомянул о. протоиерей Бекаревич, что, будто бы, «Церковные Ведомости» не получают на местах. Мне лично, как редактору, известно, что «Церковные Ведомости» получаются.

Наконец, проект мер, предложенных П. И. Астровым, я приветствую, я сам по­давал голос за то, чтобы Собор не прекращал совершенно своей работы. В какой фор­ме осуществить эту меру, я еще не знаю: может быть, и не в той, какую предлагает П. И. Астров.

Нахожу нужным предложить Священному Собору выработать резолюцию по поводу выслушанного доклада о гонениях. Резолюция эта должна быть вполне кор­ректной, тон ее должен быть вполне мирный.

Что касается обращения к раввину, то свидетельствую, что я предлагал Собору не унижаться просьбами, а сказал только, что есть опасность: если сам народ возьмется за дело борьбы за Церковь, то прольются моря крови.

Докладчик Г. И. Булгаков. Как докладчик, я буду отстаивать мероприятия, предлагаемые Комиссией, и возражать против меры, предлагаемой протоие­реем Лахостским. Мне кажется, что обращение к раввину от Собора не нужно, беспо­лезно, может быть, даже вредно. Уже здесь раздавались опасения и делались такие вы­воды, которые не имелись в виду предлагаемой мерой. Но чем мы гарантированы от того, что эта мера не будет неправильно истолкована за стенами этой палаты? А поэтому я призываю воздерживаться от этой меры и остановиться на тех, которые предлагает Комиссия. Что касается других мероприятий, то мера, предлагаемая членом Со­бора Н. Н. Медведковым, совпадает с предложением Комиссии — учредить при Патри­аршем престоле Всероссийский Совет приходских общин, который объединял бы все местные силы и направлял бы их деятельность к защите Церкви. Мне кажется, что этот орган будет вполне правомочным и достаточно правоспособным осуществлять те за­дачи, которые Н. Н. Медведков возлагает на местные комитеты. Я воздержался бы ре­комендовать эту меру и потому, что в этом деле нельзя выдвигать определенных лиц. Если одно и то же лицо, хотя бы и не в духовном сане, постоянно будет обращаться к Советам, оно может навлечь на себя вражью злобу и силу. Предложение протоиерея Бекаревича есть только дальнейшее развитие наших положений. По поводу речи князя Чагадаева я уже сказал, что никогда у нас на Соборе не было, чтобы мы сеяли рознь между национальностями. Мы никогда не бросали лозунгов политической борьбы, мы всегда обращались к мерам христианского увещания, христианского воздействия… Переживаемое нами время, в моем сознании, напоминает 17-е столетие в истории За­паднорусской Церкви. Идея сеймовой борьбы, правовой борьбы за право Церкви нис­колько не может вызвать злобы со стороны отдельных национальностей. Мы идем церковным путем. Соглашаемся с предложением протоиерея Бекаревича и П. И. Аст­рова — разработать вопрос об учреждении при Патриархе особого органа, ведающего дела о гонениях. Если считать, что наша Комиссия не закончила своей работы, то мы займемся разработкой этого вопроса.

Председательствующий. Прежде голосования, скажу несколько слов относительно разногласия докладчиков по поводу обращения к раввину. Дело в том, что хотя у нас бывали случаи, когда докладчики расходятся между собою, но в этих случаях докладчики являлись выразителями различных течений и настроений в самом Отделе, от которого они выступали докладчиками. В настоящий же раз докладчики расходятся между собою не как собственно докладчики (Г. И. Булгаков: Я говорил как докладчик Комиссии), а как обыкновенные члены Собора… Я предполагаю таким образом провести дело: так как по мероприятиям, предлагаемым Комиссией, я не слышал возражений, а высказывались только указания или в смысле усиления этих мероприя­тий, или, быть может, ослабления, то я предложу на утверждение или отрицание Собо­ра сначала положения доклада, а затем поставлю на голосование уже внесенные по­правки, как дополнения к этим положениям.

Итак, приступаю ко второму чтению мероприятий Комиссии о гонениях на Православную Церковь. Комиссия предлагает Священному Собору принять следующие постановления.

Статья 1: «О возношении в храмах за богослужением особых прошений о живых страдальцах и усопших мучениках за веру и Церковь, о совершении в храме Христа Спасителя торжественных молений: поминального об усопших в субботу 31 марта и благодарственного о спасении оставшихся в живых 1 апреля и установления для всей России ежегодного молитвенного поминовения усопших 25 января или в следующее за этим числом воскресенье».

