15/ 28 марта 1918 г.
Заседание происходило под председательством Высокопреосвященного митрополита Антония в присутствии 22 членов Отдела, расписной лист коих прилагается к сему протоколу, и продолжалось с 6 до 9 час[ов] вечера.
По заслушании и утверждении с незначительными исправлениями проекта протокола предыдущего заседания (14 марта № 32), каковые исправления сделаны попутно чтению протокола, было продолжено обсуждение вопроса о клятвах Б[ольшого] Московского Собора 1667 г.
По вопросу высказались: преосвященные: Челябинский Серафим и Уральский Тихон, прот[оиерей] С. Шлеев, при чем все ораторы, кроме о. Шлеева, поддерживали и укрепляли положения, что во-1х, означенные клятвы Собора положены на содержание «старых» чинов и обрядов только такое, которое соединялось с упрямством непокорения Соборному определению и всяческим похулением на Православную Церковь и новоисправленные ее чины и обряды и, во-2х, клятвы эти благопотребно ныне не отменить, а лишь разъяснить по существенному их смыслу от имени Священного Собора с подтверждением такого разъяснения со стороны и восточных патриархов.
Частные:
Преосвященный Серафим, сделав подробные со ссылками на подлежащие свидетельства ответные возражения на речи И. М. Громогласова, М. Н. Васильевского и о. С. Шлеева (см. протоколы № № 30 и 31), касавшиеся его, Преосв[ященного] Серафима, доклада (1 марта прот[окол] № 28) по всем его пунктам, кроме ссылки на записку архим[андрита] Павла Прусского, находил, что доводы его доклада крепки и основательны и что запротоколенные возражения против них еще более убеждают его в истинности его взгляда на соборные клятвы.
Засим, Преосв[ященный] Серафим, коснувшись данного вопроса со стороны экономии пользы Церкви, полагал, что решению этого вопроса в смысле снятия клятвы будут ликовать только раскольники, ибо: под клятвой тогда окажется не раскольничье общество, а Православная Церковь (как проклявшая неправедно и тем подвергшая клятве только себя) и окажется подклятвенной безвыходно, т. е. не могущею без постороннего (в данном случае раскольничьего) иерархического действия освободиться от клятвы (чему раскольники уже наперед радуются в своей печати); православных же старообрядцев снятие клятвы сильно смутит, так как оно падет в их душу тяжелою мыслью, что значит, до сих пор они и их предки были под клятвою. Кроме того, что тогда делать Православной Церкви, прибавил Преосвященный, с предисловиями в наших часословах и псалтырях о равночестности и равноспасительности обрядов? В заключение Преосв[ященный] утверждал, что ради немощных единоверцев и колеблющихся старообрядцев нужно изъяснить подлинный смысл клятвы по соборному свитку 1667 г., изъяснение это утвердить подписанием Свящ[енного] Собора и подтвердить авторитетом восточных святителей. Что же касается порицательных выражений о «старых» обрядах и частных выступлений наших иерархов по отношению к старообрядческому расколу, то это теперь должно быть аннулировано.
Преосв[ященный] Тихон, отметив то обстоятельство ,что ораторы по вопросу о клятвах Собора 1667 г. определенно делятся на две группы, при чем одна стоит на том, что эти клятвы положены на употребление старых чинов и обрядов, а другая — что на употребление сих чинов и обрядов, соединенное с непокорением и похулением Православной Церкви, находил, что первая группа ораторов должна бы обратить большее внимание на то, что Собор 1666–67 г.г. судил раскольников и проклинал не за форму старый обряд как обряд, а за вложенный в употребление этого обряда дух противления Церкви и за хулу на Церковь. Вполне разделяя доводы и заключение Преос[вященного] Серафима, Преосвященный Тихон с особым вниманием остановился по данному вопросу на Казанском Соборе Архипастырей (в 1885) и на выяснении того, что «старый» обряд у единоверцев совершенно чист от подклятвенности: ужели же я, добровольно воспринимая старый обряд в единоверии, шел прямо под клятву от Св[ятой] Православной Церкви, говорил Преосвященный. А в виду того обстоятельства, что в Отдел определилось два течения мысли по вопросу о клятвах, Преосв[ященный] Тихон находил нужным иметь для доклада Священному Собору по этому вопросу и двух докладчиков.