Ставлю на голосование статью 1.

ПОСТАНОВЛЕНО: принять статью 1 в изложении Комиссии.

Председательствующий. Ставлю на голосование статью 2: «Об устройстве в Радоницу во всех приходах, где были погибшие за Церковь, крестных ходов на их могилы и о совершении там торжественных панихид с посвящением слова гони­мым в России за православную веру».

ПОСТАНОВЛЕНО: принять статью 2 в изложении Комиссии.

Председательствующий. Ставлю на голосование статью 3: «О преподании благословения от Священного Собора всем исповедникам».

ПОСТАНОВЛЕНО: принять статью 3 в изложении Комиссии».

Председательствующий. Ставлю на голосование статью 4: «Об обращении к Святейшему Патриарху с просьбою о посылке благословенных Патриарших грамот пострадавшим за Церковь».

ПОСТАНОВЛЕНО: принять статью 4 в изложении Комиссии.

Председательствующий. Ставлю на голосование статью 5: «Об обращении к Святейшему Патриарху с просьбою о том, чтобы Его Святейшество, в случае ареста гонимых за Церковь, согласно уже применяемому Его Святейшеством порядку, относился об освобождении их и впредь непосредственно к местной советской власти, по распоряжению которой произведены аресты, извещая одновременно о сделанном сношении местных епархиальных архиереев».

ПОСТАНОВЛЕНО: принять статью 5 в изложении Комиссии.

Председательствующий. Ставлю на голосование статью 6: «Об оповещении населения о случаях насилия над Церковью и страдальцами за нее посредст­вом печатных изданий и живого слова.

Примечание. Вместе с названными печатными изданиями настоятельно необ­ходимо издание отдельной брошюрой соборного постановления о правовом положе­нии Церкви в государстве с пояснениями этого постановления».

ПОСТАНОВЛЕНО: принять статью 6 и примечание к ней в изложении Ко­миссии.

Председательствующий. Но кто же должен будет заняться составлением брошюры, о которой идет речь в примечании?

Докладчик Г. И. Булгаков. Я предложил бы, со своей стороны, поручить это дело профессору Н. Н. Фиолетову.

Председательствующий. Предлагаю поручить составление брошюры профессору С. Н. Булгакову и профессору Н. Н. Фиолетову (Голоса: Присоединить еще П. И. Астрова). Просить и П. И. Астрова. Угодно Собору принять это предложение?

ПОСТАНОВЛЕНО: поручить составление особой брошюры соборного постановления «О правовом положении Церкви в государстве» с пояснениями этого постановления профессору С. Н. Булгакову, профессору Н. Н. Фиолетову и П. И. Астрову.

Председательствующий. Статья 7: «О принятии Священным Собором и Высшим Церковным Управлением общих мер к возвращению всех видов отобранных имуществ церквей, монастырей, церковных учреждений и организаций, в том числе зданий духовно-учебных заведений и консисторий, их владельцам».

Неясно, что разуметь под общими мерами.

Докладчик Г. И. Булгаков. Об этом речь идет далее, в примечании к статье 7 и 8.

Председательствующий. Ставлю на голосование статью 7.

ПОСТАНОВЛЕНО: принять статью 7 в изложении Комиссии.

Председательствующий. Ставлю на голосование статью 8: «О призыве от имени Собора к приходским и епархиальным организациям с указанием мер для защиты гонимых и освобождении заключенных за веру и Церковь и для защиты и воз­вращения отобранного имущества церквей, монастырей, церковных учреждений и организаций, в том числе зданий духовно-учебных заведений и консисторий».

ПОСТАНОВЛЕНО: принять статью 8 в изложении Комиссии.

Председательствующий. Примечание к статьям 7 и 8: «В числе упоминаемых в статьях 7 и 8 мер, имеющих в виду ограждение от расхищения церковного достояния, возвращение уже отобранного и защиту гонимых, рекомендуется: а) обра­зовать при приходских храмах и монастырях «Братства защиты Церкви», с включением в состав их всех членов Приходских Советов; б) составлять на братских собраниях — приходских, окружных, благочиннических, уездных и епархиальных соответствующие письменные, за собственноручными подписями участников собраний, приговоры в четырех экземплярах; в) представлять эти приговоры Высшему Церковному Управле­нию и местным и центральным органам советской власти, причем, в случае необходи­мости непосредственных сношений с последними, поручить эти сношения, ввиду явно­го преследования священнослужителей и церковных старост, братчикам-мирянам, а где нет Братств, членам Приходских Советов из мирян; г) лишать доверия и права представительства предателей из клира и мирян, сознательно действующих в пользу врагов Церкви; д) учредить при Патриаршем престоле Всероссийский Совет приход­ских общин (применительно к X-й главе принятого Священным Собором Приходского Устава), который бы объединял все мастные силы и направлял их деятельность по за­щите Церкви; е) учредить при Патриаршем престоле постоянную комиссию для соби­рания сведений о всяких случаях гонений на Церковь». Какая комиссия и из кого разу­меется в последнем пункте?

Докладчик Г. И. Булгаков. В нашей Комиссии предполагали образовать при Патриархе особую комиссию и даже называли некоторых лиц, например, Не­стора, епископа Камчатского…

Председательствующий. Я просил бы не называть лиц, а сначала решить вопрос принципиально. Я недоумеваю, неужели нужно выделять особую комис­сию, когда у нас есть Высший Церковный Совет, Священный Синод? Что же они будут делать: только подписывать бумаги? Когда устраивали такой большой состав этих ор­ганов, я думал, что им найдется дело. И сейчас, вместо того, чтобы устраивать особую комиссию, можно выделить эту комиссию из лиц, входящих в состав этих органов; для сего им даются и деньги.

Докладчик Г. И. Булгаков. Мы не предполагали непременно новое учреждение. Эта комиссия может быть выделена из состава Синода и Совета, но важно, чтобы это быт орган, специально ведающий дело о гонениях.

Председательствующий. У нас комиссии начинают быть какими-то бюрократическими учреждениями. Можно это дело мыслить в качестве одной из функций Синода и Совета. Я полагал бы не учреждать комиссии, а поручить организовать дело собирания сведений о гонениях Высшему Церковному Управлению. Итак, ставлю на голосование примечание к статьям 7 и 8 с изменением последнего пункта «е» в только что указанном смысле.

ПОСТАНОВЛЕНО: принять пункты «а, б, в, г, д» примечания к статьям 7 и 8 в изложении Комиссии, пункт «е» того же примечания в следующем изложении: «поручить Высшему Церковному Управлению собирание сведений о всяких случаях гонений на Церковь».

Председательствующий. Ставлю на голосование статью 9: «О поручении Высшему Церковному Управлению изыскать способы к оказанию материальной помощи пострадавшим от гонений». Конечно, против этого никто не будет возражать. Но как это сделать? Если бы Высшее Церковное Управление обладало чудодействен­ной силою Моисея, извлекшего воду из камня, тогда так. Но Высшее Церковное Управление такой силой не обладает.

ПОСТАНОВЛЕНО: принять статью 9 в изложении Комиссии.

Председательствующий Статья 10: «О поручении соборной делегации к народным комиссарам заявить последним требование об освобождении захва­ченных центральных и местных типографий духовного ведомства, с тем, чтобы они обслуживались собственными силами церковных организаций, а не наемным трудом».

Н. Д. Кузнецов. Если Собор не желает ограничиться одним заявлением со стороны делегации требования освободить захваченные типографии духовного ведомства и этим считать свою обязанность исполненной, то нельзя удовлетвориться предлагаемой Отделом редакцией статьи 10. Для требования необходимо указать основание и притом такое, которое могло бы быть понято нынешним правителям. По своему личному опыту относительно всякого рода сношений с Советом народных комиссаров, которые мне при­ходилось иметь чуть ли не ежедневно, я могу сказать, что для достижения того или другого успеха по разным заявлениям и протестам нужно находить хотя какую-либо общую почву. Другими словами, нужно хотя несколько посмотреть на вопрос с точки зрения «революционного правосознания», как выражаются наши правители, и изданных ими декре­тов. Но «революционное правосознание» представляет из себя величину крайне неопреде­ленную. Оно имеет мало общего с тем, что мы, юристы, привыкли называть законностью. Это смесь узкой партийности, классовых интересов и вражды, одностороннего взгляда на человека и ограниченности жизненного кругозора. В разных головах и сердцах оно обна­руживается в неодинаковых мыслях, чувствованиях и стремлениях. Сами же декреты обык­новенно недостаточно ясны, составляются людьми малознающими и малоопытными и не­редко, как, например, декрет 23 января 1918 года, как будто в насмешку названный декре­том о свободе совести, содержат в себе внутреннее противоречие.