Прот[оиерей] Ф. Воловей в дополнение к доказательствам Преосв[ященного] Серафима в подтверждение его взгляда на клятвы Собора 1667 г. как положенные не на «старый» обряд, а на мятежников и клеветников церковных, хуливших Православную Церковь и исправленные ею чины и обряды, сделал ссылки на «Деяния» Соборов 1666-1667 гг. (82 л[ист] «Деяний[»] Соб[ора] 1667 г., 5 «Деяние» Соб[ора] 1666 г., 9 «Деяние» Соб[ора] 1667 г.), «Материалы» по истории раскола т[ом] VI, стр. 235, «Розыск» св[ятого] Димитрия Ростовского (1709 г.), «Пращицу» (1721 г.), постановление соединенного заседания Св[ятейшего] Синода и Сената 1763 г., по коему содержание «старых» обрядов для непрекословящих не являлось препятствием для состояния в Прав[ославной] Церкви и участия в ее таинствах и на авторитет 5-го Всероссийского миссионерского съезда 1917 г. в Бизюковом монастыре (93 миссионера и 7 архипастырей), на коем было принято следующее решение: «обсудив вопрос о клятвах Собора 1667 г., съезд пришел к заключению, что клятвы Собора наложены не на старые обряды и чины, но на противников Церкви и новых обрядов, а потому и клятвы эти должны остаться неразрешенными и впредь на означенных людях, пока они не обратятся к Церкви с покаянием, что же касается единоверцев и православных людей, которые употребляли и употребляют старые чины и обряды в полном единении со св[ятой] Церковью и в полном подчинении ей, то постановили: просить предстоящий Всероссийский Собор разъяснить вновь, что на этих лицах клятвы не лежали и не лежат и тем успокоить мятущуюся совесть некоторых из них». Возражая против «снятия клятв», о. Воловей отметил, между прочим, то обстоятельство ,что клятвы эти являются средством, возбуждающим спасительный страх в массе честных и простодушных расколо-старообрядцев, действительно пекущихся о спасении своей души и обращающим их на путь покаяния и примирения с Церковью (приведены соответствующие факты обращения раскольников). Конечно, я имею в виду только таких именно раскольников, говорил оратор, а не таких, как Мельников и Варакин: это флюгера, они говорят сегодня одно, а завтра другое, и обращать на них внимание нечего.
А. Д. Зверев, вполне разделяя по вопросу взгляды предыдущих ораторов и их основания, указывал на то, что 1) клятвы Собора 1667 г. положены на хуливших Православную Церковь расколоучителей в виду, между прочим, и того обстоятельства, что, по словам Соборных «Деяний» пропаганда этих церковных мятежников имела уже свое пагубное действие: некоторые и даже из священников, стали гнушаться новоисправленных книг и обрядов, 2) возражавшие против доводов Преосв[ященного] Серафима обращают внимание исключительно на букву соборного «изречения», забывая о духе, которым руководились Отцы Собора 1667 г. при этом «изречении» и 3) неоспоримый и честный авторитет по данному вопросу — проф[ессор] Н. И. Субботин, умерший с двуперстием на груди и, по завещанию, погребенный на единоверческом кладбище и словом, и делом показал, что клятвы Собора 1667 г. лежат не на «старых» обрядах.
Прот[оиерей] С. Шлеев, возражая предыдущим ораторам, отметил, прежде всего то, что если бояться того, что по вопросу о снятии клятв Собора 1667 г. раскольники подбираются к своему торжеству, то разговор об этих клятвах надо прекратить, изъяснить клятвы и больше ничего. Однако пока не будет показано, в чем же именно состояло непокорение старообрядцев Собору 1667 г. и Церкви, кроме содержания старых обрядов, раскольники вправе думать и говорить, что Соборная клятва лежит на всяком употреблении старых обрядов – с похулением и без похуления Церкви. Что касается свидетельств, напр[имер], дьякона Феодора, что восточные патриархи будто бы и старые, и справленные чины и обряды считали одинаково добрыми (VI т[ом] «Материалов» стр. 235), то по утверждению оратора, там у патриархов речь только о книгах («Служебник»), в которых о двуперстии не говорилось ни слова. Свилку же на постановление соединенного заседания Св[ятейшего] Синода и Сената в 1763 г. оратор находил неубедительной, ибо такое постановление было почти через 100 лет после Собора 1667 г., а на этом Соборе архим[андрит] Дионисий, как вилно из 3 гл[авы] Соборных «Деяний» объересил все старые обряды. В заключение о. Шлеев находил, что одно изъяснение клятв не удовлетворит ни раскольников, ни единоверцев и поэтому он просил принять или обсуждаемый тезис, или постановление 1-го Всероссийского Единоверческого съезда, а именно: «просить Священный Собор, чтобы он благоволил определить следующее: старые и исправленные чины признаем за бывшим определением Архипастырей равночестными и православными и если бы кто из содержащих старые чины продолжал думать, будто на него положены и на нем тяготеют за одно только содержание чих чинов проклятия духовных писателей, греческих патриархов или какого-либо Собора, то таковую клятву мы снимаем и ни во что вменяем, оставляя и подтверждая ее только на тех, кто ради разности в чинах проклинает Св[ятую] Церковь».
Преосв[ященный] Тихон по поводу прочитанного о. Шлеевым постановления заявил о своем недоумении: как же это можно снимать клятву, если она только мнимая, а на самом деле ее нет; а если мы оставляем ее на раскольниках, то значит она уже не мнимая, а действительно существующая.
Председатель на это заметил, что в тексте проектированного постановления можно вместо слова «ее» написать «клятву».
За истечением урочного для заседания времени продолжение обсуждения вопроса отложено до следующего заседания.
Председатель Митрополит Антоний
Секретарь Проф. М. Васильевский
Делопроизводитель Н. Гринякин
ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 364. Л. 80–82. Машинопись.