Все это даст основание к разнообразным толкованиям декретов и неодинаковому пониманию вопроса с точки зрения революционного сознания. Поэтому иногда бывает возможно отыскать ту общую почву, на которой удается добиваться благопри­ятных результатов, если, конечно, представители советской власти не настроены к кому-либо или против чего-либо очень враждебно.

Вопрос о возвращении типографий, к сожалению, не может быть разрешен на основании одного декрета 23 января. Он сложнее и связан с распоряжениями о нацио­нализации типографий. Как выбраться из пут этих распоряжений — вот о чем нужно подумать прежде всего. Мне известно, что многие рабочие Московской синодальной типографии далеко не сочувствуют ее захвату. Они не решаются открыть рта для заяв­ления об этом, так как обязаны исполнять распоряжения о социализации типографий. Иначе они могут лишиться своего заработка и быть выкинуты на улицу, как это и случилось со многими рабочими типографии Товарищества Сытина.

Поэтому, если Собор желает предписать делегации выставить те или другие ос­нования для возвращения типографий, то это нужно обсудить как должно, чего Отдел не сделал, и уже после этого составить редакцию статьи 10. Если же возвращение типо­графий не более как пожелание Собора, а все остальное предоставляется на усмотре­ние делегации, то так и следует сказать.

Председательствующий. Ставлю на голосование статью 10.

ПОСТАНОВЛЕНО: признать желательным, чтобы образованная Собором комиссия для сношения с народными комиссарами приняла меры к освобождению за­хваченных центральных и местных типографий духовного ведомства, с тем, чтобы они обслуживались собственными силами церковных организаций, а не наемным трудом.

Председательствующий. Далее идут дополнения. Буду ставить на голосование в случайном порядке, так как они систематизации не требуют. Начну с поправки В. И. Зеленцова, предлагающего «к отъезду членов Собора напечатать и раздать им краткое перечисление жертв гонения: убитых, раненых, заключенных в тюрьму и ограбленных — для распространения на местах». Не угодно ли докладчикам высказаться по этому предложению?

Протоиерей П. Н. Лахостский. Мы приветствуем это предложение.

Председательствующий. Угодно ли Собору принять это предложение?

ПОСТАНОВЛЕНО: принять предложение В. И. Зеленцова.

Председательствующий. Далее идет поправка члена Собора Н. Н. Медведкова: «Для сношений с уездными советами и комиссарами по всем случаям захватов, арестов, насилия в отношении как отдельных лиц, так равно учреждений и имущества церковного, а также для своевременного и быстрого заступничества за не­винно пострадавших, в губернских и уездных городах открываются особые комитеты по выбору уездных собраний, в количестве не менее шести мирян из состава Приход­ских Советов».

Н. Н. Медведков. Я хотел бы только обратить внимание на то, что Брат­ства заменить этих комитетов не могут. Комитеты мыслятся как постоянные органы, а Братства — временные; кроме того, Братства не имеют исполнительного органа.

Докладчик Г. И. Булгаков Исполнительный орган при Братствах обязательно будет, поэтому предложение о каком-либо другом органе отпадает.

Председательствующий. Ставлю на голосование предложение Н. Н. Медведкова.

ПОСТАНОВЛЕНО: предложение Н. Н. Медведкова отклонить.

Докладчик протоиерей П. Н. Лахостский. Нужно иметь в виду, что, хотя докладчики и приветствовали это предложение, но при голосовании выска­зались против. Это потому, что они находят самый способ осуществления предложе­ния неприемлемым: новым исполнительным органом он загромождает и без того мно­гочисленный ряд исполнительных органов. Таким образом, мы высказались не против существа предложения, в против формы его осуществления.

Председательствующий. Поправка П. И. Астрова: «Поручить Комиссии о гонениях разработать и представить Собору предложения об устройстве при Святейшем Патриархе постоянного учреждения для борьбы с гонениями, с привлече­нием к участию в нем членов Собора». Я полагаю, что, ввиду поручения Высшему Цер­ковному Управлению взять на себя дело борьбы с гонениями, это предложение отпада­ет. Вторая поправка Н. Н. Медведкова: «Уполномочить от лица Священного Собора Н. Д. Кузнецова входить в сношения с народными комиссарами во все время перерыва соборных занятий по всем делам насилий и захватов, по усмотрению и поручению Высшего Церковного Управления».

Н. Н. Медведков. Ввиду того, что это поручено Собором особой делега­ции, я снимаю свое предложение.

Председательствующий. Предложение протоиерея Э. И. Бекаревича: «Выдать желающим из членов Собора удостоверение». Поручить докладчикам выбаработать форму подобного удостоверения?

ПОСТАНОВЛЕНО: а) предложение члена Собора Э. И. Бекаревича принять; б) выработку формы удостоверения поручить докладчикам Комиссии о гонениях на Церковь протоиерею П. Н. Лахостскому и Г. И. Булгакову.

Председательствующий. Оглашаю предложение протоиерея П. Н. Лахостского: «От имени Священного Собора оповестить особым постановлением, что Свя­щенный Собор Православной Российсокй Церкви, возглавляемый Святейшим Патриархом и Преосвященными иерархами, состоящий из избранников всего православного народа, в том числе и крестьян, есть единственный законный высший распорядитель церковных дел, охранитель храмов Божиих, святых обителей и всего церковного имущества, которое веками составлялось главным образом из добровольных приношений верующих людей и явля­ется Божиим достоянием. Никто, кроме Священного Собора и уполномоченной им церков­ной власти, не имеет права распоряжаться церковными делами и церковным имуществом, а тем более такого права не имеют лица, не исповедающие даже христианской веры или же открыто заявляющие себя неверующими в Бога».

С. П. Руднев. Я хотел бы сказать два слова к редакции этой резолюции.

Председательствующий. По редактированию можете войти в сношение с автором. Ставлю на голосование предложенное протоиереем П. Н. Лахостским постановление.

ПОСТАНОВЛЕНО: принять предложенное постановление.

Председательствующий. Поправка А. В. Васильева: «Предлагаю поста­новить о необходимости издать от Собора (или, за его роспуском, от высшей церковной власти) послание ко всем православным чадам Русской Церкви, раскрывающее весь тот обман, которым обольщено такое множество прежде благочестивых русских людей, а те­перь удивляющих мир своим богоотступничеством и нечестием, братоубийствами, грабе­жами и святотатством; при этом необходимо с полнотою и искренностью указать, что в со­блазняющих народ учениях и программах объявляемые задачи и цели могли бы получить благословение Церкви, если бы не употреблялись только как обольщающий обман и осу­ществлялись не кровавым насилием, а христианским планомерным законодательством». Ставлю на голосование предложение А. В. Васильева.

ПОСТАНОВЛЕНО: предложение А. В. Васильева отклонить.

С. Н. Булгаков. Мною был сделан в Миссионерском Отделе доклад о со­циализме, и основные положения его были приняты. Может быть, Собору будет угодно заслушать эти положения?

Председательствующий. Вы можете войти со своим предложением в свое время. А сейчас я возвращаюсь к внесенным дополнениям и оглашаю поправку члена Собора А. Д. Зверева: «Освященный Собор вменяет в священную обязанность каждому пра­вославному христианину письменно протестовать против декрета об отделении Церкви от государства и осудить всех тех, кто принимает участие в гонении на Церковь и ее священнослужителей». Ставлю на голосование предложение А. Д. Зверева.

ПОСТАНОВЛЕНО: предложение А. Д. Зверева отклонить.

Председательствующий. Архимандрит Матфей предлагает обратиться чрез соборную делегацию к Совету комиссаров с представлением — «Об осво­бождении по всей России всех страдальцев за Церковь и о возврате церковного иму­щества всех его видов Церкви в тех местах, где оно отнято, и о неприкосновенности церковного имущества». Это предложение будет передано в соборную Комиссию для сношений с народными комиссарами.

Князь А. Г. Чагадаев. Я просил слово по личному вопросу. Очень со­жалею, что мои слова не так поняты, как я хотел. Я не говорил, что кто-нибудь из чле­нов Собора обвинял евреев, я не говорил и того, чтобы здесь делался призыв к гонени­ям. Но я говорил и повторяю, что мы должны обратить особое внимание на наши слова по отношению к какой бы то ни было национальности. Наши слова могут быть истол­кованы не так, как следовало бы, и вызвать массовые выступления против какой-либо национальности.

Граф П. Н. Апраксин. Многие члены Собора на время перерыва оста­ются в Москве. Среди них возникла мысль, чтобы то духовное общение, которое у нас установилось, не прерывалось бы и на время перерыва. Конечно, нужно обсудить, как это устроить и организовать. Имея в виду эту цель, прошу желающих собраться завтра в 12 часов дня во время перерыва в комнате 8.

Заседание закрыто в 2 часа 25 минут дня.

Опубликовано: Священный Собор Православной Российской Церкви. Деяния. Москва, 1918. Кн. IX. Деяния LXVI–LXXXII. С. 3–34.